Комната №47

— Ой, ей, Дип, у тебя вообще дома аптечки, что-ли нет? — Некоглай недовольно потёр ушибленное плечо. — Ты что, бомж? — Ты скажи лучше, где обдолбался то так? — Ваня закатил глаза, но всё-таки другу помог, вытаскивая откуда-то из шкафа маленький тюбик с какой-то мазью. Коля с благодарностью его принял, а затем с подозрением сощурил глаза, нюхая приоткрытую мазь. — Ты меня отравить хош? Че она воняет то так? — Лебедев ещё разок потёр синяк, но тюбик пока использовать не спешил. — Кто это мне пизданул так? — дождавшись утвердительного кивка от друга, Лебедев нежно улыбнулся, да так, что несчастного Дипа чуть на пол не стошнило. Уээ… — Да вот с Мокрицей потусовались чуток, да он меня и… — Говорю же, повторяю и ещё раз говорю — от него. Надо. Держать по-… — Заебал. — забив на недавное утверждение, якобы не будет тот эту мазь на плечо наносить, Лебедев быстро мазнул по приоткрытому плечу пальцами и вскочил. — Я к себе, звякай, если я выживу. Ваня закатил глаза, затем с сомнением посмотрел на чужой ушиб но, ничего не ответив, пропустил Некоглая к двери. Не нравится ему это, ой как не нравится.

***

— Прямая трансляция из моей замечательной комнаты и я, Некоглай ака… — Долбоёб. — Долбо… Мокривский! — Лебедев недовольно махнул рукой, отчего стоящий на длинной селфи-палке смартфон чуть не полетел вниз. — Я тебе мешаю, когда ты там свой казик стримишь дешёвый, тупица ты тупая?! — Чё?! — глухой удар в стену. Банкой опять, что-ли? — Ты на казик то не гони, а то я и разозлиться могу, зай. — Боже. Так, на чём это мы… — А ой, а ты сказал уже, что мы мутим? — за той стороной очень гаденько захихикали. — Ну? Коля чуть снова телефон не выронил, а затем, вырубая трансляцию окончательно, пока никто ничего ещё не понял, покраснел. Что тот за хуйню несёт? — Слышь, не-сосед, ты че? Когда это было? — Некоглай в ответ тоже заколотил по тонкой стене, как это недавно делал тот же самый Рома. — Ты мне всех зрителей распугаешь! — Каких? Ботов? Эха-ха-ха. А насчёт отн: ну… — задумчиво протянул Мокрица. — А вот когда я тебя к стеночке прижал вчера и в ухо выеба-… — Не было такого! — черт, вроде бы взрослый человек, а смущается, как девчонка. Не нравится Некоглаю такая у себя реакция. — Мать твоя тебя прижала, когда от бомжа рожала! — после уже настала очередь Николая во всё горло угарать. Ну всё, сейчас тот точно разозлится. И как знал! — Вот ты зря про мать, придурок! — кто-то явно разозлился. И это точно Лебедеву грозило новым смачным тумаком. — Я тебя выебу сейчас приду. — О, наконец-то решился, а то я уже думал сам… — Всё, жди. И заткнись! Лебедев на угрозу лишь усмехнулся, и принялся строчить отчёт в тг канале. Не, ну и наворотил Ромашка ему! Встречаются они, как же. Кое-кто совсем недавно выпереть его отсюда хотел, нет? И толкнул его — больно! Мокривский придурок какой-то, совсем не нежный. Как вообще с таким встречаться? — Эй, Ром? Тихо. Ответа не пришло. Некоглай недоуменно приподнял бровь. И где он? — Рома?! — позвал уже громче и со всей одури пинул стену. Опять тихо. — Эй, морда тупая, ты гд-… — Осуждаю за оскорбление! Ты это, уже который раз себе много позволяешь! — в комнату №46 вразвалочку ввалилось пошатывающееся тело, что принадлежало Роме Мокривскому, даже не спрашивая разрешения на то, чтобы в чужую комнату войти — видать уже за свою принимает. Коля спрятал счастливую ухмылку в рукаве, вместо этого произнося совсем уж безрадостное: — Это с чего это ты, чушка визглявая, в мою обитель великую пробралась? — пафосна сказанул, ничего не скажешь. — За мать и за оскорбления отъебать тебя. — а затем стример сделал такое выразительное лицо, будто это всё было само собой разумеющееся, и протиснулся сквозь проём в помещение. — Давай присаживайся, куда тебе удобно, детка. — Роман