Запечатанный

Когда заснеженные пики гор Амелл показались на горизонте, Киаран аэп Эасниллен скрипнул от раздражения зубами. Ирис дремала перед ним в седле, прижимаясь к его плечу, дышала спокойно и ровно, тень от ресниц ложилась на румяную щëку. Почти три недели пути через Каэдвен, Махакам, Лирию и Ривию и, наконец, лесистый Содден, они были предоставлены сами себе. Ирис умудрилась так оборотисто закупиться в Поричах, пользуясь своей ролью козлиной спасительницы, что провианта на двоих вполне хватало — не приходилось заворачивать никуда. Да и зайца Киаран подстрелить всегда мог. Она выторговала себе ещё и пару платьев, пару мелочей — всего такого, без чего Киаран обходиться вроде и привык, но оказалось, что с этим со всем куда лучше. Куда лучше, когда есть котелок, в котором можно сварить пойманную рыбу с корешками и парой картофелин. А потом смотреть, как Ирис дует на уху и по-детски радуется, как вкусно. Куда лучше, когда есть шерстяное одеяло, в которое можно завернуться вдвоем. Ирис всë время мёрзла по ночам, всë время жалась к Киарану, а теперь ещё к ним под одеяло приползал и вреднючий Козлярус, который полыхал жаром, как печка. Справедливости ради стоит заметить, что козлом Козлярус не пах. Киаран, дождавшись пока Ирис уснëт, просто выкидывал Арикантуса из-под одеяла вон, хоть тот и блеял жалостливо и обиженно. На следующее утро Ирис, заплетая (раз уж пообещала) Киарану косу, возмущëнно высказывала, что, дескать, нет — ну это несерьëзно, ну не может такого быть, чтобы здоровенный эльф ревновал к маленькому безобидному Арикантусу. Киаран, стараясь не смеяться, отвечал, что ещё как может, а козел смотрел на него после этого просто волком. Все эти три недели Киаран был отчаянно и глупо счастлив. А теперь при взгляде на вершины гор он не мог не думать о том, что это счастье закончилось. Вчера вечером, сидя у костра, он спросил-таки то, что жгло его который день изнутри. — А какое желание ты загадаешь джинну для себя? Ирис пожала плечами. Стена несказанного между ними становилась всё выше. — Загадай себе долгую счастливую жизнь. Где-то, где всë по-другому. Например в Вергене. Ирис посмотрела растерянно. — А что я буду делать в Вергене? Киаран прищурился. — Для начала все абсолютно то же самое. Например, спать в моей постели и заплетать мне волосы по утрам. А там посмотришь… Ирис уставилась на него во все глаза. — Серьëзное заявление. — А я и не шучу. Взгляд бывшей фрейлины вдруг стал нестерпимо грустным. — Боюсь ты не понимаешь. Я не могу ничего обещать. Просто не могу. Она выглядела сейчас совсем потерянной и несчастной. Такой же как тогда, на Беллетэйн. Маленькая игрушка в руках у Предназначения. Киаран притянул еë к себе, прижал, зарылся носом в волосы. — Не надо обещаний. Просто знай. Она вся дрожала. — Замëрзнешь, — сказал он ей уже другим, будничным тоном и потянулся за одеялом. Ирис его тон не обманул. — Не злись …— прошептала она ему в ухо, ласково обнимая за плечи. — Я совсем расклеюсь, если ты будешь на меня злиться. И еë руки побежали вверх, расстегнули все его давно и хорошо знакомые ей ремни. Она стащила с него стëганку, и принялась стаскивать рубашку — Мокро же, — фыркнул Киаран. — Холодно тебе…. Иголки вокруг. — Иголки вокруг, — сказала Ирис, совершенно бесстыдно снимая через голову платье, — но они мягкие. А колючий здесь только ты. Больше Киаран слушать не стал. Мигом избавился от остатков одежды, подхватил еë с игольчатого пола на руки и нелюбезно вжал спиной в мощный ствол стоящего рядом дерева. Слава Деве это был платан с гладкой, приятной корой, а не ель. Горечь и счастье невыразимо тесно переплелись у него в груди. Кто говорил, что Уроборосу не больно, когда тот пожирает