the art of cruelty | искусство жестокости

      В лучах солнечного света кружились пылинки, и Ши Цинсюань наблюдал за ними мутным взглядом. Под его голову была подложена мягкая подушка, однако вихрь хаоса в болящей голове перемешал все мысли и воспоминания. Он был в незнакомом месте и при этом и не думал паниковать. Вместо этого он лежал вниз животом на комфортной кровати, приподняв голову. По всей видимости, его бросили на эту кровать, поскольку на ногах до сих была тяжёлая обувь и даже пальто всё ещё было на нём. Но здесь было тепло. И уют. Это было странно. Он не помнил, как его сюда привезли. Ши Цинсюань попробовал вспомнить прошлую ночь.       — Ох… — из груди вырвались грохочущие вибрации, а когда он попробовал присесть, комната начала крениться. Ши Цинсюань упал обратно на подушку, в голове замелькали образы. Хэ Сюань, неподвижно лежащий на больничной койке, свет из закусочной, слабо освещающий тёмную парковку, поражённое лицо брата в окне машины. Резко вдохнув, Ши Цинсюань подскочил на колени. Ноющие осколки боли пронеслись через мозг, свет был слишком ярким, а воздух — слишком разрежённым. — Гэ!? — он повернулся на кровати, после чего быстро с неё слез. Ноги коснулись лежащего внизу ковра, и он, спотыкаясь, поковылял к двери. — Нет, нет, где...? — потянувшись вверх, он прощупал лоб до припухлости над правым глазом. На стене висело зеркало — он подошёл к нему. Оглядывая себя, парень увидел припухлость и синяк вокруг неё, который спускался к глазу. Потрогав побагровевшую кожу, он поморщился.              Дверь была заперта. Это не удивило. Ши Цинсюань чувствовал себя так, словно мир не прекратит медленное вращение, и когда он попробовал пройтись прямо, то в итоге плюхнулся на кровать и сполз на пол. Это напомнило ему студенческие годы, когда он так напился текилы, что шатался при каждом шаге и мир под ним кренился. Сейчас было хуже. На глазах навернулись слёзы, и он уставился на белые холодные лучи солнечного света, пробивающиеся через окно. Встав, он вновь направился к окну и в итоге врезался в стену рядом с ним. Повернувшись, парень выглянул на улицу сквозь раздвинутые шторы.              — ...пригород?              Опустившись на пол, он застонал и положил раскалывающуюся голову на руки. У Ши Цинсюаня не получалось вспомнить поездку на машине. Последнее, что вспоминалось… брат, побежавший за ними и кричавший его имя. Как он кричал в ответ. А затем… ничего. Болело всё, но голова и глаза были такими чувствительными и болели так сильно, что ему было тяжело даже думать. Услышав шаги, парень медленно поднял голову, глядя на дверь в другом конце комнаты. В коридоре явно не было ковра, потому что были слышны приближающиеся к нему тяжёлые шаги.              — Я запихнул его сюда вчера ночью. После того как устроил ему хорошую взбучку.              — Чего?! — оба голоса, которые говорили, были резкими и злыми, но, по крайней мере, второй звучал оскорблённым сказанным. — Зачем ты его ударил?       — Этот сучёныш всё время кричал. Я не хотел его вырубать.              — Босс сказал, что мы должны привезти его целым и невредимым!              — Так он и цел. Всего лишь немного побит. Я оставил его без сознания, — их шаги прекратились перед дверью, и он услышал бряцание перебираемых ключей. Ши Цинсюань подполз к кровати, опираясь на неё, чтобы встать на ноги. Ладони погрузились в мягкий матрас, перед глазами появились вспышки света, когда головная боль усилилась.              — Ты заходил к нему до этого?              Фырканье.              — Нет.              — Так откуда тебе знать, что ты не побил его достаточно сильно, чтобы убить?! Нам ни черта не заплатят, если ты заставил его мозги вытечь из ушей, — дверь распахнулась внутрь комнаты, и Ши Цинсюань попятился с трепещущей в груди паникой. Он врезался бедром в тумбочку у кровати и вздрогнул, когда зацепил деревянный край. В спальню вошло двое мужчин.              — Не приближайтесь ко мне! — Ши Цинсюань покачнулся и привалился к стене. Он поднял руку в предупреждении, но понимал, что не является вселяющим страх человеком. Да и он с трудом держался на ногах.              — Именно поэтому я и ударил этого сучонка! Он надоедливый.              В руке у второго мужчины, более низкого и крепкого, чем худощавый, которому, похоже, хотелось применить больше насилия, была тарелка. Ши Цинсюань её даже не заметил. Тарелку поставили на стол у дальней стены, с грохотом ударив о дерево.       — Принесли тебе поесть. Босс приедет сюда через некоторое время. Не наделай глупостей. А ты прекрати его бить. Взгляни на этот синяк! — он покачал головой, после чего повернулся и ушёл. Второй мужчина, высокий, худощавого телосложения, с каштановыми волосами, ухмыльнулся. Он стукнул кулаком по ладони — явная угроза, затем двинулся к двери. Та захлопнулась.              Ши Цинсюань был сбит с толку. Он бросил взгляд на кровать, положив руку на болящую голову. Это напоминало ту комнату в мотеле... но никто не угрожал продать его как кусок мяса. Сюда ехал Бай Усянь? Ему бы хотелось сказать, что он сел, чтобы придумать план побега или что-нибудь нужное, но вместо этого он забрался на кровать и лёг обратно. Едва голова опустилась на подушку, боль утяжелила веки, и он забылся сном.              Второе пробуждение, подобно ряби на пруду, было гораздо более медленным и плавным, не столь встряхивающим. Ши Цинсюань умудрился, пока спал, сбросить один из ботиков, и, когда он присел на кровати, утонув в пуховом матрасе, он оглядел комнату и на самом деле её осмотрел. Та была милой, но в стиле среднего класса. Она напомнила ему дом, в котором он вырос. Чистота, порядок, отсутствие индивидуальности. Стены были выкрашены в очень нежный голубой цвет, а ковёр был молочно-белым. Постельное бельё было в одинаковых тонах. У него было такое чувство, словно он лежит на кусочке упавшего неба. Солнце, просачивающееся сквозь окно, сдвинулось, и он не был уверен, который сейчас час. Запах еды со стола улетучился, но он до сих пор мог уловить пьянящий, всё ещё остающийся, сильный аромат специй, хотя еда наверняка уже давно остыла.              Скинув ноги с кровати, Ши Цинсюань взял ботинок и надел его обратно. Он должен был отсюда выбраться. Найти телефон. В мотеле он оставил надежду и принимал всё, что с ним могло случиться, но на сей раз он не станет этого делать. Встав, парень подождал, убеждаясь, что теперь твёрдо стоит на ногах, после чего двинулся к столу. Головная боль ещё оставалась, но была лишь отголоском прежней. Когда Ши Цинсюань проходил перед зеркалом, он скривился, поворачиваясь, чтобы снова на себя взглянуть. Синяк потемнел ещё сильнее, но, по крайней мере, глаз не был выбит и не заплыл. Всё могло быть гораздо хуже.              В желудке было пусто, но Ши Цинсюань лишь таращился на еду. Он ей не доверял. Не доверял людям, которые принесли её сюда. С вновь застилающими глаза слезами он отвернулся от тарелки и подошёл к окну. Спальня была на втором этаже, и он мог увидеть пожелтевший внизу газон. Прыгать было не так уж и далеко. Далеко, но не слишком. Можно было уцелеть. В номере мотеля тоже было окно. Он попробовал его открывать.              Какой бы механизм блокировки ни использовался, у него не получалось найти способ сдвинуть его вверх. Парень попробовал повернуть защёлки в центре двойных стёкол, но они застряли намертво и не поддавались. Он не знал, были ли они приварены, слишком плотно привинчены или просто его пальцы были слишком слабыми. Постучав рукой по стеклу, он издал расстроенный звук. Невозможно было пробить окно с двойными стёклами. Развернувшись, он подошёл к двери.              — Эй! — стуча по ней рукой, Ши Цинсюань почувствовал, как в груди затрепетали нервы. — Эй!! Там есть кто-нибудь!?              В голове пронеслись слова Хэ Сюаня. О выживании. О том, что ни при каких обстоятельствах нельзя показывать слабость. Отойдя от двери, парень провёл пальцами по больным глазам, вытирая слёзы. После этого он расправил плечи и повернулся лицом к двери, когда в его сторону двинулись тяжёлые шаги. Он вновь услышал звяканье ключей, затем дверь распахнулась, и перед ним предстало оскаленное лицо тощего, злого человека.              — Какого хрена?              — Я здесь уже целый день. Я хочу пить. Мне надо в туалет, — он поборол дрожь в голосе, пристально глядя на мужчину. Представив себе холодное выражение лица Хэ Сюаня, он расслабил своё выражение в подобную маску. — Если я нужен вашему боссу живым, вам придётся давать мне попить и всё такое.              — Ты даже не поел.              Взгляд дёрнулся к ещё нетронутой пище, но он отвёл его и остановил на стоящем перед ним мафиози.              — Туалет. Вода. Потом я поем, — ровный, так и не дрогнувший голос. И, наконец, его похититель сдался. Схватив за руку, Ши Цинсюаня вытащили из спальни с ковровым покрытием в коридор.              — Он там внизу.              В этом доме ничто не указывало на то, где он может находится и почему он в доме, а не на каком-нибудь жутком складе или вроде того. Ши Цинсюань попробовал вспомнить всё, что Хэ Сюань говорил ему о Бай Усяне, но из коротких, напряжённых разговоров он мог почерпнуть не так уж и много деталей. Всегда, когда появлялся таинственный и страшный человек, это происходило в крайне напряжённых ситуациях. Но ему был известен один приводящий в ужас факт.              Так ли выглядел бордель?               — Стоять. Вот здесь, — слева от него открылась дверь, и Ши Цинсюань заглянул в туалет. Пройдя внутрь, он сбросил со своего плеча руку, потом повернулся и громко хлопнул дверью. — Давай побыстрее! — сиплый голос с той стороны пробурчал что-то невнятное, после чего шаги унесли мужчину прочь. Ши Цинсюань защёлкнул на двери замок.              Обернувшись, он с облегчением выдохнул, увидев окно, расположенное над светло-кремовой ванной. Поспешно подойдя, он забрался в неё и встал на носочки, пытаясь открыть окно. То тоже было наглухо закрыто и было даже намного меньше, чем в спальне. Парень вздохнул, надежда исчезла, как залитое водой пламя. Прижавшись головой к холодной кафельной стене, Ши Цинсюань несколько раз вдохнул и перебрал в уме возможные варианты.              — Думай, думай, думай, — бормотал он, поворачивая голову в сторону улицы. Он прищурился, когда увидел стоящий на тумбе для ванной лучик надежды.              Раковина была встроена в ламинированную столешницу, а рядом с умывальником стояло украшение в форме лягушки. Дырочки в его спине служили местом для хранения зубных щёток, и когда Ши Цинсюань поспешил его поднять, то обнаружил, что его вес довольно внушителен. Не уверенный, из чего оно сделано, он тем более сомневался, что оно разобьёт окно. Но надо было попробовать. Он сбросил пальто, чтобы то не стесняло его в движении. Заведя руку назад, парень сделал глубокий вдох, а затем со всей силы швырнул лягушку в окно.       Стекло разбилось.              Он с трудом подавил желание подпрыгнуть и закричать от радости. Ему нужно было действовать быстро. Ши Цинсюань уже слышал звук приближающихся к двери тяжёлых шагов, звяканье ключей, когда дверь не открылась. Парень рванул вперёд, забрался на краешек ванной и ухватился за край окна. В руки впилось стекло, но он проигнорировал режущую боль и просунул плечи в узкий проём. Ещё одно проталкивание — он продвинулся дальше. Опустив взгляд, он наблюдал, как качается мир, и уставился на землю со свернувшимся в нутре тошнотворным чувством. С этого ракурса земля казалась гораздо дальше.       Времени на раздумья не было. Упираясь ногами в стену, Ши Цинсюань продолжил пролезать через окно, стараясь избегать осколков стекла по обе стороны от себя. Он уже забрался достаточно далеко, чтобы перевернуться и броситься вниз, когда открылась дверь в ванную. Ши Цинсюань сделал последний рывок и вдохнул сладкий, холодный воздух потенциальной свободы. После этого руки схватили его за бока и втянули обратно.              Его втянули обратно в ванну, руку поцарапало зазубренное стекло, и он закричал, когда руку прорезала длинная кровавая полоса. Отшатнувшись назад, он вырвался из удерживающих его рук, вывалился из ванны и рухнул на пол. Кровь капала на кафель под ним, а он хныкал и отползал назад, пока мужчина искоса смотрел вниз. Обозлённый, тот пнул его по ноге, и Ши Цинсюань наблюдал, как худое лицо искажается от ярости.              — Ладно, гадёныш! — руки, огрубевшие от физической работы и покрывшиеся мозолями на костяшках от множества драк, схватили его и подняли на ноги. Ши Цинсюань отбивался, но от резкого дёрганья за волосы он очень скоро затих под свирепым взглядом мужчины. — Ты уверен, что эта тварь стоит чёртовых денег?              — Ну конечно! — низкий мужчина прислонился к дверному проёму, выглядя скучающим. Судя по всему, его прежние жалобы на то, чтобы не быть слишком грубым, в самом деле объяснялись деньгами, потому что, когда злой человек дёргал его за волосы так сильно, что он плакал, тот лишь безразлично наблюдал за происходящим. — Слушай, у меня есть верёвка. Давай свяжем его и оставим. Всё равно босс приедет через час.       — Отпустите меня! — Ши Цинсюань попытался вывернуться. От рывка вверх по шее поползло болезненное покалывание, словно от множества острых иголок. Отведённый обратно в коридор, он весь путь оставлял за собой кровавый след из кровоточащей руки. Ноги подкосились, и в итоге руки подхватили его и остаток пути его пронесли в спальню. Брошенный на пол, он ухватился руками за ковёр. Кровь капала из руки на ковёр, и он смотрел на это помутнённым взглядом. — Вы совершаете ошибку, — он стиснул зубы, затем жалобно закричал, когда колено упёрлось ему в спину и придавило к полу.              — О, да? Неужели? — тощий мужчина схватил его за руки и вывернул их назад. Верёвка обвязала его запястье, и Ши Цинсюань плюхнулся на землю.              — Сволочи! — его вновь подхватили, швырнули на кровать, и Ши Цинсюань с вызовом уставился на похитителей со стекающими по лицу слезами. К чёрту слабость, он был зол и напуган, и у него не выходило контролировать слова. — Мой брат найдёт вас обоих! Он не перестанет меня искать, что бы ни говорил ваш босс. Он не умеет прощать!              — Ши Уду? Ага, мы в ужасе, — злой мужчина искоса глянул на него. — Смирись, пацан, у тебя ничего нет. Так что просто лежи и молчи.              Ши Цинсюань сглотнул. Борясь, он присел и попробовал вывернуть руки из верёвок. Те были крепко связаны, и шевеление потревожило порез на правой руке.              — Ладно. Может, вам не стоит бояться моего брата. Но вы должны бояться Хэ Сюаня! — он закричал на них, а они оба взглянули на него с некоторой растерянностью. — Если он когда-нибудь узнает, что вы со мной сделали, он… он… — Ши Цинсюань не знал, что именно сделает Хэ Сюань, но, наверное, хорошим это не будет. — Вам стоит бояться хотя бы его.              Недоумение лишь росло, пока низкий мужчина в дверях не издал грубый смешок. Спустя мгновение к нему присоединился его гадкий друг. Сердце Ши Цинсюаня сжалось, когда они рассмеялись в лицо его гневу.              — Ты, видимо, что-то путаешь, детка, — произнёс он, поворачиваясь и выходя из комнаты. — Мы не беспокоимся о Черноводе, и я не думаю, что тебе стоит рассчитывать, что он бросится тебя спасать.              — Почему? — у Ши Цинсюаня вдруг перехватило дыхание. Он наблюдал, как они оба уходят, слышал, как они смеются, и дверь снова закрыли и заперли. — Почему!? — ответа не последовало, и парень почувствовал, как по лицу потекли горячие слёзы. — Вернитесь и скажите мне почему! — образ Хэ Сюаня, уже павшего от физической расправы Бай Усяня, его семьи, вновь оказавшейся в его лапах, пронзил его больное сознание. Завалившись на бок, Ши Цинсюань вытаращился на оставленное на полу кровавое пятно, часто, неглубоко дыша.              Если кто-то узнал, что он в больнице, беззащитный и слабый…              Нет. Он не мог так думать. Ши Цинсюань крепко зажмурился. Он никогда раньше не молился, но сейчас чуть слышно шептал под нос молитвы. Не за себя — за Хэ Сюаня. Наверное, для него было уже слишком поздно.       

