Внутри Имитации

      Впервые за очень долгое время Уилла будит громкий стук в дверь. Он вздрагивает от неожиданности, ногами спихивая подушку на пол. Затуманенным ото сна взором он смотрит на часы и хмурится. Ещё даже десяти утра нет. Уилл стонет от ноющей боли во всём теле, слыша, как в дверь настойчиво стучат ещё раз. Сев, он через всю комнату бросает укоризненный взгляд на кучу собак, продолжающих мирно посапывать вокруг обогревателя, вообще никак не реагируя.       — Совсем обленились, — бормочет он, поднимаясь. Шаркая ногами, Уилл хватает со стула халат и накидывает на себя. Он выглядывает в боковое окно. На улице бесшумной плотной стеной валит снег. Ну, вот, похоже, и наступило то самое время года. Снова.       Уилл открывает входную дверь, заспано уставившись на застывшего на пороге нежданного гостя. Перед ним стоит Ганнибал Лектер, держа в руках две кружки и небольшую термосумку. Ганнибал кивает ему с приятной улыбкой.       — Доброе утро, Уилл. Могу я войти?       Секунду или две Уилл таращится на него, а потом заглядывает поверх его плеча.       — Где Кроуфорд?       — Застрял в суде. Похоже, нам с вами сегодня предстоит приключение, — Ганнибал замолкает, ожидая приглашения, которого, скорее всего, никогда бы не последовало при других обстоятельствах. — Так могу я войти?       — Эм… Ох… да. Да, конечно, — Уилл отступает назад, всё ещё слегка сонный. Внутри расползается неприятное чувство беззащитности, будто его собираются выпотрошить и выставить напоказ.       Проходя мимо Уилла, Ганнибал внезапно останавливается на полушаге. Доктор поворачивает к нему голову.       — Мы одни? — негромко спрашивает он.       — Одни? — Уилл хмурится, потом кивает на собак. — Только вы, я и они. Мои собаки.       — Хм… — Ганнибал проходит в гостиную и оттуда окидывает Уилла строгим взглядом. Уилл фыркает, чувствуя себя не в своей тарелке, но решает промолчать.       Собаки просыпаются и начинают неуверенно вилять хвостами, поднимаясь на ноги, зевая и потягиваясь.       — Извините, — он закрывает входную дверь, пока Ганнибал ставит кружки с термосумкой и снимает пальто. — Они обычно будят меня до того, как гости успевают добраться до крыльца.       — Неужели? — Ганнибал протягивает тыльную сторону своей затянутой в перчатку ладони особенно любопытному Бруклину. Помесь колли осторожно принюхивается к ней, слегка виляя хвостом, прежде чем направиться к миске с водой на кухне.       Уилл вскидывает бровь.       — Это… Обычно им не нравится находиться в компании незнакомцев.       — Собаки — очень чувствительные и преданные создания. Осмелюсь предположить, что такое поведение соответствует предпочтениям их хозяина?       — Снова психоанализируете меня, доктор?       — Вовсе нет. Всего лишь праздное любопытство, — после секундного молчания Ганнибал поднимает руку, демонстрируя Уиллу термосумку. — Завтрак?       Уилл неопределённо кивает и указывает в сторону кухни. Доктор незамедлительно принимается за дело, а Уилл неуклюже садится за стол и просто наблюдает, как тот непринуждённо хозяйничает на его кухне. Кажется, будто на то, чтобы найти необходимую посуду и столовые приборы у Ганнибала уходит меньше минуты, и вот он уже подаёт завтрак на двоих, ставя перед Уиллом тарелку. На кухонной стойке дымятся две кружки со свежесваренным кофе.       — Я очень осторожен с тем, что попадает в моё тело, поэтому большинство блюд предпочитаю готовить сам. Начнём день с белкового омлета. Немного яиц и колбаса.       Уилл кивает, откусывая и смакуя кусочек.       — Очень вкусно, спасибо.       — На здоровье, — любезно отвечает Ганнибал, и на лице его появляется лёгкая улыбка. Он садится, расправляя салфетку на коленях. — Хотел бы извиниться за вчерашнюю аналитическую атаку, но у меня предчувствие, что вскоре мне придётся извиняться вновь, и ты в конечном счёте быстро от этого устанешь, поэтому впредь я решил просить прощение пореже.       — Просто давай придерживаться рабочих отношений.       — Или можем попробовать начать общаться, как взрослые. Не дай бог, подружимся.       Уставившись в свою тарелку, Уилл равнодушно пожимает плечами.       — Ты мне не настолько интересен.       — Ещё стану, — по-прежнему улыбается Ганнибал.       — Так что там насчёт нашего «приключения»? — внезапно спрашивает Уилл, откладывая вилку на тарелку. — Насколько я понимаю, наша помощь в этом расследовании теперь почти не требуется.       — Верно. Почти. Осталось только помочь составить психологический портрет преступника.       — Ну и какие вы можете сделать выводы, доктор Лектер? Запись. Тела. Немало информации, которую нужно проглотить и переварить.       — Так и есть, — кивает Ганнибал, переводя взгляд на падающий за окном снег. — Сильнее всего меня заинтриговал перевод одной фразы. «Это лишь имитация». Агент Кроуфорд утверждает, у тебя чутьё на монстров.       — Он заблуждается. Как ты думаешь, что имел в виду тот человек, говоря это? В буквальном смысле.       — Не имею ни малейшего представления. И разве это не любопытно? А ты, Уилл? Каковы твои первые впечатления?       — Очевидно, что наш убийца, кем бы он ни был, занимается этим десятилетиями, и всё это началось не каких-то несколько лет назад, как предполагалось изначально.       — Значит, мы должны спросить себя: почему, насколько нам известно, тогда произошло одно только это убийство, а сейчас — сразу несколько? Почему между ними такой временной разрыв?       — Возможно, мы просто ещё не всех нашли, — пожимает плечами Уилл, откусывая ещё кусок мяса.       — Это может означать, что со временем он становится лишь небрежнее, но не умнее.       — Ну, я про то, что такая вероятность вообще существует…       — Уилл… Ты помнишь, что сказала Беверли Кац?       Уилл хмурится.       — Она много чего говорила. Ты о её теории насчёт дикого животного?       — Нет, — качает головой Ганнибал. — Журналисты. Вспомни, почему они оказались именно в этой части Вирджинии?       — Они там снимали какой-то второплановый репортаж.       — О местном филиале министерства энергетики. В частности, о клиентских жалобах на него.       — Да, — медленно произносит Уилл. — И что с того?       — Конкретно этот филиал принадлежал к определённой подгруппе и, следовательно, не имел клиентов. Они занимались исключительно научными исследованиями. Ты бы удивился, узнав, что сейчас это учреждение закрыто? — Уилл никак это не комментирует, и Ганнибал продолжает: — Его закрыли ровно через сорок восемь часов после того, как была найдена голова мисс Хаббард. Официальная причина — несчастный случай, в результате которого здание признали полностью непригодным для дальнейшей эксплуатации.       — Зачем… ты вообще всё это раскопал? — осторожно спрашивает Уилл, закидывая ногу на ногу и немного наклоняясь вперёд. — Ты ведь должен был переводить, составлять профиль, а не… — Уилл клюёт носом и потирает глаза. — Так. Ладно, хорошо. Его закрыли после несчастного случая. И что послужило причиной?       — Официально? Поджог.       — Поджог.       — Да.       — А… неофициально?       — Что ж, полагаю, именно здесь-то и начинается наше с тобой «приключение».        — И что, ты предлагаешь туда съездить? — смеётся Уилл, почёсывая затылок, и скептически качает головой. — Нет. Нет, Ганнибал, это в лучшем случае выглядит надуманно.       — Поджог, Уилл. Разве такое совпадение не кажется тебе странным? Особенно в свете того, что сгоревшее и официально заброшенное в семидесятых здание до сих пор находится в эксплуатации.       Уилл замирает в изумлении. Он медленно опускает вилку.       — В… в каком смысле до сих пор?       — Похоже, на объект всё ещё подаётся электроэнергия, по крайней мере, если верить последним отчётам о пользовании коммунальными услугами.       — Откуда ты всё это знаешь?       — Всего лишь несколько несложных телефонных звонков и беглый поиск в интернете. Само здание закрыто и заброшено, находится в глуши, вдалеке от основных дорог и населённых пунктов. Но каким-то образом… по-прежнему используется. На протяжении последних лет сорока деньги на его содержание каждый месяц исправно поступают со счёта некоего Жидрунаса Мекаса.       Задумавшись, Уилл барабанит пальцами по столу.       — Это же…       — Да, исконно литовское имя.       — Господи Иисусе…       — А вот это уже не литовское, но…       — Ладно, уговорил. Поехали. Может, это и выглядит надуманным, но это хотя бы что-то. И куда больше, чем всё, что мы уже имеем на данный момент. Мне только собак сперва нужно выгулять. Дай мне минутку.       — Конечно же.       Пока Ганнибал убирает со стола, Уилл успевает одеться в другой комнате. Подойдя к двери, Уилл надевает пальто и ботинки. Ганнибал посматривает за ним из кухни.       — Пошли. Бастер, Зои… На выход. Давайте-давайте.       Ганнибал ставит кружки в раковину как раз перед тем, как начинает звонить его телефон. Он медлит с ответом, сквозь замёрзшее окно наблюдая, как Уилл выходит во двор. Проведя пальцем по экрану, от подносит телефон к уху.       — Здравствуйте, агент Кроуфорд.       — Ганнибал, Уилл с вами?       Услышав этот тон, Ганнибал бросает ещё один короткий взгляд на улицу и спешно отходит вглубь дома.       — У вас встревоженный голос, Джек. Всё в порядке?       — Меня выдернули из зала суда. В лаборатории произошло нечто ужасное. Доктор Зеллер… он… Вы сейчас с Уиллом? Вы должны были встретиться…       — Я на пути к его дому, — буднично отвечает Ганнибал. — Так что с доктором Зеллером?       — Они нашли его тело. Оно… В-вы оба нужны мне здесь, доктор Лектер. И я имею в виду прямо сейчас.       — Разумеется, Джек. Я обо всём сообщу Уиллу сразу же, как прибуду.       Ганнибал завершает звонок не прощаясь. Уставившись в экран телефона, он постукивает кончиком пальца по его уголку, размышляя.       Дверь распахивается, и Уилл с порога кивает на зажатый в руке Ганнибала телефон:       — Кто-то звонил? — он машинально гладит каждую из собак, загоняя их в дом.       Ганнибал прочищает горло.       — Неизвестный номер, я перенаправил звонок на голосовую почту, — он убирает телефон в карман и подходит к двери. — Итак, на твоей машине поедем или на моей?

***

      Они отправляются в путь. Мили и мили по бесконечному бездорожью, слякоти и снегу. Всё дальше и дальше, пока на пути совсем не перестают попадаться встречные машины. Они медленно едут по очень узкой заброшенной дороге. Уилл внимательно смотрит на Ганнибала. Вдалеке на вершине холма виднеется здание.       — Дальше нам в гору никак не проехать, не видно проторённой дороги. Твоя машина здесь просто застрянет, — качает головой Уилл. — Без шансов.       Ганнибал открывает водительскую дверь.       — Тогда пойдём пешком.       Уилл с Ганнибалом преодолевают несколько сотен ярдов вверх по холму, пока прямо перед ними не вырисовывается большое прямоугольное здание грязно-свинцового цвета. По мере того, как они приближаются, становится ясно, что стёкла нескольких наружных окон покрыты трещинами или полностью выбиты. Вывеска пострадала от непогоды, но всё ещё стоит, её основание вмёрзло в лёд, почти такой же прочный, как камень. Она лишь слегка раскачивается на ветру. Вывеска гласит: «СОБСТВЕННОСТЬ МИНИСТЕРСТВА ЭНЕРГЕТИКИ. ДЕПАРТАМЕНТ ВИРДЖИНИИ ПО ДОБЫЧЕ И ИССЛЕДОВАНИЮ ПОЛЕЗНЫХ ИСКОПАЕМЫХ».       Всё вокруг занесено снегом, сугробы почти в фут высотой. Когда они пробираются по ступенькам к главному входу, под ногами Уилла хрустит битое стекло. Его похороненные в снегу осколки сверкают на свету, как бриллианты.       — Здесь уже очень давно никто не появлялся, — начинает Уилл, рукой в перчатке поправляя очки и смахивая крохотные снежинки. Он кивает в сторону. — Ни намёка на следы шин. Только снег.       — Сам постучишь или лучше мне? — с улыбкой спрашивает Ганнибал, слегка склонив голову набок.       — Очень смешно, — Уилл тянется к двум большим латунным ручкам-скобам. Схватившись за них, он дёргает двустворчатые двери на себя, слыша тяжёлый лязг металла при каждом рывке. — Скованны цепью.       Ганнибал подбородком указывает на двери:       — Скованны изнутри?       — Да. Странно, правда? — Уилл подносит руку к наружному подоконнику ближайшего окна, пытаясь заглянуть внутрь.       Ганнибал прищуривается.       — Стёкла выбиты, но из-за всех этих решёток нельзя увидеть, что там произошло, не говоря уже о том, чтобы пролезть через них.       — Это тюрьма. Ну, как тюрьма.       — Напрашивается вопрос: когда они закрывали эти двери, они хотели защитить здание от посягательств извне или же удержать нечто внутри?       — Ну, надеюсь, что по прошествии стольких лет, последний вариант отпал сам собой…       Ничего на это не ответив, Ганнибал лишь окидывает Уилла долгим задумчивым взглядом.       — Сюда, — метнувшись налево, Уилл жестом подзывает Ганнибала к себе. — Здесь сбоку есть окно побольше.       Проследив за рукой Уилла, Ганнибал замечает спрятанное за стволом голого дерева окно. Прутья решётки на нём погнуты и торчат наружу. Уилл хватается за один из сломанных прутьев и хорошенько трясёт. — Еле держатся, — он пробует ещё раз, и раздаётся характерный металлический скрежет. — Если мы их выломаем, сможем проникнуть внутрь.       Ганнибал устремляет взгляд к небу, словно любуясь прочным сооружением.       — В ордере так и напишем?       — У меня есть веское основание… и оно… мы же расследуем… просто… Слушай, просто помоги мне с этим, ладно? Между прочим, это с самого начала была твоя идея.       — Хорошо, — усмехается Ганнибал.       После нескольких сильных рывков старые заклёпки выскакивают из пазов, и решётка поддаётся. Уилл отбрасывает её в снег и перелезает через подоконник.       Ганнибал следует за ним и, когда его ноги касаются пола, оглядывается по сторонам. Глаза быстро привыкают к отсутствию резкого зимнего солнечного света, но он не может произнести ни слова. Только смотреть.       Вовсе не этого они ожидали. Внутри их встречает полная разруха. Всюду обугленные или расплавленные бесформенные обломки, загромождающие почти всё пространство. Книги, шины, мебель — всё, что могло гореть, — было свалено в кучу и явно подожжено. Бетонные стены выстояли, но от пола до потолка покрылись гарью и копотью. Посреди этого хаоса виднеются обуглившиеся собачьи останки, почерневшие черепа и кости торчат из обгоревших кусков древесины. По полу тянутся огромные скользкие лужи заледеневшей чёрной слизи, выглядящей, как расплавившийся асфальт или кровельный герметик. Замёрзшие окна изнутри забрызганы коричневой кровью.       Рядом с обгоревшей кучей хлама на боку валяется большая бочка из-под бензина, крышки нигде не видно. К ней прислонена бочка поменьше. Уилл поочерёдно проверяет обе. В маленькой оказывается какое-то старое топливо, и её крышка надёжно завинчена, но большая бочка абсолютно пуста.       Он закрывает глаза и делает глубокий вдох, прежде чем повернуть голову к Ганнибалу. Они обмениваются взглядами. Лицо доктора кажется Уиллу бледным, и он не уверен, просто ли это от холода.       — Как это могло оставаться незамеченным всё это время? — спрашивает Ганнибал, подходя к луже слизи. — Кто-то, несомненно, должен был…       — Ни к чему не прикасайся! — почти выкрикивает Уилл и отступает назад, качая головой. Он настороженно вытаскивает из кобуры пистолет. Взгляд Ганнибала падает на оружие, но он не выказывает протеста, хоть в глазах и читается явный вопрос. — Это улика. Здесь повсюду улики, — уже тише продолжает Уилл, и его голос эхом разносится по комнате. Ганнибал коротко кивает.       