________________________________________
— По шкале от одного до десяти ты единица. — Единица? — Ага... одна-единственная для меня. — A-Сюань! Сун Мэй прикрыла рот рукой, пытаясь спрятать свой смех. По её лицу и плечам рассыпались распущенные волосы. Хэ Сюань лежал на кровати рядом, опираясь на локоть и широко улыбаясь. Лицо девушки покрылось морщинками, пухлые щёки покраснели под светом лампы. Убрав руку от лица, она потянулась через тонкое глубокое ущелье матраса между ними, чтобы взять его руку. Переплетя пальцы, Хэ Сюань улыбнулся и опустил голову, легко целуя костяшки её пальцев. — Тебе нужно уходить? — поинтересовался он. — Я тебя подвезу. — Нет, я попросила Нин-цзе меня прикрыть. Папа думает, что я ночую у неё. — Получается, ты полностью предоставлена мне? — Ага, — она притянула руку парня к своей щеке, позволяя легонько прижаться к ней. Затем её пальцы скользнули вниз по внутренней стороне руки Хэ Сюаня, ласково поглаживая очертания знака бесконечности, вытатуированного на его коже. — Но мне надо вернуться домой до завтрашнего полудня. Для моей вечеринки. — А, на ту, куда меня не пригласили? Девушка вздохнула. — Я пыталась, а-Сюань. Папе... ты просто... очень не нравишься. Он тихо хмыкнул, после чего ближе придвинулся к ней через кровать. Прижавшись лбом к её лбу. — Почему? Я в списке отличников, играю в бейсбол, у меня есть работа. Мне кажется, я просто золото, а не парень. Она опять рассмеялась, и это было всем, что когда-либо хотелось услышать Хэ Сюаню. Сун Мэй подняла пальцы к его лицу, проводя двумя по щеке, целуя его. Губы девушки были до невозможности мягкими, и изгиб его губ смягчился, когда она углубила поцелуй. И на краткий миг Хэ Сюаню показалось, что для него откроется рай. Однако поцелуй закончился слишком быстро, и он наклонил голову. — Знаешь, до того, как ты начал встречаться со мной, у тебя всё же была своеобразная репутация, — заметила она, вне всякого сомнения решив поиграть в защитника дьявола. — Репутация? — Поматросил и бросил? — О, да ладно. Это… — он перекатился на спину, в это же время закатывая глаза. Девушка присела, следуя за ним. Её волосы рассыпались по плечам, пряди спадали и закручивались на подушке рядом с ним. — Мои похождения сильно преувеличили. Да и разве у меня есть время на все эти мнимые интрижки? — Я знаю. И всё же... люди говорят. — Они думают, что я как тётушка. Ту же самую хрень они говорят и о Минся. — Ага. Но, когда это делаешь ты, это производит впечатление. Ну, не считая того парня, с которым ты переспал. — Н... — он приподнялся, и она тоже села, смеясь над ним. — Мы даже не… Ладно, хорошо, я был влюблён, но… Мы уснули в одной кровати, как это… О, неважно, — он перекинул ноги через кровать, вставая. Взяв рубашку со стула, куда он её бросил, Хэ Сюань натянул её через голову и взял резинку, чтобы собрать волосы длиной до плеч в хвостик. — Брось. У меня для тебя есть сюрприз. — И мне нужно для него встать? Выражение лица Хэ Сюаня поникло, а потом он подошёл ближе к кровати, опустившись на колени. — Пожалуйста, Мэймэй? — Хорошо, хорошо, — девушка потянулась, и он вскочил и взял её за руку. Оттащив её от кровати, он подождал, пока она заберёт со спинки стула его толстовку и наденет её, после чего они пошли в коридор. — Твоя тётя здесь? — Нет, нет. Наверное, ещё где-то пьёт. О ней не беспокойся, но тс-с-с. Минся спит вон там, — он показал на комнату сестры, когда они проходили мимо. Идя на носочках по холодному