***
Солнце медленно поднималось на небосклон, и его лучи раздражающе светили прямо в глаза. Съев третью по счёту булку и запив её очередным мудрёным чаем, я, не чувствуя вкуса, смотрел в окно, надеюсь, что случится чудо и на улице появится посланник божий с выразительной табличкой «Ответы нужно искать здесь!», разумеется, не забыв дописать подробный адрес и координаты с возможными трудностями и осечками на пути. Когда моя рука механически взяла новую булку, то её выразительно перехватил Куан. Я очнулся и сузил глаза, мою руку медленно отпустили. — Цзысюань, так продолжаться дальше не может! — наконец прорвало его. — Это путь в никуда, ты понимаешь и сам. Мы превысили все сроки!.. Я отозвался вялым хмыком и сделал новый глоток. — Цзысюань, — беспомощно начал он, — твой отец отправил утром вторую депешу. Ты же её читал, твоя помощь нужна не здесь… — Папочка и сам справится с тяготами власти, — наконец не выдержал укоряющего взгляда я. — Система давным-давно налажена и прекрасно функционирует без меня. — Но уважаемый Цзинь Гуаншань не растрачивал бы бумагу попусту, — резонно заметил Куан, недовольно провожая очередную булку, исчезающую у моего рта. — Я не столь уникален, чтобы меня нельзя было заменить, — пробубнил я с набитым ртом, не имея иллюзий на счёт своей исключительности. — Ваша матушка волнуется. — И это повод не выглядывать из-под женской юбки? — Это повод считаться с её чувствами! Госпожа и без того жалуется на сердце, стоит поберечь её… — Боюсь, её сердце вне моей компетенции. Если так заботишься о её благополучии, рискни устранить основной источник стресса — моего отца, — фыркнул я. Его недовольный укоряющий взгляд отскочил от меня как от слона дробина, и я весело поднял брови, забавляясь тем, как легко этот человек лавирует между моими приказами и приказами моего отца. — То, что моему отцу хочется держать меня на коротком поводке, исключительно его проблемы, — доверительно поведал я опустившему глаза Куану. — И если он изволит отнять свою голову от женских грудей, то сможет заметить, что я вырос достаточно, чтобы иметь право на принятие и свершение сложных решений. — Но к чему такие сложности? — отчаявшись, воскликнул он. — Поручите это дело лучшим адептам. Не обижайтесь, господин, но расследования… не сильная Ваша сторона. — Может, я как раз и хочу это исправить, — буркнул я, засовывая в рот новую булку. — И ради всего святого, господин, перестаньте жрать! — перешёл он на сниженную лексику, пытаясь выхватить булку у меня изо рта и заслуженно получая за это по рукам. Я возмущённо замычал, выразительно грозя пальцем, и он обиженно фыркнул и откинулся на спинку стула. — Как бы Вы не отрицали, Вас это чем-то зацепило, — недовольно и тихо пробормотал он и на мой заинтересованный взгляд продолжил: — Когда Вы переживаете, то начинаете много есть. Когда Ваша матушка заболела, уже через неделю на Вас не налезало ни одно ханьфу. Я сделал вид, что не слушаю, и, не переставая жевать, уставился в окно. — Не хотите говорить? Да пожалуйста! — нарочито незаинтересованно продолжил он. — Только не удивляйтесь, что при следующей встрече Ваша невеста сбежит от Вас в Топи. Какой благородной девице придётся по нраву потный и дряхлый господин? Да и в клане от Вас сплошные затраты… Портные уже устали с нуля сшивать новые ханьфу, когда господину снова приспичит превратиться в шар. Да и удобно ли будет ходить в Башне Кои? Там же много лестниц!.. Я закатил глаза, подавил порыв ударить кулаком по столу, подумав, что, имея столько бабла, могу себе позволить не только лишний вес, но и старость, нечистоплотность, бородавки, любой мерзопакостный характер и совершеннейшее отсутствие манер, и если не дева Цзян, то найдётся сотня-другая желающих согреть «моё страждущее сердце» и постель. Тихо хмыкнув своим мыслями, я сосредоточил своё внимание на пейзаже за окном. Торговая улица, несмотря на ранний час, уже кипела — торговцы расставляли товар, зазывали пока редких прохожих и бережно