***
Слава закусила кончик языка и опустила кисть в чернильницу, чтобы начертать на бумаге что-то, отдалённо напоминающее иероглиф «сбегать». Сравнив итог с оригиналом, она досадливо поморщилась и, бросив взгляд на подрагивающую руку, с сомнением посмотрела на невозмутимого и читающего Лань Ванцзи, которого мало интересовали мучения Славы. Когда она, запыхавшаяся и замыленная, приходила с опозданием на урок, то искреннее считала, что от наказания её вновь спасёт особое положение, но не учитывала, что чаше терпения наставницы не хватало всего пары капель, чтобы обрушить на неё весь скопившийся яд. Лань Мейлин не кричала, не размахивала руками и ни словом ни взглядом не нанесла оскорбления, но недобрая улыбка на её лице была самым жутким и многообещающим зрелищем, что Славе только доводилось видеть. Переписывать свод правил Гусу Лань было сущим Адом и для обычного адепта, что уж было говорить о Славе, которой каждый иероглиф давался с большим трудом. Красоту её записей на китайском Вэнь Роу сравнивала со своими первыми детскими попытками писать как взрослые, что было печальной и горькой правдой, и Слава неизменно чувствовала себя белой вороной на уроках каллиграфии, на которых ей давали отдельное задание и закрыв глаза смотрели на её испачканные в чернилах листы. Честь быть надсмотрщиком для Славы выпала впервые непосредственно наставнику по каллиграфии. Сначала он был безукоризненно вежлив и доброжелателен, давал Славе советы и указания, контролировал нажим и флегматично смотрел, как пополняется стопка смятых листов. На двадцатой минуте Лань Веймин перестал поправлять ей руку и лишь монотонно повторял замечания, перестав остро реагировать на чернильные пятна. Через три часа наставник едва заметно кривился, самолично демонстрировал ей правильное начертание и неопределённо смотрел, как Слава, закусив губу, ставит новую кляксу, перечёркивая весь до этого выстраданный труд. Подытожив результат пяти часов работы, который заключался в небольшом свитке с мелкими помарками, Лань Веймин, устало бросив ей продолжать, куда-то споро удалился. Разумеется, Слава сразу же отбросила кисть и встала, со стоном разминая затёкшие конечности. Вспомнив взгляд наставника, в котором явно читалось, что если бы не родословная Славы, Веймин бы не преминул воспользоваться линейкой, она с ухмылкой подумала предложить ему закончить работу в комнате, сослаться на его занятость и сожаление за отнятое время, чтобы потом воспользоваться желанием проигравшей в сянци Роу. Конечно, она будет чертыхаться и язвить, но непременно поможет, и Слава больше никогда не возьмёт в руки эту проклятущ… Открывшиеся сёдзи возвестили Славу о вошедшем, и Слава, нацепив на лицо услужливую улыбку, обернулась, чтобы с недоумением замереть. — Лань Ванцзи? — удивилась она, смотря на спокойно устраивающегося за столом юношу. Он не удостоил её ответом, лишь молча оглядел и уткнулся в книгу, оставляя Славу недоумевать. — Ах, прости, я не знала, что тут занято! — поспешила защебетать она, пятясь к выходу. — Пойду, найду другое место… Если вдруг сюда кто-то зайдёт, скажи, что я… — Наставник Лань Веймин попросил его заменить, — спокойно перебил он. — Заменить?.. — пробормотала расстроенно она. — Ох, заменить… Мне так неудобно тебя утруждать… Ты же так занят, будет лучше, если я закончу переписывать в своей комнате. — Мне несложно, — отрезал он. Скрипнув зубами, Слава оглядела знакомый профиль, и это вселило ей уверенности — Лань Чжань зло, но зло знакомое, и никаких уроков у неё не ведёт… Вспомнив один трюк, она задумчиво сощурила глаза — раз даже папенька уступил, то у этого заклинателя нет и шанса! — Но как же можно, Лань Ванцзи, — наигранно грустно вздохнула она, медленно подходя к столу. — Ты же такой потрясающий заклинатель! Красивый, умный и бесконечно сильный… Я и так отбираю у тебя много времени и чувствую вину, ведь за эти бесценные мгновенья ты мог бы