Мыс Фиолент

Целоваться они начали ещё в коридоре. В комнате и правда было темно, немного светил фонарь с улицы, но Макс больше не смотреть хотел, а чувствовать, чувствовать, что при нем могут… Он позволил снять с себя футболку, помог Володе с его одеждой, скинул свои штаны — лично он натянул их без белья, и они оказались на кровати. — Ну и… — договорить он не успел, потому что Володя просто мягко поймал его за подбородок и почти заткнул поцелуем, да так, что внутри снова все поджалось. Как же он всё-таки классно целуется, интересно, откуда? Макс обнялся, отвечая, и прижался чуть ближе, чувствуя, что у самого уже встаёт. С полоборота, а? Что, работу, что ли, с самого начала вспоминать? — Кто-то очень торопится? — усмехался Володя рядом, когда поцелуй закончился. Закончился, а голова у Макса все еще кружилась. — Нет, — сказал он, — кто-то просто очень… целуется… Слушай, вот как ты так умеешь, а? — Я просто представляю… в смысле… хочу сделать тебе приятно. И еще - делаю, как мне бы понравилось. И смотрю за тобой. И почему ты думаешь, что ты плохо целуешься? Это же просто классно — целовать того, кто тебе… кого ты… Блин, я и не представлял себе тогда, что это будет. Ну так что ж… Тебе видно? Макса подрало по спине веселыми мурашками: Володя откинулся на кровать, и в полумраке ночника было видно запрокинутую голову, его руки — одна на встающем члене, его полуразведенные бедра… — Давай пока… так, — сказал Володя. И засунул себе под бедра подушку. — Смазка вон лежит, под второй подушкой. Дай-ка… Ага, вот, на ладонь прямо, спасибо. Ну, что? Машине приготовиться, самый малый вперед… И он ритмично начал двигать рукой, и Макс завороженно следил, как Володя мерно и глубоко дышит, проезжаясь ладонью по собственному стволу, и как блестящая от смазки открывшаяся головка то ныряет в ладонь, то показывается наружу. — Я сейчас думаю… о тебе… Максим… как ты будешь… трогать меня… там… если хочешь… можешь… начинать… Макса от таких рваных сообщений на выдохе окончательно закоротило. Он потряс головой, смазал себе пальцы и осторожно приблизился. Было очень странно и вместе с тем волнительно касаться. И вместе с тем очень чувствительно. Он почувствовал, как поджался Володя в ответ на простое прикосновение, и решил не спешить. Совсем не спешить. Движения реально притягивали взгляд. Володя не прикидывался, не делал напоказ или потому, что «обещал» — он реально ласкал себя. И у него реально стояло. Макс осторожно прошелся пальцами по входу, чуть ниже, снова обратно, погладил наощупь место под мошонкой и тихонько толкнулся одним, на пробу. Как же тесно. — Ты как?.. — зачем-то спросил он. Володя даже в движении сбился от всего этого. Расслабился, Макс это прямо почувствовал, заходя чуть глубже. Боже, чем они тут занимаются? Тем же, чем и несколько часов назад?.. — Володь… — осторожно позвал он, тот выдохнул, медленно двинув рукой, и все же ответил. — Я тоже не учел, что совмещать может быть сложно… я сбиваюсь… Это совершенно незнакомые ощущения. — Но хоть приятные? — осторожно спросил Макс, вспомнив, как его перло. — Приятные… — выдохнул Володя. — Не бойся… ты давай дальше… И простонал, подавшись ему навстречу, совсем чуть-чуть, но у Макса внизу все сжалось от этого жеста. Ааа… Макс не сразу заметил, что Володя опустил руки. А когда заметил — встревожился: — Что-то не так? — Наоборот… все так… Остановись, я объясню. Макс застыл. И Володя сказал: — Помнишь, тебе тоже было много впечатлений? Вот и я, если продолжу, довольно скоро кончу, потому что это… очень сильно. Давай по очереди? И что любопытно, если я продолжу сам себя… я тоже довольно скоро кончу, потому что… сам факт, что ты на это смотришь, неслабо меня заводит. А вот когда ты мне пальцами… там ощущения довольно-таки