Мыс Фиолент

Они проспали. Неприлично проспали. Макс это понял, когда открыл глаза и увидел, что на часах без двадцати восемь. Через двадцать минут у него начинается смена, а они еще лежат в постели. И к работе ничего не собрано. — Володька, вставай, мы опаздываем! — не особо церемонясь, разбудил его Макс. — У меня рабочий день через 20 минут начнется! — У меня тоже, — отозвался тот, поднимаясь. — Такси сможешь вызвать? — А куда деваться? — отозвался Макс, спешно натягивая трусы и понимая, что они даже чай попить не успеют. Макс увидел очередь из работников перед своим кабинетом и недоуменные взгляды большинства, на что только пожал плечами и резонно спросил: — Когда вы опаздываете, я же нас вас не стучу? Обстановка немного разрядилась, но на душе было паршиво. Когда к нему в кресло одним из последних сел Володя, Макс написал ему пульс не глядя. Рабочий день тёк своим чередом, Макс выпустил всех, заполнил журналы, выпил кофе, потом еще, и еще. Гудела голова, он не любил так опаздывать, но вряд ли ему было плохо от этого. Вроде все как обычно, в обед должны прийти на смену буфетчицы, которые заступают на полдня, все путем… Он все сделал, и на него даже никто не пожаловался. Но что-то было непонятно, и на третьей кружке кофе внутри разразился следующий диалог, который попал Максу в самое больное. «Ну что, дождался? Использовали тебя. Использовали, и больше ты не нужен. Вот увидишь, не придет он больше к тебе с ночёвкой, делать ему больше у тебя нечего». — Да с чего бы? — удивился Макс. — Да с чего бы меня использовали-то? «А ты забыл, что вчера было? Да тебя ж поимели, как шлюху портовую. Поимели и свалили. А ты к тому же сам «еще, еще» кричал!» — Да почему свалили-то? Он же на работе! «Он в резерве! Что, не мог двух минут найти, чтобы заглянуть, если бы хотел? Ну не смеши тоже! Ты больше не нужен. Ты дал — и больше не нужен. От тебя добились, чего хотели!» — Да с чего бы? — охуел Макс. — Мы же собирались меняться? «Держи карман шире. А чего вы, если собирались меняться, с тебя начали? Почему не с него, раз у него опыт какой-то там был?» — Так у него опыт активный только же был… «Воот. Не догадываешься, почему? Потому что он никому не дает. Он нормальный мужик, а ты очередной в его списке». — Нормальный мужик, — злобно прошипел Макс. — Нормальные мужики женятся. «Так и этот скоро женится! Ты ж на себя посмотри! Крючконосое чмо, да еще и мужик. Все понятно тут. А секс у вас был, потому что ты залететь не можешь и это безопасно». Макс обхватил голову руками. — Секс у нас был, потому что мы хотели. И с меня начали, потому что мы хотели… «Вот, ты портовая шлюха, потому что ты хотел и сам просил. После такого с людьми не общаются. Ты ж подставился. А он не подставился. А ты «меняться, меняться», хрен тебе, а не меняться!» — Так я ж его тоже… пальцами… «Пальцами. Что там твои пальцы. Засунь свои пальцы сам знаешь куда. Попробуй сказать кому-нибудь «я трахал его пальцами», никто не поверит даже. А вот членом в задницу — это все. Это пиздец. И ты удивляешься, что после этого такое отношение? Он даже не поцеловал тебя утром». — Нам было некогда, мы опаздывали… «Поцеловаться — две секунды, «нам было некогда» и то дольше говорить. Не хотел просто, вот и не поцеловал!» Треснул переломанный в пальцах карандаш. Макс бросил его на стол и закрыл глаза. «Ну и что? Теперь ты даже работать не сможешь? Зачем вещи ломаешь-то, а?» Это было невыносимо. «Иди, иди, посмотри, как ему на тебя пофиг, — зудел внутренний голос, пока Макс нарезал по здравпункту круги. — Его экипаж даже жопу не чешет, они на берегу сидят, у них шторм. На берегу сидят! Что он, повод придумать не мог, чтобы к тебе заглянуть на пару минут? Не нужен ты ему! Он поди сидит