ещё больше возвыситься, стать лучше… Хотя порой ты мне кажешься совершенным. Томно вздохнув и присев, кладя голову на колени, Слава под пристальным взглядом улыбнулась своей самой обаятельной улыбкой. — И хоть я с нетерпением жду нашей каждой встречи, — с волнением продолжила она, — я ещё и хочу, чтобы ты не уставал и уделял больше времени себе. А как это возможно, если ты будешь со мной? Но не волнуйся, я уже всё продумала. Ты иди отдыхать, а я сама продолжу переписывать правила и уже завтра сдам готовый сборник учителю Лань Веймину! Правда, здорово? Лань Ванцзи вместо ответа сощурил глаза и молча смотрел на Славу, которой от такого пристального внимания стало не по себе, однако улыбка её не дрогнула. Когда он наконец отвернулся, и Слава решила праздновать победу, её ликование прервал тихий голос: — Ты не отвлекаешь. Слава бросила тоскливый взгляд на по-девичьи изящный профиль и, подытожив, что на этот камень не действуют трюки, с удивлением отметила покрасневшие мочки ушей. Стоило ей начать размышлять над причиной, — тому виной особенности тела или хворь какую подхватил? — как к ней любезно подтолкнули чернильницу, коротко обозначая: — Пиши. Славе оставалось лишь со вздохом подчиниться. Время ползло со скоростью раненой улитки, и Ярославе хватило всего получаса и новой стопки забракованных листов, чтобы почти решиться добираться до дома вплавь. Отодвинув испорченный лист, она со стоном впечатала в столешницу лоб, решив, что в наказ отца представлять лицо Родины входит и склонность народа к открытости и эмоциональности. Да, именно так она и объяснит… — Мы можем сделать перерыв, — любезно предложил Ванцзи. — Что толку? — грустно вопросила Слава. — Я никогда не перепишу этот сборник… — Ты сделала три страницы. — За пять часов? Да с такой скоростью я управлюсь лишь к концу обучения! — фыркнула она. — Эта кисточка совсем не слушает меня! Заметив, как в чужих глазах неуловимо блеснул интерес, она посчитала нужным добавить: — Мы используем для этого гусиные перья. А пишем преимущественно на пергаменте или бересте… Далеко не каждый может позволить себе бумагу, и меня удивляет, как много вы её тратите для обучения, — задумчиво сказала Слава, бросив взгляд на внушительную стопку черновиков. — Меня и вовсе учили писать на цере. Это деревянная дощечка в виде небольшого подноса, заполненного воском. Пишешь на воске буквы, потом затираешь, и можешь снова её использовать множество раз. Это очень удобно на начальных этапах… Но ваша письменность построена по-другому, и здесь многое зависит от нажима, потому не знаю, рационально использовать её здесь. — Как? — вдруг спросил он, с заминкой поясняя на её вопросительный взгляд. — Как… вы используете гусиные перья? — О, это довольно просто! — улыбнулась удивлённая и польщённая вниманием Слава, решив, что ничего страшного в этих знаниях нет. — Однако перед использованием их тщательно обрабатывают. Сначала перья обезжиривают, вываривают в щёлочи, закаливают в горячем песке, чтобы потом обточить и предать нужную форму ножом. У нас такие называют перочинными. Как бы объяснить… Там идёт игра слов, где слова «перо» и «чинить» соединяются в одно, образуя при этом новое. Папенька говорил, что наши языки кардинально разные, и словообразование у нас тоже происходит по-разному. А хочешь, я тебе покажу такое перо? Можешь даже попробовать что-то написать, это совсем по-другому ощущается, нежели письмо кистью. На немного обескураженный кивок Слава с удовольствием улыбнулась, доставая из-за пазухи два пера. Передав одно Ванцзи, она приосанилась, наконец чувствуя себя в своей стихии. — Смотри, держать перо нужно так… Да-да, только не сжимай его так сильно, указательный должен не давить, а придерживать. Попробуй сначала в воздухе повторить за мной. Рука должна быть под наклоном и двигаться плавно, кисть не зажимай, она свободно следует за рисунком… Ну, не настолько же!.. О, вот