________________________________________
Сэр. Господин Хэ, Вы должны прийти в отделение реанимации для новорождённых. Хэ Сюань проснулся и, вздрогнув, перекатился на спину. Он вытаращился на койку над головой, глаза сузились. Где-то рядом с ним слышалось резиновое «шмяк-шмяк-шмяк» — что-то ударялось о стену. Он поднял руку и протёр глаза, пытаясь их продрать. — Уф, — присев, Хэ Сюань повернул голову, наткнувшись на Хуа Чэна, сидящего на полу у изножья кровати. Тот бросал резиновый мячик. Снова и снова. — Прости, Спящая красавица, не хотел тревожить твой сон, — сказал он. Запястье сокамерника щёлкнуло, мяч стукнулся об пол, отскочил от стены и вернулся в руку. В конце концов, что бы ни делал Хуа Чэн, чтобы скоротать время, для него это мало что значило. И он не хотел снова погружаться в сон. Перекинув ноги через край койки, Хэ Сюань сел. Плечи болели, и он потянулся вверх, чтобы помассировать рукой отдающиеся болью мышцы. Мужчина привык к чувству горения после хорошей тренировки. Поднятие тяжестей, бег трусцой, пока ноги не наливались свинцом, провождение часов на бейсбольном поле. В Тунлу всё было совершенно иначе. В этом больше не было никакого удовольствия. — Я видел, как ты бегал раньше, — подал голос Хуа Чэн, словно прочитав мысли. Мячик снова ударился о пол, подпрыгнул и вновь попал ему в руку. Хэ Сюань наблюдал за ним, почти завороженный тем, как легко тот управляет этой игрушкой. Хуа Чэн, казалось, почти не обращал внимания на свои действия, и на его лице была ухмылка. Как обычно. — Выглядит так, словно ты готовишься к марафону. Нужно куда-то? — Нет. Просто это лучше, чем сходить здесь с ума. Хуа Чэн хмыкнул. — С этим я согласен. Хэ Сюань сдвинулся с койки, вытянув руки над головой. Парень подтянул рукава комбинезона и перешёл на другую сторону камеры, чтобы пересесть. Если бы он повернул голову, то смог бы увидеть за решёткой весь блок. Большую часть времени они, как крысы, описывающие круги, проводили в своих клетках, пользуясь теми немногими и редкими часами, которые им давали снаружи, чтобы снять напряжение, накопившееся в костях. Когда Хуа Чэн свистнул ему, глаза Хэ Сюаня метнулись в сторону, и он поймал брошенный мяч. — У тебя такой взгляд. — Какой взгляд? — уточнил Хэ Сюань. Перекинув игрушку обратно, он скривил губы. Хуа Чэн повёл плечами. — Такой, что кажется, будто ты сейчас сорвёшься и разорвёшь чьё-то горло зубами, — он прочистил горло и снова отбил мяч Хэ Сюаню. — По крайней мере, ты не в одиночной камере. Там с головой происходят странные штуки. Хэ Сюань сжал мяч в руке, прожигая его взглядом. Затем бросил в пол, вернув в руку Хуа Чэна. Похоже, последний не мог оставить парня в покое, потому что мяч в то же мгновение вернулся обратно. — Ты мне нравишься. Даже если ты и засранец, — Хуа Чэн широко улыбнулся, и у Хэ Сюаня возникло резкое сильное желание швырнуть мяч прямиком ему в лицо. Но он этого не сделал, просто бросив его обратно. — Предложение ещё в силе. Если хочешь защиты. Голова Хэ Сюаня дёрнулась. — Или ты из-за этого начал тренироваться? Планируешь маленькую месть? — Нет, — челюсть Хэ Сюаня сжалась. — Однажды я отсюда выберусь. Я отсижу свой срок, но… у меня есть пара дел, с которыми нужно разобраться, — парень отвёл взгляд в сторону, затем обхватил руками ноги. Уставившись в пол вместо Хуа Чэна, он расслабился и потянулся пальцами к голому пальцу. Ему хотелось почувствовать гладкое золотое кольцо. Он столько раз тянулся к нему, однако его как будто никогда и не было. Но Хэ Сюань помнил, как естественно ощущался его вес. Он помнил церемонию, на которой кольцо надели на палец. За вуалью его ждало улыбающееся лицо. — Ты вроде говорил, что у тебя нет никого на воле. — Никого и нет. — Уверен? Хэ Сюань повернул голову, испепеляя взглядом Хуа Чэна. Тот поднял руку, сдаваясь, затем снова бросил мяч о бетонные панели. Шмяк. Бровь Хэ Сюаня дёрнулась. — Почему у тебя на руке вытатуирована восьмёрка? Парень мельком глянул на свою руку, нахмурив брови. — Это символ бесконечности, — почти тупо ответил он. Хуа Чэн хохотнул. — Зачем он тебе? — Не твоё, блять, дело. — Ладно, — тот встал, закинув мячик на верхнюю койку. Затем забрался на неё, достал бумагу и карандаш, которые заныкал под матрасом, и улёгся, чтобы написать очередное письмо своему гэгэ. А Хэ Сюань снова намеренно глядел в сторону. Он смотрел сквозь решётку, наблюдая, как охранники делают обход, а заключённые расхаживают по камерам. И почувствовал зуд под кожей.________________________________________
Пробегая вдоль забора, Хэ Сюань отталкивался, пока не начали гореть лёгкие. Пот капал с чёлки на лоб, и он поднял руку, чтобы вытереть его. Голова опущена, глаза смотрят прямо, ноги ударяют по бетону и заставляют парня двигаться вперёд. Солнце над головой непростительно пекло, поэтому он переоделся в летний комбинезон. Короткие рукава, плотная ткань, из-под которой выглядывала белая нательная рубаха. Хэ Сюань бегал кругами по двору, постоянно их повторяя. Пока не потерял счёт сделанным. Может быть, если он будет бежать достаточно быстро, время ускорится. Первый год превратится во второй, третий. И, возможно, пять лет пролетят мимо него в мгновение ока, и он сможет выбраться из ада с пылающим за спиной огнём. Парень был настолько сосредоточен на том, чтобы двигаться вперёд, уходя от неописуемой паники, которая облизывала спину при каждом шаге, что не заметил, как перед ним внезапно появилась нога. Инерция понесла Хэ Сюаня вперёд, даже когда ноги зацепились, и он в итоге упал лицом на тротуар. Удар пришёлся по щеке, вызвав стук челюстей, и юношу протащило по асфальту. Он почувствовал вкус крови, когда зубы вонзились во внутреннюю сторону щеки. Выпрямившись, Хэ Сюань сплюнул кровь на землю. Его схватили сзади за воротник, и он закашлялся, когда с силой потянули, чтобы поставить на колени. — От чего ты бежишь, сучёныш? Мужчина со шрамом. Тело Хэ Сюаня передёрнуло от отвращения. Он почувствовал, как цепкие полные пальцы схватили его за челюсть, а затем ему плюнули под глаз. — Он думает, что крутой. Когда ты вообще был крутым, блядь? Хэ Сюаня окружили другие мужчины, помогая поднять его на ноги. Он сопротивлялся, пытаясь вырваться из их лап, хватающих за руки. Парень почувствовал, как кто-то использовал его конский хвост как ручку, резко дёргая голову в сторону. Охранники, окружающие кольцом край двора, ничего не предпринимали, пока Хэ Сюаня снова тащили к сараю. — Эй! Мужчины остановились, и юноша моргнул, когда Хуа Чэн встал из-за стола, за которым сидел. Его окружали дружки, но они держались в стороне, когда он подошёл ближе к шайке. — Чего тебе надо? — спросил Шрам. Хэ Сюань не знал его имени, да и не собирался узнавать. В итоге он оказался между ними, поднятый за воротник. И как минимум парень мог сказать, что был достаточно умён, чтобы не привлекать к себе внимания. — Отпусти его, — сказал Хуа Чэн предвещающим недоброе голосом. Шрам рассмеялся. — Чего? Спустя полгода ты хочешь прийти сюда и заявить права на эту сучку? Чёрта с два. — Отпусти его, — Хуа Чэн, похоже, не хотел повторять дважды, и его руки скрестились на груди. Когда его тело напряглось, мужчины, зависающие за столами, встали и начали подходить ближе. Хэ Сюань наблюдал за ними с тревогой в глазах, затем оглянулся на