________________________________________

             Солнечные лучи длинными полосами падали на пол. Ши Цинсюань бросил попытки вырваться из верёвок, пускай плечо было вывернуто в странном направлении. Когда шаги снова приблизились к двери спальни, он слабо поднял голову и прислушался к разговору по ту сторону дерева.              — Он доставил нам хлопот, но мы об этом позаботились и справились с ним.              — Конечно же, мы его не убили. Он жив, как вы и хотели.              Ключи в замке щёлкнули, и дверь толкнули внутрь. Привстав, Ши Цинсюань двинулся назад, пару раз сильно отпихнувшись ногами. Первым появился коренастый мужчина, а сразу за ним — тощий и злой. Парень вжался в изголовье кровати, с вызовом на них глядя. По телу пронеслась дрожь: по коридору приближались шаги. Он отвёл взгляд от похитителей и задержал дыхание, когда в комнату прошёл босс. Он ожидал жестокости Бай Усяня в белом костюме.              Воздух в лёгких закончился. В дверях спальни стоял Хуа Чэн, глядя на него, нахмурившись.              — Развяжите его.              — До этого он пытался бежать, — подал голос худой и злой, заработав резкий взгляд. — Поэтому мы его связали. Он выбрался через проклятое окно в ванной.              — Не ожидал, что вы не способны справиться с семидесятисемикилограммовым парнем, — ответил он. — И не знал, что спрашивал ваше мнение. Развяжите его.              Низкий мужчина вытащил нож, подходя к кровати. Ши Цинсюань отодвинулся назад, растерянный и испуганный, но тут его схватили за руку и лезвие прорвало верёвки. Когда его руки освободились, он резко дёрнулся и поднялся с кровати. Порез перестал кровоточить, но тёмная кровь засохла и прилипла к коже, пропитав заднюю часть рубашки. Дрожа, он прижался спиной к стене. Он не знал, помогло ему это или нет.              — А как же оплата? — коренастый мужчина выпятил грудь.              — Какая оплата? — Хуа Чэн развернулся, зыркнув на мужчину. — Я предельно ясно выразился о том, чтобы его не избивали. Я сказал даже пальцем его не трогать. Доставить его по этому адресу без единой царапины, — палец указал на Ши Цинсюаня. — Разве он кажется вам нетронутым?       — ...нет.              — Если бы я не был слишком занят, чтобы избавиться от ваших тел, я бы убил вас обоих прямо здесь, — Хуа Чэн резко ухмыльнулся. — Будем надеяться, Бай Усянь не узнает, что вас не было в Истсайде вчера ночью. Проваливайте, — он немного подождал, наклонив голову набок, словно ожидая каких-то нареканий. Низкорослый мужчина крепко сжимал руки по бокам, держа в одной руке нож, и Хуа Чэн лениво опустил на него взгляд. После напряжённого момента низкий мужчина и тощий и злой поспешно вышли. Их шаги глухо разносились по лестнице. Хуа Чэн сунул руки в карманы. Ленивый взгляд нашёл Ши Цинсюаня. — Как сильно ты пострадал?       Ши Цинсюань не ответил ему.              Вздохнув, Хуа Чэн раздражённо на него посмотрел.              — Я не убивать тебя пришёл.              — Ты работаешь с Бай Усянем?!              Глаз мафиози закатился.              — Конечно нет. Пойдём. Давай посмотрим, что там за порез, — Хуа Чэн вышел из комнаты, в его словах был приказ, а не предложение. Идя за Хуа Чэном, Ши Цинсюань подошёл к лестнице. Позади него послышались звуки копаний человека в ванной, а потом он посмотрел вниз по деревянным ступенькам. Он увидел входную дверь.              Ши Цинсюань помчался к ней. Он спрыгивал на две ступеньки за раз, ударился об пол и со всех ног кинулся к двери. Он боролся с засовом, открывая его, и повернул голову. Парень увидел Хуа Чэна наверху лестницы, и от заряда адреналина сердце забилось сильнее. Открыв дверь, он успел сделать два шага на улицу, прежде чем услышал стучащие шаги Хуа Чэна по ступенькам.              — Эй! Вернись!              Выйдя на холод, он задрожал всем телом, когда побежал по безжизненному газону. Перед домом стояла машина без идентификационных знаков, на которой, как он мог предположить, сюда и приехал Хуа Чэн. Вдоль улицы выстроились дома, каждый из которых представлял собой разукрашенную коробку, перед которыми не было ни одной машины. Возможно, он мог бы пробежать всю улицу и не найти никого, кто возвращался бы с работы в середине дня. Шаги пронесли его через двор к тротуару. Хуа Чэн оказался быстрее.              Рука схватила его за плечо и затянула обратно на газон, и Ши Цинсюань повернулся и ударил кулаком по запястью Хуа Чэна.              — Отпусти меня!              — Что ты задумал? Бежать обратно в город на своих двоих? — спросил он, потянув его обратно в дом. Ши Цинсюань упёрся пятками в сухую землю, но он был совершенно бессилен против Хуа Чэна, который был намного сильнее и выше его. Входная дверь захлопнулась, и Ши Цинсюань ввалился, когда его толкнули в другую комнату. — Иди присядь.              — Где мой брат?!              — Откуда мне... — он замолчал, сунув руку в карман, чтобы достать телефон. Выражение лица мафиози на мгновение смягчилось, и он пару секунд смотрел на вибрирующее устройство. Он не ответил на звонок. — Терпения у меня нет. Иди, — Хуа Чэн вновь повернул засов, и его взгляд стал ледяным. Других вариантов не было, так что Ши Цинсюань обошёл его и прошёл в маленькую кухню. К ней была пристроена столовая, и он занял место за небольшим круглым столом и потёр пальцами ноющий синяк вокруг глаза. Через минуту перед ним бросили маленькую аптечку, и Хуа Чэн сел напротив него. — Обработай порез: он выглядит отвратительно.              Взгляд неуверенно опустился на руку, и Ши Цинсюань поморщился. Рыжевато-красная кровь размазалась по порезу, края сгустились и стали липкими. Следы от верёвок окружали запястье и тревожили место, где была рассечена кожа. Парень расстегнул аптечку, всматриваясь в неё. Это была базовая комплектация, и она не могла сравниться с тем обширным набором, который был у Хэ Сюаня. Постучав пальцами по столу, Ши Цинсюань, нахмурившись, порылся в запасах.              — Хэ Сюань забинтовал мои порезы, когда Фишбоун поцарапал меня.              — Я что, по-твоему, похож на Черновода?!              — О, поверь мне, я бы и не посмел сказать, что ты хоть в чём-то на него похож, — он сглотнул, когда Хуа Чэн с вызовом на него глянул, а потом разорвал спиртовой тампон и начал протирать им порез. Морщась, Ши Цинсюань попробовал сосредоточиться на процессе, а не на мафиози. Всё это время его не покидал медленно надвигающийся холодок от взгляда, от которого хотелось избавиться, и в конце концов Ши Цинсюань отвернулся к улице и обмотал руку несколькими слоями бинтами. Затем — ещё больше бинтов на порезанные ладони. Телефон на столе завибрировал, и он бросил на него беглый взгляд. — Ты собираешься отвечать?              Хуа Чэн отодвинул мобильник от себя.              — Не твоего ума дела.              В выражениях лиц было одинаковое отвращение, но Ши Цинсюань сдался первым. Он опустил взгляд, по плечам рассыпались волосы. В аптечке лежало по одной таблетке, упакованной в пластиковые упаковки, и он прочитал описание. Лёгкое обезболивающее. Он выпил одну таблетку, проглотив её без воды, после чего бросил развёрнутую упаковку на стол.              — Зачем ты привёз меня сюда?              — Это конспиративная квартира. Скажи мне спасибо.              Плечи задрожали, по коже словно пробежались мурашки, и Ши Цинсюань кинул паникующий и колеблющийся взгляд на Хуа Чэна.              — Сказать тебе спасибо? Ты приказал меня похитить!              Мафиози достал пачку сигарет и закурил одну. Закинув ногу на колено, он откинулся назад и сунул кончик в рот. Когда он прикуривал, вокруг Хуа Чэна вилось кольцо дыма и поднималось к потолку. Луч света из окна над раковиной упал Хуа Чэну на лицо, и тот прищурился от света. В отличие от Хэ Сюаня, когда на Хуа Чэна падало солнце, под его чёрными волосами проступали более яркие тона. Хэ Сюань, как правило, поглощал свет. Ши Цинсюань боялся его за это, однако сейчас у его страха появился новый источник.              — Пожалуй, ты прав. Я сделал это не для тебя. Но, да, я отправил этих тупиц схватить тебя. Надо было понять, что они не могут быть поосторожнее. Конечно, если бы я не вмешался, полагаю, ты был бы уже на полпути к смерти.              Ши Цинсюань тряхнул головой.              — Нет, нет... Мы, я и Гэ, собирались уехать из страны.              — Ага, конечно.              — Хэ Сюань купил нам билеты.              — А Ши Уду был бы слишком горд, чтобы их забрать, — мужчина наклонил голову, выпуская изо рта струйку дыма. — Я его раскусил. Как и тебя. Вы оба не являетесь особо сложными личностями, — он говорил с презрением, большим, чем до этого слышал Ши Цинсюань. Он полагал, что обычно Хуа Чэн воспринимался через фильтр его супруга или брата, как более доброжелательная версия. Сейчас были его мысли — настоящие, без этого фильтра. — Неважно. Не имеет значения, что я о тебе думаю.              — Разве нет? — он моргнул, затем потёр под глазом, морщась.              — Нет. Черновод безумно в тебя влюблён, а поскольку он подавленный баран, мне кажется, что это не произойдёт ещё тысячелетие, так что мне лучше постараться тебя защитить. Более того, если ты здесь, спрятанный в проклятой конспиративной квартире, у тебя больше не получится навредить.       — Я и не... — лицо Ши Цинсюаня запылало от возмущения. — Какой вред?              — Из-за тебя чуть не убили гэгэ, — взгляд, которым Хуа Чэн одарил его, был злым и презирающим, и он действительно выглядел так, словно ему хотелось вытащить нож, который у него был, и выпотрошить его.              — Я не знал...              — Бред собачий, — Хуа Чэн нахмурил брови. — Ты сидел там, когда Пэй Мин врал нам в лицо, и ничего не сказал об очевидной ловушке, в которую он нас заманивал. Может, Черновод и одурачен твоими красивыми глазками и беззащитным видом, но я — нет. Ты такая же гадина, как и твой брат.              Он ничего не мог сказать, чтобы возразить. Чувство вины всплыло на поверхность, и Ши Цинсюань подавил его, прежде чем оно смогло его поглотить. Врать мафиози, которые его похитили, должно было быть легко и без чувства вины, но он ещё не понимал, что всё было гораздо сложнее.              — Я правда не знал... не то чтобы кто-то посвятил меня в план. Пэй Мин просто попросил меня сказать определённые вещи, и я так и сделал. Чтобы… чтобы попробовать помочь...              Хуа Чэн встал и, обойдя стол, двинулся на кухню.              — Мне всё равно, — открыв холодильник, он наклонился и всмотрелся внутрь. Ши Цинсюань мало что знал о конспиративных квартирах, но полагал, что на случай непредвиденных обстоятельств в них должны быть запасы, и, когда Хуа Чэн достал бутылку воды, его предположения подтвердились. — Бай Усянь с большим удовольствием тебя использует, раз уж он потерял контроль над семьёй Хэ Сюаня, — он зажал сигарету между двумя пальцами, выпив немного воды. — Просто радуйся, что забрал тебя именно я и ты не в одном из этих грязных борделей.              Он посмотрел вниз, нахмурив лоб.              — Но... когда они увезли меня, они говорили что-то о Бай Усяне. Что он использовал меня, чтобы списать долг моего брата?              — Естественно.              — Зачем им это говорить, если ты их подкупил?              Кровавый дождь усмехнулся.               — Поверь мне, тебе лучше не знать.              Резкость его выражения, фальшь заставили сердце Ши Цинсюаня затрепетать. И он встал, заскрежетав стулом по полу.              — Скажи мне правду! Пожалуйста! Что ты задумал?              — Твой брат непременно попробует тебя спасти, так что он должен думать, что тебя похитил Бай Усянь, — Хуа Чэн поправил запонки на своём костюме. — Он сделает что-нибудь глупое, но более важно то, что он не станет ещё одним верным оловянным солдатиком в армии Бай Усяня. Одним меньше. Осталось двое.              — Двое?              — Его приближённые. Сомневаюсь, что вообще могу считать Ши Уду их частью, но он определённо был в курсе всей операции, поэтому надо было убрать его с дороги. И мне нужно было, чтобы ты был в безопасности, так что… двух зайцев одним выстрелом. Так же говорят, да? Бай Усянь жаждет моей смерти, и он будет манипулировать Черноводом, чтобы этого добиться. Я не позволю, чтобы у него больше было средство нападения, — Ши Цинсюаня начало трясти, и он обхватил себя руками, чтобы сдержать учащённое биение сердца. — Сперва ты, затем семья Хэ Сюаня… а потом мы проникнем в сердце и разорвём Чуму в клочья, — Хуа Чэн положил руки на стойку, затушив сигарету.       — Ты дьявол.              Мафиози хохотнул.              — Не больше остальных, вовлечённых в это дело, — он наклонил голову, резким взглядом рассматривая обеспокоенные складки на лице Ши Цинсюаня. — Я понятия не имею, что будет дальше. Забрать тебя было только началом, и мне ещё многое предстоит подготовить, прежде чем я буду готов нанести удар. Ты, во всяком случае, можешь понять, почему я это делаю.              — Контроль над городом, — Ши Цинсюань кивнул. Парень сжал руки по бокам. — А это всё не для того, чтобы ты мог избавиться от конкурентов? Именно поэтому мой брат в принципе и нанял Хэ Сюаня! Да что с вами вообще не так? Неужели всё дело в том, чтобы получать всё больше и больше, власть, деньги и… и контроль?              — Нет. Да! — Хуа Чэн стукнул кулаком по кухонной стойке. — Что ты вообще знаешь? Твой паршивый братец позаботился о том, чтобы ты всю жизнь был завёрнут в пузырчатую плёнку! Тебе всё подносили на блюдечке с голубой каёмочкой, в то время как все мы барахтались в грязи, соскребая и работая за каждый клочок, который у нас был. И мир даже не настолько добр, чтобы позволить нам это сохранить. Один неверный шаг — один — и всё пропало.              — Ты ничего обо мне не знаешь!              — Я знаю достаточно! Я знаю, что ты никогда не голодал! Я знаю, что ты никогда не был так голоден, что ел из мусорки. Я знаю, что ты никогда не был в тюрьме. Ты хоть представляешь, как тебе повезло? И всё это, всё это добро было куплено преступной деятельностью твоего брата. О, ты, кажется, удивлён. Полагаю, ты не знал, что до того, как мы с братом подключились к делу, он уже заключал сомнительные сделки с нашими предшественниками. Когда мы заняли своё место на сцене, мы унаследовали его бизнес от людей, которых мы убили, — Хуа Чэн бросил на него злой взгляд.              — Мой брат хотя бы не убийца. Он никогда... никогда не делал этого сам, — Ши Цинсюань понял, что возражение было слабым, как только он это произнёс, и глаз Хуа Чэна сверкнул, как у хищной птицы. Он увидел слабое место и бросился на него, словно ястреб, выуживающий рыбу из бочонка.              — В чём разница? Чем же я отличаюсь от богатого генерального директора, который платит мизерную зарплату? Мы все убиваем друг друга. По крайней мере, когда это делаем мы, то пулей или ножом. У нас кишка не тонка, — он презрительно усмехнулся. — Ты ведь видел татушки Черновода? Конечно же, видел. Он набил их, когда мы только создали нашу операцию, нашу империю. У него эти рыбы... по всей руке, — Хуа Чэн протянул руку, обводя её извилистым движением вытянутым пальцем. — Маленькие рыбки у запястья, и они становятся всё больше, больше и больше, — палец остановился на локте, и он опустил руку. — На это и похож мир. Мелкую рыбёшку съедают большие рыбы, которых съедают рыбы куда покрупнее. Так что… единственный способ защитить себя — быть самой крупной рыбой в этом блядском пруду.              С затуманивающими глаза слезами Ши Цинсюань сделал шаг назад. Ноги задели стул, и он чуть не завалился на него. Отодвинув его с пути, он вытер слёзы.              — Ну, я не хочу быть рыбой! Я не хочу причинять людям боль или делать что-либо из этого. И я не хочу быть мерзким убийцей, как вы! — он моргнул, пытаясь прояснить зрение. — Я вообще не знал, чем занимается гэ!              — Вот это оправдание! — саркастичный, язвительный комментарий пробрал до костей. — Бедный, бедный богатенький мальчик. Когда в последний раз что-то шло не по твоему сценарию?              — Я потерял свою семью!              — У меня никогда не было семьи, чтобы её потерять. До настоящего момента.              — Если ты потеряешь семью, ты сам будешь виноват! Ты знаешь, как сильно ты его обидел? — Ши Цинсюань поймал брошенный на него свирепый взгляд, но мстительная ярость, которую он чувствовал от имени Хэ Сюаня, взял верх над чувством самосохранения и заставил закрыть на это глаза. — Злиться на меня — одно дело. Я соврал! Я лгал! Я сделал это, чтобы защитить свою семью. Но Хэ Сюань ничего плохого не сделал, и ты причинил ему боль. Когда ты был ему нужен, ты даже не удосужился появиться в больнице, чтобы быть с ним.              — Замолчи. Ты не знаешь, о чём говоришь.              — Нет! Я знаю! Если бы со мной случилось что-то подобное, мой брат не оставил бы меня ни на минуту! Он был бы готов сделать для меня что угодно. Именно так и должны поступать старшие братья.              Хуа Чэн сбил бутылку с водой со стойки с вырвавшимся из горла обозлённым рыком. Он уставился на неё, холодная вода вытекала из перевёрнутой бутылки на кухонную плитку.              — Черновод не беспомощен! Мне не нужно держать его за руку и говорить, что всё будет хорошо. Если ты настолько слаб, что нуждаешься в этом, это не значит, что он вообще захотел бы этого!              Парень сглотнул, переминаясь с ноги на ногу. От крика болело горло, но он по-прежнему чувствовал, что Хуа Чэн ничего не понимает.              — Эти люди пытались изнасиловать его снова и снова, а потом он вернулся домой, а ты снова швырнул ему всё в лицо и назвал его предателем.              — Ч... — он моргнул, отступая назад. — Что ты... Наверное, это не… — зубы заскрежетали, а взгляд Хуа Чэна, казалось, метался по комнате. Словно он искал место, где можно было бы выгрузить обвинение, которое Ши Цинсюань свалил на его плечи. — О, да что ты знаешь?! Ты был в пузыре. Правда в том, что мир не добр, не справедлив и не хорош.              — Ну и что?!              — Карты легли против нас, и единственная возможность продвинуться — обмануть систему, — Хуа Чэн тряхнул головой. — Я знаю своего брата лучше, чем ты, ясно? Ты знаешь его всего пару месяцев. Я жил с ним в камере размером шесть на восемь футов пять лет.              — И ты почему-то всё равно считаешь, что он бы тебя предал? — рука Ши Цинсюаня сжалась в кулак так сильно, что ногти впились в ладонь. — Одно мне известно: мой брат никогда бы так со мной не поступил. Мне даже не нужно думать об этом, потому что он всегда будет меня любить. Но ты подверг его сомнению, и, если честно, мне кажется, что это больнее, чем всё остальное, что случилось.              Мафиози раздавил бутылку ногой, пластик хрустнул, и вода расплескалась по полу.              — Ты нас не знаешь. Ты не один из нас. Для чего ты вообще затеял этот спор из-за того, в чём не участвуешь!              Ши Цинсюань сглотнул и посмотрел вниз. Волосы разметались по щекам, пропадая в слезах, которые рекой текли вниз. Он медленно покачал головой.              — Я знаю... я знаю, что у вас всё было плохо в Тунлу...              — Да что ты вообще об этом знаешь? Тебя там не было.              — Я знаю, что случилось с Хэ Сюанем. Я знаю, что ты не защитил его от этого. Я знаю... — парень изумлённо вскрикнул, когда Хуа Чэн схватил его за переднюю часть рубашки. Он даже не услышал, как тот подошёл, но рука, крепко державшая его, не дрогнула. Он поднял голову, в глазах мелькнул страх, когда он увидел гнев во взгляде Хуа Чэна. — Я... я…              — Не стоит говорить о том, к чему ты не имеешь никакого отношения. Ты и не представляешь, каким был Тунлу! Не представляешь! — рука крепко обхватило плечо Ши Цинсюаня, и Хуа Чэн встряхнул его достаточно сильно, чтобы затрещала его и без того раскалывающаяся голова. — Какое тебе вообще дело?              — П-п-потому что я... — он втянул воздух, когда Хуа Чэн крепче его сжал. Страх, словно копьё, пронзил его грудь, и у него уже не получалось видеть даже сквозь слёзы. — Потому что я люблю его! Я люблю Хэ Сюаня! — рука вдруг разжалась, и Ши Цинсюань, всхлипывая, отшатнулся. Он вскинул руки к лицу, рыдая в ладони. — Я не хочу, чтобы он страдал. Вот почему я ушёл вчера ночью. Я хотел остаться с ним в больнице, но он сказал, чтобы я уезжал. Он сказал мне, что любит меня, и мне хотелось сказать ему то же самое… но я не мог заставить себя это сделать, — было тяжело дышать из-за рыданий и признаний. Он упал на стул, отягощённый весом своих же слов. — Я понимаю, как это хреново. Я знаю, что не должен испытывать такие чувства, но… но он такой добрый. Даже с учётом всего плохого он добрый, и я люблю его за это.              Когда он, наконец, снова поднял взгляд на Хуа Чэна сквозь пелену слёз и боли, то увидел перед собой отрешённое, ошеломлённое лицо. И уязвимое. Мужчина был бледен и пугающе неподвижен. Как будто это признание всколыхнуло весь его мир, а оно даже не было адресовано ему. Но Ши Цинсюань почему-то знал, что дело не столько в его словах, сколько в воспоминаниях, которые они вызвали. Хуа Чэн казался потерянным, и Ши Цинсюань гадал, не так ли он чувствовал себя в тюрьме.              — Мне нужно позвонить гэгэ, — произнёс он, схватив со стола телефон. После этого он повернулся и ушёл, и на кухне вновь воцарилась тишина. Стало так тихо — едва ли не оглушительно.       