так, да-да. У тебя прекрасно получается!.. Схватывающий на лету Лань Ванцзи, сидящий с таким сосредоточенным лицом, будто от этого зависит судьба всего мира, невольно навевал Славе воспоминания об учителе грамоте, о своём заплаканном лице и вечно ноющей кисти. За одно только правильное положение руки ей пришлось получить столько розг, что лицо до сих пор невольно кривилось, а Ванцзи вон ничего, сидит и понимает с полуслова. Впрочем, когда дело дошло до самого письма, Слава с облегчением вздохнула — он всё-таки человек, а не новая разновидность нечисти. Никакие попытки повторить за её рукой Ванцзи не помогали, и писал пером он до того коряво, что Соколова добрела на глазах. — Для первого раза неплохо, — кивнула полностью довольная жизнью Слава. — У тебя очень хорошо получается контролировать нажим и положение руки. — Мгм, — скупо кивнул Лань Чжань. — Если потом захочешь, можем ещё потренироваться, — добавила зачем-то Слава, но возникшая в голове идея заставила её быстро сменить направление разговора. — Лань Ванцзи… Наставник же сказал, что необходимо переписать свод правил два раза? Дождавшись кивка, Слава многозначительно продолжила: — Но язык написания он не уточнял… — Ты хочешь… — Да… Это же не нарушает правила? — Я должен уточнить у наставника, — после некоторых раздумий заявил Ванцзи, и Слава поспешила схватить встающего юношу за рукав. — Зачем его беспокоить по эдаким пустякам! — всполошилась она. — Он со мной так устал. Ты же тоже отвечаешь за дисциплину, думаю, твоё решение тоже будет верным! Заметив его колебания, Слава приняла вид крайнего раскаяния и с надеждой прижала рукав к груди. — Лань Ванцзи… Я так сожалею! Моё опоздание было ужасной ошибкой, которую я ни за что никогда не повторю! Знания Гусу Лань удивительны и бесценны, и я действительно ценю, что вы даёте мне возможность прикоснуться к этой драгоценности. Лань Чжань… Ну, не гневайся на меня, пожалуйста! Возможно, использовать на этом сухаре методы воздействия как на любящего папеньку было не лучшей идеей, однако она сработала, и отведший в сторону взгляд Ванцзи через некоторое время сухо кивнул, вынуждая Славу благодарно улыбнуться.***
Поднявшаяся в воздух пыль заставила Славу оглушительно чихнуть и, отставив свиток, устроиться у спасительно открытого окна. Пока она устраивалась поудобней, закутываясь в маменькину шаль, Вэнь Роу и не думывала умолкать, ругаясь порой столь тонко и изящно, что Слава со смехом про себя добавляла, что ей есть чему поучится у Вэнь. — …отвратительно! И Лань Доу, и Ду Фу, и Ли Бай пишут одинаково, как умудренное старостью и позабывшее про молодость, старичьё и совершенно не меняют стиль стихосложения! Наставница права, ведь это настоящий талант! Я бы в жизни не смогла писать столь пустые и многозначительные строки, в которых можно найти тысячу смыслов и менять их в зависимости от целей!.. Подготовка к экзамену по поэтике была в самом разгаре, и Слава, и Роу, объединённые искренней верой в чудо и всеобъемлющем желанием подольше не открывать толстенький трактат, находились в одинаковом безрадостном положении, в котором до экзамена оставался один день, а в голове оставались лишь название предмета и имени наставницы. — Перестань ругаться, очевидно, что мы не успеем, — зевнула Слава. — Поразительно! — всплеснула руками Роу. — Какой точный вывод! И что же ты предлагаешь? Поведай мне, неразумной! — Перестань ёрничать, — скривилась Слава. — Что поделать, попробуем списать. Хуже уже не будет… — Ты хоть знаешь, что грозит за списывание? — сердито продолжила Вэнь. — Я не хочу вечно переписывать трактаты, работать на кухне или того лучше получать ферулами! — Тогда заучивай сборник, я не заставляю, — пожала плечами Слава, жмуря глаза на ласковом солнышке. Какое-то время в комнате царила тишина, но потом послышался раздражённый выдох, скрип стула, и очень скоро голос рядом со Славой недовольно поинтересовался: — И что