тех, что позади Шрама. Меньше всего ему хотелось оказаться в центре тюремной заварушки. И из-за чего? Из-за него? Позвоночник лизнул страх, но Хэ Сюань сдержался. Он чувствовал, как кровь всё ещё пузырится во рту после прикуса, стекая по щеке из царапины, тянущейся от глаза к челюсти. Шрам, чёрт его дери, расхохотался, и звук был настолько омерзительным, что Хэ Сюаню показалось, будто по всему телу внезапно выскочили миллионы бородавок. — Ты хочешь развязать войну из-за тупой швали? Губы Хуа Чэна дёрнулись в неодобрении. — Кто говорил о войне? — Я устанавливал свои порядки в этой тюрьме задолго до тебя, Рыжий Малыш. Я буду здесь и после того, как ты станешь вольной птицей, — Шрам ткнул пальцем в центр груди Хуа Чэна. — Думаешь, выйдешь из неё живым, если решишь меня разозлить? — он засмеялся, когда ему ничего не ответили, и повернулся, чтобы оттащить Хэ Сюаня прочь. Тот глазами отыскал Хуа Чэна, стоявшего точно на том же месте, где оставили. И его взгляд был опущен, сердито уставившись в землю. Брошенный в сарай, Хэ Сюань упал на колени. Слишком просто. Он сжал руки в кулаки, вытаращившись на ботинки Шрама, когда тот вошёл внутрь. — Сегодня мой, мальчики. Не делимся. Он снова захохотал. Хэ Сюань должен был абстрагироваться. Он не мог ни думать, ни делать что-либо ещё. Когда его втащили наверх, юноша обнаружил, что его животом прижали в стол, а голову опустили вниз. Глаза Хэ Сюаня, медленно поднимаясь, следили за инструментами, висевшими на перекладинах. Те звякали друг о друга, когда стол ударялся о стену. Звяк. Звяк. Звяк.________________________________________
Звяк. Звяк. Звяк. Хэ Сюань распахнул глаза, устремив взгляд вперёд, на деревья, проносящиеся мимо окон. Повернув голову, он рассмотрел блестящие золотые игральные кубики, висящие над зеркалом заднего вида Хуа Чэна. Они постукивали друг о друга, когда машина проезжала по небольшой неровности на дороге, но затем их путь выровнялся. Сев прямо, Хэ Сюань потёр лицо. — Где мы? — А, всё ещё в паре часов езды. Я подумывал о том, чтобы остановиться где-нибудь на обед, — в какой-то момент громкую музыку выключили, и Хэ Сюань был очень за это благодарен. Хуа Чэн непринуждённо сидел, держа одну руку на руле, пока следил за дорогой. — Меня устраивает. Машина съехала с трассы, въехав в какой-то крошечный городок с двумя улицами и одним красным фонарём, и они нашли забегаловку, зажатую между парикмахерской и мэрией. Переступив через порог, Хэ Сюань потянулся, чтобы ослабить галстук. Хуа Чэн оставил пиджак в машине и расстегнул две пуговицы на верхней части рубашки. Убрав волосы в сторону, Хэ Сюань отшагнул, прежде чем волна смогла ударить его прямо в плечо. В ухе Хуа Чэна сверкнула красная жемчужина, а он сам подмигнул Хэ Сюаню. Тот закатил глаза. — Расслабься немного. — Работаю над этим. Хэ Сюань поправил перчатки, в то время как Хуа Чэн вежливо попросил кабинку в углу, и игривая, энергичная официантка взяла меню и неторопливо направилась обратно. Они последовали за ней, а она, пока искала свой блокнот, не преминула похлопать им своими ресницами. Хэ Сюань узнал в девушке ту, кто постоянно флиртует за чаевые. Не то чтобы он мог её винить. Чем ещё можно было заняться в этом городке? Он снял пиджак и закатал рукава, между тем как Хуа Чэн заказал для них кофе и «всё, что, как вы считаете, нам понравится из меню. Мы не привередливы». После с дружелюбной улыбкой протянул ей завёрнутую в пластик бумажку. Фальшивой, как бижутерия. Хэ Сюань сидел, прислонившись к стене, и смотрел в сторону двери. Он обвёл взглядом комнату, затем опустил глаза на стол. Когда мужчина медленно стаскивал перчатки, Хуа Чэн хмыкнул, привлекая его внимание. — Что? — спросил Хэ Сюань. — У тебя разбиты костяшки пальцев. Он опустил взгляд на синяки и спрятал пальцы внутрь. Сжав кулаки, Хэ Сюань слегка постучал ими друг о друга. Было достаточно больно, но он был хорошо знаком с болью. — Череп Ци Жуна — сплошная кость, без мозга. Я буду в порядке. Хуа Чэн потянулся, схватил мужчину за запястье и притянул его руку к себе через стол. Он потрогал лопнувшую ранку на одной из костяшек, склонившись над столом, чтобы внимательно её рассмотреть. — Ну да, скорее всего, жить будешь. В следующий раз я пришлю тебе Ичжэня, чтобы он тебе помог. — Мне не нужна помощь. — Я в курсе, — Хуа Чэн нахмурил лоб, затем убрал руку Хэ Сюаня. Сев обратно, он скрестил руки на груди. — Сколько лет прошло с твоего последнего возвращения? — Четыре года. Хуа Чэн моргнул. — О, так в последний раз мы… — Да. Он передёрнул плечами. — Мне казалось, что ты хотя бы раз или два в год возвращался обратно. Твоя сестра… — Не хочет меня видеть. Не хочет, чтобы я был рядом с её детьми, — Хэ Сюань достал пачку сигарет, одну из них вытащил. — Нетушки, — Хуа Чэн указал на знак в нескольких футах от него, его ухмылка была крайне самодовольной. Надпись гласила: «Спасибо, что не курите», и бровь Хэ Сюаня дёрнулась. Но сигареты он убрал. Скрестив руки столике, он провёл пальцами по кольцу. Уставившись на него. Окно перед ними пропускало ранний полуденный солнечный свет, который давал отблески на металле. — И к тому же, — сказал Хуа Чэн, привлекая внимание Хэ Сюаня. — Ты ведь не можешь её винить, не так ли? Он покачал головой. — Семья — это непросто. На самом-то деле никто никогда не заботился обо мне. Пока я не нашёл гэгэ. И тебя, наверное, — Хэ Сюань закатил глаза. — Я не ожидал, что она берёт у тебя деньги. — Думаю, она откладывает большую часть на колледж, — он пожал плечами. — Звучит как неплохая идея. Но главное, что они у неё есть. На случай, если что-то случится. А если мне придётся ездить в Фу Гу каждый месяц, чтобы самому передавать ей деньги? Я буду ездить. Это самое малое, что я могу. Хуа Чэн поморщился. — Это действительно так. Губы Хэ Сюаня дёрнулись, но он с ним был согласен. Официантка вернулась с кофе и двумя тарелками. С бургерами, наваленными друг на друга доверху. Она широко улыбнулась, когда поставила тарелки. — Вы двое здесь проездом? — Ах, да, — ответил Хуа Чэн. Он улыбнулся официантке, но его взгляд резко переместился на Хэ Сюаня. — Просто едем повидаться с семьёй. — У нас здесь нечасто встречаются такие красивые мужчины, как вы. — Извините, я женат, — предупредил Хуа Чэн. — А разве не все хорошие мужчины женаты? — девушка рассмеялась. — Если вам понадобится что-нибудь ещё, только скажите, хорошо? — она отскочила, помахав им кончиками пальцев, и Хэ Сюань поднял голову и бросил взгляд, чтобы посмотреть ей вслед. Затем глаза снова опустились на стоящую перед ним еду. Когда они ушли, он оставил на столе чаевые в размере двухсот долларов.________________________________________