собственный хвост? Ирис ойкнула, готова к такому она не была, но все равно поддалась, обхватила его ногами за талию, позволяя вколачивать себя в широкий пятнистый ствол. Руки послушно легли ему его плечи. Поцелуи, обычно такие сладкие как гречишный мед, горчили сейчас как выстоянный эль. Она вторила его движением, еë тело жарко откликалось, выгибалось в его руках, звенело, как тетива его лука. Киаран слышал сладкое, прерывистое полустон-полудыхание, но не видел еë лица. После он, тяжело дыша, опустился на землю, утянул еë к себе, взял за руку, поцеловал костяшки согнутых пальцев. Ирис склонила голову набок, по своей всегдашней привычке прислушалась к чему-то, известному только ей, а потом зашептала ему на ухо сущую глупость, что вот ей на миг показалось, что за ними наблюдают, да не отсюда, из-за куста, и не Козлярус, а наблюдают магически. Да и джинн ей говорил, что такое возможно. Из другого мира например. Киаран запрокинул голову и захохотал. — Конечно…юные и не очень девы, мечтающие о страсти с эльфийским партизаном. Ирис крайне натурально удивилась. — Почему нет? В других мирах про это может быть романы пишут? Зря ты так. — Может и пишут. Может даже кто и читает… Подумай про Верген, Ирис, — он может стать и твоим домом. Ирис спрятала голову у него на груди и ничего не ответила. А сейчас Киаран смотрел на горы Амелл и заранее злился. Хоть и понимал как это глупо. Была бы его воля, он бы просто развернул коня обратно. *** Лиэнн отчаянно обрадовалась, когда долгожданные горы Амелл вынырнули из-за кромки горизонта. Перистые облака цеплялись за изящные склоны, продолжая-таки плыть по небу. Лазурное, подсвеченное нарядным солнцем небо резко напомнило Лиэнн солнце и небо еë родного мира. Только без противной прозрачной ряби барьера. Путь подходил к концу. Лютик с оттаявшим наконец-то Геральтом пару раз отлучились-таки в местные деревеньки - запасы всё-таки подошли к концу. Геральт возвращался пьяный и довольный, а Лютик — с ворохом местных сплетен. От них пахло женщинами и приключениями — дорога им была в радость. Они были частью этого мира, а он — частью их. Все, по словам Лютика, стенали и жаловались, что после падения Темерии жизни на севере нет и не будет. Загребущий Нильфгаард только этого и ждал. Лиэнн и сама поражалась своему спокойному безразличию — не то, чтобы ей было кого-то не жаль, но это были проблемы этого мира. Лиэнн же этот мир был чужд, враждебен и совершенно не нужен. Она хотела домой. За долгие дни пребывания здесь, она окончательно это поняла. На первый пост они наткнулись ещё у подножия — двое эльфов, один почему-то в цветах дворца, в цветах короля Эредина. Лиэнн была приветливо узнана, Геральт и Лютик удостоились недоумëнной ухмылки. Ведьмак ощутимо напрягся, и Лиэнн поспешила, немного надменно, потребовать провести еë к отцу, а если того нет — к Авалакк’ху. Вот ещё! Рядовой гвардеец будет рожи ей корчить — кто в провожатые ей годится, а кто — нет. Впрочем раздражение быстро стихло, а в таком красивом месте раздражаться было бы просто глупо. Взлетающие вверх скалистые пейзажи Амелл были хорошо знакомой Лиэнн музыкой, заточенной в камне. Совсем как дома — только ольховых зарослей не хватает. Скала, на которую им предстояло взобраться, выглядела как записная красавица, кокетливо показавшая кружева в разрезе верхнего платья. Сквозь серую породу выглядывал знаменитый даже в мире Ольх амеллский мрамор. По скалам струился прихотливый вьюн, кое-где проглядывали головки мелких жёлтых цветов — жизнь прорастала везде, подавляла собою даже мраморную вечность. Лютик выхватил огрызок карандаша и принялся жадно что-то записывать, ëрзая перед Лиэнн в седле. — Красиво? — спросила Лиэнн, радуясь тому, что