***
Слава беспомощно смотрела на чистый лист, чувствуя на себе строгий взгляд и острое желание провалиться сквозь землю. Стихосложение никогда не давалось ей и на Родине, а сложить что-то дельное на чужом языке она не смогла бы, даже знай она все особенности культуры. Ну не могла она проникнуться глубоким смыслом этих витиеватых фраз, не могла выражаться столь иносказательно и рассуждать о высоком, находя новый смысл в окружающих явлениях. Тем не менее все девушки уже давно начали слагать, и кончики их кистей быстро порхали по бумаге. На бумаге же Славы расползалась толстая клякса. Поставив наверху две точки и две дугообразные линии, она с тоской посмотрела на получившуюся кричащую рожицу, чувствуя с ней некое родство. — Осталось тридцать секунд, — строго произнесла Лань Мейлин, и кисточки быстрее запорхали над бумагой. «Отлично, » — с иронией подумала Слава. — «Успею нарисовать реснички и румяна…» Когда линейка ударилась о стол, все как по команде отложили в сторону кисть и бумагу, давая время чернилам подсохнуть. Проходя между рядов, Лань Мейлин одобрительно кивала и делала редкие замечание за помарки. Дойдя до парты Славы, она многозначительно помолчала, выдыхая, как нечто очевидное: — Что ещё от Вас было ожидать… С некоторых парт донеслись смешки, и Слава едва не зарычала, с прищуром смотря на стрельнувшую в неё глазками раздражающую девицу. — Что же, я посмотрю ваши работы. По ним будет хорошо видно, кто старался постичь учение Ван Аньши. Жанр ши не столь лёгок в освоении, как цы, но именно в нём можно увидеть всё многообразие приёмов этого поэта. Советую не забрасывать чтение его работ, ведь в них почти прямым текстом преподносится мудрость наших предков… «Почти прямым текстом, » — со скептицизмом повторила про себя Слава, украдкой закатывая глаза. — …и конечно, не забывайте, что следующий урок ознаменует собой контроль знаний, в котором я увижу ваш уровень усвоения теоретических основ… Слава припомнила свой уровень усвоения теоретических основ и в предвкушении вздрогнула. — …Не волнуйтесь, — с тоном, похожим на ободрение, провозгласила наставница. — Большинство из вас упорно учились, и я уверена, что с успехом пройдут эту ступень. Остальным же… следует потрудиться. Не каждому дано обладать даром не только смотреть, но и видеть, не только слушать, но и слышать, наблюдать прекрасное в мелочах и наполнять свою жизнь смыслом… Это сложный труд. Но освоив его, Вы создадите крепкую семью, и рядом с вами можно будет обрести покой, остановиться и подумать о важном. — Достопочтенная наставница, позвольте задать вопрос? — восхищённо спросила Чжоу Сюли и, получив кивок, быстро продолжила. — Значит, стихосложение способно помочь не только познать истины жизни, но и достичь счастья? — Конечно, — гордо улыбнулась наставница, сев на любимого конька. — Именно поэтому я постоянно напоминаю Вам о его важности. Ни владение мечом, ни стрельба из лука не способны изменить человека. Они лишь средство в достижении цели, и только постижение поэтики способно заставить человека задуматься о главном, о той дороге, по которой он неосознанно идёт, и понять — так ли она верна, как казалось? У Славы заныли зубы от столь сахарной речи, и она понимающе переглянулась с сидящей рядом Вэнь Роу, которая тоже не тяготела к высокому искусству. Когда Роу начала гримасничать, побуждая в Славе желание изобразить более отвратную рожу, учитель неожиданно повысил голос, смотря прямо на них: — Но некоторых не исправит ничего! И я искренне волнуюсь за их благополучие! Виновники поспешили изобразить пристыженный вид, и Лань Мейлин продолжила: — Как бы то не было, послания предков способны лишь дать нам направление, но следовать ли им выбирает только человек. Всё в ваших руках, и будущее ваших кланов и страны зависит и от ваших решений. Поставив финальную точку и дождавшись полной тишины, она наконец объявила: — На сегодня всё. Свободны. Две фигуры за задними партами быстро вскочили и поспешили выйти во двор под неодобрительным взглядом наставницы. Стоило им выйти в коридор, как они переглянулись и захохотали, срываясь на бег. Скрывшись за густыми зарослями в пустой беседке, девушки переглянулись, и Слава с надеждой выпалила: — Достала?.. Острые черты лица Вэнь Роу становились ещё более выразительными, когда она ухмылялась. Из кармана она вытащила кристалл, который мягко засветился голубым светом под взглядом Славы. Её выражение лица, на котором было написано неприкрытое восхищение, явно польстило Роу, и та с удовольствием