зловеще ухмыльнулся и потёр руки. Ну что, начнём? — Это ты с чего меня такими словечками называешь, подсосник? — всё ещё пряча явное смущение от чужого, вкрадчивого голоса и чуть насмешливого взгляда своего соседа напротив, пролепетал Некоглай. Ну не собирается же тот по-настоящему его трахнуть? Будет неловко, если это так… — Ещё плюс один толчок в твою пользу, Коленька. Буду обращаться к своему парню так, как хочу, блять! Понял? — парень сощурил глаза и, тыкая в чужое лицо пальцем, начал подходить ближе, заставляя того уперется спиной в стену. Лебедев немного нервно сглотнул, пытаясь хоть немного отстраниться, дабы каких-то там ошибок в дальнейшем не делать. Но места сзади больше не было, поэтому ему ничего не оставалось, как повыше поднять подбородок и, дыша часто-часто, также грозно смотреть в глаза соперника, пытаясь превозмочь того таким образом. Но стример в ответ на данное представление лишь ещё шире ухмыльнулся. — Ну, поскачешь на моем члене? — Мать твоя-… — Так, я че про маму не сказал разве?! — кажется, шуток у Лебедева, как у немого песни. Короче, это не шутки, это лабуда какая-то, а! — Ещё раз и я… — Говоришь, говоришь, а делать не делаешь. — ну ладно. Главная защита — это нападение. Раз бежать некуда, Коля постарается взять инициативу на себя. Почему бы и нет? Всё равно дальше шуток не дойдёт. — Принято. Всё сделаю в лучшем виде, дорогуша. — аккурат так к чужим губам свои подставляя, чтобы всё с точностью и по траектории было, Мокрица начал подниматься к его лицу на цыпочках, крепко придерживая не-соседа за плечи. — Давай, засоси мен-… — только и успел пролепетать Николай, прежде чем его начали целовать. Пару лёгких движений губами, немного грубых и чуть ласковых круговых языком — и Коля уже поплыл вкрай от ощущений настолько приятных, что ноги подкашиваются. Кажется, Мокривский не просто шутит, судя по тому, как же глубоко он его целует. Когда парень, наконец, прервал столь приятный поцелуй со своим не-соседом, они уже на взводе были. А раз так, значит — надо идти дальше. — Говорил же, что не прикалываюсь, а ты не верил. Ой, Коля, Коля. — Мокрица щёлкнул собеседника по носу. — Знаешь, скольких людей я такими шутками выжил? М? Хочешь, расскажу? — Извини, но… — Лебедев улыбнулся, беря чужую руку в свои, и поднёс к тёплым губам. У Ромы будто ток по телу прошёл — так приятно стало, жуть прям. — Меня ты не выживешь, ведь я тоже шучу, как уебан последний. — говоря это, тот дорожкой из поцелуев прошёлся по чужим костяшкам рук. Такая приятная кожа, боже… — С-спасибо за комплимент. Харе меня лобызать, блять. — стример грубовато вытащил руку из-под чужого рта, хотя и с не желанием, отмахиваясь от назойливого соперника. Чёрт, так и он самообладание потеряет скоро. — А что, всё уже? Тебя тока на поцелуй хватило, сладость моя? — похихикивая в кулак, Некоглай бросил в Мокривского насмешливый взгляд, но осёкся. Потому что его резко вдруг схватили и потащили за собой из прихожей в глубь комнаты, а затем уже бесцеремонно кинули на кремовый диванчик. Роман сел рядом, взглядом проходясь по чужим ногам и плечам, что так и манили тебя, притягивая к себе, а затем расчётливым, холодным взглядом поднялся к покрасневшему лицу своего однокурсника, чуть замирая на истёрзанных губах. Мягкие, невыносимо просто… Кажется, это единственный человек, что себя позволял целовать без разрешения или каких-то там отмазок. И почему они ещё настолько далеко друг от друга? — Я… Знаешь, всё-таки, давай проведём трансляцию вместе. И прости, что ударил вчера. Сильно болит? — и всё это Мокрица с такой виной в голосе проговорил, что у Лебедева сердце заёкало. Да громко так, что, казалось, в небольшой комнате №46 всё прекрасно слышно было. И вздохи его от волнения громкие, и маты под нос. — Я