кто-то еë чувства разделяет. — Не то слово, — поэт восхищëнно развëл руками. — Чтобы увидеть такое, стоит жить. На недоумëнно-надменные взгляды сопровождающих эльфов барду было откровенно плевать — он, в отличие от смурного ведьмака, вовсю наслаждался моментом. Они обогнули гору, и взгляду предстало обширное плато, где уже успел обосноваться палаточный лагерь. Знающий в том, что джинн прибудет, не сомневался. Ведьмак присвистнул, а Лютик открыл от удивления рот — жизнь здесь кипела — эльфы и людские слуги сновали туда-сюда и до путешественников доносились приятные запахи еды и неприятные — конского пота и залежалой походной грязи. Плато было попросту огромным, раздвигала горы исполинская ладонь. На этой ладони лежало горное кристальное озеро, блестевшее в лучах зенитного солнца. С трëх сторон озеро окружали скалистые утëсы, с которых низвергались водопады, а с четвертой — открывался захватывающий вид на золотой в это время года Содден. Лиэнн чувствовала себя в сердце мира. Это было, наверное, самое красивое место, где ей довелось побывать. Она знала, что за водопадами, за скалистыми грядами должен скрываться Ard Gaeth. Водопады были куда мощнее, чем там, с обратной стороны Ard Gaeth, чем дома — ревущая, низвергающаяся вниз вода. Надо у Авалакк’ха будет спросить, почему врата с двух сторон так по-разному выглядят. Один из гвардейцев, о которых Лиэнн, поражённая величием момента и пространства в нëм, забыла напрочь, неуверенно тронул еë за локоть. — Госпожа, прежде чем Вы встретитесь с Вашим отцом, мне поручено сопроводить Вас… Нет, ну что ещё за нелепые интриги? — Сначала проведите моих провожатых к палаткам Ра Риенов, — распорядилась она. И, обернувшись к Геральту, внушительно добавила: — Вы мои гости. Ко всему прочему, ей ещё надо было Ведьмаку заплатить — свой кошель она в последний момент сунула Киарану — мало ли пригодиться в пути. Ни ведьмак, ни бард не возражали. Ещё бы. Ей самой уже до смерти не терпелось смыть с себя дорожную пыль, нормально поесть и растянуться на чем-то, не напоминающем холодную землю. Наверное какое-нибудь хозяйственное дело наметилось, надо закончить побыстрее. Или у гвардейца тайное письмо — тоже может быть. К удивлению, гвардеец провёл её к самой большой в лагере палатке вызывающего алого цвета. В принципе было понятно чья она уже тогда, когда увидела этот шёлк, эти золотые, совершенно неуместные кисти, это убранство, которое, казалось, было перенесено из дворца Тир-на- Лиа. Но все равно это было неожиданно. Поднявшийся ей навстречу с роскошного резного стула эльф, поприветствовал её шутливым полупоклоном. Лиэнн вытаращила глаза, когда узнала — ну конечно! Странно, что он трон с собой не притащил! Или павлинов из сада своих знаменитых… Хотя надо признать — в простой льняной рубашке и кожаных брюках короля Ольхов с первого взгляда узнать было трудно. Обычно он надевал либо сверкающие до боли в глазах доспехи, либо вычурный алый камзол, настолько пышно украшенный регалиями, что просто вырви глаз — непонятно, как сороки до сих пор не утащили. А сейчас он выглядел…нормально. Она согнулась в ответном поклоне, безумно недоумевая. Какого чëрта он здесь вообще забыл? — Ваше величество… Эредин Бреакк Гласс удивил и тут. — Не надо формальностей, — сказал тот, кто сам, по еë недавнему мнению, из формальностей и состоял. Он предложил ей стул и Лиэнн, не прекращая удивляться, села. — Вижу путь вас утомил, — сказал Эредин, — и поэтому буду краток. Кроме того, я сам терпеть не могу все эти придворные расшаркивания и по причинам, которые озвучу ниже, думаю в будущем мы с Вами попытаемся их избежать. Лиэнн кивнула. — Ваш отец будет здесь минут через десять — ему уже доложили о вашем