________________________________________

             — Хватит уже жульничать.              — Я не жульничаю. Твоё каменное лицо до безумия ужасно.              Ши Цинсюань сидел на диване, слушая, как Му Цин и Фэн Синь спорят друг с другом на кухне. Они приехали, и Хуа Чэн оставил присматривать вместо себя. Недоверие было понятным.              — Ты выиграл все партии, которые мы играли!              — Если ты будешь вести себя как ребёнок, я больше не стану с тобой играть.              Он наблюдал, как за окном по склону опускается полуденное солнце. К шести часам стемнеет. Зима укорачивала дни подобно тому, как боль удлиняет сон. Поднявшись на ноги, Ши Цинсюань подошёл к окну и уставился на синий автомобиль, на котором подъехал Фэн Синь. Судя по всему, они решили его проверить, потому что в том момент, когда он встал, порог комнаты переступил Му Цин.              — Эй.              Ши Цинсюань повернул голову.              — Чего?              Тот несколько ощетинился от такого тона, закатив глаза.              — Я хотел предложить тебе посидеть за столом, но ладно.              — ...я всё равно слишком устал.              — Тогда иди спать. Не думаю, что тебе есть чем-то ещё заняться, — Му Цин ушёл, вернувшись к столу, чтобы, видимо, обыграть Фэн Синя в другом раунде.              Задёрнув шторы, он с тихим стоном рухнул на диван. Тревога, раздражающая скука и головная боль вместе взятые затягивали его обратно в сон. Он надеялся, что Хэ Сюань садился на самолёт со своей семьёй и улетал подальше от этого дерьма.              А гэ... ну, это было тем, что его окосевший от волнения мозг решил воскресить в памяти, пока он спал. И он увидел, как нож Хуа Чэна скользнул по горлу брата, а пуля из длинноствольного пистолета пробила ему голову. Злая усмешка Бай Усяня и неосвещённая парковка. «Цинсюань! Беги!» Кровь, руки, тянущие его к машине. А может, всё это было сном и он в самом деле застрял где-то, ожидая, пока Бай Усянь использует его, чтобы подобраться к Хэ Сюаню. Или что похуже.              Резко проснувшись, Ши Цинсюань тяжело задышал. Диван под ним был жёстким и твёрдым, а кожа покрылась липким холодным потом. Приподнимаясь, он не удержался на ногах и упал на пол. Ползая, трясясь, Ши Цинсюань провёл рукой по потной щеке и попробовал выкинуть из головы кошмары. Солнечный свет, который пробивался, когда он лежал, исчез. Из-за занавесок проникала лишь темнота.       Из кухни появился Му Цин, подошёл к Ши Цинсюаню и наклонился, чтобы поднять его на ноги.              — Что с тобой? Вставай. Ну же, — он не удержался и схватился за руки Му Цина, опираясь на него, пока они шли на кухню. Фэн Синь едва ли оторвал взгляд от мобильника, и Ши Цинсюань нашёл один из стульев и сел. Костлявые, острые пальцы вцепились в его челюсть, приподнимая голову, и он чуть не отпрянул. — Спокойно, — Му Цин заглянул в его глаз, после чего отпусти. — У тебя, вероятно, нет сотрясения мозга, так что хватит биться, ладно?       — ...ладно, — невнятно сказал он, после чего потёр челюсть, в которую вдавливались длинные ногти Му Цина. — Вы двое будете со мной здесь всю ночь?              — Не-а, скоро приедет босс, — ответил Фэн Синь. — У нас на сегодня есть дела поважнее, — он так и не оторвал взгляд от экрана, пока Му Цин не уселся рядом с ним. Заблокировав телефон, он сунул его в карман. Оба мужчины были в повседневной одежде, в футболках и джинсах, с распущенными волосами и по большей части нормальным видом. Фэн Синь фыркнул. — Му Цин, ты что, подобрел?              Развернувшись на пятке, Му Цин ударил Фэн Синя по затылку.              — Хочешь заткнуться или предпочитаешь, чтобы тебя заткнул я?              Пока он слушал, как они опять начинают грызться, его тяжёлая голова упала на руки, и он медленно задышал через нос. Во всяком случае, головная боль начала проходить. Ши Цинсюань опёрся локтем на стол и глядел, как Фэн Синь бьёт Му Цина ногой под столом. Завязывалась новая драка. Если бы он забыл, что они убийцы, то наблюдать за ними, наверное, было бы почти забавно. Звук автомобиля на улице заставил поднять его голову, и Фэн Синь отвлёкся от Му Цина ровно настолько, что тот успел сильно ударить его по шее.              — Эй!              — Поплачь.              Дверь открылась, в замке повернулись ключи, и в дом прошло двое человек. Се Лянь прошёл на кухню с преданно идущим рядом Хуа Чэном. Хуа Чэн разматывал шарф на шее, пока они заходили с холода.              — Фэн Синь, Му Цин. Здравствуй, Цинсюань, — Се Лянь кивнул, потом снова посмотрел на Хуа Чэна. — Хэ Сюаню, наверное, нужно знать, что ты, э-э... увёз Цинсюаня вместо того, чтобы позволить ему уйти.              — Гэгэ, всё под контролем. Завтра я поймаю его до того, как он доберётся до аэропорта, и всё ему расскажу. По правде говоря, он не в духе, и прямо сейчас мне не хочется с ним иметь дело, — он окинул взглядом Ши Цинсюаня, а затем кинул на стол пакет с едой на вынос. — Ешь, — приказал он, в его голосе не было места сочувствию или жалости. Однако от всего этого в тоне не осталось и следа, когда он вновь повернулся к Се Ляню с ослепительной улыбкой на лице. — Я тебя люблю.       Глаза Се Ляня легко закатились.              — Я тоже тебя люблю. Тебе стоит сказать ему, что он здесь, — сказал Се Лянь, показывая на Ши Цинсюаня.              — Черновод не станет сейчас со мной разговаривать. Да и уже поздно. Он, скорее всего, спит. Надеюсь, что спит.              — А теперь можно нам уйти? — поинтересовался Му Цин, и Фэн Синь толкнул его в плечо.              Се Лянь взглянул на них, устало улыбаясь.              — Да.              Ши Цинсюань отгородился от слов, которые Се Лянь говорил своим подчинённым, потирая синяк на лбу. Тот ещё болел, но он больше не чувствовал из-за этого тошноты. Еда на вынос на столе не выглядела особенно привлекательной. И на его плечи легли две тяжёлые руки, сжав пальцы и потащив его вверх со стула. Парень от неожиданности вскрикнул, повернув голову и увидев неласково смотрящего на него Хуа Чэна.              — Вообще-то, есть разговор, — проговорил он, скривив губы.              — Я… — его выволокли из комнаты, три пары глаз вытаращились на него, и он таращился в ответ с проблеском паники, от которой его зрение исказилось. Хуа Чэн держал его так сильно, что на теле могли появиться синяки, потащив вверх по лестницу. — О чём ты хочешь поговорить, если нужно забрать меня от свидетелей?       Кровавый дождь невесело рассмеялся.              — Считаешь, я убью тебя прямо на их глазах и им будет не всё равно? — наверху лестницы дверь справа распахнулась, и Ши Цинсюаня втолкнули внутрь. В пустой комнате он проковылял к дальней стене и повернул голову, уставившись на Хуа Чэна широко раскрытыми глазами. Зажёгся свет. — Ты скажешь мне правду. Сейчас.              — Правду? — глаза Ши Цинсюаня расширились. — Я понятия не имею, о чём ты говоришь! Ты сказал, что привёз меня сюда, чтобы защитить! — его тело охватила ледяная волна страха, и он смотрел, как Хуа Чэн что-то достаёт из кармана пальто. Свет отразился от металла, Хуа Чэн щёлкнул ножом-бабочкой и взялся за рукоятку. От серебристого блеска у парня подкосились колени. — Пожалуйста, я не...              Парня схватили за рубашку, и Хуа Чэн прижал его спиной к стене. Холодный металл прижался к щеке, и Ши Цинсюань содрогнулся.              — Что планирует Бай Усянь?              — Я не... — нож надавил сильнее. — П-пожалуйста, я не знаю!              Прищурившись, Хуа Чэн провёл плоской стороной лезвия по его лицу, остановив его на горле. Лезвие сделало надрез, острое и резкое.              — Бред. Если ты думаешь, что я поверю хоть одному твоему поганому слову... — нож вонзился ему в шею сбоку, и Ши Цинсюань схватил его за запястье, держа его. Гнев Хуа Чэна вспыхнул, и он убрал нож. А затем он схватил его за плечо и швырнул через всю комнату на пол. Упав на землю, Ши Цинсюань закричал от боли. — Твой брат до этого крался по Райской Усадьбе. Для чего?              — Я не знаю! Откуда мне знать? Я здесь! Против своей воли! — он перевернулся, опираясь на руки. Хуа Чэн свирепо посмотрел на него, и Ши Цинсюань медленно начал отползать назад.              — Ты был с ним вчера ночью. Что он тебе сказал?!              — Ничего! Мы спорили о том, чтобы улететь из страны! — ноги Ши Цинсюаня подогнулись, когда его вновь оторвали от земли, и он чуть не рухнул на пол. Ударившись плечом о стену, когда Хуа Чэн толкнул его в спине, он смотрел на него широко распахнутыми от страха глазами. — Гэ лишь сказал, что не хочет улетать, прошу, я… — голос сорвался на всхлип, и он медленно попятился в самый угол комнаты. С надвигающимся на него Хуа Чэном, он чувствовал себя кроликом, которого поймал волк. — Мне плевать на вашу идиотскую войну банд! Я просто хочу уйти! Я хочу, чтобы это закончилось!              — Это никогда не закончится. Не раньше, чем ты окажешься в двух метрах под землёй.              Зубы впились во внутреннюю сторону щеки, и Ши Цинсюань почувствовал привкус железа.              — Н-нет...              — Люди не уходят из этого мира. Разве что в гробу, — насмешливо произнёс Хуа Чэн. — Я не буду грустить, когда ты умрёшь, — закрыв нож, он сунул его обратно в карман пальто. — Если я узнаю, что ты снова соврал, чувства Хэ Сюаня будут уже не так важны. Сейчас он может не знать, как лучше, — ноги сильно ударили по полу, когда он вышел из комнаты, и Ши Цинсюаня вновь оставили дрожать в углу. Впрочем, через несколько секунд после того, как Хуа Чэн ушёл, порог комнаты переступил другой человек.              Се Лянь бросил на него взгляд, и на его лице медленно проступило сочувствие.              — Цинсюань. Иди сюда, — он протянул руку, и Ши Цинсюань быстро к нему подошёл. Больше доверять было некому, и он сомневался, что Се Лянь — лучший вариант. Но без Хэ Сюаня, даже не знающего, что он здесь, он принимал любую защиту. Тоненькая, но сильная рука схватила его, и они вышли в коридор. — Давай спустимся. Осторожнее на ступеньках. Выглядишь неважно.       На кухне Се Лянь заставил его сесть, постукивая пальцами по стойке, пока обходил её, направляясь к раковине. Просмотрев полки, он нашёл стакан и налил в него воды.              — Пойми: Саньлан прямо сейчас крайне обеспокоен нашей безопасностью. И он сделает всё, что посчитает нужным. Защита семьи — для него самое важное.              — На этот раз я не вру.              — И, наверное, ты можешь понять, почему нам тяжело тебе доверять, — Се Лянь поставил стакан перед ним, после чего оглянулся, когда на кухню прошёл Хуа Чэн. Лицо подобрело, он подошёл к нему, и они схватились за руки друг друга. Прижавшись лбами друг к другу. На миг почудилось, что они погрузились в свой собственный мир. Забыв, что Ши Цинсюань вообще был здесь. Он отпил глоток воды, по позвоночнику нервной волной пробежали мурашки.       Хуа Чэн отстранился, затем показал вверх.              — Я очень устал. Пойду наверх и посплю, — он наклонился, легко поцеловав Се Ляня в щёку, после чего вышел из комнаты. Нервы Ши Цинсюаня успокоились, как только он ушёл, и парень распластался по столу. Стакан звякнул, пальцы пробежались по его стенкам, когда вода ударялась о стенки и успокаивалась.              Скрестив руки, Се Лянь повернулся, чтобы посмотреть на него.              — И вот мы снова возвращаемся к этой теме, — сказал он, вздохнув.              — Я не просил, чтобы меня сюда привезли.              — Конечно, нет, — голос Се Ляня был холодным, однако в нём не было злости Хуа Чэна. Да и его поза не особо предполагала неприязнь. Руки были скрещены, однако свободно и неагрессивно. Он посмотрел в сторону, на его лице появилось усталое выражение.              — Завтра утром я должен был отвезти Хэ Сюаня и его семью в аэропорт, и вот Саньлан говорит, чтобы я этого не делал, но я уже пообещал... всё это чертовски запутанно, и никто друг с другом не хочет разговаривать. Я уже готов позвонить ему сам.              — Позвони моему брату. Позвони моему брату, и он приедет меня забрать, и мы сможем перестать вам мешать. Посади нас на самолёт. Это то, чего хотел Хэ Сюань, — Ши Цинсюань опять встал, сглотнув.              Глаза Се Лянь сузились.              — Боюсь, я не смогу сделать это для тебя. Прости, Цинсюань.              Плечо дёрнулось, словно его ударили в грудь. Но разве он не должен был ожидать услышать такой ответ? Хуа Чэн ясно об этом выразился, как и Се Лянь за день до этого. Он не был одним из них, и они не будут обращаться с ним как с одним из них. Привезённый сюда для защиты, он понимал, что это не из-за заботы о нём, а из любви к Хэ Сюаню. Отчасти это вызывало восхищение. Но в такой же мере и глубокое разочарование. Выражение лица Се Ляня смягчилось, и он прошёл через кухню. Пригнувшись, мужчина поднял раздавленную бутылку с водой и выбросил её в мусорку. Он взял бумажное полотенце и открыл морозилку, доставая горсть льда. Когда он вновь подошёл к нему, Ши Цинсюань сел и почувствовал, как бумажное полотенце прижалось к его щеке, под глазом.              — Выглядит ужасно. Больно?              — Да...              — Глупый вопрос, наверное. Держи, — Се Лянь проследил, чтобы рука Ши Цинсюаня обхватила холодный лёд, затем отстранился и занял место рядом с ним. Он достал свой мобильник и нахмурился, глядя в него. Ши Цинсюань сильнее прижал лёд к лицу, холод проникал в кожу и распространялся глубоко внутрь. На глаза навернулись слёзы, и он их сморгнул. Помни, что сказал Хэ Сюань, и не показывай слабости.              Приложив импровизированный холодный компресс, Ши Цинсюань тихо вздохнул.              — Меня всё ещё... удивляет, что Хуа Чэна это вообще так волнует, чтобы...              — Ему нет до тебя дела. Он заботится о Хэ Сюане, — Се Лянь нахмурился. — Не хочу показаться грубым, но это так. Я уже говорил тебе, что одна нелепая ссора их не разлучит. Хэ Сюань может быть до невозможности упрямым, когда злится, и ему, возможно, понадобится время, чтобы прийти в благожелательное расположение духа, но для них так всё не закончится. И я знаю, что Саньлан всё это уладит. Я в него верю.              Вновь пришёл Хуа Чэн, ворвавшись на кухню с диким взглядом.              — Гэгэ, ты...              — Да, они в багажнике.              — Я принесу их в дом, ладно?              — Надень шарф, прежде чем выйти на улицу.              — Хорошо, гэгэ, — Хуа Чэн снова исчез, хмыкая. Входная дверь открылась, и потом стало тихо. Пускай даже сквозь оставленную Хуа Чэном за собой щель проникал порывистый зимний ветер. Несмотря на то что на столе до сих пор стояла еда на вынос, Се Лянь потянулся вперёд, достал из сумки контейнер и поставил его перед собой.              — Принести внутрь что? — поинтересовался Ши Цинсюань.              Хмыкнув, Се Лянь кивнул. Он вытащил из сумки второй контейнер, достал изнутри деревянные палочки и разломал их на части.              — Пистолеты. Просто на всякий случай. Мы останемся здесь с тобой. Завтра мы отвезём тебя в другую конспиративную квартиру, более тайную и за чертой города, и ты пробудешь там... сколько будет нужно.              В груди стало тяжело, и Ши Цинсюань качнул головой.              — Я этого не хочу.              — Мы делаем это не для тебя.              — Я знаю! — он бросил взгляд, дёрнув головой, когда услышал, как входная дверь вновь закрывается и запирается. Хуа Чэн прошагал мимо с перекинутой через плечо чёрной сумкой. Та явно была тяжёлой, и он едва обратил на них внимание, прежде чем пойти наверх. Мафиози выглядел уставшим. Они оба. Ши Цинсюань предполагал, что, даже проспав большую часть дня, сильно лучше он не выглядел. Опять бросив взгляд на Се Ляня, он увидел, как тот ест курицу и жареный рис. Его собственная еда осталась нетронутой. У него болел желудок от того, что он не ел, но, по правде говоря, он не думал, что у него получится.       — ...Хэ Сюань же… в порядке?              Се Лянь посмотрел на него, наклонив голову.              — Да, я виделся с ним до этого. Тогда он был в порядке. Насколько вообще может быть. Ты его знаешь. Ему очень больно, но он этого не признает, — Се Лянь постучал палочками по стенке картонного контейнера. — Он сейчас со своей семьёй.              Опустив холодный компресс, Ши Цинсюань выдохнул через нос.              — Хорошо, — от облегчения плечи парня опустились, и после ещё одного недвусмысленного взгляда Се Ляня он открыл картонную коробку с едой и разломал палочки. — Почему вы остаётесь здесь на ночь?              — Это безопасное место, но... Бай Усянь умён и очень хорошо умеет добывать информацию, когда ему это нужно, — Се Лянь покачал головой. — Если с тобой что-нибудь произойдёт, я опасаюсь того, как это скажется на Хэ Сюане. Саньлан со мной согласен. Я... также не желаю тебе зла, Цинсюань. Я понимаю, что ты в непростой ситуации, — он доел последние кусочки своего ужина, затем выбросил мусор в урну на другой стороне кухни. — Это был тяжёлый день. Для всех нас. Доброй ночи, Цинсюань.              — ...доброй ночи, — он смотрел, как уходит Се Лянь, нахмурившись. В голове промелькнула мысль о том, чтобы сбежать. Он мог бы тайком забрать ключи от машины, вернуться в город... и что? Неизвестно, где его брат. Телефона не было. И его ищут многочисленные беспощадные гангстеры. Он доел еду, после чего выбросил мусор и вернулся на диван. Провалиться в сон было даже слишком просто, но он уже привык спать во время стресса.       