паркету, они тихо спустились по лестнице и пошли в гостиную. И Хэ Сюань обнаружил, что его утверждение совсем не верно. Хэ Минся лежала на диване, прикрыв глаза рукой, в ушах у неё были наушники. На груди у неё лежал MP3-плеер, и, когда Хэ Сюань приблизился к дивану, он услышал тихие звуки музыки, игравшей в наушниках. — Почему она спустилась? — полюбопытствовала Сун Мэй. — Понятия не имею, — Хэ Сюань подошёл и вытащил наушник из уха сестры. — Эй, Минся! Проснись! — он пощёлкал возле её уха. — Ч... — та приподнялась, убрав руку с сонного лица. — Гэ? Уже утро? — Нет. Почему ты спишь внизу? Девушка зевнула, вытягивая руки над головой. А потом, лениво наклонив голову, согнулась к нему и помахала рукой Сун Мэй. — А? По-твоему, вы были тихими? — на её самодовольный взгляд вверх Сун Мэй неловко рассмеялась, а Хэ Сюань потёр затылок. — Да и… На диване удобно. — Тут внизу собачий холод, — парень схватил одеяло со спинки стула и набросил его на неё. — И мне слышна музыка из твоих наушников. Убавь звук, ладно? А то у тебя барабанные перепонки лопнут. — Ладно, мам, — ответила Хэ Минся, забрав наушник и вставив его обратно в ухо. Она показала ему язык, и он ответил тем же. Взяв одеяло, девушка натянула его на голову, переворачиваясь на бок, чтобы попробовать вновь уснуть. Сун Мэй взяла его за руку, и Хэ Сюань провёл её на кухню. — Знаешь, здесь на самом деле не так уж и холодно, — тихо заметила она. — Ага-ага… чуть-чуть холодно, — он не стал включать свет, потащив её к центру комнату и становясь так близко, чтобы слабый свет из коридора омывал его лицо и она могла его видеть. Хэ Сюань осторожно взял её за руки. — Тебе нужно закрыть глаза, хорошо? И не открывай их. Не подсматривай! — Что это, а-Сюань? — Сюрприз на день рождения. — Ладно-ладно, — девушка зажмурилась, сжимая его руки. Хэ Сюань по-быстрому чмокнул её в щёку, прежде чем отстраниться. Он быстро подошёл к холодильнику, достал маленькую розовую картонную коробочку и поставил её на стойку. — Не открывай глаза. — Обещаю, я не подглядываю. До Хэ Сюаня уже доносился запах сахарной глазури, но он действовал быстро, чтобы сохранить сюрприз. Свечку зажгли, щёлкая кухонной зажигалкой, пока на фитиле не заплясало пламя. И, держа сюрприз в руке, он поднёс его к Сун Мэй. Взяв девушку за руку, он осторожно вложил его в её ладонь, почти что нервно улыбаясь. — Ладно. Открой глаза. Она повиновалась, опустив взгляд. В её тёмных зрачках отражался маленький огонёк, пляшущий на свече. Улыбка Хэ Сюаня стала ещё лучезарнее, когда девушка увидела в руке крошечный кекс. Тот был покрыт голубой глазурью с посыпкой кондитерской крошки всех цветов радуги. Сун Мэй подняла на него взгляд с влюблённым лицом. — Ох... А-Сюань. — Я знаю, ничего особенного. Мне бы хотелось подарить тебе какое-нибудь красивое украшение или... или… — Это прекрасно. Биение его сердца чуть участилось, и Хэ Сюань приподнял плечи. Он понял, что густо покраснел, и это было не слишком-то очаровательно, так что попробовал обыграть ситуацию, запинаясь: «Т-т-тебе надо загадать желание. Вроде задув свечу». — О. И правда, — она посмотрела вниз, на мгновение зажмурившись. А потом слегка дунула, и пламя свечи погасло от её дыхания. — Что ты загадала? — По-моему, я не должна это говорить, — улыбка Сун Мэй была способна осветить материк, однако в данный момент она предназначалась для него, и от прикосновения её изящных пальцев, проводящих по его волосам, Хэ Сюань растаял. — Если скажешь своё желание, оно не сбудется. — Это суеверие. Брось, просто скажи мне. Может, я смогу его исполнить. Девушка, похоже, на секунду задумалась, слегка царапая ногтями кожу его головы. — Я загадала... чтобы мы всегда были вместе. Эти слова вызвали трепет в груди. — Идёт. — Идёт? — Всегда. Если это всё, чего ты желаешь. Ну, я вполне уверен, что это в моих силах.________________________________________