отметила: — Это ещё что… Знала бы ты, сколько удивительного хранит мой клан. — Не сомневаюсь, — хмыкнула Слава. — Но сначала проверим его в деле. Выставленная на столе карта после вливания в неё частички ци начала медленно проявлять содержимое, отображая рельеф и изгибы местности. Роу протянула над ней руку с ровно мерцающим кулоном, и когда она остановилась над рисунком озера, девушки затаили дыхание. Но ничего не происходило, и с каждым мгновением на их лицах возбуждение и интерес сменялись на разочарование и лёгкую обиду. — Чёрт, он точно должен быть где-то здесь! — цокнула Слава. — Может, твой кулон сломался? — Это древний артефакт моей семьи, он не может «сломаться», — возразила Роу, вглядываясь в карту. — Если он показывает, что здесь нет тёмной ци, значит, её нет. — Да быть того не может! — воскликнула Слава. — Поводи им ещё! Но даже проведя кулоном по всей плоскости карты, они были вынуждены подытожить, что никаких аномалий на ней нет. — Может, он успел переместиться? — предположила Роу. — Если бы он переместился, тогда мы бы тут с тобой не сидели. Заклинатели не смогли бы не заметить такой плотный сгусток тёмной ци… Но, с другой стороны, раз они не замечали его до сих пор, то что мешает ему обмануть артефакт? — Исключено, — отрезала Вэнь Роу. — Он никогда не подводил. — Тогда у меня просто нет идей! — сдалась Слава, падая на лавку. — Куда могла за короткий срок деться прорва тёмной энергии? — А что, если это был заклинатель? — хмыкнула Роу, и Слава с подозрением на неё уставилась. Положив кулон на карту, та встала, чтобы ближе подойти к Славе, на черты её лица будто упала тень, а лукавая усмешка заставила напрячься. Порой подруга её пугала. — Об этом не принято говорить в академии, но хроники упоминают случаи использования тёмной магии. — О, — неловко улыбнулась Слава. — И… что же они говорят? — Говорят, что раньше управлять тёмной материей было настоящим искусством, что тёмные заклинатели были редкими и ценными, как алмазы, ведь они могли достичь того, чего никогда не получится достать на ровной и проторенной светлой дорожке. — Такие случаи есть и у нас, — задумчиво нахмурилась Слава. — Но к чему ты ведёшь? Сейчас таких глупцов больше не сыщешь. — Отчего же? — довольно улыбнулась Роу, садясь с рядом с хмурящейся Славой. — Глупцов хватало во все времена, но… Может, это и есть тот верный путь? О котором нам так часто внушают на уроках. — Сильно же тебя ударила наставница, — протянула ехидно Слава. — Но каков эффект! — Балбесина, — легко ударила хихикающую Славу Роу. — Все заклинатели об этом задумываются, просто об этом не говорят. — Отчего же? Хороша же мысль! Пойдём прямо сейчас кутить на кладбище, жонглировать черепами и мазаться кровью вместо увлажняющих кремов. Стоило тонким губам Роу разомкнуться, как раздался треск, и Слава, вздрогнув, вцепилась в ханьфу подруги, тут же натыкаясь на её ироничный взгляд и быстро отцепляясь. — Талисман… — возбуждённо прошептала Вэнь Роу, походя к карте. Слава поспешила последовать за ней. Кулон начал светиться ярче, и в его камне начали проглядываться тёмные искры. Роу взяла его в руки и, водя по карте, замерла, когда кулон затрещал, остановившись у горного массива. — Что это? — удивлённо спросила Слава. — Гора Таньшань, — ответила прищурившаяся Роу. — Странно, ведь мимо неё проходит дорога в торговый город. Слава ничего не ответила, скрестив руки на груди и нахмурившись. Через некоторое время кулон снова погас, и подруги переглянулись. — Надо поискать в библиотеке, — наконец решила Слава. — Будто эта дрянная семейка положит туда что-то ценное, — цокнула Роу, и на укоряющие взгляд Славы пояснила. — Не ты ли по ночам бегаешь в запретную секцию, пока Лани делают вид, что у них выборочная слепота? — Что?! — почувствовала праведное возмущение Слава. — Я действую чисто! — Конечно. — Да во всём мире не найдётся шпиона лучше меня! — Да, да, да. — Да ты просто завидуешь! — Ты права, просто раздувает от зависти! — Это не от зависти, просто кто-то слишком много ест! — И снова мы приходим к тому, что все беды от тебя. — Тогда никаких ночных перекусов? — Ну что ты, помилуй, я ведь не жалуюсь. Счастливая жизнь не для меня…***