не виню тебя, мы же дурачились. А трансляция… Давай её немного позже проведём… Просто… — Коля с ноткой игривости закусил губу, глядя во все свои тёмные глаза Роме в лицо, этим самым давая понять, что ни на какую трансляцию тот сейчас никоим образом не настроен. Стример намёк понял. Честно, и ему сейчас совсем не хотелось вести какие-то стримы или же эфиры, ведь было желание намного приятнее, чем всё это вместе взятое. И это что-то сидело прямо перед ним, своими глазами-омутами завлекая так безумно глубоко, что хотелось уже здесь буквально кончить. От этого его… — Ну как, ты согласен, Ро-ма? — чужое имя Некоглай протянул с наигранным стоном, кончиком языка проводя в уголке губ, и потянулся ближе, кладя холодную ладонь не-соседу куда-то на колено. — Хочешь грубо или же нежно? — длинные пальцы осторожно сжали чужую кожу через обтянутую ткань джинсов, ведя и поскрёбывая чёрными ногтями. — У меня есть идея получше. — Рома откинул чужую руку, сразу же копируя движения Николая, но уже обеими руками стискивая чужие ноги где-то на уровне ляшек. Затем ладони поднялись выше, и Мокривский обеими руками раздвинул ноги в стороны, освобождая себе место. Коля наблюдал за всем этим с долей заметного страха и смущения. Что же его не-сосед собирается делать? — Экхм, блять. Ты че-… — Помолчи, потом голосок срывать будешь. Лучше помоги мне их с тебя снять. — кинул выразительный взгляд на бриджи. — А то ведь сам… — А… Э… Ты мне хочешь отсосать? Ну, я не против, если че. Ха. — Лебедев хлопнул соперника по щеке, демонстративно раздвигая ноги, на что тут же получил от Мокрицы весомый подзатыльник. — Ай, да больно же! — Отсосёшь мне ты. Я ваще другое предлагаю, даун. — не, ну грубости этому парню не занимать, это уж точно. Чёртов… Мм. — Жаль, я бы хотел твой ротик от-… — Ух, бесишь меня, сука. — уже теряя терпение, стример сам столкнул клоуна на кровать, дабы стянуть с него мешающую одежду. — Зря извинился перед тобой! — Э, але, руки! — сам же Коля недовольно от этих действий забрыкался, пытаясь скинуть руки оппонента подальше от себя, дабы выбраться. Ну что это за наглость, вы мне скажите? Но Рома останавливаться не собирался, учащая скорость своих движений, и стянул с Некоглая нижнюю часть одежды уже ниже, чем было до этого. Вот чёртова змея, зачем так извиваться то? — Николаша, ещё один такой скачок, и я тебе обещаю — на глазах у всего теха выебу так, что про нас напишут в газетах. — это прозвучало где-то аккурат над чужим ухом, опалив завиток беспокойным горячим дыханием Ромы. — Радикально… Но ты че-то совсем уж, Ромашка, обнаглел. Руки свои тянешь, куда не надо, мне, может быть, неприятно, а? Ты не думал? — у, кто-то, кажется, не любит над собой контроль, да? — Скоро тебе будет ой как приятно, Некоглаша, не сомневайся. — парировал стример. — Я то не сомневаюсь, но что-то мне подсказывает, что предыдущие не-соседи из общества Ромы Мокривского тоже мало приятного от него видели. — Николай сделал язвительный тон. Всё, чтобы довести своего соперника до истерики и ручки, хе-хе-хе. Стример обиженно поджал губы, и ещё более резче потянул Колю за неудобные бриджи — да че вы не снимаетесь то? Уф. — А ты на больное то не дави! А то я-… — А то что? — А вот что. — и Мокрица, улыбаясь так гадко и злорадно, что зубы сводило от недовольства, мазнул большим пальцем по головке чужого члена, окончательно оттягивая ткань всего, что только может быть. Пока Лебедев что-то там лепетал, на ходу придумывая, как же оппонента не-соседа до аута довести, Рома уже окончательно спустил с него низ, аккуратно прорываясь рукой между раздвинутых ног. Ну что, поиграем? — Господи, когда ты-… Пере-… Мокривский, я сейчас камеру включу, руку от моего хуя убери, сучка ты крашенн-… — За оскорбления плюс движение! — у