протирали запылившиеся в дороге диковинки. Перестав обращать внимание на тараторящего Куана, я зацепился взглядом за силуэт в тёмном плаще и нахмурился — кому в такую жару понадобилось шифроваться? Человек в плаще подошёл к прилавку, придирчиво оглядел товар и, взяв серебряный ободок в руки, непринужденно положил тот в сумку. Когда лицо торговца посмурнело, и он, что-то недовольно выговаривая, попытался схватить мужчину за руку, то его легко перехватили за запястье, и я крепче сжал чашку, в шоке смотря, как бледнеет и желтеет лицо лавочника. Когда он закашлялся и беспомощно рухнул за прилавок, я вскочил на ноги. И тут мужчина обернулся. Ничем не примечательные черты лица скрывала недельная щетина, его типичную внешность разбавлял лишь небольшой шрам, рассекающий губу. Я сузил глаза в смутной догадке, и когда он улыбнулся, обнажив два отсутствующих зуба, то быстро выпалил: — Собирай отряд. — Что? — удивился что-то до этого недоумённо говоривший Куан. — Подозреваемый. На улице. Я иду за ним. Выследите меня по этому талисману, — отрывисто бросил я, положив бумажку на стол. — Ты не можешь идти один!.. — возразил запальчиво он. — Могу. Не теряй времени! — кинул я, поправляя меч. Собрать энергию в ногах, активировать печати на подошве и приземлиться у нужного прилавка заняло лишь пару секунд, однако когда я выпрямился, выставляя перед собой меч, мужчины в плаще уже не было. Не спеша развеивать напряжение из-за циркулирующей в теле энергии, выдающей меня по редким бегающим молниям, я огляделся и, наткнувшись взглядом на вальяжно сидящего на крыше мужчину, азартно ухмыльнулся.***
Игра в салки продолжалась столько, что я успел порядком устать. Очевидно, этот хмырь был прекрасно осведомлён о моей способности к скоростным перемещениям и был не глуп достаточно, чтобы просчитать её минусы и пользоваться ими, избегая меча. Когда на моём лбу выступили капли пота, и я успел понять, что провокационные вопросы ничуть не трогают подозреваемого, он наконец напоролся на мой меч и, скривившись, скрылся в пещере, а я, как почуявшая кровь гончая, поспешил следом за ним. — Я знаю, что ты здесь, — настороженно пропел я, искрясь от азарта и напряжения. — Выходи, подлый трус… Если ты ответишь на вопросы, я даже тебя не обижу. Было темно хоть глаз выколи, а к стылому запаху сырости примешался какой-то другой, что едва заметно щекотал ноздри. Мои шаги гулко отзывались в темноте пещеры, щёлкнув пальцами, я нахмурился, когда энергия привычно не вырвалась, формируя шар света. Догадка заставила меня остановиться, ощериться и пристальней всмотреться в темноту. — Догадался? — любопытно произнёс голос, звучащий сразу везде и всюду. У меня внутри всё захолодело. Плюнув на гордость и прячущегося подлеца, я бросился к выходу, но было поздно. Внезапно меня ослепил свет, который, казалось, выжигал сетчатку, я с рыком зажмурился, прикрывая глаза, чтобы тут же мои руки и ноги начали терять чувствительность. Стало страшно, и я в отчаянном порыве рубанул мечом, стараясь захватить как можно большую площадь. Послышался грохот, но меня от позорного пленения это не уберегло, ноги подкосились, а руки повисли вдоль тела, чтобы через мгновение я рухнул на землю беспомощным мешком картошки. Я закашлялся, изо рта вытекла струя крови, и когда промелькнула мысль, что перед смертью было бы неплохо увидеть лицо этого урода, онемевшие запястья сдавило сильней, и я почувствовал, как меня приподнимает над землёй. — А Вы не так-то прост, наследник Цзинь, или как мне Вас стоит называть? — послышался наглый прокуренный голос. Послышались шаги, и когда они остановились передо мной, я уже проморгался достаточно, чтобы увидеть две мутные фигуры. — Если Вам не по нраву наследник Цзинь, то зовите меня властителем миров, я буду не в обиде, — иронично и медленно выдавил я, надеясь и сделать намёк, и отшутиться, и потянуть время. — А Вы не из пугливых. — Отнюдь, я трепещу, — цокнул я, направляя ничтожную доступную часть энергии к