Чихнув, Слава убрала пыльный трактат на место, со страдальческим выражением лица смотря на отложенные горы свитков. Вэнь Роу тоже не отличалась воодушевлением и сейчас с хорошо отпечатанным на лице презрением кончиками пальцев листала толстый сборник. — Смотря на твоё лицо, мне думается, что даже самый кислый лимон не смог бы дать такого эффекта, — насмешливо кинула Слава, подходя ближе. — Что же привело тебя в печаль, душа моя? Вэнь Роу вместо ответа испепеляюще посмотрела на Славу и молча захлопнула книгу, демонстрируя обложку. — «Орден Гусу Лань», — выразительно прочитала она. — Если они написали её столь же занудно, как и учебник по поэтике, тогда мне понятны твои чувства. Роу зло ухмыльнулась, беря новую книгу, и Слава присела на край стола, осторожно спрашивая: — Гусу Лань и Цишань Вэнь… не ладят? — «Не ладят», — недовольно передразнила Славу Роу. — Как будто в это можно вместить всю спесь и двуличность этих белозадых ублюдков. — Говори тише! — удивлённо выдохнула Слава, не в силах определиться, стоит ли ей напомнить о приличиях, либо нервно захихикать. — Кому в восемь часов может понадобиться городской фольклор? — риторически спросила Роу. — Мало ли, — смутилась Слава. — Всё же не стоит так говорить о клане Лань, ведь они предоставляют нам знания, кров, еду… — Руководствуясь своими политическими соображениями, — закончила недовольно Вэнь. — Клан Лань не невинные овечки и уж тем более не праведные небожители. Сколько раз они насильно присоединяли кланы, сколько вели сражений и убивали. Но теперь, когда им стало выгоднее и удобнее, они сменили политику и стали считаться едва ли не праведниками! Что это, небесное озарение или грязное лицедейство? Больше верится во второе! — Ты слишком горячишься, — беспомощно пробормотали ей. — Горячусь? О нет, мой разум трезв как никогда… И мне жаль, что твой начал затуманиваться под их сладкими и возвышенными речами! — Что за глупости! — вяло возмутилась Слава. — Будешь отрицать? — многообещающе ухмыльнулась Роу. — Проводишь дни на пролёт с Лань Цижэнем и его племянничком, которые нагло дурят тебе голову, а ты и рада вестись! — Не вижу ни одного повода, чтобы поднимать волнения о дурном влиянии. Если ты опасаешься, что я надену налобную ленту, белые одежды и начну соблюдать вечный пост, то напрасно — моя любовь к сладостям гораздо сильней, — полушутливо бросила Слава, пытаясь оставить неприятную тему. — Нет повода, говоришь?.. — многозначительно и неприятно протянула Роу. — А не ты ли каждый день повторяешь, как попугай, все «великие» изречения Лань Цижэня? — Ой, не начинай! — покраснела девушка, в наигранном отчаянии поднимая руки. — Лань Цижэнь просто умный и начитанный, и я считаю его мысли интересными. Вот и всё! — Изменения начинаются с малого, — недовольно бросили в ответ. — Сейчас ты повторяешь за ним его мысли, завтра начинаешь считать их неотделимыми от своих, а после и вовсе не разберёшь, где их правда, а где своя… Постоянно занятой Лань Цижэнь и его вечно недовольный племянничек Ванцзи почему-то всегда находят время на тебя, хотя за шанс встретиться с ними простой люд готов драться на износ. Тебе не кажется, что за их намерениями стоит двойное дно? С чего бы этим гордецам тратить время на тебя? — По той же причине, по которой ты проводишь время со мной, — заворчала Слава. — Вэнь Роу, если ты сейчас же не закроешь рот, я буду вынуждена уйти. Не беспокойся, я прекрасно осознаю, что окружающими людьми могут руководить корыстные мотивы, и поверь, я знаю, когда нужно промолчать, а когда — вставить своё. Кое-что не меняется вне зависимости от национальности, и я не считаю понятное желание людей усилить свой клан угрозой, пока это не мешает мне и моей стране. — Да ты, дурёха, можешь и не осознавать, что тебя крутят голову, пока поздно не станет, — фыркнула Роу, и Слава весело захохотала. — Ох, Роу… Если я позволяю себе быть рядом с тобой рассеянной дурёхой, это не значит, что я такова всегда, — пояснила всё ещё хихикающая Слава на её недоумённый и раздражённый взгляд. — Пожалуйста, давай не будем о наболевшем… Помни, сейчас ты не Вэнь, а я не Соколова, и какая разница, кто мы там, за этими дверьми? К чёрту условности и грязь! Мы… мы ещё успеем нахлебаться… Вэнь Роу посмотрела на неё серьёзным взглядом, и в глубине её карих глаз отражалось что-то такое, что Слава при всём желании не смогла расшифровать. Но краткий миг закончился, Роу прикрыла глаза, и между её бровей образовалась маленькая морщинка. Она улыбнулась и, не открывая глаз, пробормотала: — Да… к чёрту.***