новые, и пока они скорее провоцируют интерес и любопытство, а только потом возбуждение. Поэтому… Может быть, позу поменять? Для первого раза? Макс подумал — и малодушно согласился: — Наверное. Только… тебе не обидно будет? — Бог с тобой, причем тут это? — улыбнулся Володя. — Мы же изначально тут не про обиду и не про унижение. И еще момент: если я встану на четвереньки, ты глубже зайдешь, и угол сможешь менять. А потом мы освоимся. Хорошо? — Хорошо, — кивнул Макс. — Тогда давай потихонечку… выходи… сейчас еще раз зайдешь… Он дождался, пока Макс вынет палец, и встал на четыре точки. И немного прогнулся в спине. У Макса застучало в висках: это было… потрясающее зрелище. Володя тоже был очень тесный, даже в такой позе. Тесный и узкий — ну конечно, он же говорил, что никто его ни разу… Макс начал снова с одного пальца, хорошенько добавив смазки, и войдя до половины. Остановился. Чтобы в первую очередь самому почувствовать, как оно ощущается. Туго и горячо. И очень… интимно. — Ты такой гладкий внутри, — сказал он. Володя негромко засмеялся: — Доктор! Это кому я про слизистые должен рассказывать? — Ты зануда, — сказал Макс. Таким тоном, словно говорил «Я тебя люблю». Он толком не понимал, что делать одним пальцем: когда сам был внизу, ни черта не запомнил. Только то, что его дико перло. — Попробуй там внутри… покачать из стороны в сторону, — сказал Володя. — Чтобы стенки… расслабились. Макс услышал это и заржал. Прижался к Володе сзади, не вынимая пальца — и въехал пальцем на всю длину. Ощутил, как Володя вздрогнул. Потом Макс покачал пальцем, как ему сказали. И шепнул на ухо: — Ты неправильно делаешь. Ты говори, как ты обычно говоришь. Малый вперед, полный назад, столько-то градусов лево-право руля… А потом сказал: — Первый раз вижу человека, который может так хохотать с пальцем в заднице. — Это против правил, — едва выдохнул Володя, прекратив ржать, — говорить такие вещи в процессе. Тут не только ржать начнешь, тут и кончить можно от этих дел. Тихо! Хоть ты не ржи, а то мы тут… Он чуть запрокинул голову, Макс почувствовал это, волосы коснулись щеки, и продолжил шепотом: — Сделай так еще раз… Как ты только что сделал… Макс, кажется, нащупал предстательную, сам не собираясь, и сейчас коснулся ее снова. Володя отзывался и, кажется, таким темпом они могли дальше одного не уехать. Ну и ладно. — Знаешь, знаешь, что я сейчас представляю? — хриплым шепотом ответил Володя, шумно вздохнув. — Ты так прижимаешься сзади… я представляю, что ты сам… полностью… берешь меня… Теперь уже вздрогнул Макс, толкнувшись рукой и бедрами, почувствовав, как ему отзываются, а потом услышал просьбу: — Возьми меня двумя. Пожалуйста. И Володя прогнулся, прогнулся под его пальцы, упираясь лбом в свои руки. — А не рано? — осторожно спросил Макс. В ответ усмехнулись. — А тебе не рано было? Я тоже хочу… этих ощущений… Макс не мог отказать себе в удовольствии воспользоваться случаем: — Одерживай, Володь. Трави помалу. А то как шквалик вдунет — фуражка улетит. И ищи ее тогда свищи по всей акватории… А потом сказал шепотом: — Был у меня боцман один в экипаже, я его выпускал, так он всех молодых поучал, и меня тоже. Это когда я его на небольших штормах выпускать отказался… Дотянулся до смазки, добавил на пальцы и на вход. — Ну, что? Самый малый вперед? И осторожно добавил второй палец. Два шли совсем туго. Даже по смазке. Макс чертовски боялся всяких травм и надрывов, про которые начитался предварительно, и помнил одно: не делать резких движений. — Я даже особо двигаться сейчас не буду, — сказал он Володе. — Я просто тебя почувствую… изнутри. Ты сам как? — Интересно, — пробормотал Володя. Но видно было, что ощущения у него… достаточно смешанные. Макс придвинулся и поцеловал его в