Мокривского в голосе сейчас столько торжественности, что на целый муравейник, блять, хватит. Хотя нахуя муравьям торжественность? В подтверждение своих громких слов — а от них тот никогда не отказывается, особенно если сказал не в мыслях, а публично — стример отрывочно провёл быстрым, резким движением вдоль чужого члена, размазывая предэякулят по всей длине мокрой, липкой дорожкой, заводя этим Колю так сильно, что у того в глазах потемнело. Хотелось сбежать и оттолкнуть, да к себе съебать, но… Во-первых, он находится как раз в своей комнате. Во вторых — а это самое главное — сбегать парень не хотел, а значит, что и брыкаться больше и не надо. Тем более, что его не-сосед уже вторую руку на член положил, и двигал обоими так быстро и сладко, что во рту слюна липкая образовалась, заставляя бесперебойно сглатывать. Николай почувствовал, как дыхание стало сбиваться, и попытался вздохнуть побольше воздуха, но тут же резко закусил губу, чтобы прервать невольный, громкий стон — Рома так приятно двигал руками в поспешном ритме, что у того начала кружиться голова. И руки ещё такие холодные и тёплые вроде, всем своим контрастом мешая нормально даже на партнёра посмотреть. Чёрные глаза Лебедева заморгали так часто-часто, что у Мокривского не получилось сдержать смех, хотя тот в данную минуту следил лишь за тем, чтобы длинные пальцы не съехали со скользкой плоти и не прервали этот сахарно-издеватедьский акт насилия над своим соперником. У Некоглая уже окончательно глаза помутнели, что Роман как-то и сам… Течь, как сука, начал. — Боже, зай, ты так пошло выглядишь… Почему бы тебе мне в ухо не постонать, а то совсем уж тихий стал? Не смущайся. Ну а Коля будто бы этого разрешения и ждал. Парень покрепче ухватился за чужое плечо и, придвигаясь поближе, прямо в покрасневшее ухо Мокривского простонал так, что у того пальцы немного с траектории сорвались. — Э-э, я же не просил тебя как шлюха стонать. Успокойся, ушастый. — Чёрт, молчи лучше, с-сука. Дальше мне дрочи, фанатик казика. — грубовато кинул тому на ухо собеседник, вскидываясь бёдрами с целью ещё большего удовольствия себе с помощью чужой руки принести. Мокривский слишком много говорит, и слишком мало делает. Не самая лучшая черта. — Ох, кое-кто голосок подал. Ну, ничего, сейчас ещё, зайка, постонешь. — стример ещё быстрее после своих слов задвигал руками, отдрачивая так дерзко и грязно, что у Лебедева начали ходить ходуном коленки, подрагивая и трясясь одновременно с манипуляциями своего жестокого, не знающего, по всей видимости, жалости, красивого оппонента, что заставлял его сейчас чувствовать себя такой отвратительной шлюхой, что и самому от себя противно становилось. — П-перестань так быстр-ро… — У тебя ещё есть силы разговаривать? Тебе, Коля неприятно разве то, что я с тобой делаю? — мягкий, мурчущий голос прозвучал над ухом, и его обладатель почувствовал, как внутри заскользил гаденький язык, мучая и сводя с ума так завлекательно, что потемневшие, полуприкрытые Колины глаза закатывались к потолку с такой невероятной пошлостью, что даже стыдно становилось. О боже. — Нет… — но всё-таки, не смотря на то, как же ему было жарко и охуенно от этих будоражущих тело ощущений — Некоглай решил стоять на своём. Что же Мокрица дальше то предпримет? — А почему ты тогда такой мокрый? Кажется, это действительно было довольно весомое доказательство. Матерясь от злости, Лебедев в очередной раз забыл прикрыть рот рукой, отчего до его не-соседа всё же долетел жалобный стон, что у Коленьки случайно вырвался. Чёрт. Не хотелось приносить этому обнаглевшему придурку ещё больше удовольствия. Но Мокривский уже услышал. На распалённое от жара и похоти покрасневшее лицо удовлетворенно заползла широкая улыбка. — Коля, Коля. Давай уже, признайся себе, что