— А я предупреждал, — вновь раздражённо повторил Бао, не в силах сдержать возмущения от моего поступка.
В ответ я лишь болезненно зашипел, когда ватка в его руках слишком сильно прижалась к моему носу, и без того представляющего зрелище весьма печальное.
— Достигли своего, да? — мстительно зашипел он, ничуть не впечатлившись. — Помахать кулаками захотелось? Так сказали бы, я б по-дружески и ударил Вам промеж глаз! И это только первый месяц!..
Я лишь закатил глаза, скривившись и отвернув голову, чтобы через мгновение раздалось змеиное «Не вертитесь!», и моя голова жёстко зафиксировалась в изначальном положении.
Кто же знал, что с нашей последней с Вэй Усянем встречи я несколько сдал позиции. И теперь наслаждался вкусом победы не я, а этот засранец, что зарядил мне в рёбра с такой силой, что если бы не освоенный мной краткосрочный трюк приглушения боли, то валяться мне на полу в самой позорной из только представленных мной поз, извергая изо рта кровь, слюни и проклятия.
Сейчас же я стоял у кабинета Лань Цижэня и старательно делал вид, что чувствую себя так, будто меня не пережевал дракон, да и дышу я хорошо, — да что там! — просто прекрасно, и в горле кровь у меня не булькает, потому что я, воин такой, отделался лишь разбитым носом.
— Молчите, стыдно, да? — надумал себе своё объяснение Бао. — Вот и думайте, что будете говорить господину Лань. Вы же сообразительный, наверняка продумали всё до мелочей!..
Треск Бао, которому из-за этой драки наверняка достанется побольше моего, стремился разорвать мою голову, и я тоскливо посмотрел на расписанный потолок, на котором на меня в такой же тоске, разделяя мои страдания, смотрел мужчина в золотом венке.
Когда казалось, что хуже быть не может, в коридор вошёл не стремящийся быть тише Цзян Чэн и Вэй Ин, тишина которому и вовсе была антонимична. Я с тоской оглядел Усяня, которому, казалось, и вовсе не досталось, и с досадой констатировал, что лишь по рассечённой брови можно было понять, что этот хлыщ недавно ввязался в драку.
Увидев нас, они заткнулись, и Цзян Чэн, наградив Вэй Ина долгим многозначительным взглядом, с явной борьбой и неохотой подошёл к нам.
— Наследник Цзинь, — кивнул он. Под выжидательным взглядом Цзян Чэна я ему неловко отсалютовал, чем того несколько сбил. — Что же… Приношу извинения за члена клана Цзян, Вэй Усяня. Подобного больше не повторится, но я надеюсь, что господин Цзинь и сам будет держаться подальше от…
В этот момент без участия почтительно замершего рядом Куана кровь снова решила выйти на свободу из носа, и я издал невнятный булькающий звук, когда красная жидкость встала комом в горле, и прикрыл рот рукой.
— Поднимите голову, — с тоской скомандовал Цзинь Бао, доставая новые обеззараженные тряпки, и я без возражений подчинился, чем заработал его обеспокоенный взгляд.
— Молодой господин Цзинь, может, Вам следует?.. — куда более миролюбиво продолжил Цзян Чэн, однако вышедший из-за двери Лань Ванцзи его прервал.
Ванцзи осмотрел присутствующих, одарил Вэй Усяня и меня долгим презрительным взглядом, и, стоило ему обернуться, я, увидев на его белых одеяниях чуть ниже поясницы след от своего ботинка, выдавил булькающий весёлый звук вместо смешка и согнулся, получая лёгкие постукивания от невинно улыбающегося Куана.
— Дядя ждёт вас, — сказал он, наблюдая, как я разрываюсь между тем, чтобы от души захохотать или душу эту отправить к грудастым воительницам в Вальгаллу.
— Мы сейчас подойдём, — прощебетал Бао. — Господину Цзинь нужно… припудрить носик.
Я поднял на него весёлый взгляд, чуть опуская руку, чтобы присутствующие видели, что нос и правда нуждается в некоторой обработке.
— Немудрено, что Вы дерётесь как девчонка, — довольно провозгласил Вэй Ин, но тычок Цзян Чэна быстро вернул его на землю. — Да иду я, иду, не надо толкаться, Цзян Чэн!..
Стоило всем пройти в кабинет, Цзинь Бао скрестил руки на груди и требовательно спросил:
— Встать-то хоть сможете?
Трезво оценивая себя, я покачал головой. Бао вздохнул.
— И что следовало послушаться разума и пойти в лазарет?..
— Фофртасть, — торжественно возвестил я. Цзинь Бао усмехнулся и даже не попытался тактично спрятать смешок за покашливанием.
— Вам что, и зубы выбили?..
Вместо ответа я улыбнулся, и Цзинь Бао уже в голос захохотал.
— И как Вы собираетесь говорить с учителем?
— Фофорить футешь фты, — возвестил я, стараясь не смотреть, как он лыбится. — Флуфай и зафоминай. Фты долшен… Фао!