Здесь было так много крови. Хэ Сюань таращился на ярко-красный поток, стекающий по его руке, по пальцам. Капающий на пол сарая. Он до боли стиснул чёрную лопату. Больше не чёрную. Окровавленную. Всё было залито кровью. Его комбинезон, пальцы, пол, лицо Шрама. Лицо Шрама, с его широко распахнутыми глазами и отвисшей челюстью. И огромные алые глубокие раны там, где было его горло. Хэ Сюань почувствовал холод. Оцепенело он опустился на колени. Отползая на карачках назад, парень рукой обхватил грудь и упёрся взглядом в кровавую лужу, растекающуюся по земле. Та хлынула к нему. И попала на его ботинки; он наблюдал, как его захлёстывает поток воды. Шрам. Заключённый номер 12456. На него уставились стеклянные глаза. Хэ Сюань чувствовал себя гадостно. Шея была полностью покрыта кровью. Практически скрывая красные следы от пальцев, окольцевавших его шею. Он слышал, как воющая сирена проносится по двору, даже в изолированном сарае она отыскала способ проникнуть в его уши, как шины, раскручивающиеся на асфальте. Он стиснул зубы. В глубине души Хэ Сюань понимал, что этот приговор теперь навсегда останется за ним. Он никогда не выйдет на свободу. Убийцам не давали второго шанса. Рука крепче вцепилась в лопату, и парень подумал о том, чтобы попытаться вонзить её себе в горло. Дверь так и не открыли, и в конечном счёте сирена стихла. Хэ Сюань пришёл в себя достаточно для того, чтобы смочь натянуть комбинезон и просунуть окровавленные руки в рукава. В небольшом сарае было не так много места, и вне зависимости от того, куда бы он ни сдвинулся по стене, холодные, мёртвые рыбьи глаза Шрама таращились на него. Впивались в него. Надругиваясь над ним снова, снова и снова. Когда он, наконец, услышал шаги, это показалось почти облегчением. Дверь толкнули вперёд, и Хэ Сюань увидел оранжевую вспышку в дверном проёме. Рука парня крепче сжала лопату, и он поднял её. Хэ Сюань попытался изобразить на лице хмурое выражение, но у него не вышло. Он не мог придать никакого выражения своему отвисшему рту и поникшим глазам. Парень заметил сначала дико растрёпанные длинные волосы, затем любопытный взгляд Хуа Чэна, бегло осматривающий окровавленную комнату. Когда они наконец пересеклись взглядами, Хэ Сюань почувствовал, что его сердце перестало биться. — Боги, парень, что же ты наделал? Его пальцы сжались, кровь, стекающая по рукоятке, уже стала липкой. Лужа вокруг ног определённо погрузится в почву и послужит пищей для всех извращённых, мстительных демонов, сторожащих тюрьму Тунлу. Хуа Чэн прошёл в сарай и махнул рукой кому-то, стоявшему снаружи. Инь Юй последовал за ним внутрь, но застыл на месте, когда заметил тело. — О, чёрт возьми, нет, — он хотел развернуться, но Хуа Чэн крепко его схватил. — Какого хрена ты от меня ждёшь? Тот факт, что я вообще здесь стою, делает меня причастным. — Ты уже причастен. Ты уже на протяжении двух лет ввозишь контрабанду. — То контрабанда! А это труп! Хэ Сюань понял, что то приходит в себя, то сознание вновь от него ускользает, и, вероятно, улавливает лишь отрывки их разговора. Он опустил голову на колени. Ноздри раздувались, воздух с примесью железа втягивался в лёгкие. Парень услышал шаги по земле, затем рядом с ним наклонился Хуа Чэн. — Эй. Эй, мы поможем тебе, но тебе нужно работать с нами, идёт? Хэ Сюань помотал головой. — Всё кончено. Я убил его. Брови Хуа Чэна нахмурились, в его глазе вспыхнула досада. Он мельком взглянул на бездыханное тело, затем встал и откинул его голову в сторону. Без мёртвых глаз, смотревших на него, Хэ Сюань почувствовал, как напряжение в мышцах начало ослабевать. — И что? — спросил Хуа Чэн. — Он ёбаная мразь. По-твоему, на Земле кто-то будет по нему скучать? Нет. Но ты сказал мне, что у тебя остались дела на свободе, так что, если ты хочешь когда-нибудь выбраться из этого ада, встань и перестань жалеть себя. И дай мне вон те ножницы. Снаружи свет пропадал с неба, когда солнце опустилось за цепное ограждение. В то время как они работали, над ними нависал мрак, пока Хуа Чэн не поднял руку, чтобы включить единственную висящую лампочку в центре сарая. Когда Хэ Сюань поднял на неё взгляд, он представил себе заманчивую приманку для удильщика. Колеблющуюся в холодных тёмных водах. Захватывающую мелких рыбёшек своими острыми клыками. В сарае стояли вёдра, каждое из которых было наполовину заполнено удобрениями, и в них лежали останки. Половина руки, закопанная с торчащими пальцами. Большая часть бедра. Туловище было завёрнуто в мешковину. Инь Юй вышел, чтобы отогнать фургон через задние ворота, все мешки были сложены внутри. Это был тот самый фургон, на котором он ввозил контрабанду в тюрьму, и у них был способ вывезти его без досмотра. Хэ Сюань слушал объяснения лишь вполуха, потому что глубоко внутри гнездилось неприятное ощущение, что ничего всё равно не выйдет. На улице был шланг с водой, и его притащили в сарай. Они обмылись с помощью него, смывая кровь с кожи. Хэ Сюань поёжился, когда холодная вода попала на его обнажённую грудь, и дёрнулся, почувствовав руку на своём плече. Повернувшись, уставился, широко раскрыв глаза, на Хуа Чэна, который свирепо смотрел на его горло. — Мне давно нужно было прикончить этого ублюдка, — заявил он. Ответить на это было невозможно. В мозгу Хэ Сюаня не было ничего, кроме статичной паники. И он снова и снова воспроизводил момент, когда схватил лопату. Инь Юй принёс им свежую форму, и они вышли из сарая, пересекая двор. К тому времени, когда со всем справились, ночь уже подходила к концу. Жёлтая полоса на горизонте привлекла внимание Хэ Сюаня, и он уставился на слепящий свет, пробивающийся над горизонтом Земли. — Сегодня не высовывайся, — посоветовал Хуа Чэн, когда они слились с толпой, двигавшейся к столовой на завтрак. — Охранники не любят обращать на нас внимание. Только если им нужно извлечь какую-то выгоду. Так что, если ты будешь держать рот на замке, никто и знать не будет, что он пропал, день или два. — Это тюрьма строгого режима, — не согласился Хэ Сюань. — Нет, у неё такое название, но… — Хуа Чэн махнул вперёд на охранников, которые стояли у стены, когда толпа невольников двинулась к дверям столовой. — Заключённые устанавливают свои порядки в Тунлу. Рано или поздно люди поймут, что случилось, но никаких доказательств не будет. Они не включают свои проклятые камеры слежения, так что, когда пытаются проскользнуть к нам в вещи в наших камерах, это никак не фиксируется. Поверь мне. Я здесь дольше, чем ты. Он покачал головой. Отчасти с недоверием, отчасти смирившись. И всё-таки Хуа Чэн оказался прав. Прошли дни, недели — никаких расследований не последовало, и тюрьма Тунлу оставалась почти такой же. Разве что после этого, когда Хэ Сюань был на пробежке, люди держались от него подальше. Ему это начало нравиться.________________________________________