Скамья под его спиной была твёрдой. Пальто расстегнули, всё ещё забрызганное, побитое лицо болело. В одной руке Хэ Сюань держал сигарету, позволяя никотину догорать, а пеплу — падать на пол. Ни разу не затянувшись. Взгляд мафиози переместился, устремившись в сторону решёток камеры предварительного заключения. И вновь на потолок. Остальные мужчины сдвинулись на другой конец камеры, представив ему в полное распоряжение одну половину. От стука по решёткам камеры он подскочил, посмотрев, прищурившись, в сторону двери. Надзиратель открыл дверь, громко заскрипел металл. Хэ Сюань наклонил голову, отведя взгляд. В месте, где он прикусил чувствительную ротовую полость, чуть ниже губы, до сих пор чувствовался вкус меди. Шаги принесли служащего прямо к нему, к скамейке, и Хэ Сюань с вызовом посмотрел на его обувь. — Даже не лезь ко мне с телефонными разговорами, свинья, — процедил он, всё-таки поднеся сигарету к губам. — Вставай, придурок, — Хэ Сюаня схватили сзади за пальто, и он резко дёрнулся назад, когда его оттаскивали от скамьи. — Давай-давай, — пока его тащили, мафиози попытался вырваться, однако хватка лишь усилилась. Когда его вытащили из камеры, он кинул сигарету и бросил свирепый взгляд на оставшихся людей в камере. Обычные подозреваемые, заполоняющие камеры предварительного содержания полицейского участка, — пьяницы и бездомные, — смотрели на него странными, тусклыми взглядами. Страх, который он внушал, исчез, когда они увидели, как его выводят из камеры и ведут через ещё одну дверь. — Ты ещё пожалеешь об этом, — прошипел Хэ Сюань. — О, да? — в коридоре, вдоль которого тянулись комнаты для допросов, уже открыли впереди дверь слева. Хэ Сюаня втолкнули в комнату, и он, споткнувшись, сделал пару шагов. Внутри стояли один стол и стул, простые и без вещей. Выпрямившись, он развернулся и смерил взглядом надзирателя, брови пугающе дёрнулись. Комната представляла собой блок, из которого нельзя было сбежать, с заблокированной дверью, и Хэ Сюаню не нравилось оказываться в ловушке — Прошёл слушок… что ты больше не псина Кровавого Дождя, а это значит… — Ты понятия не имеешь, во что ввязываешься. — …значит, что нет никого, кто придёт на помощь или защитит тебя. К тому же вчера ночью ты ранил одного из наших. Парни! — он повернул голову, крича в коридор. Строевые шаги. Сапоги. Хэ Сюань отстранился. — Подумал, что, если бы Кровавому Дождю ещё было бы на тебя дело, он бы уже приехал сюда, чтобы разделаться с нами. Не тут-то было, Сучья Вода. Хэ Сюань медленно повернул голову к камере видеонаблюдения, висящей в углу комнаты. Красный огонёк, который должен был гореть с одной её стороны… не горел. Сжав кулаки по бокам, Хэ Сюань обнажил зубы, рыча. — Думаешь, ты сможешь со мной справиться? — Это будет нечестная борьба. Первый служащий отошёл в сторону. За ним шагнул ряд других. Хэ Сюань посчитал первых прошедших внутрь, пока море тёмно-синих мундиров не слилось воедино, а его взгляд не остекленел. Руки сжимали дубинки, безжалостный пластик хлопал по ладоням и кожаным перчаткам. Опираясь на край