Трудности понимания

      Сад клана Вэнь в сумерках казался зловещим: величественные арки и ветвистые кусты, отбрасывая тени, казались причудливыми чудовищами, и я среди этого мрачного великолепия смотрелся инородно и чужеземно.       Быть в фаворе у Вэнь Чао, как бы не скрипела на зубах эта формулировка, было удобно — я мог при желании оказаться и в главной резиденции клана Вэнь, и в славящемся на всю Поднебесную саде, что приравнивало в чём-то моё положение к положению гостя. Пользовался я этим нечасто — не стоило злить Жоханя почём зря — но, когда чувствовал, что нахожусь в шаге от того, чтобы лезть на стены, великодушно принимал предложение Чао продегустировать местные вина, посмотреть местные красоты, приправленные горделивыми замечаниями Вэня по типу «Ну чё, как оно?.. Крутяк же, да?», а также поглазеть на первых красавиц, что смотрели на нас с таким скепсисом и презрением, что похабная улыбка Чао даже сбавляла пару градусов.       Сегодня я удостоился сомнительной чести познакомиться с женой товарища, и признаться, лицо этой девушки явно показывало, что от жизни она не ждёт ничего хорошего. Хотя и личико это было бы на диво хорошо, если бы не равнодушие и смирение, отпечатанные на нём глубоко и надёжно. — У тебя очень красивая жена, — заметил я, рассеянно покачивая чаркой, пока Чао жадно допивал свою. — Я знаю, — хмыкнул он, пожимая плечами. — Скажи, а что… — И как оно? — перебил быстро я, кляня себя за поспешность. — Чего? — поднял он брови, и я раздражённо вздохнул. — «Оно», — выделил я любезно. — Брак. — А-а-а, — разочарованно протянул он. — Да что там: брак как брак. Ничего особенного. — И вы, ну… — замялся я. — Вы… Заключали его по расчёту? — Ага, — легко кивнул он, с интересом смотря на метаморфозы на моём лице. — Отец решил, что мне пора жениться. Вот я и женился. А почему бы и нет? — Как у тебя всё просто… — пробормотал под нос я. — А чего усложнять? — прыснул он, откидываясь на подушки. — Любишь ты раздувать из всего проблему. Любая девица сойдёт для того, чтобы дать наследника… Нет, конечно, в нашем случае, стоит отобрать лучших из лучших. Моя Суянь была самой красивой в своём клане, а её потенциал как заклинательницы был выше всех похвал… Ты, кстати, был совершенно прав!       Я лениво поднял взгляд от скола на чашке. — Что разорвал помолвку с этой, как её… — Госпожой Цзян Яньли. — Да-да! Совершенно никчёмнейшая девка! Мало того, что лицом не вышла, так ещё и как заклинательница не состоялась. Ты был для неё единственной возможностью выбиться в люди, теперь, поди, для неё последним шансом будет либо конюх, либо мелкий купец… — Не думаю, что на наследницу великого ордена не будет спроса, — рассеянно возразил я, вспоминая лицо жены Чао. — Я бы такую не взял и в голодный год! — скрестив руки, фыркнул он, и я, очнувшись, ехидно ухмыльнулся. — Было бы у неё хоть лицо, а так… Пф, впрочем, нужно относиться с жалостью к несчастным. — Мне всё больше кажется, что несчастны с тобой, друг, лишь мы, — вздохнул я и, отметив удивление на чужом лице, поинтересовался: — Так как, говоришь, готовится это вино?..       Цветы со скрытыми лепестками казались голыми и потерянными, и я был таким же, обряженный в одежды иных цветов, теперь чужой не только по сути, но и виду. Ветер качал уродливые ветви, и я шёл меж них как в бреду, пока не наступил на что-то твёрдое и чудное.       Под подошвой оказался белый король, такой сюрреалистичный здесь, в мире заклинателей, нечисти и вечных битв, что я не верил своим глазам, пока не сжал фигурку до кровавых пятен.       Беседка стояла неподалёку особняком, обычная и ничем не примечательная, её половину поглотила темнота, пока вторая подсвечивалась лунным светом. Мой шаг был неровен и не твёрд, пока я ступал до её порога, и стоило моей ноге опуститься на скрипнувшее дерево, как шахматный стол предстал передо мной, подсвечиваемый равнодушным лунным светом.       Моя рука провела по доске, по чёрно-белым клеткам, дотронулась до пешки… Изящные резные фигуры безмолвно наблюдали за мной. Король занял своё место, и я тихо улыбнулся: не хватало лишь шахматных часов, чтобы нажать на подрагивающую под пальцем кнопку и начать бой. — Какая жалость. Я счёл, что потерял короля.       