Они проехали мимо знака, сообщающего о черте города Фу Гу, с живеньким лозунгом о гостеприимстве и числом населения, написанным облупившейся краской под ним. С тех пор как Хэ Сюань проезжал здесь в последний раз, не было никакой ощутимой разницы. Четыре года были одновременно и недавней историей, и целой вечностью. Хуа Чэн дремал на пассажирском сиденье, но привстал, когда они наехали на лежачего полицейского, и провёл рукой по волосам. — Где мы? — Фу Гу. — Да, но… — он повернул голову, чтобы выглянуть в окно, между тем как Хэ Сюань остановился и припарковался, и его губы дёрнулись в хмурой гримасе. — Это не квартира твоей сестры, — Хуа Чэн с любопытством взглянул на него. — Это не совсем та вещь, что тебе нужна. — Я хочу… не знаю чего. — Я останусь в машине. Не торопись. Хэ Сюань открыл дверь и вышел. Солнце только начинало клониться к закату, разрисовав небо, словно красочную картину. Он опустил взгляд, достал рукой до галстука, поправляя. Хэ Сюань отказывался смотреть на длинный ряд могил, возле которых он шёл. На кладбище никого не было. Люди сидели дома, со своими семьями. Кто захочет навещать мёртвых в сумерках? Прошло слишком много времени с тех пор, как Хэ Сюань ходил по дорожке к её участку, но ноги несли его туда с уверенностью. Он знал, куда идти, даже не задумываясь об этом. Но, когда он подошёл к чёрному, гладкому надгробию, его мысли были за миллион миль отсюда. Надгробие не было красивым. Не было дорогим. Это было всё, что Хэ Сюань мог позволить себе на тот момент. Во рту у него пересохло, а взгляд оторвался от травы к выгравированному имени. Сун Мэй, 1992-2011. Мужчина медленно опустился на колени, пытаясь проглотить комок в горле. Люди иногда говорили. Ему нечего было сказать. Будет ли правильным оправдываться за свой выбор? Хэ Сюань так не думал. И он ничего не принёс, чтобы почтить её память. Ему хотелось хотя бы поплакать по Сун Мэй, но уже давно лишил себя этой способности. Хэ Сюань протянул руку, чёрной перчаткой коснувшись гладкой чёрной поверхности надгробия. И склонил голову. Закрыв глаза, он попытался что-нибудь почувствовать. Будь то её обращение оттуда, где существовали духи, или то чувство, способное расколоть лёд на его сердце. Он хотел её оплакать. — А-Сюань. У меня три недели задержка. — Задержка чего? Вымученная улыбка. Она схватила его за руку, прежде чем Хэ Сюань успел запихнуть в рот картошку фри. — Месячных. Думаю, я беременна. — Это моя вина, — прошептал он. — Я виноват, что ты так и не встретила её, — горло обожгло от этих слов, и Хэ Сюань отнял руку с могильной плиты. Он снял перчатку, стянул её и бросил в траву. Мужчина потрогал кольцо на пальце, глядя, как то блестит в лучах умирающего солнца. — Я больше не заслуживаю его носить, — он снял кольцо с пальца. Сунув его во внутренний карман куртки, Хэ Сюань постарался не обращать внимания на глухое эхо в груди. Ему казалось, что это сердце бьётся о рёбра, но он больше не мог чувствовать его так, как должен был. Взяв перчатку, натянул её обратно и снова взглянул на могильный камень. К тому времени, как он встал, солнце уже село, и Хэ Сюань направился через мрачное кладбище к машине. Хуа Чэн вышел из машины и теперь сидел на капоте с сигаретой в руке. Хэ Сюань остановился перед ним, наблюдая, как тот соскальзывает с автомобиля. Рука обхватила его за плечи, и на этот раз Хэ Сюань прильнул к небрежному прикосновению. — Нужно покурить? — Не-а. Хуа Чэн сунул сигарету в рот. Хэ Сюань наблюдал за тем, как губы сомкнулись вокруг неё, затем его глаза прищурились, когда Хуа Чэн ущипнул его за щеку. — Ты в порядке? — Тяжёлый вопрос. Хуа Чэн кивнул, выпуская дым изо рта. — Уже темнеет. Если мы хотим увидеться с твоей сестрой сегодня вечером, нам стоит поторопиться. — Хм, — Хэ Сюань кивнул, затем вывернулся из-под руки Хуа Чэна. Отойдя к водительской стороне, он открыл дверь. Хуа Чэн бросил сигарету на землю и затоптал её. — Эй. — Что? — тот остановился, держа дверь открытой и положив на неё руку. Хэ Сюань сглотнул. — Спасибо, что поехал со мной. Хуа Чэн улыбнулся. — Не вопрос, Черновод.________________________________________
Хэ Сюань стряхнул пепел с конца сигареты, пристально глядя на письмо в руке. Хуа Чэн сидел на полу возле его ноги, наблюдая за ним. Тот бросил на него беглый взгляд, затем зажал сигарету между губами. Взгляд вернулся к иероглифам на бумаге. — Э-э, — изрёк Хэ Сюань. — Да. — Да? — Да. — Да — что?! Это не ответ! — Хуа Чэн выхватил листок из его рук и разгладил о своё колено. — Это гениальное стихотворение. — Думаю, тебе лучше заниматься рисованием. — Ой, завались. Не каждый из нас был отличником, — сокамерник сложил письмо, после чего встал и запрыгнул на койку. Хэ Сюань отодвинулся в сторону, едва не получив удар ногой по голове. Он закатил глаза, услышав, как Хуа Чэн роется в своих вещах. — Вот бы он прислал мне фотографию. Но в программе друзей по переписке сказано, что это под запретом. — Ага, подозреваю, они не испытывают желания, чтобы ты пытался разыскать его после выхода на волю, сталкер, — Хэ Сюань выдохнул дым, переводя взгляд на решётку. — А что, если, когда ты встретишь его, твой гэгэ окажется совершенно ужасным? — Исключено! — Хуа Чэн свесился с верхнего яруса, волосы длинными волнами свисали вниз. — Гэгэ прекрасен. Вот увидишь! Я хочу научиться рисовать, чтобы увековечить его красоту. — Жуть. Хуа Чэн бросил хмурый взгляд. — Ты просто не понимаешь любви. Глаз Хэ Сюаня дёрнулся. — Хотя, может, и понимаешь, но просто упрямишься, — Хуа Чэн оглянулся, когда возле их камеры раздались шаги, и они увидели, как мимо прошло несколько охранников. Со скривлёнными губами и свирепыми взглядами. Хуа Чэн спрыгнул с койки и приземлился на пол рядом с Хэ Сюанем. Тот сдвинулся в сторону, чтобы он мог сесть на его спальное место. Передав сигарету Хуа Чэну, парень откинулся назад, прислонившись головой к стене. И провёл пальцами по своей татуировке. — Символы бесконечности — это как бы навсегда? Так ведь? — Да, это как бы в названии. — Навсегда — что? Хэ Сюань уставился куда-то в сторону, взгляд остекленел. Становилось всё легче и легче от него отключаться, когда того хотелось. Когда Хуа Чэн посылал его поколотить какого-то несчастного наркошу, который не уплатил свой долг. Когда он пробегал мимо сарая. Когда просыпался по ночам от снов о прошлом, о котором не хотел бы вспоминать. — Я буду любить тебя вечно. — О-оу, и я тебя, дружище. Глаза Хэ Сюаня поднялись, и он вперил взгляд в Хуа Чэна, который лишь рассмеялся и присоединился к нему, привалившись спиной к стене. Мужчина сунул сигарету в рот, оставив её свободно свисать. Подняв руку, он ухватился пальцами за щеку Хэ Сюаня и ущипнул. — Такой очаровашка. У твоей любимой такая же? Хэ Сюань моргнул, подняв руку, чтобы оттолкнуть руку Хуа Чэна от своего лица. — Нет, — зубы прикусили нижнюю губу, и он покачал головой. — Ну… не совсем так. Мы хотели. Эм, её кузен бил татуировки, и однажды ночью он притащил домой тату-пистолет и краски, а мы у него ночевали. Это было в старших классах… — Хэ Сюань вздохнул. — Наверное, мы немного выпили, и это была её идея. Но я сказал, что буду первым, потому что она нервничала. И набил свою. Она спросила меня, было ли мне больно, — он опустил взгляд на татуировку. Признаться честно, та не была сделана хорошо. И была не слишком качественной. — Мне не хотелось врать, поэтому сказал «да», и она… сразу же решила, что не хочет через это проходить. Но она была так расстроена, так что… я взял маркер и нарисовал ей на руке такой же рисунок. И сказал, что мне достаточно и этого. Хуа Чэн посмотрел на него краешком глаза. С минуту он молчал, словно обмозговывая сказанное. Хэ Сюань же намеренно отвёл взгляд в сторону и попытался поправить одеяло в изножье своей кровати. — Не думаю, что когда-нибудь слышал, чтобы ты произносил так много слов за раз, — заметил сокамерник. — Ничего себе, — затем затушил окурок. — Может, и нам с гэгэ стоит сделать одинаковые татушки. Как думаешь, что нам лучше набить? — Засранец. У себя на лбу. — Ой, да пошёл ты. Они снова услышали шаги мимо проходящей охраны. Глаза Хэ Сюаня сузились. — Что-то случилось, — предположил он. — Похоже, ещё одна смерть от передозировки. Я слышал, кто-то ещё начал продавать. Но их дерьмо не так хорошо, как моё, — Хуа Чэн опёрся локтем на плечо Хэ Сюаня. — Если я узнаю, кто это, ты