Мыс Фиолент

Володю тоже трясет от всех ощущений, и в самом деле он вряд ли уверен в том, что знает, что делает. Да, в плане техники малость подкован, училище даром не прошло, да и информации разной вокруг стало море. Для женщин, правда. Володя мельком вспомнил, как купил на Дальнем рынке книгу «Тонкости минета». На обложке красовалась грудастая блондинка, сжавшая в пальчиках здоровенный мужской орган. Книга была реально выпущена в издательстве, имела все выходные данные, и бойкий продавец вовсю вёл рекламную кампанию: — Хей, мужики, восьмое марта на носу, а ну, у кого жена в постели пылесос изображает, купите супруге подарочек! Такая реклама повеселила, и Володя купил книгу. Ещё и принял сочувствие от продавца вкупе с обещанием «Она прочтет и ты, браток, на седьмое небо улетать будешь». Надо будет потом спросить у Макса, куда он там улетел. Ну, если спросит, с чего это Володя такой продвинутый. В книге, кстати, было написано, что долго пережимать нежелательно. И Володя подумал: вот сейчас в самый раз. И разжал пальцы. Макс честно кончил, как и предупреждал, он даже не понял как, его просто вынесло. На собственной руке явно останутся следы, потому что стонать нельзя, но ему сейчас... охуенно. Он уже не видит, как рядом падает Володя, только чувствует, что, похоже, тот догоняется сам, но Максу не стыдно, он просто не может. А после Володя утыкается ему в плечо и спрашивает хриплым шепотом: — А чего рот зажимал-то? Соседи?.. — Соседи, — выдыхает Макс и тянется его поцеловать, но тот уворачивается. — Ты чего? — Макс не вдупляет на фоне этой всей эйфории, что не так. — Не надо, — Володя реально отодвигается, вытирает руки о собственное белье. — Тебе не понравится. — Иди ты, — наконец доходит до Макса. — Совсем, что ли, дурак? Володя молча косится на него, роняя трусы куда-то на пол. — Володь, я не шучу. Вот я по этому ещё не загонялся, — Макс всё-таки поднимается, садясь рядом, и целует его сам, но не резко, грубости совсем не хочется, хочется просто показать, что ему хорошо-хорошо. И Володя всё-таки ему отвечает, обнимая и прижимая к себе сильнее. — Я думал, ты это, — говорит он после поцелуя. — Ну это… И тут Макс ощущает какое-то веселое злое бешенство. И заявляет: — Я это, ага? Меня стошнит? Я сделаю рожу и скажу — фу, какая гадость? Ну не смеши, Володь, вот правда, не смеши, — Макс выдохнул и решил тоже наконец начать все называть своими именами. — А в следующий раз ты мне в рот кончишь — тоже будешь рожу воротить, если я тебя поцеловать захочу? — Ааа, — вдруг выдыхает Володя. — Доктор, пощади, с такими разговорами я сейчас на третий круг пойду, а я еще от второго не отошел… — Вот то-то же, — с притворной строгостью говорит Макс. — Дурак ты, мичман, и шутки твои дурацкие. Володя ржет: — Боцман там! — Ничего, — так же сурово продолжает Макс. — Это будет наш вариант. Внутрисемейный. И тут же понимает, что он сказал. И зажимает себе рот рукой. — Прости, Володь. — Бог с тобой, Максим, — у Володи глаза по пятаку, — за что? — Мне кажется… я опять поторопился. Володя смотрит на него внимательнее: — Может быть, и нет. Да, скорее всего нет. А потом обнимает его, утыкаясь носом в висок, и Макс замирает. Потому что это очень и очень нежно. — Может, и не поторопился, — шепчет Володя, и Макс сглатывает. — Нейтральные воды, нейтральные брызги, мне кажется, нам по пути… Засыпают они, как ни странно, довольно быстро. Володя отворачивается, предупреждая, что спать с кем-то не привык, поэтому если он будет обниматься, то не заснет; но судя по его сонному виду, заснет он, даже если его стоя оставить. Макс не обижается, он и сам спать не один не привык, обычно и вовсе, когда кто-то рядом, заснуть ни хрена не выходит просто по факту, но рядом с Володей спится, и Макс принимает это за хороший знак. Одно одеяло на двоих, второго у Макса просто нет, благо что он находит вторую подушку и они кое-как умудряются постелить постель — они и про это забыли, когда начали всем этим заниматься. Завтра можно никуда не вставать, и Макс засыпает, едва только устраивается в привычную позу и обнимает подушку. А просыпается оттого, что обнимают уже его. На улице утро. Ну как утро, за окном все так же льет дождь — шторм обещали, и правда. Часы говорят — девять утра. Володя спит, обнимает его и спит, и Макс не знает толком, что ему делать — то ли выбираться отсюда и начинать что-то делать, то ли полежать так и не будить человека, да и самому чуть-чуть отдохнуть. Так он и лежит. И потом засыпает снова, потому что в объятиях оказывается очень уютно.