металлического стола, Хэ Сюань почувствовал, как желудок свело от ужасающего осознания. — Вы двое, хватайте его за руки. Крепко его держите! Дверь захлопнулась, и двое офицеров двинулись к нему. Хэ Сюань пошёл вокруг стола, но они разделились и обрушились на него с двух сторон. Он отбивался. Почувствовал хорошо знакомый треск, когда его кулак врезал в нос одного из них. Когда его схватили за талию, он направил руку в лицо позади него. Хэ Сюань бил ногой по колену служащего, пока тот его не отпустил. Бросившись, пошатываясь, вперёд, он напал на стену синих мундиров. Последний рывок, исступлённый, кричащий. Дубинка попала ему в бок, в до сих пор сломанные рёбра, и выбила воздух из лёгких. — Держу его! — Хэ Сюаня схватили за руку, и он наблюдал, как дверь всё больше отдаляется по мере того, как его тащили к столу. Рыча, мафиози пытался вырваться. Угол стола врезался ему в живот, когда его кинули на него. Скребя ладонями по поверхности, он дёрнулся вверх, пытаясь оттолкнуться от стола. Очередной взмах дубинкой прочертил жгучую линию боли по плечам. — Выбейте из него дерьмо. В поле его зрения появился человек, кто-то не в униформе. Но на бедре у него гордо красовался полицейский жетон, бронза которого тускло светилась в слабом освещении. Хэ Сюань поднял взгляд, когда оперативник опустил руки на бёдра. В голове вспышками промелькнули воспоминания о прошлой ночи. Падающий снег, то, как его вытаскивают из разбитой машины, молодое, юношеское лицо, которое он вновь и вновь бил кулаком. — Не трогай меня, не трогай меня, не трогай меня! В какой-то момент его окружили, и руки сомкнули наручники. Он не впервые был на заднем сиденье полицейской машины. Однако впервые видел это лицо, испепеляющее его взглядом с переднего пассажирского сидения. Потребовалось несколько ударов, чтобы затолкать Хэ Сюаня в машину, и пришедший следователь, разумеется, его узнал. Любой человек, знакомый с преступным миром города, узнал бы. И вот теперь это лицо свирепо смотрело на него и раздавало приказы окружающим его мучителям в форме. — Ударьте его ещё раз! — на сей раз удар пришёлся ниже, по позвоночнику, и сила воли Хэ Сюаня сломалась, когда он завыл от боли. — Это было быстро. Ещё раз! — он прикусил губу, лишь бы не доставить садисту удовольствия, однако новый размашистый удар заставил тело спазмировать от боли. Извиваясь на столе, он рычал на оперативника. Усы, которые давно уже надо было подстричь, закручивались над губой следователя, когда тот вновь заговорил. — Пришло время кому-нибудь из вас, сраных боссов, свалиться с трона. Цепляясь руками за края стола, Хэ Сюань унял свой рык под маской. Они могут убить его в этой крошечной комнате. Из которой не сбежать. Этого нельзя было допустить. На Хэ Сюаня вновь обрушился удар, и он чуть заметно вздрогнул. Боль плыла в глазах блеском непролитых слёз. Зажмурившись, Хэ Сюань подумал о сестре, дочери, близнецах. Что бы они ни обрушивали на него, это не было хуже того, через что проходила его семья. Боль заставляла их лица пролетать в сознании с яркостью вспышки гранаты. Пока стол не сдвинулся с места и Хэ Сюань не очутился на полу. Висящие флуоресцентные лампы обжигали веки. Кровь вытекала из носа, а дубинки заменили ботинки. Хэ Сюань резко вдохнул, когда кто-то с поразительной точностью ударил ногой в чувствительный, побитый бок. Перевернувшись на него, он заскрёб ногтями по плитке. Волоча своё тело. Пока ещё один удар ногой в позвоночник не разломал