затылок, потом в шею сзади и в плечо. На плече виднелась забавная россыпь то ли родинок, то ли веснушек: как любопытно, только сейчас, в полумраке этом, внимание обратил! И когда он целовал эти пятнышки — то ощутил, как пальцам стало чуточку свободнее. Володя расслабился, и можно было немножко двигаться. — Ты такой классный, — сказал ему Макс негромко. — Ты так здорово… принимаешь меня… И пальцам стало еще свободнее. Ага, понятно. Еще поцеловать, еще прижаться губами к плечу, еще прошептать: — Ты тоже очень чувствительный там… и очень нежный… я это чувствую… — Максим… — протяжно выдохнул Володя, прогибаясь чуть сильнее. — Прижмись сзади… Просто прижмись и побудь так… — Сейчас, сейчас, — Макс прижимается вместе с рукой сзади, как будто он реально вошел и упирается ладонью совсем рядом с локтями Володи. — Я чувствую тебя, — шепчет он, касаясь двумя пальцами предстательной, и Володя едва не вскидывается, толкаясь на пальцы. — Тихо, давай без резкого, пожалуйста… — Это я должен говорить, — слышится насмешливый шепот. — Не бойся, мне не больно, а то ты зажат не меньше чем я… а, да что ж ты делаешь то… Это было не «а что ж ты делаешь, немедленно прекрати», а «а что ж ты делаешь, давай еще». Макс это чувствовал. А потом почувствовал, как Володя почти лег грудью на кровать и подставился так, что пальцы вошли просто до основания. И тут уже у Макса дыхание перехватило, и «а что ж ты делаешь» отозвалось с новой грани. Как будто он и правда его берет. Боже… У Макса уже не встает, он не может, но встает в мозгах, и это таращит не меньше. Он чувствует, что его натурально повело, и тут единственная задача, чтобы не сделать ничего резко, он цепляется остатками концентрации за эту мысль и хоть как-то отображает, что происходит. Володю под ним явно плющит, но он только дышит, цепляясь за простынь. Макс накрывает его ладонь своей, чувствует, как тот вздрагивает, сжимает его руку, сжимается у него на пальцах и кажется, кончает… И Макс кончает вместе с ним, ментально, потому что физически уже просто не может. — Вот это ничего себе, — говорит Володя, когда обретает дар речи. — Вот это однако! — А вот, — со знанием дела отзывается Макс. — А представь, как будет, если туда не пальцами, а… — Крышу снесет, — серьезно говорит Володя. — От объединения физической и ментальной стимуляции. Я имею в виду, когда ты там что-то трогаешь и одновременно… сзади прижимаешься… как будто… — Я понял, — негромко усмехается Макс. И гладит его по спине. — Я понял. Тебя это точно… не обижает? — Ну хватит уже, — рассмеялся Володя. Обхватил Макса и опрокинул в кровать. — Носом уже клюешь, развезло тебя… да и меня тоже… Кстати, нам обоим завтра на работу, поэтому я предусмотрительно поставил будильник. Салфетки на тумбочке, я вырубаюсь. А потом шепотом сказал Максу прямо на ухо: — Спасибо. *** Утром они не проспали. Успели попить чай, дошли пешком до работы. Володя убежал к себе, узнать, будет ли рейс, а Макс спокойно подготовился к рабочему дню. Было ощущение, что они так жили всегда, всегда ночевали вместе, всегда ходили на работу пешком. У Макса было странное ощущение. Он поймал себя на мысли, что улыбается, просто заполняя журнал, и вообще… Просто улыбается. А потом пошла рутина. И Володя прибежал только в полдевятого, когда Макс уже знал, что у них рейс и весь остальной экипаж уже прошел. Немного взмыленный, с документами, но извернулся коснуться его руки, пока Макс считал пульс. Макса почему-то это так погрело. Он подписал ему документы, и они снова столкнулись пальцами. — Я буду через три дня, — сказал Володя. — К вечеру. После смены. Ты же работаешь? — Работаю, — глянул в график Макс. — Хорошо. Зайди, как приедешь. Володя улыбнулся и убежал, потому что ему уже реально надо было спешить.