Слава проснулась не от того, что на лицо попал первый луч солнца, а от сильного удара током, из-за чего её визг едва не огласил всю округу. — Ты что творишь?! — в крайнем бешенстве зашипела она, держась за сердце. — Совсем беса попутал! Жужжик над её головой возмущённо затрещал, кружась по одному ему понятной траектории. — Глупая нечисть… — прошипела Слава, потирая помявшееся лицо. Впрочем, оглянувшись, она удивлённо вздрогнула, быстро выпрямляясь и открывая рот. Закрытая секция, расположенная на мужской стороне, явно не походила на её спальню, и Слава, припомнив, как она потратила полночи на поиск ответа загадки кулона, поняла, что сегодняшний день обещается быть тяжёлым. Прихватив Жужжика и накрывшись мантией невидимкой, она выскользнула за дверь и замерла, слыша отдалённые мужские голоса. Солнце над головой показывало, что сейчас было около шести и что на урок она с треском опоздает. Идя по привычным коридорам, Слава вздрагивала от любого шума, осторожно замирала, когда мимо проходили зевающие юноши, и кляла себя на чём свет стоит. Ну вот что ей стоило уйти пораньше, а не сидеть за пыльными трактатами до утра? Неужели она думала, что будет чувствовать себя готовой на подвиги в таком-то состоянии? А глаза и правда сильно закрывались, и лишь сложность ситуации не давала ей откровенно клевать носом. Впрочем, когда на её пути возник Лань Цижэнь, мысли о сне и вовсе перестали возникать, а сердце вдруг решило пробить грудину. Тревожная мысль о том, что её отец, находившийся на ином уровне развития, всегда мог определять нахождение Славы в мантии, кидая на неё озорные взгляды, возникла в голове столь стремительно, что Слава начала быстро пятиться и, дойдя до развилки, бросилась куда глаза глядят. «Только не он, пожалуйста, только не он!..» — взмолилась она. — «Как я смогу смотреть ему в глаза?.. Только не он, Боже, пожалуйста, не он!..» Убедившись, что Лань Цижэнь далеко, Слава перевела дыхание, прислонившись к стене и прикрыв глаза. Сердце билось загнанной птицей, а рука прижималась ко рту, не давая вырваться хриплому сипу. Открыв глаза, Слава отметила, что совершенно не запомнила, куда шла, и с вздохом отправилась наугад. Тихо идя по коридорам и растерянно оглядываясь, она замерла на месте, пытаясь представить план коридоров, вместо которого проявлялись очертания мягкой перины, ждущей её в отчем доме — такой роскоши здесь не найти. Когда в горле запершило, неподалёку послышался знакомый голос, сейчас представившийся Славе самым прекрасным тембром на всём белом свете. Вэй Ин был растрёпан и от всей души зевал, рассеянно кивая на восклицания идущего рядом юноши. Возле этой парочки шёл лениво махающий веером юноша, тоже показавшийся Славе смутно знакомым. Остановив порыв сболтнуть что-то глупое и схватить знакомого за руки, она затаилась и прислушалась. — …ожно. Ваша идея точно провалиться, и потом не говорите, что я не предупреждал. — Цзян Чэн, ты не можешь знать наверняка, — лениво ответил Вэй Ин. — Даже на учителя можно найти управу, нет же у него на затылке глаз. — Совершенно верно, — подхватил явно нервничающий юноша. — Чтобы выучить всю историю не хватит и века! Он же не может рассчитывать всерьёз, что мы вызубрим её за пару дней?.. — Да ты даже не пытался! И сразу решил пойти на обман! — Я трезво оценил перспективы! Раз ты считаешь списывание обманом, то как объяснишь тот кусок бумаги в сапоге?.. Слава подавила смешок — проблемы женской и мужской половины были одинаковыми. Правая рука потянулась к внутреннему карману, и скоро протестующе затрещавший Жужжик был успешно извлечен. — Помнишь, мы играли в «Поймай меня»? — зашептала тихо она и, дождавшись слабого мерцания, продолжила. — Так вот, сейчас мы поиграем опять. Не забывай правила: не летаю, не мигаю, не бьюсь током. От Жужжика послышался тонкий писк, отдающий чем-то радостно-предвкушающим. Слава едва слышно хмыкнула и, дождавшись, когда сонный Вэй Ин чуть отстанет, приподняла мантию и бросила мигнувший шар. Игры в «Поймай меня» не прошли даром — воскликнувший возмущённо Вэй Ин теперь стоял, потирая плечо, и держал в руках сияющего Жужжика. — Откуда ты взял этот… шар? — с неприязнью спросил юноша, которого называли Цзян Чэном. — Почём мне знать? — буркнул Вэй Ин, активно вертясь и оглядываясь. — Свалился с неба и попал мне прямо в плечо… — За поворотом никого нет, — растерянно сообщил юноша с веером. — Значит, кто-то бросил его через окно, — фыркнул Цзян Чэн и подошёл к проёму, располагавшемуся так близко к Славе, что она невольно задержала дыхание. — Никого… Вэй Ин, чего стоишь? Быстро выбрось эту дрянь! Наверняка очередной шутник постарался. Жужжик, которого назвали дрянью, не выдержал и шмальнул током. Вэй Ин с прерывистым вздохом его отпустил, и тот прикатился прямиком к ногам не по годам ворчливого юноши. — Цзян