его волю и способности избегать нападения пополам. Диапазон боли, каждый удар, который перекрывал пульсации, перемещающиеся по коже. Хэ Юэ хотелось его обнять. Девочку не оттолкнули даже покрытые кровью руки. Несвязные объяснения. Он пообещал вернуться. Ботинок ударил Хэ Сюаня по затылку, а другой надавил на плечо, переворачивая на живот. Вес придавил его к полу, а комната вокруг него начала вращаться. Ряды ботинок и форменных брюк теперь испачкались в его крови. Сколько раз он оттирал кровь со своих ботинок? С одежды? С перчаток? — Мне казалось, он будет больше бороться? — А вчера ночью пытался? — Не, когда его завалили на капот, это почти его заткнуло Хэ Сюань таращился на три пятнышка крови на полу. Вытекающая из его окровавленного носа, она пачкала серый цвет. Пятна смешивались с полом, всё это затягивало и поглощало его. Он был близок к тому, чтобы отключиться, вкушая прелесть сна, когда кто-то вцепился в его руку и вывернул её за спину. Внезапная вспышка боли в выкрученном суставе быстро привела в сознание Хэ Сюаня, и он выгнулся дугой на полу и заорал матом. На середине слова к шее приставили дубинку. Его рывком подняли на колени, и в шею вонзился закруглённый край дубинки. Перекрывая доступ воздуха. Хэ Сюань схватился за дубинку. Обхватил пальцами край, пробуя освободить дыхательные пути, однако это привело лишь к тому, что та сильнее вдавилась в горло. Бросившись на пол, он праздно бился и шипел, нанося удары рукой стоявшему позади него человеку. Потащенный назад, мужчина упал навзничь, вытянув ноги перед собой. Брыкаясь, он пытался нащупать опору и вывернуться, но боль, сдавливающая трахею, была слишком сильной. Дверь перед ним накренилась и размылась, когда ещё больше полицейских в форме навалилось заблокировать её. Света, проникающего с краёв, стало больше, и дверь вдруг распахнулась внутрь. Хэ Сюань закашлялся, когда дубинку убрали, и упал на ноги офицера. Отброшенный пинком, он вновь прижался щекой к полу, сипло дыша и безуспешно пытаясь заполнить лёгкие. Офицеры расступились, через них прошла высокая фигура. На свету блестел белый костюм. Хэ Сюань подумал, не пришла ли за ним смерть. — Так, всё, повеселились и хватит, — сказал до ужаса знакомый голос. — Сколько нужно, чтобы об этом забыть? — Миллиона хватит. Губы Бай Усяна тронула острая улыбка. — Прекрасно. Один миллион. Поднимите его и отнесите к моему автомобилю на улице. К несчастью, он нужен мне живым, иначе я бы с удовольствием позволил вам его убить. Хэ Сюань более не слышал переговоров, потому что его подхватили с пола и потащили в коридор. Голова упала вперёд, слабость сковала и мышцы и лишала возможности даже попытаться идти. Носки ботинок скребли по земле, когда его волочили по длинному белому коридору. Кровь искажала зрение, точно изъян в оконном стекле. Помутнённый. Чёрный ход открыли, засов задвинули внутрь щелчком, и они вышли на полную слякоти парковку. Снег собрался в серые комья, откинутый на края стоянки. Хэ Сюаня протащили через эти мокрые, скользкие, ужасно холодные кучи по пути к лимузину. Белому настолько, что он почти сливался со шквалом всё ещё падающего снега. Заднюю дверцу уже открыли, и служащие его швырнули. Вытерли о него руки и ушли. Хэ Сюань уже не был способен сопротивляться. — Добрый вечер, Черновод. Присев, он поднял голову. Волосы выпали из резинки, и он посмотрел сквозь упавшие пряди на другой конец лимузина. Через маленький, низкий столик, к скрещенным ногам и слабому