ты меня любишь. Ну? — испачканная в чужой липкой жидкости ладонь резко остановилась. — Пока не скажешь — не кончишь. Блять, вот же пидор. Но Некоглаю, честно, уже всё равно было на то, что он совсем на дно опущен. Ему просто хотелось, наконец, излиться и отлизать самому Роме так глубоко, что тот и сам молиться о пощаде будет. Да и почему бы не сказать? Любит же. Правда любит. Ну, додика мрачного этого. — Я тебя люблю. А теперь продолжи, пожалуйста, мне-… Ахуеть… Да, стример свои махинации назад то вернул, но начал делать это так медленно и отрывочно, так тихо и мучительно, что у Лебедева начал глаз бедный дёргаться. Ебаный, жестокий Рома… — Прекрати, верни, как было. — даже дышать получалось через силу. Он был совсем уже на грани, а Мокрица вдруг начал так неспешно и спокойно… Это по-настоящему зверская пытка, ох. — Попривыкнешь. — продолжая сопернику рукой невесомо поддрачивать, Мокривский одновременно с этим припал к тонкой, нетронутой до этого шее Некоглая, сладко проводя языком по ключицам и белой коже, немного прикусывая её зубами, дабы затем так по-собственнически оставить на Коле красноватые, небольшие следы, которые определённо будет видеть и Дипинс, и другие. Так хотелось прокусить её сильнее… — Ты так… Так медленно… двигаешь пальцами. — чёрт, и почему голос дрожит? — Мразь ты. — Грязная, доступная шлюха. — издевательским тоном протянул Мокрица, утыкаясь куда-то в ямочку на чужом теле. Николай не обиделся — это же Ромка — всего лишь погладил того по лохматым вихрам, нежно зарываясь в чужие волосы. Совсем не дало ничего? Жаль. Поэтому… После таких медленных толчков такое быстрое и резкое действие вызвало у Лебедева настолько громкий стон да вздох, что горло засаднило, заставляя парня хрипло в кулак закашляться. Из глаз брызнули мокрые слёзы. — Рома, ты че издеваешься так, ублюдок ты чёртов, дерьма ты кусок ебан-н-… Да, здесь проведи… — тирада закончилась на том моменте, когда стример начал круговыми движениями двух пальцев вести и оттягивать чужую головку, проводя так мягко да широко, что приятная истома не могла, в последствии, не пройтись у Коли по спине, извещая о приближении горячего оргазма. Махинации его извращённого не-соседа так жадно заводили, что ты невольно превращался в какую-то грязную шлюху, что так пошло-протяжно от удовольствия и возбуждения стонет, заводя Рому до отключки мозговых рецепторов буквально. И всё это так близко и сладко, что уже и забываешь, как вы недавно спорили. — Я хочу выебать тебя так глубоко, чтобы ты умер от перенасыщения, понимаешь? Но сейчас ты, кажется, наоборот убиваешь меня. Слишком пахнешь развратно, зай…– потёкшая из чужого тела смазка так сильно била в нос, что глаза плыть начинали. Поддавшись неожиданному порыву, Мокривский ближе прижал чужое лицо к себе и впился в сладкие губы мягким, осторожным и до боли влюбленным поцелуем, прикусывая и ведя зубами по тонкой коже. Раз. Стример всё чаще и чаще двигает рукой. Два. Язык глубже вталкивается в податливый рот, что Коля никак не может нормально прикрыть из-за начавшихся постоянных стонов. Три. У Лебедева уже окончательно начинают трястись ноги, а по члену проходит еле уловимая, горячая вибрация, что всё сильнее и ярче набирает обороты, вынуждая вцепится в чужую руку пальцами и самому двигать рукой Мокрицы, несдержанно трахая себя самым жёстким способом, что только можно устроить. Рома поплотнее обхватил его ствол ладонью, одновременно с этим заталкивая язык всё дальше и дальше в горло, и сам уже начал задыхаться, равно и гулко вылизывая чужой рот. Хотелось, сука, кончить уже, дабы прекратить эту грязную пытку, что теперь на них обоих одновременно повлияла. Коля понимал, что не один он сейчас на грани. Поэтому, вытянув правую руку вперёд, парень юрко скользнул