Руку сжала судорога, и я медленно обернулся, замечая, как на утопающей в темноте половине за мной внимательно наблюдают сверкающие жадные глаза. — Какое счастье. Что я его нашёл, — медленно ответил я, и скрытый темнотой незнакомец усмехнулся. — Вероятно, мне следует отрубить вам голову. — Почему? Мне думается, это не лучший поступок при знакомстве. — Предпочитаю душить королей в колыбели. — Должно быть, живёте вы невыносимо скучно, — сузив глаза, усмехнулся я, опираясь на стол.       Собеседник отзеркалил мою усмешку и вышел из темноты — я с трудом удержал лицо. Вэнь Жохань в близи оказался ещё выше, чем мне представлялось. Длинные волосы ничуть ему не мешали и не убавляли мужественности, а в красных глазах мне виделось что-то предупреждающее и опасное, как маленькие угольки, что могут вспыхнуть в любой момент и слизать всю кожу с твоего лица. — Вам знакома эта игра, наследник Цзинь? — поинтересовался он, подходя к столу. Его шаги, бесшумные и мягкие, загоняющие в угол, невольно вызывали холодок на загривке. — Не могу назвать себя мастером, глава Вэнь, — задумчиво ответил я, чтобы тут же ухмыльнуться. — Но достойных противников я давно не встречал.       Вместо ответа он с ухмылкой указал за стол, и я присел со смиренным видом, и лишь мои глаза выдавали пляшущих бесов. — Ходите, — тут же переменившись, холодно отдал приказ он, и я под его давящим взглядом поправил причёску и только потом опустил руку на белого коня.       Он ставил фигуры чётко и резко, не сомневаясь и не давая усомниться мне. Под длинными мозолистыми пальцами, выдающими долгую упорную работу, фигуры вставали на позиции легко, и каждый ход, и каждый внимательный взгляд имел смысл. Сосредоточенный и предвкушающий взгляд противника не давал понять, что дастся мне дороже: победа или поражение? — Ваш сын взял у вас многие черты, — заметил я, передвигая пешку.       Вэнь Жохань поднял на меня взгляд, ухмыльнулся, но всё же поинтересовался: — И что же? — Умение без сожалений жертвовать фигурами, например, — добавил я, сосредоточенно смотря за расстановкой сил на доске. — К чему привязываться к пешке? — хмыкнул он, поднимая бровь. — Пешки умеют удивлять, — лукаво добавил я, и, конечно, он понял. — Ждать в надежде, что пешка в один момент обернётся ферзём? Я ожидал большего от наследника Цзинь Гуаншаня, — лениво ответил он, возвращая своё внимание к шахматной доске. — Я доверяю своей руке… И фигурам. — И к чему это привело белого короля?       Я не сдержал смешка и под внимательным взглядом заправил выбившуюся прядь, не сумев справиться с подрагивающими уголками губ. — Белым королям всегда достаётся, — признал через некоторое время я. Вэнь Жохань не удостоил меня ответом.       Щебет цикад и плеск ручья вернулись в мой мир, когда я, оценив расстановку фигур, сосредоточенный вид Вэнь Жоханя и себя, припечатал коня и сказал: — Мат.       Его брови нахмурились, кулаки сжались, и он начал едва заметно шевелить губами, смотря на шахматную доску. — Вы достойно играли, — тихо признал я, прикрывая веки. — Я давно не встречал ровни. Благодарю за игру…       Он, наконец, посмотрел на меня, и в его глазах искры ярости и гнева вдруг переменились азартом и пониманием. Это было его поле боя, его правила игры, а я был обычной пешкой. Он это прекрасно знал. — Идите в постель. Детишкам давно пора спать, — медленно ухмыльнулся он, не отрывая от меня внимательного взгляда. — Не могу не согласиться, глава Вэнь, — легко согласился я, вставая и кидая последний сожалеющий взгляд на доску. — Нельзя оставлять моих подчинённых надолго без присмотра. Куда они без взрослого?       Подмигнув и лишь слегка согнув спину, я развернулся и уже направился к комнатам, как услышал резкое: — Цзысюань.       Медленно выдохнув, я слегка обернулся, чтобы тут же с недоумением поймать фигуру. В моей ладони заблестел запылившийся белый король. — Приберегите его до следующей игры, — спокойно потребовал он и тут же ухмыльнулся. — Боюсь, сам я его не сохраню. — Как скажете, глава Вэнь, — покорно ответил я и, подумав, хитро улыбнулся, легкомысленно махнув рукой. — Главное, не трогайте мои фигуры!..       Уходя, я ещё долго слышал громогласный хриплый смех.