приезде. Он спросит вас то же, о чëм спрашиваю я, но, в отличие от него, мне хотелось бы, чтобы Вы согласились не под влиянием долга или обстоятельств. Понятно, что ни о какой особой приязни с Вашей стороны речь идти не может, но всë же, верите или нет, мне не хотелось бы ставить вас в бескомпромиссное положение. Лиэнн смотрела на него, как баран на новые ворота и абсолютно, невозможно, никоим разом не могла взять в толк, о чëм это его величество сейчас вещает… — Вы теперь заодно с нами? — попыталась упорядочить она. — То есть согласны, что барьера больше не будет? Согласны, что Aen Seidhe придут в наш мир? И даже прекратите преследовать единорогов? Эредин хищно улыбнулся. — Мне совершенно не улыбается видеть в своëм королевстве столь мощного соперника как ваш отец, с огромным количеством Aen Seidhe за спиной, которых сюда привëл именно он. Поэтому да. Я с вами заодно и единорогам повезло. Нам всем повезло. К счастью для всех нас, удалось договориться. Эредин хлопнул ладонями по коленям: — И, признаюсь честно, идея править целым миром, а не его жалким скрытым под барьером, куском, привлекает меня чертовски! Просто чертовски! Лиэнн потрясла головой. — А при чëм здесь я? Король Ольх развел руками, как будто речь шла о самом очевидном. — Неужели это непонятно, госпожа Ра Риен? Неочевидно моё желание предложить вам свою руку и сердце! В создавшихся…хм… обстоятельствах это будет самым разумным. Лиэнн побледнела, как смерть и схватилась за поручни стула. — Именно такую реакцию на мои слова я и ждал, — прищурился Эредин Бреак Глас, — В последнее время мне везёт на женщин, которые готовы бежать от малейшего намека, сверкая пятками. Хотя я дело предлагаю. И тут до Лиэнн стало медленно доходить. Этот брак был настолько выгоден всем и вся, что было необычно любезно со стороны Эредина вообще сделать вид, что её мнение кого-то интересует, а не ставить перед фактом. Отец так любезничать не стал бы. — Я просто хотел уточнить, — продолжал король Ольх, не ведая, насколько точно он попадает в цель.— Что если у вас вдруг есть любовник среди местных партизан или вы пытаете жуткую страсть к занятием в лаборатории Авалакк’ха или что-то вроде, то я Вас с удовольствием прикрою. Мне хотелось бы с Вами подружиться, Лиэнн. Если вы согласитесь, нам с вами половину вечности предстоит провести вместе. Вцепившись в подлокотники стула, всеми силами стараясь сохранить лицо, Лиэнн вдруг поняла, как сильно она ошибалась, скучая по дому. Еë мир, мир Ольх, был ещё хуже этого мира. Намного хуже. *** — Ты хочешь бежать? — просто спросил её Аваллак’х. — Использовать свой дар и прыгнуть по спирали, чтобы избежать замужества? Лиэнн зло фыркнула. — Какой дар? Нет у меня больше дара! Стала бы тащиться с ведьмаком через пол континента, если бы он был? Всё! Осталась одна родословная! Как же я теперь понимаю Цириллу! Я тоже не лучше племенной кобылы — аж Эредин любезным стал! Авалакк’х посмотрел на неё бездонным взглядом и Лиэнн вспомнилось, что каждое напоминание о Цири было для него болезненным. — Ты ошибаешься. Магия либо есть, либо нет. Она не может просто так исчезнуть. Если ты захочешь сбежать, я последний, кто будет тебя останавливать. Ты просто сделаешь свой выбор. Как Зираэль сделала свой. Лиэнн глубоко вздохнула. С отцом или братьями говорить смысла просто не имело — то, каким ледяным взглядом Даламар посмотрел на неё, когда она только заикнулась о том, что обескуражена, было невыносимо. По сути Эредин оказал ей огромную услугу. Не скажи он ей об этом раньше, она бы взорвалась при отце. — Было ясно, что помощи от тебя не дождаться. — отчеканила она, — Обязательно вспомню об этом, если стану королевой Ольх. Авалакк’х тонко улыбнулся. — Жду