Уилл осторожно выходит из вестибюля, Ганнибал держится за его спиной. Они минуют несколько дверей и коридоров, медленно пробираясь вглубь здания через обгоревший мусор, устилающий пол. Из-за перевёрнутых стульев, огромных ящиков с оборудованием, перегораживающих путь, канистр из-под бензина и луж чёрной жижи, под ноги смотреть приходится чаще, чем по сторонам. Один раз Уилл едва не падает ничком, зацепившись за раскуроченный корпус взорвавшегося телевизора.       Дойдя до лестницы, они спускаются на несколько этажей, и Уилл на удачу пробует щёлкать выключателями на одной из стен, но вся проводка тоже выгорела подчистую. Освещение не работает. Впереди только кромешная, непредсказуемая темнота.       Это кажется немыслимым, но температура будто падает всё ниже и ниже с каждым их шагом. Воздух становится морозным.       — Похоже, температура в здании регулируемая, — замечает Ганнибал, не отрывая глаз от Уилла. — Всё здесь находится в постоянном состоянии глубокого охлаждения. Как в мясохранилище на скотобойне.       Оказавшись в полной темноте, Уилл достаёт мобильник и включает приложение с фонариком.       — Да, — кивает он, — внутри намного холоднее, чем снаружи.       — Замороженное почти на сорок лет? Это объясняет непрерывный, стабильный расход энергии, — размышляет Ганнибал, задумчиво посматривая на пистолет Уилла. — Ты полагаешь, что здесь может обитать некое существо? — спокойным, терпеливым тоном спрашивает он. Уилл фыркает в ответ.       — А ты хочешь рискнуть и проверить?       — Не особо.       — Ну, ладно тогда.       Ветер ли это шепчет ему на ухо? Уилл поворачивает голову влево, уставившись на Ганнибала.       — Ты это слышал?       — Да, — кивает Ганнибал, скользя взглядом по коридору. — Возможно, какое-то механическое устройство.       Они следуют за слабым шумом. Пока они идут по коридору, звук превращается в тихое шипение. Вскоре становится ясно, что это высокочастотный статический шум. Дверь в самом конце коридора преграждает им путь. Непрерывное шипение доносится с другой её стороны.       Ганнибал запускает руку в карман, вынимая собственный телефон. Включив фонарик, он бросает взгляд на экран.       — Сигнала нет.       — Ага, уже и сам догадался.       Ганнибал освещает фонариком деревянную дверь. Что-то едва не разнесло её в щепки. Из центра висящей на двери таблички торчит топор, лезвие вонзено глубоко.       Уилл убирает пистолет в кобуру и, обеими руками схватившись за рукоять, начинает дёргать топор, пока тот не выскакивает. Режущая кромка покрыта чем-то чёрным. Бегло изучив его, он поднимает глаза на Ганнибала ища подтверждения своим догадкам.       Ганнибал молчит, и для Уилла его реакция красноречивее любых слов. На топоре не так много крови, а та, что осталась, замёрзла, превратившись в тёмно-бордовую корочку.       Ганнибал указывает на табличку.       — Это по-литовски.       — И переводится как?..       Ганнибал мешкает с ответом.       — Питомник.       Положив топор на пол, Уилл снова вытаскивает пистолет и, чуть крепче сжав его в руке, берётся за дверную ручку. Она поворачивается, и дверь открывается внутрь, но останавливается, сдвинувшись всего на несколько дюймов. Уилл упирается в неё плечом и толкает, но она отказывается двигаться дальше.       — Что-то блокирует её с другой стороны, — тихо произносит он. Привалившись к двери спиной, он толкает её ещё раз. Она скрипит. — Кажется, сдвинулась немного. Помоги-ка мне.       Ганнибал убирает телефон в карман и поворачивается к Уиллу. Он упирается в дверь руками по обе стороны от головы Уилла, и их глаза встречаются. Они вместе наваливаются на дверь. Подошвы ботинок скользят по промёрзшему полу. Приходится действовать в несколько заходов, и после каждого их мощного совместного толчка дверь отодвигается примерно на дюйм.       