Чэн, подожди! — успел вставить адепт с веером, когда его рука замахнулась, чтобы отправить возбуждённо замигавшего Жужжика в полет. Слава уж было собралась вмешаться — как бы она не ворчала, совесть не позволяла бросить заморыша на произвол судьбы. А вдруг он попадёт в озеро? Он же так боится воды! — как уверенно улыбающийся Вэй Ин перехватил шар, пряча возмущённо затрещавшего Жужжика за спиной. — Подожди, я вспомнил!.. — Что ты вспомнил? — скептично спросили у него. — Этот шар… это фамильная реликвия знакомого адепта. Он наверняка расстроится, если узнает, что его потерял! — Вэй Ин, — прошипели ему. — Я не вру! — возмущённо ответил чудак. — Мне нужно вернуть его владельцу. Наверняка, он недалеко, и это не займёт много… — Экзамен начнётся через пару минут! — взорвался Цзян Чэн. — Я не собираюсь из-за тебя опять оправдываться перед учителем! — Тебе и не придётся, — успокаивающе развёл руками он. — Вы идите вперёд, а я догоню. — Вэй Ин, Цзян Чэн прав, — обеспокоенно сказал третий. — Не стоит злить уважаемого Лань Цижэня, ты же и так знаешь его отношение к тебе… — Глупости, он от меня без ума! — отрезал Вэй Ин и, закинув руки на плечи адептов, повёл их вперёд. — Знаете, мы ведь только теряем время. Вот я сейчас… Слава медленно вздохнула, щуря глаза на уходящих за поворот юношей — с минуту на минуту станет ясно, придётся ли ей плутать среди запутанных коридоров Гусу Лань. Когда времени прошло достаточно, и Слава успела поникнуть, к ней вынырнул Вэй Усянь, фигуру которого красиво очерчивал солнечный свет. — Ты же здесь, птичка?.. — сказал он с неловкой улыбкой, оглядываясь. — Это же твой шустряк, я не мог ошибиться. Он подкинул Жужжика в руке, и тот, окончательно поняв, что играть сегодня они не будут, остановился в воздухе, легко ударил в плечо чудака и, удовлетворившись недовольным «Эй!», поспешил вернуться к хозяйке. У Славы вырвался смешок, и она осторожно сняла мантию, оставляя её свободно болтаться на плечах и частично скрывать тело. — Не стоит его так кидать, Жужжик этого не любит, — улыбнулась тепло она, когда шар ткнулся ей в живот. — Это всё-таки ты! — восторженно воскликнул чудак. — Так и знал! Что, всё-таки не удержалась от желания подглядывать за парнями в купальнях? — Да, так скучно и бездарно время я ещё не проводила, — съязвила Слава. — Даже не отрицаешь, — довольно подметил Вэй Ин, будто не он минутой назад божился не терять ни секунды. — И как впечатления? — Совершенно не на что смотреть! — наигранно грустно вздохнула она. — Не может быть! Должен был хоть кто-то тебе приглянуться! — На себя намекаешь? — хитро спросила она. — Даже не пытайся, всё равно не пройдёт. Я раскусила твой план! Хочешь воспользоваться предлогом поруганной чести и женить на себе? Так не выйдет, я девица опытная! У Славы вырвался смешок, но Вэй Ин посмотрел на неё с таким любопытством, что она поняла, что шутить с местными стоит с большей осторожностью. — А у вас такое бывает? — весьма нагло спросил он её, и глаза его сверкали таким интересом, что у Славы сами собой пропали колкости с языка. Здесь даже не нужно было гадать, что значило это загадочное «у вас». — Нет, — раздражённо ответила она. — И сейчас не об этом! Я хотела попросить тебя о помощи. — О помощи?.. — повторил он, скрестив руки и опираясь на стену. — Где… В какой… стороне женская половина? — серьёзно спросила она. Вместо ответа раздался смешок. Потом ещё один. И ещё. — Перестань, это вовсе не смешно! — возмущалась громко Слава, смотря на хохочущего от души чудака. — Я на тебя посмотрю, если ты потеряешься в женском общежитии! — Да я буду самым счастливым парнем на свете, — сквозь смех выдавил Вэй Ин, вызывая у Славы новый поток гнева. — Я тебя провожу! — отсмеявшись, воскликнул гордо чудак, навострившись в сторону двора. Такой энтузиазм Славу поразил настолько, что она едва успела ухватить этого странного юношу, не скрывая удивления и восклицая: — Подожди!.. А экзамен? — Экзамен?.. — растерянно спросил он так, что Слава засомневалась в своей памяти. — Да, я не хочу, чтобы у тебя были из-за меня проблемы, — буркнула она. — Иди. Я буду ждать тебя здесь. — Ты что же, волнуешься? — довольно протянул Вэй Ин, вызывая у Славы скрип зубов. — Тебе кажется. — Кажется? Великий мудрец Хань Фэй говорил, что нет ничего более вероятного, чем едва видимое и кажущееся. — А наша народная мудрость говорит, что, когда кажется, креститься надо. — Креститься? Это ритуал, избавляющий от лукавого? — Только если под лукавым иметь в виду наглецов, опаздывающих на