— Простите, это выше моих сил, господин, — повинился он, отворачивая голову в сторону, и мне пришлось ждать, когда он сможет взять себя в руки.
— Ефли ты сейфас ше… — угрожающе начал я, и он тут же закивал, собираясь, хотя уголки его губ и подрагивали. — Скафешь, фто инифиатором фыл я, и я фретенсий к Фэй Уфяню не имею…
— Это навредит Вашему положению, — вскинулся тут же он. — Какой-то безродный слуга избил наследника клана Цзинь…
— Это фыл спафинг! — оскорбился я. — Мы фрались на рафных!..
— Как скажете, господин, — иронично фыркнул он. — Но сути это не меняет. Глава будет в ярости. И это я не говорю про госпожу Цзинь…
— То, фто она не фнает, ей не пофертит, — закатил глаза я, чувствуя, как начинает покачиваться мир перед глазами.
— Уверен, учитель уже написал письмо главе Цзинь, сообщающий о Ваших подвигах, — фыркнул он. — Уж извините, господин, но гнев главы…
— Ты фто, меня китаешь? А, Фао?.. — подозрительно сощурил глаза я, но прежде чем он мне ответил, двери раскрылись, и Лань Ванцзи возвестил:
— Прошу пройти внутрь. Дядя хочет выслушать обе версии событий.
Мы с Бао переглянулись, ведя немой диалог. Он, сощурившись, тряхнул головой и стремительно пошёл вперёд, и я, не сразу сообразив, многозначительно покашлял, но этот подлюга был уже внутри.
Воровато посмотрев на буравящего меня взглядом Ванцзи, я понял, что помощи ждать неоткуда и с сомнением посмотрел на ногу, в которой по ощущениям был закрытый перелом. Лань Чжань никуда уходить не собирался, и я с тоской посмотрел на его чуть потрёпанные белые одежды. Теперь он не выглядел так, будто бы собрался на утренник в детском саду снежинку играть, скорее походил на прибухнувшую Снежную Королеву, и было очевидно ясно, что входить в кабинет, вися на чужом плече безвольной сосиской, окончательно оставит от моей гордости горстку пепла, которую любезно подметут адепты ордена Лань.
Осторожно пододвинувшись на конец скамьи, я схватился за бортик и медленно привстал. Нога отозвалась вспышкой боли, но я лишь шире улыбнулся одними губами и подмигнул наблюдающему за моими попытками сохранить лицо Ванцзи. Привалившись к стене, я осторожно поплёлся, понадеявшись, что Бао, увидев меня на пороге, сообразит мне помочь пройти в кабинет.
Когда цель была как никогда близка, в глазах таки потемнело, и кровь снова забулькала в горле. Прежде чем я отключился, пронеслась мысль, что сейчас будет больно, но по ощущениям меня всё-таки поймали, что не отменило, к сожалению, нарастающей агонии в груди.
***
Проснулся я из-за зуда в носу и, скривившись, перевернулся на другой бок. К сожалению, это не помогло, и я, вдохнув слишком глубоко, не вытерпел и от души чихнул. Боль в груди окончательно привела меня в чувства, и я с раздражением уставился на эпицентр раздражающего запаха.
Узнав цветы, стоящие в роскошной вазе, я недовольно дёрнул бровью. Матушка?.. Привстав на локтях, я обнаружил себя в незнакомой палате, явно не для рядовых адептов и явно всё ещё находящуюся в клане Лань.
Обнаружив, что меня с ног до головы опутали бинтами, словно мумию, я понадеялся, что просто неудачно решил попытаться вернуть Хэллоуин, но всплывшие воспоминания и боль в груди не давали и шанса.
Повернув голову в сторону вазы, я нахмурил брови. Как-то раз, гуляя с матушкой по саду, мы разговорились о цветах. Она радостно щебетала о самых красивых и, наткнувшись взглядом на жёлтый цветок, сравнила его со мной, объявив своим любимым. Спросив, нравится ли он мне, она посмотрела на меня с такой лаской, что нарциссы стали с того момента у меня в фаворитах, а жуткую непереносимость их пыльцы я посчитал не стоящей внимания мелочью.
Смачно чихнув, я потёр заслезившиеся глаза и попытался встать, о чём и оповестил всех желающих жутким грохотом.
— Господин, Вам нельзя вставать! — тут же ворвался в комнату Цзинь Бао. — Подождите, сейчас придёт целитель и…
— Фте мама? — бесцеремонно перебил я, наблюдая, как он собирает рассыпанные мной лекарства с тумбы.
— Госпожа Цзинь была у вас в палате двадцать минут назад, — оповестил меня он. — Сейчас она должна уже садиться на корабль…
— Отлифна, уфпеем! — обрадовался я.
— Господин, нет! — закричал он. — Вас чудом спасли! Почему Вы не сказали о повреждениях сразу?
— Но сейфас фсё хоросо, — констатировал я. — Клянуфь, если ты не отфетёшь меня к маме…
Я многозначительно замолчал, сузив глаза.
— Перед госпожой Цзинь будете объясняться сами, — наконец выдавил он. — И… Что Вы предлагаете?..