дымку от тонкой сигареты. Линвэнь не улыбалась ему, сбросив фальшивую маску доброжелательности, предпочитая безразличие. Она изящно затянулась сигаретой, выпуская дым из уголка губ. Хэ Сюань поднялся на колени, после чего ухватился за край сиденья и подтянулся на нём. Прислонившись спиной к замше, он пытался не трястись от просачивающегося в одежду холода. — Что, даже привет не скажешь? Рада видеть, что ночь в камере не улучшила твой отвратительный характер. Хэ Сюань потянулся вверх, потирая глаз. Он поморщился, отводя покрытую кровью руку. Щурясь, он пробовал рассмотреть расплывчатые очертания Линвэнь, зрение ухудшалось. Ничего не говоря, он нахмурился и вместо этого вперил взгляд в пол. Боль поселилась глубоко в мышцах, словно знакомый зверь, укладывающийся в спячку, и дрожь, сотрясавшая плечи, была неминуема. Он понимал, что выглядит слабым. Впервые за долгое время Хэ Сюань не мог взять себя в руки, чтобы об этом переживать. Партия уже была сыграна, и он проиграл. Чёрт побери, он передвигал фигуры не на той шахматной доске. — Я бы посоветовала больше не влезать в драки с копами. Босс не будет настолько любезен, чтобы опять выручить тебя из беды. Совершишь нападение на ещё одного офицера — и тебя отправят обратно в Тунлу так быстро, что голова закружится. Интересно, что почувствуют твои старые друзья за решёткой, увидев тебя спустя столько времени. Хэ Сюань проигнорировал Линвэнь. Он понимал, что она пытается вывести его из себя. И у него в любом случае не было сил. В лимузин зашёл Бай Усян. Заняв место рядом с Линвэнь, глава Чумы устроился с лёгкой улыбкой на губах. На плечах чёрного пальто собрались снежные хлопья, которые скоро растают и проникнут в ткань. Пока же они сочетались с его ледяной пристальный взгляд. Человек из густого тумана и снега, ухмыляющийся Хэ Сюаню с хищным взглядом. Дверь лимузина закрылась, не впуская резкий холодный ветер, и вскоре по скользкому бетону парковки завращались шины, и они свернули на шоссе. — Хочешь помешать моим планам, Черновод? — Нет. — Хм. Ясно, — он вытащил сигарету из внутреннего кармана пальто, чиркнул зажигалкой и затянулся. Противный выдох окутал лицо облаком яда. — Наверное, мне не стоит теперь так тебя называть. Разорвав связи с Кровавым Дождём, ты едва ли та же вызывающая ужас псина, какой был раньше. Теперь ты моя сучка. Хэ Сюань передёрнулся. Ничего не сказал. Отвращение собиралось в горле, словно он наполовину проглотил кусок стекла. — С учётом того, сколько мне пришлось заплатить, чтобы всё закончилось, ты будешь должен мне намного больше, чем голову соперника на блюдечке, тебе так не кажется? Казалось, что зубы были обнажёнными нервами, и от их сжатия болела челюсть. — ...докажи, что моя семья ещё жива. — Ты не в том положении, чтобы выдвигать условия, — заметила Линвэнь. — Мне надо знать, что они живы. Если они мертвы, для чего мне на тебя работать? Бай Усян, задумавшись, посмотрел него, а потом повернулся к Линвэнь и кивнул ей. Та достала из кармана телефон и быстро провела пальцами по экрану. Когда телефон положили на стол и подтолкнули к нему, Хэ Сюань, поморщившись, переместился вперёд и схватился за него. Подняв мобильник, он понял, что таращится на прямую трансляцию с камер наблюдения. Две отдельные комнаты. В одной была спящая на худом матрасе дочь, в другой — Хэ Минся. Хэ Минся ходила взад и вперёд, слегка прихрамывая. Однако сестра совершенно очевидно была жива и по крайней мере не была ранена