где-нибудь и ржет над тобой, потому что больше ничего по этому поводу и сказать нельзя! В игры вы играли! Влажные фантазии свои вытряс, в халате дал. Ну вот теперь и сиди, мечтай, что тебя еще раз тут на кушетке трахнут, если повезет!» — Да пошел ты! — не выдерживает Макс. Вцепляется себе в волосы и тянет. — Заткнись, заткнись, говорю! Что за бред вообще! «Бред — это то, что ты натворил, чмо похотливое. Чаще бы дрочил, не было б ничего. А то и бабу б себе нашел, чтобы тебе давала. А так хуйню какую-то порешь, а потом удивляешься, что на тебя болт кладут. Ты что, не помнишь, что тебе Саша пару лет назад сказал? «Я думал, ты поломаешься, Макс, а ты сразу дрочить согласился. Низко это, не интересно». Вот и тут низко. Неинтересно». Макс задыхается от собственных ощущений, аж до боли в груди. Володя не такой, совсем не такой, и ведет себя не так, совершенно… «Не такой, он вообще нормальный, а с тобой ему просто любопытно было. А сейчас все, любопытство удовлетворено, что теперь-то…» Макс заставляет себя дышать. А потом выглядывает в окно, которое выходило на бухту. На причале никого. «Болт на тебя клали! Бооолт, шлюха ты портовая!» Максу кажется, что он просто сходит с ума. И сделать с этим ничего нельзя. Он просто с этим один… Совершенно один. Без Володи. И даже спросить нет возможности, чтобы ему сказали, что это бред. Да и спросить-то как — неизвестно. Макс дышит и считает время до обеда. Тогда у него будет официальный повод закрыть здравпункт и пойти куда-нибудь на полчаса. Хоть куда-нибудь… Хоть куда-нибудь. Где-то к середине дня приехала Зоя Ивановна, которой, как обычно, было скучно, и спросила, надо ли помочь. Помочь было надо, и Макс, решив не отказываться, попросил ее посидеть, пока он отойдет на полчаса. На что Зоя Ивановна сказала, что может вообще сменить его прям сейчас, и он потом ей отдаст тоже как-нибудь. Это Макса устроило еще больше, и он, кратко пересказав смену, оставил ей все журналы и пошел на причал — проверить, как там Володя, тот сегодня правда сидел в резерве, сам говорил. Почему-то Максу казалось, что он на причале Володю и найдет. Он шел, стараясь напустить на себя самый беспечный вид, но внутри все переворачивалось, а в голове звучала очередная песня, попсовая, дурацкая, но прямо вот просто в тему: «Ах, не любите моряков, у них короткая любовь, в любой стране, в любом порту их кто-то ждет на берегу!» А когда припев докрутился в голове, Макс поднял глаза и на причале заметил Володю. Увидеть, как Володя обнимается с девушкой — это было последнее, что он сегодня хотел видеть. Ну как обнимается, скорее девушка на нем висит, а тот стоит с постным видом, но… но… Макса бомбануло. А больше всего его бомбануло от того, что как только ушла эта, почти сразу же пришла другая. И увела его разговаривать на причал, чтобы больше никто не слышал. Макс развернулся и ушел, понимая, что если он останется, сейчас будет просто некрасиво. «Ну что, убедился? Он даже не посмотрел на тебя. Что и следовало доказать, кому ты нужен, когда рядом девушка. А там она у него даже не одна!» Макс шумно поставил кружку на стол, чуть не разбил. Он больше не мог, не мог больше так, но причал… Как можно было его не заметить? Как?! — Ты чего такой злой сегодня? — спросила его Зоя Ивановна, наливая чай. — Настроение кто испортил? Вон, погода, вроде нормальная, солнце светит… За окном резко зашумело, и она фыркнула. — А, нет, дождь уже, смотри, как бы снег не пошел. Я вообще думала — ты домой уехал, а ты вон обратно пришел… Так у тебя что, голова на погоду болит, что ли? — На погоду, — проворчал Макс, допивая свой чай. Теперь уже он сидел у нее на работе, потому что ему «было скучно». А по факту просто домой идти не хотелось. — Так андипальчику