глазам. — Что за любопытное приспособление? Не похоже на вервие бессмертных. — Вам не кажется, что в данной ситуации на любопытство Вы не имеете права? — с интересом поинтересовались, налепляя на меня печать. — Отчего же? Если Вы хотели траурно помолчать, то заклеили бы мне рот. — Считаете, мне уже стоит жалеть? — Жалеть? Вам? Помилуйте! Да Вы радоваться должны! Не каждый день выдаётся возможность поговорить с таким умным человеком, — подмигнул я. Наконец зрение полностью восстановилось, и я теперь имел возможность отчётливо разглядеть отвратную ухмылку на лице подозреваемого и другую фигуру, закутанную по макушку в плащ. Подавать голоса она не спешила и стоило сделать попытку узнать любой возможный факт о ней, по которому можно будет опознать владельца. — Ох, меня не предупреждали о свидетелях, — весело хмыкнул я. — А ты тоже будешь присутствовать? А может, будешь столь любезен, что отнесёшь меня домой? — И не надейся, Цзысюань, — хмыкнул мужчина, держащий перед собой бумагу и смотрящего в неё столь пристально, что я предположил, что на ней нарисован рабочий план захвата мира. — Как невежливо! — цыкнул я. — Вы моё имя знаете, а я… — Достаточно, закрой ему рот, — вдруг произнёс он, и мой рот перетянуло что-то столь же жёсткое, что и руки. Мои глаза сузились, пока в голове бестолково метались предположения и догадки. Не знаю, как они смогли блокировать мою энергию, но в моём распоряжении оставалась лишь маленькая горсть, которой надо было воспользоваться с умом. Всё время, пока меня удерживали в тисках, я тщательно запоминал происходящее и отсчитывал секунды до подмоги. К моему недоумению, не происходило ничего — мужчина всё также держал перед собой бумагу, и если бы не светящаяся печать на мне, я бы предположил, что он шизофреник или художник, которому понадобилось списать с натуры портрет. Прошло несколько минут, когда мужчина лениво кивнул, и я почувствовал, как меня сдавливает сильней. Накопившейся за это время энергии было мало для удара, но для небольшого трюка её хватало с лихвой — печать на мизинце активировать, и я сделал ленивый пас рукой, чтобы стремительный поток воздуха сдёрнул капюшон с головы второго. Тело тут же скрутило болью, и я сердито замычал, падая на песок и пытаясь хоть как-то ужиться с чувством, что меня будто прошивают раскалённые иглы. Когда пытка закончилась, и мышцы просто одеревенели, я разжал зубы, с облегчением поняв, что лишь прикусил до крови губу, а не оторвал кусок плоти напрочь. Мою голову за волосы приподняли, и я с ненавистью взглянул в чужие тёмные глаза. — Каков щенок! — насмешливо прицокнул он. — А ты, оказывается, способен не только лаять! Что ж, если уж нас раскрыли… Господин будет недоволен. Сюэ Ян, подойди сюда! Моему взору предстали знакомые чёрные глаза, смотрящие на меня непривычно серьёзно, я иронично ухмыльнулся своему идиотизму и выжидательно уставился на не переставшего держать меня за волосы мужчину, стараясь насмешкой передать, что мне всё нипочём, и я, конечно, был готов к предательству заранее. — Дам дружеский совет, — наставительным голосом поведал он, ласково стирая кровь с уголка моих губ и не обращая внимания на отвращение на моём лице. — Не стоит вставать на пути у моего господина… Брось это дело, живи себе спокойно дальше. Возглавь орден, женись на какой-нибудь девице… Мало ли дел у благородных? А иначе, боюсь… Ты же у нас из этих, любителей детишек? Как думаешь, смогут ли служащие приюта распознать взрывчатку? И сможешь ли ты всех уберечь? Пора выбирать, Цзысюань, ты уже достаточно взрослый мальчик… Удовлетворившись шоком и ужасом в моём лице, он медленно выпрямился, и я буквально кожей ощутил ауру опасности, до этого тщательно спрятанную, скрытую. Он взял за рукав отводящего глаза Сюэ Яна и, ухмыльнувшись, проговорил: — Ты сделаешь верный выбор… Они исчезли с места прежде, чем в пещеру ворвались мои люди, и я ещё долго буравил его остановившимся взглядом, не реагируя на обеспокоенные вопросы Куана.