отговоришь их красть моих клиентов? — Клиентов, — с презрением повторил тот. Но Хуа Чэн уже знал ответ на свой вопрос. Он сделает всё, что тот попросит. Несколько минут спустя их предположения подтвердились, когда охранники подкатили каталку, чтобы забрать очередной труп. Когда она проехала мимо их камеры, Хэ Сюань заметил бледную руку, свисающую вниз. Та волочилась по земле, и охрану это не заботило. — Мы для них скот. Хуа Чэн засмеялся. — Хотелось бы мне, чтобы они относились к нам как к скоту. Мы же — бактерии, — казалось, что у них одновременно возникла одна и та же мысль, они придвинулись ближе друг к другу на койке, пока их плечи не соприкоснулись. — Иногда я забываю, что снаружи есть целый мир. Я так давно его не видел. — Когда закончится твой срок? — Года через четыре, хотелось бы надеяться. — Мне тоже, — он не добавил «благодаря тебе», но это почти всегда оставалось между ними несказанным. Раздался вой сигнализации, пронёсшийся по блоку. Когда она зазвенела у Хэ Сюаня в ушах, Хуа Чэн поднялся с койки. Он вытянул руки над головой, а затем снова вскарабкался к себе наверх. — Ты так и будешь всю ночь сидеть и пялиться в стену? Или ты всё-таки поспишь? — Пока не решил. — Ха-х. Ладно, — свет гас по одной секции за раз, пока всё не погрузилось в сумрак. Хэ Сюань подвинулся, чтобы улечься на спину, но скрестил лодыжки и стал смотреть в койку над собой. Он не уснул. Вокруг них шевелилась и вздыхала тюрьма. Мужчины ложились отдыхать или, по крайней мере, притихали настолько, чтобы не мешать. Назвать это покоем было бы оскорблением для термина, но это было самое близкое к нему, что было у Тунлу. — Эй, парень? — Чего тебе? — Хэ Сюань прикрыл глаза рукой, вздыхая. — Когда я выберусь отсюда… у меня большие планы. Я собираюсь сделать себе имя. Я женюсь на гэгэ и позабочусь о том, чтобы у него было абсолютно всё, что он только может пожелать. И не планирую снова оказаться в этом аду. Ты со мной? — В чём? — В том, чем бы я ни решил заниматься. Ты мог бы остаться со мной. Если захочешь. — У меня есть свои дела, — глухо ответил он. — Мне не хочется… продолжать заниматься подобными вещами. — Вернуться к нормальной жизни, да? — Хуа Чэн тихо рассмеялся, но это не было ужасным звуком. Он мог быть крайне жестоким в своих словах, улыбках, смехе. Умел сделать так, чтобы вы почувствовали, что над вами насмехаются, в самых искренних своих выражениях. Но здесь такого чувства не возникало, и Хэ Сюань навострил уши, когда тот снова заговорил. — После Тунлу нет ничего нормального. Но ладно. Я слушаю. К чему ты хочешь вернуться? Хэ Сюань сжал зубы, скрежеща ими. — Мне не стоит говорить. Я никому здесь не доверяю. — Отличное решение. Но ты можешь мне доверять. — Моя сестра… кто-то должен позаботиться о ней. — он сглотнул. — И… Лицо Хуа Чэна склонилось с верхней койки, с любопытством на него глядя. Парень забарабанил пальцами по краю койки. — У тебя никого нет, но есть сестра. По-моему, это не похоже на «никто». Хэ Сюань подпёрся локтем, смотря за Хуа Чэном с хмурым выражением лица. — Когда меня задержали… она сказала, что не хочет меня больше никогда видеть. И говорила серьёзно, — он отвёл взгляд. — И я не могу её винить. Сокамерник издал тихое хмыканье, затем снова вернулся на свою койку. — Так ты хочешь вернуться и попытаться снова добиться её благосклонности? Отлично. Если я выйду раньше тебя, я сам отвезу тебя домой. А если ничего не выйдет, сможешь остаться со мной. Договорились? Хэ Сюань снова перевернулся на спину. — …договорились.________________________________________
Кабриолет остановился перед многоквартирным комплексом, и Хэ Сюань опёрся рукой на край двери, всматриваясь в мрак. Хуа Чэн добился того, чтобы они убрали крышу машины, и в конце концов позволил ему делать всё, чего ему хотелось. Из-за чего волосы Хэ Сюаня пришли в полный беспорядок, поэтому он выделил минутку, чтобы распустить их и пригладить пальцами, возвращая к своему привычному простому стилю. Хуа Чэн затушил сигарету, устремив взгляд на здание. — Хочешь, чтобы я зашёл внутрь с тобой? — Ты приехал в такую даль. Не хочу заставлять тебя сидеть в машине. Они вылезли из автомобиля, пройдя через невысокие железные ворота перед зданием. Поднялись к парадной двери. Пальцы Хэ Сюаня зависли над кнопками вызова, двигаясь вниз по ряду, пока он не нашёл нужное имя. Нажав на кнопку, он прислонился к домофону и принялся ждать. Через какое-то время мужчина услышал потрескивание. — Да? — Минся, это Хэ Сюань. — …Гэ? — треск оборвался, и мужчина от домофона — тоже. Хуа Чэн прислонился к стене рядом с ним, приподняв бровь. Хэ Сюань пожал плечами, не уверенный, что она вообще позволит им подняться. Таков был риск, на который они пошли, когда попытались объявиться перед семьёй, которая тебя отвергла. Но всё же через некоторое время раздалось резкое дребезжание, когда железный замок парадной двери многоквартирного блока раздвинулся. Хэ Сюань открыл дверь, и они прошли внутрь. Поскольку лифта не было, им пришлось подниматься по лестнице, и мужчина не мог не хмуриться, глядя на трещины в керамической плитке. На четвёртом этаже они нашли квартиру Хэ Минся, и Хуа Чэн был тем, кто сделал шаг вперёд и постучал кулаком в дверь. Хэ Сюань схватил его за руку, бросив на него сердитый взгляд. — Мы приехали навестить. А не пытаемся ворваться, словно отряд спецназа, — прошипел он, и Хуа Чэн закатил глаз. Через мгновение дверь открылась, и за ней показалась молодая женщина с собранными в беспорядочный пучок волосами. Она была тепло одета, кардиган был накинут на старую футболку. Женщина уставшими глазами посмотрела на них обоих. — Мы тебя разбудили? — уточнил Хэ Сюань. — Нет… нет, я, эм… Да, я заснула, пока проверяла работы учеников. А вы, что вы здесь делаете? — сестра Хэ Сюаня бросила отчасти нервный, отчасти презрительный взгляд на Хуа Чэна, который сложил руки за спиной и улыбнулся. Хэ Сюань сунул руку в карман куртки, вытащил конверт. — Привёз тебе это. Она протянула руку, замешкавшись, затем забрала конверт из рук брата. Заглянув внутрь, женщина бегло просмотрела содержимое. Неуверенно двигая челюстью. — Хорошо… — Хэ Минся подняла голову и бросила на них взгляд, после отступила в сторону. — Заходите. Но уже поздно. Не шумите. Дети спят. Хэ Сюань прошёл внутрь. Он давно уже здесь не был, пробежался глазами по маленькой квартирке. Казалось, на каждой стене висело по дюжине фотографий в рамках, но он не позволял взгляду на них задерживаться. Хуа Чэн протиснулся мимо его плеча, когда Хэ Сюань остановился в кухне, и тут же направился к вазе с фруктами, стоявшей на высоком кухонном столе. Оперевшись на него спиной, он достал из вазочки яблоко и провёл большим пальцем по гладкой красной поверхности. Хэ Минся прошла за ними, и Хэ Сюань заметил, как напряглись её плечи при виде Хуа Чэна, чувствующего себя как дома. — Почему ты… принёс деньги в таком виде? Хэ Сюань повернул голову. — У нас возникли небольшие проблемы с безопасностью. Не беспокойся об этом. Всё под контролем. Она нахмурилась, испытывая дискомфорт. Конверт с тяжёлым стуком плюхнулся на стол посреди разбросанных бумаг. Если бы он присмотрелся, то увидел бы листы с письменными заданиями, исписанные красными и синими чернилами, информативные пометки на краешке листа. Неаккуратную