у тебя за план? — План? — любопытно приоткрыла глаз Слава. — Тут уж тебе виднее! — раздраженно ответили ей. — Рассказывай, нам нужно управиться до отбоя. — Найти ответы на все вопросы мы не успеем, — пожевав губу, подытожила Слава. — Так. — Значит, надо найти того, кто сможет. — Так. — Выскочку Цзинь и её компанию вычёркиваем сразу. — Так. — Тех, кто знает не больше нашего, тоже… — Ближе к делу. — …и самым подходящим вариантом остаётся Чжоу Мейли. — Эта заучка?! — У тебя есть другие варианты? Роу презрительно цокнула — в виду своего отвратительного характера она успела рассориться со всеми, с кем только могла, и мягкотелой Чжоу Мейли не удалось избежать её злых подначиваний. — Говорить буду я, — задумчиво подытожила Слава. — Постарайся не язвить, не ёрничать и не называть её девкой, витающей в облаках. — А подлизывающейся зубрилой, значит, можно? — фыркнула Роу. — Вэнь Роу… — предупреждающе зарычала Слава, и Роу наконец со смешком подняла руки. Продумав свою речь и аргументы, Слава встала на ноги и предвкушающе улыбнулась. — Она ни за что не скажет нам «нет»!***
— Нет. — Но почему? — растерянно спросила Слава. Настороженно бросив взгляд на скалящуюся Роу, Чжоу Мейли сжалась ещё больше, бормоча себе под нос: — Я-а в-вовсе не хочу разочаровывать наставницу и с-считаю, что экзамены нужно сдавать ч-честно… — Да что ты? — насмешливо бросила Вэнь, с ухмылкой рассматривая ногти. Дёрнув за рукав цокнувшую Роу, Слава поняла, что брать её с собой было не лучшей идеей — стоило им подойти к читающей девице, как та превратилась в натянутую струну и смотрела с таким подозрением, будто они вот-вот достанут спрятанный за спиной меч. — Если тебя не устраивают наши предложения, можешь сказать свои, — дружелюбно улыбнулась Слава. — Что бы ты хотела получить взамен? Мейли бросила на неё робкий взгляд, перевела его на Вэнь и, отвернувшись, задумчиво нахмурилась. Роу закатила глаза, и Слава еле успела скорчить выразительную гримасу, чтобы она закрыла рот и не попортила весь план. — Я… Н-на самом деле есть кое-что, — вдруг нерешительно сказала Мейли. Посмотрев на подбадривающую улыбку Славы, она сжала кулаки и выпалила: — Возьмите меня на борьбу с тёмным монстром! — Что ты… — через пару мгновений тишины вдруг начала медленно и угрожающе Роу. — Откуда ты узнала? — сжав руку подруги, быстро перебила Слава. — Я случайно подслушала ваш разговор в библиотеке, — робко ответила Мейли. — Я не хотела, правда! Просто вы разговаривали так громко… — Кто-то ещё об этом слышал? — прорычала Вэнь и, не удовлетворившись быстрым покачиванием головой, рявкнула: — Тогда откуда узнала ты! — Случайно, говорю же, случайно!.. — тоже повысила голос Мейли, и в нём пробивались нотки страха и отчаяния. — Тише-тише, мы тебе верим! — поспешила разрядить обстановку Слава. — Но ты же понимаешь, что выбираться придётся ночью, и мы не знаем, к какому классу принадлежит монстр. Вполне возможно, что его ранг выше, чем мы можем вообразить. — Я… Я понимаю, — кивнула девица, сжавшись. — Но всё же… Переглянувшись с Роу и увидев её уставший мах рукой, Слава хлопнула в ладоши, подытоживая: — Ладно… Ладно. Мы возьмём тебя. Но сначала тщательно подготовимся, ведь у нас всё ещё нет точного расположения и хоть примерного перечня способностей монстра, исключая его возможность скрывать тёмную энергию. А ещё нам нужно узнать навыки друг друга до вылазки, чтобы работать сообща. — А ещё сдать экзамен по поэтике, — ядовито добавила Роу, и Слава со смешком толкнула надувшуюся Вэнь. — Да, начнём с поэтики! — воодушевлённо возвестила Слава. — Чёрт бы побрал этих стихоплётов, чтоб они там в гробу… — Вэнь Роу! — Что? Боишься, что оскорблю невинные ушки девы Чжоу? — Л-ли Бай бы сказал, что не стоит винить оскорбляющего, ведь он столь же велик, как и лающая на паланкин собачонка. — Ах ты… — А она мне начинает нравиться! — Смотри, как бы эта собачонка тебе ногу не отгрызла!..