Я предвкушающе улыбнулся.
***
— Ф дороги! Пофторонись! — задорно прикрикнул я вставшим на дороге адептам. Те с недоумением посторонились
— Ненавижу Вас, — прошипел Бао в порыве.
— И я тебя люфлю! — раздражающе мелодично оповестил его я. — Не отфтафай, корафль жтать не буфет!
Меня легко подкинули, и я предупреждающе дёрнул носильщика за косу, дабы тот не забывался. Когда мы добежали до порта, наше появление не осталось незамеченным, и я, спрыгнув с чужой спины и чуть оступившись, рухнул в объятия подбежавшей матушки, с наслаждением вдыхая её любимый лёгкий освежающий аромат.
— Цзысюань, что ты тут делаешь? — захлопотала она, вертя моё довольное лицо в руках, когда взрыв радости чуть поутих. — Ты только проснулся? Боже, ты только проснулся! Голова не болит? А нога? А что же рёбра! Нам срочно нужно в лазарет, куда смотрят целитель ордена Лань! Милый, как твоё самочувствие? Может, ты сможешь выдержать дорогу до дома? У нас такого попустительства нет! Ох! Ты что же, пришёл босиком?! Чем ты думал, Цзысюань! Ты ещё слишком слаб! А вы что встали, несите обувь! Быстро! И сообщите Гуаншаню, где он только носится, когда так нужен!..
— Матуфка, со мной фсё хорофо, — нашёл момент пробормотать я, и она снова ахнула, всматриваясь в моё лицо.
— Что с твоим голосом? Такой слабый и хриплый! А зубы?.. Ничего не болит?.. Что же ты молчишь, Цзысюань?!
— Мама, — многозначительно протянул я, наконец оглянувшись и поняв, что эта сцена нашла много зрителей. — Тафай на корабле похофорим?..
Когда она сжала губы и кивнула, к нам подбежал адепт ордена Лань и, задыхаясь, потребовал мне вернуться в лазарет, бормоча что-то об опасности. Я посчитал отвечать излишним и гордо фыркнул, повернувшись к кораблю. Но на моё плечо опустилась тяжёлая рука.
— О, не волнуйтесь, молодой господин Цзинь сейчас же вернётся в госпиталь.
— Но офец!.. К-хм, папа…
— Или ты сначала хочешь поприветствовать своего соперника, Вэй Усяня?
— Отпрафлюсь в лафарет… А фто тут делает Фэй Уфянь?
— Возвращается туда, где ему место.
— На клатпифе?
— О, на кладбище чуть не отправился ты, сын, — со скрытым бешенством сообщил он мне, подходя для более приватного разговора к нашему кораблю.
— Гуаншань, — прошипела мать.
— А я тут при чём, моя госпожа! — притворно возмутился он.
— Это ты настоял на поездке и приставил к нему этого Бао!
— Не хочешь ли ты сказать, драгоценная, что случившееся — моя вина?
— Папа! — поспешил вклиниться я. — Так куфта отпрафляеся Фэй Уфянь?
— В Пристань Лотоса, — процедил он, уже не скрывая гнева. — Фэнмянь переходит все границы, этот жалкий слуга…
— Эфо я ефо нафоумил! — поспешил вклиниться я, и на недоумённый и предупреждающий взгляд сглотнул, но продолжил: — Перфый фресал, и перфый ресил серьёсна фить…
— Врёшь? — проигнорировав возглас жены, вкрадчиво спросил отец. — Не врёшь… Не врёшь! Последний разум потерял, глупец!..
— Он только выздоровел, Гуаншань…
— Потерпит! — огрызнулся он. — И какой, мне интересно, ты руководствовался целью, вступая в драку с соперником, превосходящим тебя?
— Я потфтался…
— Неужели?
— Офец, я профу тебя оп офолшении.
— Восхитительно!
— Не исклюфяй Фэй Уфяня, эфто фсё я…
— И доставить Фэнмяню такую радость?
— Офец…
— И не проси.
— Милый, об этом не может идти и речи, что он только сделал с тобой…
— Матуфка, я фнал на фто сфёл…
Взгляд у отца стал задумчивым и жёстким, и я понял, что он нашёл свою выгоду, и затея может и выгореть.
— Офец.
Гуаншань пристально посмотрел на меня, сузил глаза и лёгко кивнул, вызывая всплеск негодования у матери.
— Гуаншань!.. — ахнула она.
— Иди в палату, мы отложим отъезд и скоро к тебе подойдём, — быстро оповестил отец, оглядывая меня. Бросив взгляд на трущихся в стороне адептов Цзинь с обувью, он вздохнул. — И обуйся, будь добр…
— Не смей уходить от разговора, Гуаншань! Я…
Решив убраться, пока мать отвлеклась и отец не передумал, я проковылял к ждущему меня Бао, и меня тут же обеспечили обувью на любой вкус и цвет.
— Фпа… Благодарю, — расщедрился я и, перекинув руку через плечо Бао, неспешно поплёлся за нервно ждущим меня адептом.