пропись пухленьких кулачков, ещё не привыкших держать ручки, и, возможно, несколько простых арифметических примеров. — Э-э-э… Мы не нуждаемся в твоих деньгах, поэтому тебе не нужно ехать сюда снова. — Я снова приеду в следующем месяце. Он видел, как рука сестры сжалась в кулак. — В чём дело, Хэ Сюань? Это такой твой способ попытки вернуться в нашу жизнь? Я уже говорила тебе… — Нет, ты всегда предельно ясно давала понять, что думаешь обо мне, — позади него Хуа Чэн громко грыз яблоко, и в его виске запульсировал от досады. — Но, хочется тебе того или нет, я буду о тебе заботиться. Это самое меньшее… — Меньшее, что ты можешь сделать? — Хэ Минся потёрла рукой лицо. — Ты мог бы сделать гораздо больше, если бы не… — её зубы стиснулись, губы вытянулись в туго завязанный бантик разочарования. Она сверкнула на Хэ Сюаня взглядом, и он позволил сестре разозлиться. Мужчина знал, что бессмысленно пытаться её остановить. — И не смотри на меня так. Хэ Сюань вздохнул. — Как? — Как… как будто ты знаешь, что я собираюсь сказать! — она отступила назад, поднеся руку к рту. Её глаза задвигались, блуждая по тёмному коридору, и Хэ Минся тихо выдохнула, когда не услышала, чтобы к ним приближались маленькие ножки. Плотнее запахнув кардиган вокруг тела, она снова посмотрела на него. — Я не тронула ни цента из тех денег, которые ты присылал. И не знаю, смогу ли когда-нибудь. — Если случится что-то плохое… кто-то заболеет, произойдёт несчастный случай. Плохие вещи случаются. Лучше, чтобы эти деньги были, на всякий случай. Более того, ты сможешь отложить их на колледж или внести первоначальный взнос на хороший дом. — Да, это место — настоящая дыра, — добавил Хуа Чэн и кинул яблочную сердцевину в мусорное ведро. Та упала с резким глухим стуком, и Хэ Сюань бросил на него свирепый взгляд. — Я этого не хочу, — женщина покачала головой. — Боже, меня тошнит от одной только мысли о том, откуда у тебя такие деньги. Знать не хочу, чем ты занимаешься. Не нуждаюсь в подробностях. Но… я могу себе представить. И если я куплю красивые вещи для себя или для детей, это будет выглядеть так, будто я… одобряю твой выбор, — она замотала головой. — Я не хочу, чтобы ты был здесь. Мне не нужны твои деньги. Разве ты не можешь это уважать? Хэ Сюань покачал головой. — Прости. Я не могу. Хэ Минся опустилась на стул за столом и запустила руку в волосы. Растрёпанные локоны рассыпались вокруг её пальцев, усталые глаза сосредоточились на линолеуме под ногами. — Почему, гэ? Почему ты такой? Хэ Сюань не был уверен, что на этот вопрос действительно стоило отвечать, и у него не было ничего, что могло бы удовлетворить сестру. Хуа Чэн хмыкнул и вытащил свой телефон. Словно вся эта ситуация была ниже его достоинства, он стоял и щёлкал большими пальцами по экрану, не обращая внимания на них обоих. Хэ Сюань подошёл к столу, зацепившись ногой за ножку стула, чтобы отодвинуть его, и сел. — Минся? Её глаза медленно поднялись. Он не смог удержать контакт, поэтому уставился на листок бумаги. На нём сверху красными чернилами была выведена большая буква «В», и Хэ Сюань позволил себе сосредоточиться на этом. — Я… думал о многом. О многих вещах, в последнее время, и мне бы хотелось… — он прочистил горло. — Я бы хотел поговорить с… — Нет. Ни в коем случае. Хэ Сюань знал, что она так скажет, но его губы всё равно дёрнулись в хмурой гримасе. — Ты уже сделал свой выбор. Много лет назад, — Хэ Минся положила руку на стол. — Не могу поверить, что ты вообще спрашиваешь. Я сказала тебе, когда ты вышел из тюрьмы, что ты не должен здесь больше появляться. Но мне казалось, что я ясно дала понять, что я и близко тебя к ней не подпущу. Что бы ты вообще сказал? Ей почти десять, Хэ Сюань. Какое объяснение ты можешь ей дать? — Что… что она знает обо мне? — Что ты работаешь в городе и не приезжаешь в гости, — Хэ Минся покачала головой. — Знаешь, часть меня хотела сказать а-Юэ, что ты погиб в той автокатастрофе вместе с её матерью. Потому что это было бы легче принять на веру, чем правду. У него пересохло во рту. — У меня есть право её видеть. — Право? — Хэ Минся подняла голову, и взгляд у неё был явственно разъярённым. — Ты считаешь, что у тебя есть право видеть свою дочь после того, как ты её бросил? Ты… ты… — её слова не смогли пробиться через фильтрующий слой гнева, и она встала. Хэ Сюань встал за ней и отвёл взгляд, когда сестра встала на цыпочки, чтобы попытаться заглянуть ему в лицо. Он всегда был слишком высоким для таких споров. — Я говорила тебе… говорила тебе, Хэ Сюань! Ты разбил кому-то лицо фонариком, и я сказала тебе, что если ты переступишь эту черту, то всё будет кончено. А потом у тебя хватает наглости появиться здесь после выхода из тюрьмы, и ты приводишь бандита прямо к моей входной двери. И теперь ты хочешь прийти сюда и поговорить о правах?! — Это не так просто! — Нет, это просто! Мне не нужна твоя жалкая, надуманная слезливая история! Ты сделал свой выбор — теперь живи с ним! И убирайся к чёрту из моей квартиры! — она отступила назад, схватив деньги со стола, и со всей силы швырнула их прямо в центр его груди. — Минся… — Проваливай! — Просто послушай меня хоть секунду! — он почувствовал, как в нём бурлит гнев. Едва ли это была холодная ярость — она была обжигающей. И Хэ Сюань чувствовал, как лицо пылает. Деньги упали на пол. — Я даже не скажу ей, кто я, я просто хочу… хочу её увидеть! — в этом гневе было нечто бессильное, потому что ему некуда было его девать. И глаза сестры вспыхнули той же вулканической яростью, когда он отказался отступать. — Боже, разговаривать со второклассниками легче, чем с тобой! — Эй, э-э. Они оба повернули головы в сторону Хуа Чэна, одновременно крича: «Не лезь!». Хуа Чэн моргнул, наклонив голову. Затем, закатив глаз, указал в коридор. Хэ Минся обернулась, дыхание и гнев покинули её тело. Хэ Сюань отступил назад, чувствуя дрожь в коленях. По коридору, как стая утят, прошло трое детей. Два маленьких мальчика, близнецы, возможно, всего по пять лет. И, возглавлявшая группу, с распущенными по плечам прямыми чёрными волосами, за ними наблюдала золотоглазая девочка в ночной рубашке в цветочек. — Тётушка? Хэ Минся медленно выдохнула. — Возвращайся в кровать, а-Юэ. Всё в порядке, — женщина улыбнулась. Хэ Сюань, рискуя показаться банальным, почувствовал себя так, словно кто-то врезал ему по животу. Её волосы, цвет её глаз — они были его. Она была очень на него похожа. Но ещё больше она была похожа на свою мать. У неё была та же форма глаз, а лицо — мягкое, почти круглое. Когда он смотрел на неё, было просто невозможно не увидеть Сун Мэй. И у Хэ Сюаня подкосились ноги. Возможно, ему и хотелось, чтобы это произошло. Но не думал, что это случится. Хэ Минся всегда чётко определяла границы, и он не видел её вблизи. Ни разу с той ночи, когда склонился над её колыбелькой и прошептал слёзное прощание, прежде чем принять худшее из решений в своей жизни. Хэ Минся была права. Хэ Сюань уже давным-давно сделал свой выбор, и не ради неё. Хэ Юэ не знала его, но то, как она на него уставилась… скажем так, она наверняка видела его фотографии. Значит, точно знала, кто он такой. Хэ Минся пошла обратно в прихожую, чтобы собрать детей в одном месте и заставить их вернуться в постели, но Хэ Юэ вырвалась из её рук и ринулась в