экзамены. — Но я всё ещё здесь. — Я вижу. Против такой вредной нечисти, как ты, бессильны даже русские заветы. — А ваши русские заветы не говорят ничего о том, как найти дорогу сбившемуся с пути? — Зачем это тебе? — Мне? Разве я сейчас стою на запрещённой половине? — Вэй Ин… — Да? — Иди уже! Когда знакомый со смехом удалился, Слава наконец почувствовала, как горят у неё щёки, и так и не смогла определить, что было в основе — злость или смущение. Такие языкастые юноши здесь Славе ещё не попадались — обычно именно её с почтением слушали, не перебивая и не добавляя в речь панибратства и задора. Впрочем, ей было не привыкать — на Родине молодые юноши с большой осторожностью обращались с ней, что уж было говорить о весёлых россказнях и шутках. Ведь если со Славой шутить было можно, то с её отцом шутки были плохи, и он невидимой, но осязаемой тенью стоял у неё за спиной. Тем страннее было увидеть на чужбине такую желанную внутреннюю свободу и смелость в человеке, возникшую хоть и по незнанию, но очень притягивающую неискушённую в искренности Славу. Хотелось сжать в руках этот огонёк, хорошенько отогреться и поделиться своим, чтобы получить в ответ что-то не менее ценное, хоть бы даже и простые, но искренние слова, создающие видимость близости и участия. Накинув невидимку, Слава села на подоконник и, положив голову на колени, подумала, что ещё немного и она совсем сойдёт с ума. Вот уже начала искать и находить общие и сближающие черты в без году неделя знакомом. Скоро начнёт бросаться на людей, видеть в Вэнь Роу мягкую девицу, в Лань Цижэне судьбу всей жизни, а Ванцзи покажется ей милым и робким юношей. Уже сейчас её чувства порой казались ей неправильными и непозволительными, но поделать что-то с этим Слава ничего не могла. Например, вчера, когда Лань Цижэнь показывал ей традиционную чайную церемонию, говорил своим сдержанным грудным голосом и поднимал порой на её комментарии украдкой уголки губ, Слава чувствовала, как у неё в груди распускаются колокольчики и лилии (почему-то именно эти цветы приходили ей на ум при взгляде на Лань Цижэня), а восторг и трепет опутывают с макушки до пят, делая из уверенной в себе девушки неловкую мямлю и разиню. Впрочем, Слава себя оправдывала тем, что в Лань Цижэня было просто невозможно не влюбиться, а Вэнь Роу просто ничего не понимает в мужской красоте. Как и все девицы этой страны. Разве не грешно ли сравнивать волевой подбородок и крепкие широкие плечи, которые могли бы выдержать, казалось, всю тяжесть мира, с тонкой подчёркнутой поясом талией и кажущейся хрупкостью общепризнанно блещущего красотой Лань Сичэня? Или выразительные скулы, жёсткие волосы и аккуратную бороду, к которой Лань Цижэнь прикасался, когда глубоко о чём-то задумывался, с чистым и гладким, как у младенца, лицом и почти по-девичьи застенчивой улыбкой? А выверенный шаг, уверенно расправленную грудь и проглядывающую в каждом жесте твёрдость с нарочито выпяченной неземной плавностью и лёгкостью? Разве не очевидна разница между живым, твёрдым, как камень, и гибким и хлёстким, как ивовый прут, закалённым мужем, прошедшим через огонь и воду, и иноземным существом, прячущем за выученными уловками настоящую сущность?.. Пришедший на ум образ Лань Цижэня показался ей столь близким и далёким одновременно, что Слава горько-сладко вздохнула, с удовольствием погружаясь в это новое притягательное чувство томления и тоски. Она полностью отдалась во власть мечтам, где ей на ум приходили картины, в которых в Гусу Лань врывается подлый похититель, хватает растерянную и беззащитную Славу и бросается прочь. В них за миг до рокового мгновения на сцену выходил Лань Цижэнь — он непременно бросал грозный взгляд на врага, говорил плачущей Славе что-то утешающее и ловко расправлялся с похитителем. Когда дело доходило до награды за спасение, Слава всегда густо-густо краснела, но не могла не представлять, как её алые уста признаются ему в своих искренних чувствах, заверяют в своей бесконечной преданности и просят уйти, сбежать от всего мира. Туда, где нет ни Гусу Лань, ни указывающего как жить отца, ни одного даже мельком увиденного знакомого, где были бы только он и она, они вдвоем. И Лань Цижэнь ничего бы не сказал, не стал бы укорять и напоминать об условностях и приличиях, а взял бы её обессиленное тело на руки и потянулся бы к её трепещущим… — Я закончил, птичка! Слава резко вдохнула и неловко дёрнулась так, что мир ненадолго перевернулся вверх ногами, и в себя она пришла уже на полу. Сдёрнув с тела мантию