выпей, всего делов-то. Все у вас, у молодых, не так. И на погоду реагируете, и нервы не в порядке… Хлопнула дверь, послышался знакомый голос. — А Максим Валерьянович есть? — Максим! — звучно воззвала Зоя Ивановна. — Тут тебя запрашивают. Явился Володька. Мокрый как незнамо что, видимо, попал под этот самый дождь, но даже в таком видел он стоял гордо и представительно. Макс вопросительно глянул на него, тот пожал плечами и показал какие-то бумаги. — Спросить кое-что надо. Пойдемте. Если у вас есть минут десять. — Есть, — Макс взял куртку, быстро убрал кружку и вышел вместе с Володей за дверь, попрощавшись с Зоей Ивановной. — Что ты хотел спросить? — выплевывает Макс, едва они оказываются за дверью. — Что, прямо здесь? Чего ты такой злой? — уточняет Володя, убирая бумаги в папку. — Да заебали вы все уже! Чего я злой, чего я злой! Хочу и злой, тебе то какая печаль! Володя снова пожимает плечами и отвечает ровно, так, что даже Макса пробирает: — Никакой. Никакой мне печали нет, конечно. Они стоят у здравпункта, и Макс чувствует себя глупо, потому что разговаривать здесь невозможно, а на улице дождь. — Пойдем ко мне, — говорит он. — Ты освободился? Хоть поговорим нормально. — На ночь не останусь, — все так же ровно отвечает Володя. — У меня завтра работа. «Вот! Я же говорил! — орет внутренний голос. — Я же говорил, что больше он у тебя не останется, чтобы ты его не поимел в ответ. Прямым текстом говорит — не останусь!» «Больно надо», — едва не отвечает Макс, но вовремя прикусывает язык. Надо, очень надо. Но в прошлый раз они проспали, и больше так не хочется. Ехать всего пять минут, но они ловят такси, потому что на улице дождища, а Володька и так уже мокрый. *** — Максим… — Что? Они уже в квартире, Максу обидно, больно, он даже сам не понимает, почему, но ему плохо, и он готов сорваться на Володьке только потому, что тот сейчас рядом. — Да что случилось, ты можешь объяснить? — спрашивает Володя, снимая мокрое пальто. — Да ничего! Ничего не случилось! Все нормально, все правильно! Но меня бесит, что на тебя вешаются девки, отчаянно бесит! — Макс начинает орать. Володя расстегивает рубашку на несколько пуговиц и внимательно смотрит на Макса. Макс чувствует себя долбаной истеричкой, но уже не может, не может остановиться. Либо он продолжит орать, либо сломает что-нибудь, и не факт, что это будет не собственное тело. — Максим… — Да, потому что так правильно! Всем рано или поздно надо жениться, потому что так положено! Я не могу, не верю я в эти обещания, просто не верю! «Тебя поимели, поимели просто так, теперь ты наконец это понял?» — не унимается внутренний голос, а Макса просто трясет, трясет до судорог, до спазма в дыхании, до слез, которые никак, никак не прольются и не могут пролиться, потому что он, мать его, мужик и не может, не может себе этого позволить! Володя ловит его за руки, а потом и вовсе прижимает к двери, чтобы заглянуть в глаза. «Реально как истеричку», — проносится в голове у Макса, но он замолкает, он молчит, просто глядя в ответ и чувствуя, что ему надо, надо, чтобы его остановили. «Ну же, скажи мне, что я все не так понял, скажи, что я долбаная истеричка, скажи мне, что все не так было», — мысленно просит он, и Володя начинает говорить. — Послушай меня, Максим. Я бы не начинал это все, если бы у меня были чувства к другому человеку. И уж тем более я не начинал бы это, если бы хотел жениться. А теперь я хочу переодеться хотя бы на несколько часов, налить чай и ответить на твои вопросы. Хорошо? Макс молча кивает, и Володя обнимает его. Прямо в куртке, прижимая к своей белоснежной рубашке, и утыкаясь носом в волосы. И Макс прижимается, потому что справляться в одиночку ему с этим уже просто невыносимо.