________________________________________

             — Вставай.              Голос, пробившийся сквозь толщу окутанного сновидениями мозга, был хриплым. И тряска за плечо чуть не свалила его прямо с дивана. Парень поднял голову и с удивлением обнаружил, что над ним стоит Се Лянь.       — Что? — спросил он, заметив, что между ухом и плечом у него зажат телефон. — Чего ты хочешь? — в голосе Ши Цинсюаня слышалась усталость.              — Не дай ему уехать, — теперь Се Лянь говорил в трубку. — Мы едем... — он замолчал, отходя от дивана. — Что значит, он уже уехал? Куда он поехал? — Се Лянь нервно обнажил зубы и пошёл обратно к лестнице. Ши Цинсюань сел, наблюдая, как Хуа Чэн спускается по лестнице, а Се Лянь поднимается по ней. Кровавый дождь завязывал повязку, облокотившись на перила внизу и двинувшись на кухню.              — В чём дело? — спросил Ши Цинсюань, но ответа не последовало. Они быстро мельтешили, и он слышал, как звякали ключи, когда Хуа Чэн достал их из кармана. Мужчина вышел из кухни со взъерошенными ото сна волосами, перекинутыми через плечо. Он допил бутылку воды и кинул её на журнальный столик. — Эй? Что... — резкий взгляд оборвал его фразу на полуслове, прежде чем он успел договорить. По лестнице послышались гулкие шаги Се Лянь, когда он бросился с лестницы. В его руке была сумка. Оружие.              — Нет-нет-нет. Вы оба оставайтесь с его семьёй. Ему нельзя... — голос затих, он передал сумку Хуа Чэну, прислушиваясь к голосу на той линии. — Ши Уду сказал что?              — Гэ?              — Ичжэнь, послушай, скажи Инь Юю, чтобы он садился в машину и попробовал его догнать. Если не сможете, напиши мне максимально быстро. Мы… мы попробуем его поймать, — Се Лянь поморщился, затем положил трубку.              — Что происходит? — переспросил Ши Цинсюань.              — Хэ Сюань думает, что тебя похитила Чума.              — Он только что вылетел из дома, поклявшись, что вернёт тебя, — Хуа Чэн поморщился, рот дёрнулся. Он повернулся и пошёл к двери, потянув её на себя, Се Лянь наблюдал за ним. Нагнувшись, он схватил Ши Цинсюаня и стянул его с дивана. На журнальном столике лежало его пальто, и Се Лянь поднял его, сунув ему в руки.              — Быстрей, у нас не так много времени.              Двигатель машины уже заводился и рвался в ночи, когда они вышли на улицу. Ши Цинсюаня тут же затянуло в вихрь снежинок, и он поднял голову, глядя на падающий снег. Вот только Се Лянь не дал ему помедлить, потянув к автомобилю. Задняя дверца открылась, он скользнул внутрь тёмного салона и сморгнул усталость со слипающихся глаз. Едва за Се Лянем закрылась дверь, машина быстро выехала с подъездной дорожки и помчалась по шоссе. Машина была неприметной, но у неё явно был хороший двигатель: они проехали двадцать миль с превышением скорости за считанные секунды.              — Есть идеи, куда он поехал? — спросил Хуа Чэн.              Се Лянь помотал головой.              — Ичжэнь сначала почти ничего толком не сказал. Он позвонил примерно минут сорок назад и сказал, что планы поменялись и это всё, что ему было велено сказать, — Се Лянь застонал, потирая голову сбоку. Они оба были очнувшимися ото сна, и энергичными, и встревоженными, а Ши Цинсюань лишь наблюдал. Казалось, что жизнь движется в замедленной съёмке, потому что пелена сна так и не рассеялась. — Я бы просто обратно уснул, но… не знаю, что-то показалось мне неправильным. Так что я ему перезвонил, и вот тогда-то он рассказал мне, что Хэ Сюань думает, что Цинсюаня увезла Чума. Сказал, что хочет справиться с этим сам.              — Ну само собой, хочет.              — Подождите, — Ши Цинсюань переместился на середину заднего сиденья и наклонился вперёд, чтобы двое на переднем сиденье не смогли его игнорировать. — Что происходит? С чем он хочет справиться сам?              Се Лянь повернул голову. Хуа Чэн нажал на газ, разгоняя машину ещё сильнее.              — Твой брат приехал к нему домой и сказал, что тебя увезла Чума. Мы не знаем, почему он поехал к Хэ Сюаню, мы не знаем… — Се Лянь помотал головой. — Другими словами, они оба считают, что ты у Чумы, и больше никто не знает, что это мы тебя забрали. Так что теперь он попробует тебя вернуть.              — Ох , — Ши Цинсюань тряхнул головой. — Он думает, что Бай Усянь...              — Черновод идёт в бой с тяжёлым вооружением, не имея никого для прикрытия, кроме твоего хныкающего братца. Чем, по-твоему, это закончится?              Спина ударилась о сиденье позади него. Широко распахнув глаза, он смотрел вперёд на свет фар на пустой дороге. Они прорезали вихрь снежинок. Сердце затрепетало, рот Ши Цинсюаня приоткрылся. Смутная тревога завыла, словно штормовая сирена. Сонное бессилие сползло с костей, в то время как неосвещённая дорога перед их машиной тянулась вдаль, сквозь дверцы проникал холод. Одиночные фонарные столбы, выстроившиеся вдоль дороги через каждые несколько миль, были похожи на одинокие ориентиры в безбрежном мире. Забывшись, Ши Цинсюань мог лишь содрогнуться, когда осознание этого в конце концов вклинилось в голову. Сон пронёсся перед глазами, от чего Ши Цинсюань вздрогнул с головы до ног.              — Куда он мог пойти? — спросил Хуа Чэн, крепко вцепившись руками в руль. На его коже выступили вены. — Он же не отправится прямо в сердце?              Се Лянь покачал головой. Он казался потерянным, держа мобильник в руке. Мужчина пролистал контакты, нажимая на экран, чтобы позвонить Хэ Сюаню, но никто не ответил. Да и не то чтобы кто-то ждал, что он ответит. Хэ Сюань не стал бы держать телефон включённым, если бы отправлялся на какую-нибудь ложную спасательную операцию.              — ...он мог поехать к Пэй Мину.              — Вот и я о том же подумал, — ответил Хуа Чэн. Его нога была как свинец на педали газа, и Ши Цинсюань просто надеялся, что они не наткнутся на копов. Он сомневался, что даже мигающие сирены заставят Хуа Чэна остановиться. У него был полный решимости, злой взгляд. Зелёные и синие огоньки, вставленные в приборную панель, отсвечивались на бледной коже, в изгибах губ залегли тени. — До его дома час езды, а у Хэ Сюаня как минимум сорок минут форы.              — А если мы ошибаемся, то потеряем очень много времени, — глаза Се Ляня снова опустились на телефон. На дисплее высветилось выражение его лица: брови сдвинуты и губы прикушены проблеском белоснежных зубов.              Ши Цинсюань подался вперёд, вновь принимая участие в сложившейся ситуации.              — А он не поедет туда, куда, как он думает, меня отвёз Бай Усянь?              — В этом-то и проблема, — огрызнулся Хуа Чэн. — Есть десяток возможных мест, и тяжело сказать, куда он поехал. Если только он не поедет сначала к кому-нибудь вроде Пэй Мина. А теперь сядь и замолчи. Ты здесь не затем, чтобы выражать своё мнение. Просто для того, чтобы доказать, что не сдох в какой-нибудь канаве.              Поникнув, как обезвоженный цветок, Ши Цинсюань откинулся на сидение. Се Лянь звонил кому-то ещё, приложив телефон к уху, и о чём-то говорил с Инь Юем. Его мозг за ним не поспевал. Всё, что он мог себе представить, — Хэ Сюань, лежащий в больнице, слишком слабый, чтобы даже поднять голову, и он думал о том, как тот едет в логово мафиози. Зря. Опустив голову, он пытался не заплакать. Показался горизонт города, здания пронзали небо промышленными ножами. По бокам зданий сверкали огни, окна были словно горящие глаза огромных зверей. Глядя на них, когда они приближались, преследуя ещё одну беспросветную цель.       