в чужие джинсы, опрометчиво обхватывая возбуждённого соперника пальцами и повёл так рьяно, что у стримера не получалось даже скрыть своё острое удовольствие — настолько было тому сейчас хорошо. А Николай специально разорвал их поцелуй, отодвигаясь подальше, дабы усладить слух чужими стонами и открыть для себя вид такого податливого соседа, что сейчас в полной мере получает те-же эмоции, кои до этого ощущал Лебедев. Всё всегда возвращается, Ромик. — Быстрее, блять, двигай быстрее, чёртов ты ублюдок. Коля-… — Замолч-чи… Последний толчок, и у Некоглая уже нервы окончательно сдают, от раздражения и драйва заставляя закусить губы настолько сильно, что кожа трескается и кровью течёт. Сейчас он… Он… Мокривскому всего пару Колиных движений рукой хватает, дабы кончить и излиться в чужую ладонь, пачкая и марая её белой липкостью. А вот его соперник что-то кончить не может. — Эй, тебе недостаточно, что-ли? — Не знаю. — Лебедев чуть ли сейчас не хнычит, пытаясь насадиться членом в чужую хватку, но оргазм отчего-то всё прерывается и не идёт, вымораживая и зля настолько сильно, что хочется удовлетворенного Мокрицу в лицо просто у-е-бать. Ну почему он — да, а Коля — нет. Что это за хуета то такая? — Я не знаю, — ах — что, — блять, резще двигай, не можешь, что-ли, — со мной — да-а, люблю тебя, Ромка, — происходит, сука. Не могу обкончаться чёт. — пытался оправдаться в перебоях между дикой дрочкой и резкими, липкими движениями Коля. Мокривский заработал пальцами ещё быстрее, со стыдом слушая пошлые, хлюпающие звуки, что исходили снизу, и кусал от досады губы. Ну он уже устал, блять! И почему же Некоглай, извиваясь так развратно-пошло и стоня так похабно, пялясь на него помутневшим взглядом раскосых тёмных глаз, до сих пор не дошёл до оргазма и не вымазал уже всю футболку стримера своим гадким потоком жидкой спермы? Не, ну он просто уверен, что после такой масштабной плюс плотной дрочки его однокурсник просто обязан дико, сука, кончить. — Может, тебе отсосать? — скептически поинтересовался Роман, убирая руки и наклонясь вниз, к чужим бёдрам. Ну нет вариантов больше, не кидать же всё на полпути? Его же никогда за это не простят! Коля печально и отчаянно вздохнул. — Ну, попробуй. Юркий язык стримера чуть широко прошёлся уже по смазанной красной головке, раскатывая потёкшую жидкость на кончике и во рту, что неприятно засаднила глотку, и начал круговыми движениями раскатывать уже окончательно измученный Колин член, что никак не мог кончить. Может, хоть это поможет? О да. Лебедеву помогло. А вот Мокрица потом обязательно отдубасит и выебет (а ещё рот помоет) так жестоко и так продолжительно — его не-сосед будет блевать от бесконечного оргазмического цикла, что тот ему устроит. Потому что тот буквально самым наинаглейшим способом сейчас запихал свою плоть Роме так глубоко в глотку, что тот, мать его, чуть не захлебнулся даже! Но а Николаше понравилось. У стримера был очень горячий, податливый рот, да такого же охуенного качества гладкий язык, что очень мокро сейчас прошёлся по всему основанию, будоража и возбуждая до крайности. Вцепившись в бёлесые волосы, Коля ещё сильнее натянул Мокривского на себя, вдалбливаясь и громче стоня, тяжело дыша и глаза от кайфа закатывая. Резче, резче, резче. А Мокрица, прикрыв голубые глаза, только и мог, что терпеливо ждать забившую его гланды чужую сперму. — Наконец-то ты кончил, сука. — продолжая отплёвываться, матюкаться и вытирать рот, с облегчением заключил стример, недовольно глядя на растёкшегося перед ним на диване Некоглая. Тот на эту реплику лишь мило улыбнулся, и продолжил писать постик в тг о том, что он, кажется, теперь встречается с самым занудливым стримером в стране и что скоро у них начнётся супер-масштабная трансляция. Дипинс его убьёт.