кухню. Ножки шлёпали по полу, волосы разметались. Девочка остановилась прямо перед Хэ Сюанем, и он почувствовал, как вселенная вдохнула и затаила дыхание. Мужчина медленно опустился на колено, нахмурив брови. А Хэ Юэ смотрела на него, широко раскрыв глаза. Он не знал, была ли это робость или потрясение, но воспользовался этим. — Протяни мне руку, — попросил Хэ Сюань, а затем прочистил горло. Ему нужно было быть ласковее. Он этого не умел. — Я хочу тебе кое-что дать, — Хэ Юэ кивнула головой и вытянула ему одну из своих маленьких ручек. Покопавшись в кармане, мужчина достал кольцо, которое снял час назад. Металл был тёплым от того, что лежал в нагрудном кармане. Он опустил его в её ладонь. — Ты должна. Ты должна позаботиться о нём, ладно? Девочка вытаращилась на кольцо. — …твоё обручальное кольцо? Хэ Сюань промычал, кивнув головой. — Стой здесь, — она шагнула назад, смотря на него так, как будто он мог исчезнуть. Мужчина кивнул, и Хэ Юэ развернулась. Волосы развевались за её головой, когда она обежала Хэ Минся и двух малышей. Сестра присела на корточки рядом с ними, закинув руку за голову каждому из них, и посмотрела на Хэ Сюаня с очень явным недовольством сложившейся ситуацией. Он опустил глаза в пол, вздыхая. Впредь до того момента, пока не вернулась Хэ Юэ, держа в руках маленькую коробочку. Она надела его кольцо на один из своих маленьких пальчиков, и то свободно на нём болталось, пока она вкладывала коробочку в его руку. Сняв крышку, Хэ Сюань услышал тихую звенящую музыку, доносящуюся от механики внутри. В её центре балерина балансировала на носочках, протягивая руки к Небесам, и она кружилась в медленных кругах. Мужчина узнал песню, хотя и не знал её названия. Внутри коробочка была заполнена дешёвыми пластмассовыми украшениями, которые, как следовало полагать, принадлежали девочке. Но в маленьком отделении для колец мерцал бриллиант. Кольцо Сун Мэй. Хэ Юэ взяла его и разместила рядом с другим. Наконец-то пополнившийся набор. — Ты правда?.. — она взглянула на него, и, когда их глаза пересеклись, Хэ Сюань увидел на её лице вспышку надежды и досады. Чувства, которые она, вероятно, даже не смогла бы объяснить словами. Он закрыл шкатулку, и тихая мелодия резко прекратилась. — Да. Грудь Хэ Юэ вздымалась, пока она втягивала воздух. — Я так и знала. — Ему нужно уйти, а-Юэ, — Хэ Минся встала. Близнецы держались за её ноги. — Иди сюда. Хэ Сюань осторожно вложил музыкальную шкатулку ей в руки. — Слушайся тётушку. Хэ Юэ отшагнула, затем пригнула голову и подошла к Хэ Минся. Встав прямо за её бедром, она выглядывала на двух незнакомцев — один из них был её отцом, которого она никогда не знала, а другой — загадкой — и прижимала музыкальную шкатулку к груди. Хэ Сюань встал, подняв упавший на пол конверт. И специально положил его на стол. — Я вернусь в следующем месяце. — Ты… — Хэ Минся стиснула зубы, испепеляя мужчину взглядом. — Уходи. Сейчас же. Он переглянулся с Хуа Чэном, и они поняли намёки друг друга. Тот шёл первым, а Хэ Сюань — позади него. Медленнее. Хэ Юэ попыталась пройти вперёд, однако Хэ Минся схватила её за руку. Хэ Сюань поднял ладонь, помахал, прежде чем выйти через открытую дверь и закрыл её за собой. Кинувшись за Хуа Чэном, он спустился по ступенькам и вышел в прохладную зимнюю ночь. На полпути к машине ноги Хэ Сюаня застрялись. Бетон под ними словно стал жидкостью. Мужчина почувствовал, как у него сжалась грудь, и, свернув с тротуара, шагнул в траву. Та была засохшей, пожелтевшей. Мёртвой. Мёртвая трава. И земля была холодной, когда он упал на неё, коленями врезаясь в грязь. Не получалось вдохнуть. Хуа Чэн нашёл его секундой позже, наклонился к нему. Рука прижалась к его спине, и Хэ Сюань почувствовал, как от основания позвоночника до кожи головы прошла дрожь. — Эй, ты в порядке? Он мотнул головой. — Боже, хорошо, — Хуа Чэн пихал его, пока Хэ Сюань не поднялся с колен и не сел на землю, но это не помогло. Глаза мужчины поднялись вверх, пристально глядя на небо. Пока они находились внутри, с запада начали надвигаться тучи, и это почему-то казалось правильным. Хэ Сюань услышал щелчок зажигалки, и его взгляд уловил искру пламени на конце сигареты. Затем Хуа Чэн вынул её изо рта и протянул ему. Он поднёс сигарету к губам. Слой никотина на языке успокаивал дрожь в мышцах, пока Хэ Сюань делал по одной ядовитой затяжке за раз. Мужчина наблюдал, как дым свивается кольцом и уносится в ночь, глаза были холодными, как промёрзшая почва. Он смотрел, прищурившись, и ждал. Он хотел. И не мог плакать. — Она выглядит в точности как она, — вымолвил Хэ Сюань, и его голос звучал не печально, а глухо. Хуа Чэн прикурил свою сигарету, щёлкнул зажигалкой и сунул её в карман куртки. — А по-моему, она копия тебя. Просто поразительно, как похожи ты, твоя сестра и твоя дочь, — он стряхнул пепел с конца, пожав плечами. — И твоя сестра, она ведёт себя так же, как и ты. Галстук словно удушал его, поэтому Хэ Сюань потянулся вверх и ослабил его. Мужчины сидели в тишине, даже когда тучи перекрыли луну, и он наблюдал за этим, поджав губы. Хэ Сюань уже готов был встать, подняв Хуа Чэна на ноги, чтобы они могли начать долгую дорогу назад. Домой попадут только ранним утром. Но тут дверь многоквартирного комплекса распахнулась, и он увидел, как из-за неё выскочила сестра. Встав, Хэ Сюань приблизился к ней, и она пихнула рамку в центр его груди. — Держи. Сбитый с толку, в недоумении, он отступил назад и взял у неё вещь. Посмотрел вниз, мужчина почувствовал, как сжалась его грудь. Хэ Юэ, с лентами в волосах, улыбалась в камеру так ярко, что было больно. Он сжал раму в руке, затем кинул взгляд на сестру, наклонив голову. — Это её недавно сделанная школьная фотография, — объяснила женщина, обхватив себя руками. Хэ Минся вздрогнула от холодного ветра, заставившего распущенные локоны вокруг её лица развеваться. — Если бы я знала, что тебе нужны фотографии… я бы тебе их отправила. Я не знала… — её взгляд переместился на Хуа Чэна, который встал с травы и отряхнул брюки. — Я решила, что продолжил жить дальше без нас и отправлял деньги сюда из чувства… вины. Хэ Сюань поморщился. — Это не… плохое предположение. — Я не могу позволить тебе вернуться в наши жизни, — впервые Хэ Минся на самом деле выглядела грустной. Уличный фонарь справа от них освещал лишь эту сторону её лица, остальная была в тени. Но Хэ Сюань заметил слезу, скатившуюся по затенённой щеке женщины. Сестра вытерла её. — Порой мне тебя так не хватает. Хэ Сюань уставился в землю. Глухой стук сердца отдавался тупой болью. — Что с тобой произошло? — он отшатнулся, когда сестра схватила его за руку, его резкое движение назад было скорее инстинктивным, чем каким-либо ещё, и она опустила руку, словно обжёгшись реакцией. — Это моя вина? Даже после смерти Сун Мэй ты не был таким равнодушным. Ты всё ещё вёл себя как человек! — глядя на её поражённое выражение лица, Хэ Сюань почувствовал первый укол в сердце. Словно лёд треснул. И осколки режут. У него не было ответа, и рот даже не попытался ответить. Хэ Сюань тупо смотрел, наблюдая, как досада искажает печаль на лице Хэ Минся. Пока Хуа Чэн не встал между ними. Он переместился лицом к ней, встав перед Хэ Сюанем. — Есть вещи, которые, я надеюсь, тебе никогда не придётся понять, — сказал он. — Но