невидимку и зло фыркнув, Слава, чтобы скрыть смущение и растерянность, угрожающе уставилась на удивлённого чудака. — Я, конечно, знал, что моя красота сбивает с ног, но чтобы настолько… — пробормотал едва слышно Вэй Ин, даже не предлагая ей руку, чтобы встать. — Я вся трепещу! — язвительно ответила Слава, поднимаясь на ноги. — Почему так быстро? Не обращая внимания на претензионный тон, Вэй Ин задрал нос, говоря с нарочито небрежной улыбкой так, что если бы он был павлином, то его хвост непременно бы упирался в потолок. — История… Столь легко, что даже нелепо! А период правления династии Чжоу и вовсе мог усвоить даже ребёнок… Учёба в Гусу Лань не столь сложна, как о ней говорят. Вот если бы они вводили более творческие задания!.. Слава, которая до сих пор училась лишь благодаря снисходительности преподавателей, вызванной отнюдь не её обаянием и талантами, могла лишь покрепче стиснуть зубы, чтобы сдержать презрительный фырк, вспомнить, что она всё ещё зависит от помощи чудака, и выдавить: — Например? — Например… — протянул чудак, и правда задумываясь. — Например, создание новых рисунков талисманов. Было бы гораздо легче создавать новые печати, имей ты хоть примерное понимание принципа работы! — Так вы же рисуете их по двести раз на дню, — удивилась Слава. — Это не означает понимание! — капризно заявил он, махая рукой в сторону, и Слава, позабыв накинуть мантию, пошла следом. — Значит, вы не учитесь экспериментировать? — задумчиво спросила она. — Почему же? Я, — выделил голосом он, — учусь. — Как можно создавать что-то из этих дрянных бумажек?.. — раздражённо поделилась наболевшим Слава. — Значит, на Руси ци используют иначе? — тут же нарочито незаинтересованно спросил он, Слава хитро сощурилась. — А ты как думаешь? — наконец хмыкнула она. Вэй Ин заложил руки за голову и задумчиво замычал, рассуждая вслух. — В битве с монстром ты печати не использовала, меча не брала, да и вела себя, как отчаянная, бросаясь чудовищу в пасть. На мне талисман использовала не с первой попытки, как с непривычки, да и смотрела на летающие мечи так, будто впервые видела. Господин Лань Сичэнь говорил о твоих успехах, но, если судить по слухам, никаких успехов ты не проявляешь. Науки не знаешь, меч используешь неумело, проигрываешь всем подряд, а талисманы взрываешь так часто, что про это шутят и у нас… — Хватит! — не вытерпела Слава, сжимая кулаки. — Что ты себе позволяешь! — Правду? — довольно спросил он. — Скажи, если я где-то соврал. В слухах не всегда кроется истина. Признавать, что всё сказанное как раз-таки истинно, не хотелось, как и открыто врать в лицо, точно зная, что всё в скором времени вскроется. Но надо было хоть как-то подсластить горькую пилюлю и восстановить задетое самолюбие, поэтому Слава неуверенно протянула: — Зато я танцую красиво… На удивлённый взгляд она чуть уверенней добавила: — Наставница сказала, что никогда не видела таких красивых танцев. Вместо того, чтобы высказать положенный случаю комплимент, чудак нагло расхохотался, и Слава окончательно смешалась и решила принять обиженный вид. — Прости-прости, просто ты так об этом трогательно сказала! — Хм! — Ты что, обиделась? Да подумаешь, учиться не выходит, вот мой друг, Не Хуайсан совершенно не переживает, хотя вылетел из класса с первых минут!.. Зато он знает так много о литературе, сколько я не смогу запомнить за всю жизнь. А ещё он… Злиться на этого чудака, язык которого можно было сравнить с помелом, долго не выходило. И хоть он и не думал извиняться, его странные и грубые утешения смогли быстро смыть лёгкую обиду, и Слава не заметила, как вступила с ним в нелепый спор о методах обучения наставников. Дорога прошла как-то очень уж быстро, и Слава только потом осознает, что по сравнению с её обычной дорогой они прошли в несколько раз больше, пользуясь странными окольными путями. То, что у Вэй Ина язык был без костей, было понятно с первых минут общения, и тем страннее была та неловкая тишина, что воцарилась между ними, когда они подошли к барьеру. — Что же… Спасибо тебе большое, — кашлянув, наконец поблагодарила Слава. — Мгм, — задумчиво промычали её в ответ, не отводя взгляда от царапины на деревянном полу. — Тогда я пойду? — почему-то спросила она, тут же поспешив исправиться. — Я пойду! Ещё раз приношу свою благодарность. — Постой! — вдруг быстро воскликнул он, и Слава обернулась. — Я… Я тут подумал… Ну, если бы ты была не против… Мы могли бы… Поучиться?.. — Поучиться?.. — эхом повторила она. — Поделиться знаниями! — исправился