***

      Следующим утром я чувствовал себя как отчёт, который я каждый месяц получаю от руководителей приюта и в котором описываются все произошедшие детские проказы с сопутствующим ущербом — пропитанным слезами и помятым. Потому было не удивительным, что весь день я вспоминал студенческую жизнь и спал с открытыми глазами даже тогда, когда это, казалось, было и вовсе невозможным.       Еле дождавшись ухода солнца за горизонт, я зашёл в небольшой подлесок и, рухнув возле дерева, с наслаждением вдохнул полной грудью, оперевшись головой о шершавую кору. Щебетание цикад, сменившее шум и духоту комнат, хоть как-то приводило мысли в порядок, и я мог и дальше продолжить водить самого себя за нос, убеждая, что гостеприимство ордена Вэнь приходится мне по душе.       Закономерно навалившая сонливость заставила вздохнуть и устроиться поудобней, распустив волосы и отбросив в сторону все цацки. Но когда ни через пять минут, ни через десять я не почувствовал забытья, а лунный свет, сегодня особенно раздражающе яркий, всё также бил в глаза, я встрепенулся, буркнул под нос что-то невнятное и закрыл веки жёлтой лентой, надеясь, что теперь-то свет меня не потревожит.       То, что поспать сегодня у меня не выйдет, я понял не сразу, и тихую, незаметную обычному слуху поступь посчитал за галлюцинацию. Но когда человек опустился передо мной на колени, заклинательская чуйка оставаться безмолвной больше не могла. Потянувшуюся к моему лицу руку я резво перехватил и, почувствовав, как человек передо мной вздрогнул, решил, что это Куан — этот чертила умел бесшумно ходить — хватился моим отсутствием. — Куан, это ты? — сонно пробормотал я, еле сдерживая зевок. — Прости, что не предупредил, просто в комнате было душно…       Когда Куан продолжил молчать, а тонкое перехваченное запястье начало становиться всё напряжённей, я припомнил пакши Куана, которые сложно было соотнести с этой тонкой костью, нахмурился и только открыл рот, как мне его закрыли крайне любопытным способом.       Стоило мне издать что-то удивлённо-возмущённое через поцелуй, как девица, в семье которой явно царил матриархат, сдавила мне руки и впечатала их в дерево так, что я невольно подумал, как буду объясняться с Куаном за синяки. Несмотря на напор, заклинательница была не очень опытна, и вместо ленивого сладкого поцелуя, что я обычно практиковал, мой рот подвергся изнасилованию, и я с трудом удерживал желание скривиться — портить самооценку девушке было последним делом, даже если та была с явным приветом.       Когда девица наконец решила, что пора прекращать попытки выбивать мне зубы, и оторвалась от моих губ, я уловил момент, когда хватка на руках чуть ослабнет, и сделал лёгкую подсечку, валя её на спину. Разумеется, я понимал, что имею дело с хрупкой дамой, которая хоть и имела пунктик на доминировании и сдавливании, всё ещё дамой была, поэтому я её осторожно придержал за спину, дабы та не захныкала и не получила ушиб. — Неплохо, — с улыбкой покривил душой я. — Но вашей технике не достаёт мастерства! Позвольте продемонстрировать…       Не дав ей сориентироваться, я нежно её поцеловал и, почувствовав, что та замерла, как кролик перед удавом, будто не она мгновением назад вытворяла с моим ртом такие вещи, что я неделю буду от такой деликатности вздрагивать, нежно погладил её по щеке, и та не иначе как от шока приоткрыла рот.       Когда стал вести я, получилось куда лучше: поцелуй был тягучим, медленным и нежным. И пока девица пыталась неловко отвечать, сжимая в складки моё ханьфу, я одной рукой поглаживал её щёку, успокаивая и наслаждаясь бархатистостью, а другой пытался ненавязчиво опознать девушку, первую на моей памяти решившую буквально наброситься на меня и лихо поднять самооценку.       Черты лица у неё были тонкими, — но я был не настолько хорош, чтобы по ним составить образ — а волосы длинными и шелковистыми. И стоило мне подумать о бесполезности затеи, как рука наткнулась на конец ленты, и я сквозь поцелуй улыбнулся, тут же попытавшись проверить догадку.       Оторвавшись от тонких губ, я легко поцеловал их ещё раз и с лукавой улыбкой погладил большим пальцем щёку. — Неплохо, неплохо… Но признаться, вам не хватает практики. Я бы мог вас потренировать… Скажите, согласны ли вы на индивидуальные уроки, госпожа Лань?       Почувствовав исходящее от девушки удивление и напряжение, я невозмутимо приподнял конец ленты, поцеловал её и обаятельно улыбнулся.       Признаться, последующих действий я от хрупкого создания не ждал. Я и успел только воскликнуть «Ч-что?..», как нас поменяли местами, а руки тут же оказались заведены за спину и скованны какой-то тканью. Услышав спешные удалящиеся шаги, я крикнул: — Я что же, вас обидел? Госпожа, постойте! Примите мои извинения! Примите и развяжите! Госпожа!..       То, что развязывать меня не бегут рваться, я понял не сразу и, ворча, начал выпутываться сам, вынужденный демонстрировать чудеса акробатики. Сняв ленту с глаз, я кивнул своей догадке — связали меня белым поясом клана Лань. — Хорошо хоть, не лентой… — буркнул под нос я.       Поднявшись и посмотрев в след ушедшей заклинательницы, я почувствовал, как подрагивают уголки губ, и, не сдержавшись, прыснул.