настолько, чтобы не быть способной ходить. Хэ Сюань положил телефон и поднял голову. — Я знаю, что тебе нужно, — он опустился на сиденье, стараясь заставить пальцы перестать дрожать. Взгляд Линвэнь скользнул по его руке, словно она была способна увидеть под чёрным плащом синяки, готовые вот-вот появиться. Ему стало холодно, ещё холоднее от их пристальных взглядов. — Ты не должен мне всё объяснять. Бай Усян вынул сигарету изо рта. — Что бы там о тебе ни говорили, Хэ Сюань, ты не глуп. — Как и ты, — Хэ Сюань сглотнул, от жгучего чувства кожу неприятно покалывало. — У тебя моя семья, и это всё, что тебе нужно, чтобы заставить меня сделать… всё, что ты захочешь. — И ты убьёшь Кровавого Дождя? Хэ Сюань закрыл глаза. — ...да, — слово причинило боль, точно огнестрельная рана. Он услышал сдавленный смех из другого конца лимузина, и руки сжались в кулаки. — Это будет нелегко. Я параноик, но он почти так же осторожен, как и я. И мы больше не союзники. Чтобы подобраться к нему, придётся постараться. Я... — Ничего ты не сделаешь, Черновод. Он озадаченно нахмурился. Вновь открыл глаза и растерянно посмотрел на Бай Усяна. — Мне казалось... — По правде говоря, пусть я и не считаю тебя дураком, однако твои сплошные неудачи для меня непривлекательны, — дым с кончика сигареты рассеялся в воздухе. Рядом с ним Линвэнь положила руки на колени, тусклое тление на кончике сигареты напоминало факел. — Меня, конечно же, не удивляет, что ты не смог спасти свою семью, но с учётом того, как легко тебе удалось их забрать… что ж, полагаю, я сам займусь планированием и подготовкой. — Я знаю Кровавого Дождя лучше, чем ты. — И тем не менее я считаю, что разберусь с тобой. Не стоит обманываться, Хэ Сюань. Повод теперь просто в другой руке; он по-прежнему очень крепко обёрнут вокруг твоего горла, — лимузин медленно остановился, Линвэнь встала и открыла дверь. Выходя на снег на улице. Хэ Сюань бросил беглый взгляд в её сторону, затем вновь устремил взгляд на Бай Усяна. — Всё, что тебе понадобится, лежит в машине, которую я для тебя приготовил. Не следует этого говорить, но я всё-таки скажу: если попробуешь связаться с Кровавым Дождём или Се Лянем любым способом, я убью твою сестру и дочь и повешу их трупы на надземном мосту автомагистрали. Губы Хэ Сюаня скривились в отвращении. — Убирайся. Хэ Сюань обхватил себя рукой, прижав ладонь к болящим рёбрам, и выскользнул из лимузина. Бетон, на которой он вышел, был скользким от серовато-снежной кашицы, и мокрые пятна на коленях и икрах тут же застудили ноги, когда о тело бился ледяной ветер. Линвэнь повернулась к нему, протянув руку со свисающей с пальца связкой ключей. — И ещё, — сказала Линвэнь, отдёргивая ключи, когда он попробовал их взять. — Учитывая, что нам нужно держать тебя подальше от Кровавого Дождя… после этой ночи ты должен найти другое место для жизни. — ...ты не хочешь, чтобы я вернулся домой? — он нахмурился. — Поезжай. Возьми всё необходимое. Мне кажется, в старой квартире Ши Уду ничего нет, и я проявила немалую щедрость, чтобы дать тебе ключ. К тому же она ему больше не понадобится, — она опустила ключ ему в руку, после чего обошла его и направилась к лимузину. Хэ Сюань поймал её за руку, и женщина свирепо на него посмотрела. — ...