________________________________________

             Вокруг горла закрутился ветер, когда они вышли из автомобиля. Снегопад лишь усилился, пока они ехали обратно в город и подъезжали к возвышающемуся многоэтажному квартирному дому в восточном районе. Снежинки застревали в волосах, когда они проходили по задней стороне зданий, Хуа Чэн шёл впереди, а Се Лянь — сзади. Зажатый между ними, Ши Цинсюань понял намёк, что ему не доверяют, что он не сбежит. Когда они подошли к служебному входу в задней части здания, Хуа Чэн передал пистолет, который держал в руке, Се Ляню, а сам снял с пояса второй.              Толкнув дверь, они опешили, когда та сама распахнулась внутрь. Хуа Чэн опустился на колени возле дверной руки, прищурившись в темноте.              — Этот замок чем-то взломали, — заметил он, затем встал и толчком открыл до конца. — Здесь был Черновод.              Чёрный вход привёл в место для хранения для уборщиков, где из-за нехватки освещения швабры были похожи на мрачных охранников, выстроившихся вдоль стен. Они прокрались через неё к другой двери, и Хуа Чэн дёрнул ручку и обнаружил, что она легко открывается под его прикосновением. Дверь привела их к лестничной клетке, и Се Лянь слегка пихнул Ши Цинсюаня в плечо, заставляя его следовать наверх. Когда они прошли на бетонную лестницу, потеплело и крупинки снежной пыли на плечах и волосах превратились во влагу, прилипающей к каждой прядке. Шаги несли их, дыхание Ши Цинсюаня вырывалась в нервной дрожи, до самого четвёртого этажа, и они тоже открыли дверь, едва толкнув.       — Гэгэ.              — Хм?              Хуа Чэн стоял у стены коридора, глядя вниз на дверь, которую толкнули внутрь. Жёлтый свет изнутри проливался на зелёную плитку, и они таращились несколько секунд. Ожидая, что может произойти. Не было никакого движения, и никаких звуков слышно не было. Часть Ши Цинсюаня хотела свалить, потому что всё эта ситуация казалась опасной. Но он понимал, что им надо найти Хэ Сюаня, и страх того, что с ним может случиться, заставлял плечи дрожать мелкой дрожью. Были ранние утренние часы, когда реальность затянулась дымкой и большая часть мира уснула, так что других звуков не было.              Пока.              Дверь со скрипом приоткрылась дальше, и Хуа Чэн поднял пистолет. Все сразу шагнули вперёд, Се Лянь схватил Ши Цинсюаня за плечо, потянув за собой. С комом в горле Ши Цинсюань пошёл за ними, когда они медленно продвигались к двери. Когда они подошли к ней, дверь распахнулась и перед ними предстало лицо с безумным взглядом. Человек был не старше подростка, по щеке у него были брызги крови, и Хуа Чэн схватил его за переднюю часть рубашки и приставил дуло пистолета к его подбородку.              — Где Черновод?              — Я... я…              — Ну же, малыш Пэй, не зли меня, — Хуа Чэн толкнул его в центр груди, заставляя войти в квартиру. Се Лянь отправился за ним, протащив Ши Цинсюаня через дверь, прежде чем закрыть её, легонько пнув ногой. — Ты его видел?              — Он был здесь, — «малыш Пэй» поднял руки вверх, боязливо разглядывая пистолет, красовавшийся перед его лицом. — Мой дядя очень ранен, мне надо...              Его ударили пистолетом по лицу, и подросток привалился к узкой стене прихожей.              — Скажи мне, где Черновод, пока я не спустил с тебя шкуру и не повесил твою кожу на подоконник, чтобы она развевалась на ветру, — малыш Пэй выпрямился, пятясь всё дальше в квартиру, и они следовали за ним. Ши Цинсюань обхватил себя руками, не удержавшись и заметив открывшийся на щеке порез. По коже подростка стекала свежая кровь.              — П-подождите, — когда они оказались в гостиной, нескольким взглядам предстал разгром. На полу в деревянных щепках валялся журнальный столик, кровавые пятна тягучими мазками тянулись по бело-серому ковру. Зеркало на стене было разбито, и осколки стекла сверкающими кусочками рассыпались по полу. Малыш Пэй споткнулся о кусок дерева из стола, упав на диван, поморщившись. — Я не знаю, куда он поехал! Я пришёл сюда, и… и Черновод обижал моего дядю. Но он ушёл!              — Офицер Пэй ещё жив? — задал вопрос Се Лянь.              — Д-да, я перенёс его в ванную.              Се Лянь поспешно ушёл, а Ши Цинсюань помедлил, прежде чем пойти за ним. Он подумал, что ему не хочется видеть, что Хуа Чэн может сделать с бедным ребёнком, так что заспешил по неприметному коридору и прошёл через дверь в ванную. Поскользнувшись, он схватился за дверную раму, прежде чем смог рухнуть на кафель. Когда он посмотрел вниз, его затошнило. По полу была размазана кровь, и Пэй Мин, лёжа с одной рукой, перекинутой через бортик ванны, зажимал страшную рану в животе. Глаза копа приоткрылись, налитые кровью. Кровь из открытой раны на одной стороне головы пропитала его волосы, а из плеча торчал осколок стекла. Ши Цинсюань не знал, бросили ли Пэй Мина в зеркало или же похожий на нож осколок стекла был всажен ему в кожу разъярённым Хэ Сюанем.              Се Лянь легко перепрыгнул через пятно крови на полу, садясь на корточки перед Пэй Мином. Однако в его действиях не было мягкости, когда он схватил мужчину за волосы и оттащил его от ванны.              — Где Хэ Сюань?              Тяжело дыша от боли в лёгких, Пэй Мин закашлялся и отвернул голову от Се Ляня. Из уголка рта потекла капля крови.       — Боже... — он вдохнул, а потом рывком освободил голову от хватки Се Ляня. Приподнявшись, он свирепо посмотрел на него стеклянными глазами. От появляющихся синяков покраснела кожа, а во взгляде было что-то затуманенное и неопределённое. Когда Пэй Мин увидел Ши Цинсюаня, он хрипло рассмеялся, что, наверное, было лишь отчасти затруднено из-за забитых никотином лёгких. — Я и правда подумал, что босс оставил меня в неведении или типа того. Ха-ха... — он поморщился, когда Се Лянь ударил его по лицу, вновь привлекая внимание. — Чёрт. Я отправил его в центр. Туда привозят… новичков.              — Как давно он ушёл? — Се Лянь щёлкнул пальцами, заработав ещё один свирепый взгляд. Однако Пэй Мин был не в том положении, чтобы показывать зубы.              — Боже... буквально пару минут назад, — он тряхнул головой. — Пэй Су поздно вернулся. За детьми, знаете ли, в наше время с трудом можно уследить, — он снова рассмеялся, и на этот раз смех прозвучал даже более болезненно. Выманенный пройти дальше в ванную, Ши Цинсюань медленно двинулся вперёд. Казалось, что ноги жили своей жизнью. — Прервал псину, когда он добрался сюда, и Черновод ушёл.       — Мой брат был здесь? — спросил Ши Цинсюань срывающимся и неустойчивым голосом.              Голова Пэй Мина повернулась в его сторону с блестящими, как у пьяницы, глазами.              — Не видел его. А должен был?              Встав, Се Лянь схватил его за запястье, чтобы вытащить из комнаты.              — Ну же. Пойдём.              Не составило труда потащить его в определённом направлении, но последний взгляд на Пэй Мина заставил ноги примёрзнуть к окровавленной плитке. Ши Цинсюань взглянул на Се Ляня с паническим выражением лица.              — Если мы оставим его здесь, он умрёт.               — Мне всё равно.              От равнодушия, просачивавшегося в голосе, Ши Цинсюань быстрым движением отдёрнул руку. Се Лянь на миг задержал на нём взгляд, беспокойство исказило его черты, превращая в уродливое выражение. Но Ши Цинсюань не мог уйти. Повернувшись, Ши Цинсюань подошёл к Пэй Мину, попусту шаря руками по окровавленному животу. Он не знал, что Хэ Сюань с ним сделал, и, по правде говоря, часть его не хотела знать, но мысль оставить человека истекать кровью на холодной плитке ванной была просто недопустима. Потянувшись, он открыл кран и наблюдал, как вода льётся в ванну. Взяв полотенце над раковиной, он вернулся и намочил ткань под краном.              — Цинсюань, идём.              — Секунду, — он выжал лишнюю воду, затем прижал полотенце к Пэй Мину. Кровь быстро пропитала белую ткань, пачкая пальцы, и желудок сжался. Посмотрев в сторону, он задышал через нос и пытался не потерять сознание. На руку легла чужая рука, и Ши Цинсюань заставил себя вернуться взглядом к окровавленному полотенцу. Пэй Мин похлопал его по запястью, после чего забрал ткань из его крепко сжимающих пальцев.       — Уходи отсюда, малыш. Со мной всё будет в порядке.              Глаза слегка расширились, и он в шоке вытаращился на Пэй Мина, который ему улыбнулся. А шаги Се Ляня быстро удалялись по коридору.              — У меня есть мой племянник. Он обо мне позаботится, — глаза Пэй Мина метнулись к двери, а затем обратно к нему. — Если твой брат работает с Черноводом — даже пытаясь спасти тебя — Бай Усянь его убьёт. Так что хватай его и беги в горы, понял?              Губы парня задрожали.              — Д-да, — ответил он. — Это и есть мой план, — наконец он сдался и позволил Пэй Мину прижать полотенце к своему животу. Встав, он обошёл размазанную кровь и кинулся обратно в гостиную. Малыш Пэй промчался мимо него в сторону ванной, и Ши Цинсюань едва удостоил его взглядом. Во всяком случае, тот не был мёртв. Дверь в коридор была широко открыта, и он поспешил туда, едва догнав Хуа Чэна и Се Ляня, когда они скрылись на лестничной площадке.              — Бордель в центре города — один из самых охраняемых. Именно поэтому Бай Усянь отправляет туда новый товар, — объяснил Се Лянь, запихивая пистолет за пояс, пока они торопливо спускались по лестнице. — Там часто бывают очень плохие люди.              — Что ты об этом знаешь? — спросил Хуа Чэн.              Се Лянь вздохнул.              — Прошло уже много лет, Саньлан. Все мои знания, скорее всего, уже не помогут.              — Куда мы едем?              Они полностью игнорировали Ши Цинсюаня, двери были открыты до тех пор, пока они снова не оказались на снежном вихре. Хуа Чэн приостановился рядом с машиной, дыхание мужчины образовывало облако дыма перед его лицом.              — Нам понадобится больше оружия. Позвони Инь Юю.              Се Лянь повернул голову.              — Мы не можем оставить семью Хэ Сюаня без защиты.              — Не оставим. Скажи ему отправить нам Ичжэня. Инь Юй сможет присмотреть за его близкими, но если мы поедем в этот бордель одни… — дыхание Хуа Чэна клубилось, видимое на морозе. Машина была припаркована рядом со зданием, одинокий фонарный столб освещал их белым светом. Световое загрязнение города затмило звёзды, оставив над головой лишь чёрную мглу. Ши Цинсюань таращился на кровь на своих пальцах. — ...гэгэ, может, тебе стоит...              — Я поеду туда же, куда и ты, — он обошёл машину, развернув Хуа Чэна лицом к себе. Потянувшись вверх, он положил руку ему на затылок, затягивая его в поцелуй. — Мы вернём нашего брата целым и невредимым. Я позвоню Инь Юю. Ты садись за руль. Ну же, Цинсюань. Садись в машину.              Ши Цинсюань открыл заднюю дверцу и забрался внутрь. Он прислушивался к тихому голосу Се Ляня, вытирая снежинки с рукава пальто.              — Рано утром отвези семью Хэ в аэропорт. Я знаю, что паспорт у тебя почти всё время при себе. Он с собой? — он подождал, внимательно слушая. Двигатель машины гудел. — Хорошо. Купи билет и себе и отправляйся с ними. В Швейцарию. Остановитесь в обычном отеле. …один из нас прилетит и найдёт тебя, когда всё это закончится. Прямо сейчас важно проследить, чтобы его семья была в безопасности.              Когда телефонный вызов завершился, остаток поездки был шокирующе тихим. Пока они проезжали по городу, через мигающие светофоры, на пассажиров автомобиля навалилась давящая тревога.