уже поздно, и нам предстоит долгая дорога назад. Женщина бросила на Хуа Чэна грозный взгляд. — Почему бы тебе, чёрт возьми, не лезть не в своё дело? Что ты вообще здесь делаешь? К тебе это никакого отношения не имеет. — Когда я нужен своему брату, я не бросаю его на произвол судьбы. — Хватит, — Хэ Сюань схватил Хуа Чэна за плечо, впился в него пальцами, когда почувствовал, как он напряжён. Но тот всё же отступил. Хэ Минся таращилась на него, пока её глаза снова не поднялись на Хэ Сюаня. — Теперь я буду приносить деньги и передавать их тебе на улице. Пока не будет чувства достаточной безопасности, чтобы снова отправлять их по почте. Сестра покачала головой. — Будь ты проклят, Хэ Сюань. Ладно. Убирайся отсюда. Он отвернулся, направившись обратно к автомобилю. Хуа Чэн последовал за ним, и они прошли через ворота. Хэ Сюань сел на пассажирское сиденье, сжимая в обеих руках фоторамку. И услышал, как громко стукнула дверь жилого комплекса. — Фригидная сука, — бросил Хуа Чэн, усаживаясь на водительское сидение. Хэ Сюань вскинул голову. — Не называй её так. Друг бросил на него взгляд, поражённый. — Ладно. Прости, — он завёл машину, отъехал от обочины. — Стоило ли оно того, чтобы проделать такой путь? — Не всё ли равно? — Хэ Сюань не мог разглядеть фотографию в темноте, без света уличных фонарей, поэтому в конце концов положил её в бардачок для сохранности. — Я устал. Он почувствовал, как тёплые пальцы Хуа Чэна легонько ущипнули его щеку, на этот раз не стал их прогонять прочь. — Тогда отдыхай. Я разбужу тебя примерно часа через четыре, и ты сможешь проехать вторую половину пути. Хочешь остановиться где-нибудь и перекусить? — Нет. Я хочу быть дома.________________________________________
— Её звали Сун Мэй, и я любил её больше всего на свете. Хуа Чэн оторвал взгляд от своего рисунка. Парень растянулся на полу в их камере, используя бетонный пол как прочное место для создания своих детализированных произведений искусства. Он постучал карандашом по земле, подняв бровь. — А? Что с ней случилось? Хэ Сюань, лежавший на своей койке, пошевелился и закинул руку за голову. — Автокатастрофа. Он посмотрел на свою кисть. На том месте, где раньше было кольцо, больше не было видно линии загара. Хуа Чэн уставился на Хэ Сюаня, ожидая продолжения, но тот больше ничего не сказал. Подняв свои бумаги, сокамерник встал и засунул их под подушку. Затем он сел возле койки Хэ Сюаня, опустив голову на матрас. — Я не твой грёбаный психотерапевт, но если ты хочешь поговорить, то говори. Не трать моё время зря. — Потому что у тебя дел полно? — спросил он, издав смешок. Хэ Сюань положил руку на грудь и прикрыл глаза. — Почему ты в тюрьме? — Попался с кокаином, которого хватило бы на три вечеринки на яхте, — ответил Хуа Чэн. — Но срок мне увеличили после того, как я наградил Шрама прозвищем, которое ты так ласково ему присудил. Приподняв веки, Хэ Сюань повернулся и взглянул на Хуа Чэна. — Ты оставил ему этот шрам? — Ага. — Почему? Он пожал плечами. — Пытался затащить меня в свой сарай. Я не думал, что это была очень хорошая идея, — Хэ Сюань пристально посмотрел на сокамерника. Хуа Чэн на мгновение встретился с ним взглядом, а затем по-своему ухмыльнулся. Отвернувшись, он вытянул руки над головой, разминая суставы в плечах. — А ты как? Снова закрыв глаза, Хэ Сюань устроился поудобнее. — Я выследил ублюдка, который убил мою жену, и бил его фонариком до тех пор, пока почти все кости в его лице не были сломаны. — Нихрена себе! — Хуа Чэн рассмеялся. — Он умер? — Нет. — Хм. Да, подозреваю, если бы он умер, ты бы получил пожизненное, — по какой-то причине он, похоже, находил это восхитительным. — Это твоё неоконченное дело? Ты собираешься выследить того парня и… — Нет, — Хэ Сюань перевернулся на бок, и Хуа Чэн повернулся, чтобы взглянуть на него. Их взгляды пересеклись, и губы Хэ Сюаня скривились в хмурой гримасе. — Я же тебе говорил. Мне нужно подумать о сестре. Она считает, что я слишком далеко зашёл, но… я покажу ей, что это не так. — А если она узнает, чем ты здесь занимался? — Хуа Чэн схватил его за руку и поднял её вверх. На костяшках пальцев виднелись синяки от недавнего удара кулаком по чьей-то голове. И укус на руке, потому что жертва отчаянно пыталась сопротивляться, прежде чем Хэ Сюань не повалил её на землю и не выбил зубы резким, хорошо поставленным ударом. — С чего бы ей это вообще узнавать? — Потому что. Когда ты выйдешь отсюда, ты уже не будешь прежним человеком. И если ты думаешь, что она не заметит, что ж… — он оскалился, но в его выражении было что-то очень резкое и свирепое. Хэ Сюань нахмурил брови, отдёрнув руку. — Когда ты в последний раз смотрел на кровь и чувствовал тошноту? — Не знаю. — Я понял, — Хуа Чэн пожал плечами. — Неважно. Я сказал, что отвезу тебя обратно. Увидишься с сестрой. Может, я ошибаюсь, и она будет рада твоему возвращению. Хэ Сюань прижался щекой к руке, глядя в стену. — Не только она, — сказал он. — А? — У меня есть дочь. Хуа Чэн вытаращился на него, и все остроумные реплики, которые он припас на этот раз, казалось, умерли. Увяли. Он внимательно рассматривал лицо Хэ Сюаня, пока ему не пришлось подавить свою мелкодушную позицию. Затем Хуа Чэн снова опустил голову на матрас. — Ну нахуй. Больше они не говорили. Хэ Сюань не был уверен, когда именно это произошло, но в конце концов он почувствовал, как пальцы Хуа Чэна коснулись его пальцев. Они переплелись, но ни один из них не держался крепко. Хэ Сюань подвинулся к краю койки, достаточно близко, чтобы Хуа Чэн мог опустить голову на его руку. И они смотрели на свои пальцы, на то, как непрочно они переплетаются. Горло Хэ Сюаня защемило, когда он сглотнул. Хуа Чэн насмешливо фыркнул. — Кто мы такие? Школьницы? — спросил он. Но ни один из них не отдёрнул руку. Хэ Сюань попробовал вспомнить, чтобы кто-нибудь прикасался к нему с такой добротой, с таким доверием. И не мог. Ни разу с тех пор, как он оказался в Тунлу. — Думаю, даже если Минся разрешит мне вернуться, я всё равно захочу остаться с тобой. — И с гэгэ. Не забывай о гэгэ. Хэ Сюань закатил глаза. — Как же я могу забыть о гэгэ? Брови Хуа Чэна нахмурились. — А что насчёт твоей дочки? Хэ Сюань подумал о том, как пронзает лопатой горло человека, и тело затрясло. Хуа Чэн крепче сжал его руку, и эта связь стала тёплым светом, который вывел его из туннеля воспоминаний. — Кому нужен такой отец, как я? — он прочистил горло. — Лучше бы ей никогда меня не знать. — Может быть, — Хуа Чэн повёл плечами. — Как знать? — он крепче сжал руку Хэ Сюаня. — Иногда всё идёт не так, как нам хотелось бы. Я… не думал, что найду кого-то вроде гэгэ. Честно говоря, я вообще не ожидал, что когда-нибудь буду заботиться о ком-то, кроме себя, — его слова стали тише, звучали почти неуверенно. Это был новый тон для Хуа Чэна. — Когда я только оказался в Тунлу, мне казалось, что я сойду с ума. А потом появился ты, и я понял, что сойдёшь с ума и ты. Особенно после того, как этот ублюдок вцепился в тебя мёртвой хваткой. — В твоих словах есть какой-нибудь смысл? — Я хочу, чтобы мы держались друг друга. И я не знаю, что сказать, потому что я никогда… никогда раньше не хотел, чтобы у меня был друг. Хэ Сюань хмыкнул. — Мы не друзья. — Значит, братья? Хэ Сюань нахмурился. Но сжал руку Хуа Чэна. — Братья.