быстро он. — Я бы рассказал тебе о том, как создаю талисманы, что обозначает каждый знак и как я это использую. Ты бы тоже рассказала о своих способах использования ци… Ну, то, что считаешь нужным! Я не настаиваю! Слава наклонила голову и с прищуром уставилась на нервничающего знакомого. Было не очень понятно, понимал ли Вэй Ин, что предлагал, но Слава всё равно подивилась такой дерзости. Просить показать секреты использования ци наследницу условно дружелюбно настроенного княжества, надеяться на согласие и считать, что останешься после случившегося в живых… Он был либо глупцом, либо отчаянным храбрецом. Как бы Лани не относились к ней, никаких секретов использование ци ей, разумеется, не давали. Уроки по манипулированию ци она не посещала, да и время, проведённое что с Лань Цижэнем, что с Лань Ванцзи, имело за главную цель не насладиться общением, а установить за ней контроль. Какой бы влюбчивой и мечтательной Слава ни была, воздушных замков она не строила. Здесь она была чужой, и всё и все ей здесь ненавязчиво об этом напоминали. Предложение Вэй Ина отдавало безуминкой и чем-то азартно-опасным, и Слава постаралась трезво оценить перспективы. На одной чаше весов лежали бесценные знания, которые могли вывести её княжество на новый уровень, на другой же было что-то тёмное и пока не оформившееся Что могло ей грозить в случае раскрытия? Смерть? Отец никогда не простит прерванной жизни дочери. Может, и не пойдёт с войной, но не простит, нет… Но можно и легко подстроить несчастный случай, но даже тогда он многократно аукнется Ланям. Тогда пытки? Брат говорил, что можно замучить человека до той степени, что он может позабыть и собственное имя… Наконец, отбросив лишнее и подытожив, Слава подумала, что хоть этот Вэй Ин не так прост, если он выдаст ей парочку секретов, она милостиво расскажет парочку своих, самых малозначащих и неважных. А если это одна из сложных игр одного из кланов… Она воспользуется чужим незнанием и стребует простенькую клятву под видом традиции, а, почувствовав, что она была нарушена, воткнёт предателю в горло нож и больше не попадётся на эти игры. И даже если он честен, и Славе придётся его учить… Что мешает убить его позже? Кажется, что-то такое промелькнуло в её глазах, от чего её нервничающий знакомый уже открыл рот, чтобы повиниться. — А давай! — успела опередить его Слава, добродушно улыбаясь и тщательно контролируя себя. — Надеюсь, из тебя учитель выйдет лучше, чем пловец. — Эй, да я лучший в клане в плавании! Ну, не считая Цзян Чэна… — Охотно верю, если в вашем клане всего два человека, — иронично хмыкнула Слава. — Да в нашем клане тысячи!.. — Правил, как в Гусу? — О нет, нет ничего более бессмысленного, чем соревноваться в правилах с Гусу Лань. Говорят, они хотят добавить ещё два десятка, чтобы мы все стали ходить в белом, питаться святым духом и походить на очень скованных одержимых. — И одно им уже удалось… — Ха-ха, вы тоже каждый день давитесь рисом? — И гадкой морковкой, уже поперёк горла стоит! Обменявшись возмущением и отсмеявшись, Вэй Ин наконец с предвкушением сказал: — Давай встретимся на северной стороне у храма, там никогда никого не бывает! — А это случаем не то место, где медитирует глава клана Лань? — с сомнением спросила Слава. — Именно! — гордо кивнул он и, не смотря на скепсис Славы, продолжил. — Этот старикашка медитирует уже несколько лет, и никто не осмеливается подходить слишком близко. Но там есть заброшенная беседка, на которую можно поставить печати от прослушки, так мы ни за что не попадёмся. — А вдруг Лань Цижэнь решит навестить брата?..- всё ещё колебалась она. — Я не очень хорошо понимаю взаимоотношения семьи Лань, — наконец, подумав, отвечает Вэй Ин. — Но сколько я там не бывал, не видел ни одного посетителя, желающего навестить главу. Слава задумчиво кивнула, решив подумать об этом позже, и, посмотрев на юношу, хитро улыбнулась. — Тогда встречаемся после отбоя… У тебя точно получится незаметно дойти туда? — Ты общаешься с лучшим нарушителем правил в Гусу! — важно ответил он, поднимая нос и откидывая в сторону патлатый хвост. — До завтра, лучший нарушитель правил, — хихикнула Слава, легко щёлкнув по чужому носу. — Смотри, не попадись! Легко рассмеявшись на чужое бормотание, Слава, развернувшись, пошла к барьеру. Жужжик, уже привычный, вылетел сам и с радостным писком проделал рваную дыру, через которую Слава степенно прошла. Чужой взгляд чувствовался до тех пор, пока края барьера не соединились, скрывая её за золотым свечением.