сегодня вечером, Лиэнн. Поговорим про джинна. Знающий любил оставлять последнее слово за собой. Идя через лагерь, Лиэнн всё-таки постаралась следить за лицом. Кто знает…не надо ей разговоров за спиной в будущем. Надо признать, что мысль о том, что она может стать королевой народа Ольх, доставляла ей определенное удовольствие. Эльфов в лагере становилось всё больше — с утра от служанок Лиэнн узнала, что начали прибывать первые отряды скоя’таэлей. Марта с круглыми от ужаса глазами рассказала ей, что эти дикие эльфы смотрят на людей так, как будто убить хотят. Ни она, ни другие человеческие слуги даже не рискнули приблизиться к стоянке скоя’таэлей. Собрали провиант в большие корзины и передали им. Лиэнн видела издалека, что потрёпанные, грязные и местами абсолютно уже изношенные палатки скоя’таэлей отличались от шатров Aen Seide, как куриное яйцо отличается от драгоценного камня. Интересно, Иорвет среди них есть? Странно, что она так мало про него вспоминала. Подойдя поближе, она действительно увидела знакомое лицо. Вот только это был не Иорвет. — Ларс! Ларс выглядел куда лучше, чем в их последнюю встречу. Он действительно полностью поправился, на щеках цвëл румянец, глаза блестели здоровым блеском. Но, кажется, он находился в затруднении. Рядом с ним стояла пара незнакомых Лиэнн Aen Seidhe и в воздухе прямо-таки витал мерзкий скандал. — Я с d'hoine палатку делить не буду, — гнусавил чернявый эльф с резкими чертами лица и крючковатым носом. Он видимо хотел ещё что-то сказать, но стоящая рядом с ним черноволосая рослая эльфка предупредительно дёрнула его за руку, и он осекся. У Лиэнн в голове что-то щёлкнуло. — А в чем собственно дело? — поинтересовалась она, тоном хозяина, собака гостя которого только что нагадила на дорогой ковер. — Что не устраивает светлых Aen Seidhe в нашем скромном лагере? Противный эльф окинул Лиэнн взглядом, который не упустил ни её золотого платья, ни драгоценностей. — Яевинн присоединился к нам неожиданно, — пояснил Ларс, и, сглотнув, добавил, — после потери отряда … Яевинн сплюнул на землю. — После того, как их перебили темерские собаки. А одну из этих собак, поганую сучку, притаскивает с собой этот трахнутый аэп Эасниллен. И в эту минуту Лиэнн поняла Эредина. Иногда просто невозможно разговаривать на равных. Иногда приходится быть последней тварью, если хочешь добиться порядка. — Заткнись немедленно. — процедила Лиэнн сквозь зубы и надменностью в её голосе можно было резать воздух, как ножом. — Или отправляйся обратно в лес! И, развернувшись к Ларсу, бросила: — Где она? Не обращая внимания ни на кого (разберётся с ними позже), Лиэнн почти бегом кинулась к показанному Ларсом шатру. Любопытство и странное, похожее на сладкую тягу, чувство жгло её изнутри. Эту самую Ирис просто невозможно было не узнать. На девушке было простое, непритязательное платье, волосы подстрижены. Она была бесспорно красива: огромные чёрные, как ночь, и глубокие, как океан, глаза в обрамлении чёрных ресниц, очень смуглая кожа, высокие скулы, пухлые губы. Магия, та, про которую Лиэнн думала, что нет её больше, вдруг ярко и ощутимо побежала по жилам, заметалась яркими, чёткими всплесками. Странное чувство перекрутило внутренности — если бы Лиэнн захотела, она бы, щёлкнув пальцами, прыгнула сейчас в любой мир по спирали. Воздух показался ей сладким, а солнце — ярким, как никогда. Человечка смотрела на Лиэнн и улыбалась. У ног её копошилось странное, похожее на козлика существо, с золотой сияющей шерстью и забавными рожками. Существо смотрело на Лиэнн с умилительным подозрением на мордочке. Голос у человечки был приятный, низкий, бархатный. — Я знаю кто ты, — сказала она.— Видела тебя во сне. Здравствуй, Лиэнн.