В конечном счёте им удаётся расширить щель достаточно, чтобы Ганнибал смог заглянуть в комнату. Достав телефон, он направляет внутрь луч фонарика. Статический шум теперь кажется оглушающе громким.       — Что ты видишь?       Ганнибал отступает назад.       — Клетки…       Уилл пристально смотрит на него, плотно сжав губы. Он кое-как протискивается между косяком и дверью и надавливает на неё изо всех сил. Дверь приоткрывается ещё на пару дюймов, и это позволяет ему проскользнуть в комнату. Он слышит, как Ганнибал за его спиной, последовав его примеру, тоже входит.       Вдоль каждой из стен тянутся три ряда взгромождённых друг на друга клеток из стальной проволоки. Сердце Уилла начинает бешено колотиться, когда он, медленно поворачиваясь вокруг себя, видит всё новые и новые клетки, едва в состоянии осознать, что в них находится. Едва в состоянии осознать, что эта комната вообще может существовать. Внутри каждой клетки останки. Небольшие и среднего размера тела, покрытые жёстким, промёрзлым мехом. Прутья некоторых клеток перегрызенны изнутри, но недостаточно, чтобы хоть кому-то из них удалось сбежать.       Собаки. Так много мёртвых собак. Уилл не уверен, что сможет выдержать, если осмелится всех их сосчитать.       — Он прекратился, когда мы вошли.       Уиллу хватает мельком взглянуть на Ганнибала, чтобы самому всё понять. Дребезжащий звук полностью затих, оставив их в полной тишине, в которой слышно лишь их собственного дыхание.       На ближайшем к двери столу валяется опрокинутая на бок газовая лампа. Ганнибал подходит ближе, разглядывая её и лежащий рядом коробок длинных штормовых спичек. Подняв спички, он задумчиво вертит коробок в пальцах.       — Сунь в карман. Хоть будем знать, что не замёрзнем тут насмерть, — Уилл кивает на газовую лампу. — Как думаешь, она ещё работает?       — Сомневаюсь. Топливо в ней должно было уже давно испариться.       — Хм, — Уилл медленно приближается к клеткам, и Ганнибал поднимает телефон, чтобы посветить ему. К дверце одной из клеток, отчаянно вцепившись когтями в прутья, прижимается куча некогда золотистого меха. Не осталось ничего, только кожа да кости. К поникшему уху приколота бирка. Уилл закрывает глаза.       Бирки. Бирки повсюду.       — Уилл…       — Просто дай мне ми…       — Уилл!       Встревоженный тон Ганнибала заставляет Уилла резко распахнуть глаза. Свет его фонарика показывает куда-то в сторону, и Уилл тут же устремляет туда взгляд.       В самом дальнем углу комнаты стоит стол, за которым в кресле перед компьютером в оборонительной позе застыло тело мужчины. На полу под столом лежат трупы двух несчастных собак. Но самое жуткое заключается не в этом. Собачьи тела переплелись, как сиамские близнецы, связанные в неразрывных объятьях.       Обе выглядят крупнее, чем остальные собаки в клетках и, возможно, даже крупнее, чем любая собака вообще. Кожа от бёдер до груди на их общем туловище потрескалась, как старая штукатурка, и слезла по краям. Выглядит так, будто внутри живота животного что-то взорвалось и пыталось вырваться наружу.        Странные белые отростки — своеобразная органическая верёвка — плотно обмотаны вокруг обоих тел и соединены с плотью каждого, уходя глубоко под кожу. Они до неприятного напоминают те, что торчали из тела пилота-литовца. С разорванного уха свисает единственная белая бирка.       — Полагаю, именно об этом снимали репортаж Нора и Джозеф, — тихо произносит Ганнибал позади него. — Пытались пролить свет на эти… эксперименты. Возможно, искали доказательства. Искали справедливости.       — Думаешь, их убили за это? — спрашивает Уилл, на шаг приближаясь к телам.       — Вероятно. Мы не знаем, как много им было или не было известно. Всё это могло оказаться лишь неудачным стечением обстоятельств.       — Совсем не этим должен был заниматься филиал министерства энергетики…       — Нет, не этим. Что-то пошло не так.       Они подходят ближе, и Уилл может лучше разглядеть мертвеца в кресле. Он легко одет, слишком легко для минусовой температуры в комнате. Окоченевшее тело сохранилось почти идеально. Глаза трупа открыты и смотрят куда-то за пределы их поля зрения. Перекошенный рот широко разинут. Он истошно кричал перед смертью.       Взгляд Ганнибала скользит по застывшему телу. Горло перерезано от уха до уха.       Прищурившись, доктор наклоняется ближе.       — Его не сожгли.       Уилл замирает.       — И что с того?       Посмотрев на Уилла, Ганнибал направляет луч фонарика вниз, на перекрученные между собой собачьи трупы.       — И эти тела тоже… Остальные сожжены. Пилот и те, что наверху. Эти, — Ганнибал указывает на клетки, — умерли от голода, но их тела не подверглись деформации. А эти были заперты здесь. Они…       На секунду оба ошарашенно замирают, не в силах шелохнуться от жуткого нарастающего звука, и прислушиваются. Источник статического гула прямо перед ними — за столом под мертвецом. Звук усиливается, бесконечным эхом отражаясь от металлической обшивки стен комнаты.       Инстинктивно оба почти одновременно делают несколько шагов назад.       Уилл вскидывает свой пистолет, держа перед собой, вопреки правильному обращению с оружием палец уже лежит на спусковом крючке. Руки его трясутся.       — Это была ошибка, — сдавленно произносит он. — Я не должен был приходить сюда. Мы не должны были…       Внимательно наблюдая за ним, Ганнибал поднимает мобильник, направляя луч фонарика на стол. Уилл едва может различить силуэт.       — Нужно уходить, — говорит Ганнибал, и когда Уилл поворачивается к нему, он видит, что глаза его распахнуты в изумлении. Подобная реакция на его лице кажется совершенно чужеродной и нежеланной. До этого Ганнибал вёл себя так, что Уилл и впрямь готов был поверить в его невозмутимость. Смешно, но Уилл даже успевает придумать саркастичный ответ, проглатывает его, прежде чем он слетает с языка, и только медленно утвердительно кивает.       Впереди — клокочущая масса из острых зубов, ни на миг не прекращающая хаотично мельтешить. От неё исходит свирепое рычание, чередующееся с пронзительным, леденящим кровь визгом. Брошенное с изрядной силой тело мертвеца пролетает через всю комнату и ударяется о клетки позади них, заставляя обоих подпрыгнуть. Луч света выхватывает из темноты участок пола перед столом, где двухголовое существо снова начинает визжать и биться в судорогах, словно пробуждаясь.       Уилл дважды спускает курок, и грохот выстрелов эхом разносится по комнате. От визга существа закладывает уши, когда оно пытается распрямиться и встать, яростно отплёвываясь. Оружие никак не помогло, лишь разозлило эту проклятую тварь.       Переглянувшись, Уилл с Ганнибалом не сговариваясь кивают. Оба понимают.       Её нужно сжечь.       — Как нам…       Уилл шикает на него, и Ганнибал тут же замолкает. Они быстро, но осторожно пятятся к двери. Сделав шаг, Уилл проскальзывает через узкую щель между приоткрытой дверью и косяком в безопасный коридор. Тварь уже стоит на ногах — чудовищное отвратительное нечто — и вновь испускает протяжный вой. Ганнибал застывает как вкопанный и может только смотреть, как несущееся в его сторону тварь на полном ходу врезается в нагромождение из собачьих клеток у стены, и они разлетаются по всей комнате. Ганнибал падает, больно ударяясь о дверь. Несколько тяжёлых клеток валятся следом, почти захлопывая и блокируя её.       Теперь проём недостаточно широк, чтобы в него мог пролезть человек.       Ганнибал отказывается поддаваться панике или страху, хотя ощущение того, что он сам внезапно превратился в добычу, кажется ему довольно странным.       — Чёрт! Чёрт, — слышит он по ту сторону двери. Уилл наваливается на неё, пытаясь приоткрыть хотя бы на дюйм, как они делали раньше. Она не сдвигается с места.       — Уилл, — через щель кричит Ганнибал. Взгляд ловит отблеск лезвия пожарного топора возле его ног. Он хватается за его рукоять. — Уилл!       Он едва может разглядеть очертания фигуры за дверью. Только перепуганные глаза Уилла, смотрящего на него с другой стороны.       — Ганнибал, я всё принесу. Я вернусь, обещаю, только не…       Из темноты появляется толстая чёрная щетинистая нога. Она выглядит так, будто позаимствована у паука или, возможно, краба. Она плотно обвивается вокруг топора и конвульсивно дёргает на себя, откидывая Ганнибала к противоположной стене. Впечатавшись в клетки, он оседает на пол. Каким-то чудом ему удаётся удержать в руках оружие, но его выроненный телефон вращаясь скользит по бетону, и в свете его фонарика сквозь прутья клеток на потолок падают жуткие тени.       Ему кажется, что теперь он может лучше разглядеть эту тварь. Она увеличилась в размерах, стала невероятно большой, нависая над ним грудой всклокоченного меха и тонких белых щупалец.       Оскалившись, Ганнибал не без труда поднимается на ноги. Руки крепче сжимают рукоять топора. Крохотный лучик света на полу едва может пробить брешь в этой темноте, играя с его глазами злые шутки. Он пытается сосредоточиться на том, что стоит прямо перед ним. На том, что ещё секунду назад было сросшимися собаками, а теперь становится чем-то совершенно иным.       — Уилл! — кричит он, едва слыша собственный голос за шипением, плевками и постоянно меняющимися завываниями твари. — Уилл!       Ганнибал заносит топор и почти вслепую наотмашь рубит по булькающему силуэту. Лезвие врезается в мясистый бок и застревает в нём. Тварь отчаянно ревёт, и Ганнибал выдёргивает топор, готовясь ударить ещё раз.       Позади раздаётся оглушительный вой, и в Ганнибала на полной скорости влетает что-то большое и пушистое, отбрасывая на пол. Топор выскальзывает из его рук. Сумев подняться на колени, он тянется к телефону на полу и, нащупав его, прижимает фонарик к груди. В его дрожащем свете Ганнибалу удаётся рассмотреть пятнистую собаку с золотисто-чёрной шерстью, вставшую между ним и тварью, будто защищая его.       В зубах она держит ручку небольшой канистры с бензином.       Ганнибал заставляет себя сделать судорожный вдох. Разум одновременно подмечает и фиксирует всё и ничего из того, что он видит. Сердце начинает биться быстрее и громче. Он не может вспомнить, когда в последний раз был так же безумно взволнован.       Собака злобно рычит на него. Сейчас не время думать, только действовать. Выпав из собачьей пасти, канистра откатывается в сторону, как вырезанный из тыквы фонарь. Ганнибал бросается за ней и, поймав обеими руками, откручивает крышку. Жидкость льётся на пол. Запах бензина заполоняет морозный воздух. Топливо быстро растекается по комнате, просачивается в древесину стола. Ганнибал запускает руки в карманы пальто, ища коробок.       Собака настороженно расхаживает перед ним, ощетинившись и обнажив клыки. Толстое чёрное щупальце скользит по полу, намереваясь схватить Ганнибала, и собака, залившись истеричным лаем, прыгает на тварь. Острые клыки и когти впиваются в плоть твари, и когда у неё всё же получается оторвать от себя собаку, из рваных ран и следов от укусов сочится чёрная жижа. Собачьи клыки вонзаются в разрубленный топором бок твари, и Ганнибалу кажется, что от её болезненного пронзительного визга могли бы вдребезги разлететься стёкла.       Откуда-то из-за спины твари со свистом вырывается жёсткое тонкое щупальце и хватает собаку за горло. Яростный лай резко обрывается, когда оно снова и снова обвивается вокруг её шеи. Морда собаки чернеет и разрывается, когти её заостряются, а рёбра разрывают мех, но крови не видно. Клыки увеличиваются, и она рычит, пытаясь схватить пастью воздух.       Щупальце твари всё сдавливает, и сдавливает, и сдавливает горло собаки, когда Ганнибал бросает горящую спичку.