Ши Цинсюань. Ты видела его, когда уходила из квартиры вчера ночью? Взгляд женщины смягчился, губа пафосно приподнялась. И она отцепила его пальцы от своей руки. — Когда я уходила, последним я видела то, что он направлялся в больницу с трупом. Может, тебе стоит поехать и выразить соболезнования, — сказав это, она шагнула в лимузин, и дверь захлопнулась. Хэ Сюань стоял поодаль, наблюдая, как шины, завращавшись на талом снеге, поехали по шоссе. Снежинки налипали на волосы и одежду, а ветер начинал ещё сильнее подниматься. Так что мафиози пригнул голову и пошёл к чёрной машине, которую они для него оставили. На пассажирском сиденье лежала чёрная сумка. Проигнорировав её, Хэ Сюань опустил зеркало заднего вида и увидел в отражении налитую кровью радужную оболочку глаза. Надавив пальцем сбоку на глазницу, он почувствовал, как давление ударило в глаз. Перенаправив зрение, Хэ Сюань крепко зажмурился и опять открыл глаза. Затуманенность не уходила. Он сдался и вернул зеркало на место. Расстегнув сумку, Хэ Сюань обнаружил пистолет и небольшую пачку наличных. В самом низу лежал мобильный телефон, который он включил, чтобы посмотреть на время. Ещё можно было успеть до утёса до наступления ночи. Он схватил пару купюр с вершины пачки и сунул в карман. Мужчина медленно опустил голову на руль. Дыша через боль. Это было не худшим, да и не могло быть. Он не плакал после Шрама, не трясся тогда, так зачем теперь начинать? Пистолет был заряжен. Вес в руке был знакомым. Не его пистолет. Блестящее серебро — с таким ходила Чума. Он и раньше видел, как от них отражался свет. Хэ Сюань бросил пистолет в сумку, недовольно скривив губы. Повернул ключи в замке зажигания, машина загрохотала под ним, когда он отъехал от обочины и поехал по шоссе. Опять вытирая кровь с уголка глаза, Хэ Сюань поехал знакомым путём. Заправочная станция. Внутри он купил три пластмассовых бидона для бензина, пачку сигарет, новую зажигалку и спички. Расплатившись наличными, он ушёл, прежде чем прыщеватый работник успел дать ему сдачу.________________________________________
— Что это ты делаешь с пивом? У тебя разве нет судебного предписания? — Хочешь на меня донести? Хэ Сюань, с накинутым на голову капюшоном куртки, прислушивался к разговору у входа в минимаркет. К хохоту. Он будто был гвоздями, протаскиваемыми по открытой ткань мозга, заставляя обнажать зубы. — Если я не буду пьяным, когда буду в суде, мне, скорее всего, ничего не сделают. Более того, я согласен на сделку о признании вины. Реабилитационный курс и… и что угодно, так что всё, что им нужно будет сделать, — это позволить судьбе её одобрить. — Да брось, чувак. Сделка о признании вины? — звук чего-то проходящего через сканнер на кассе. — Светит тюремное заключение? — Что-то около года или двух, но мой адвокат сказал, что они, возможно, смогут сократить срок, если я буду хорошо себя вести в тюрьме. И это спасёт меня от огромной тюрьмы в Тунлу. А вот туда я точно не хочу. Хэ Сюань потянулся за спину и схватил с полки первый попавшийся батончик. Он медленно пошёл по кафелю, над ним вспыхивали и гасли флуоресцентные лампы, отблеск которых тускло светился на старом, грязно-белом полу. Настолько старом, что он утратил свой первоначальный цвет, а часть даже пожелтела по краям. Разговор завершился прощанием и торжественными поздравлениями, и над дверью зазвенел колокольчик. Хэ Сюань бросил шоколадку на прилавок вместе с деньгами и глянул в сторону двери. — Вот ваша сдача, сэр. — Оставь, блядь, себе. Он чуть не забыл забрать шоколадку, прежде чем выйти из магазина, и с лёгкостью заметил одинокую фигуру, идущую с сумками по тротуару. Проходящую под уличными фонарями по пути домой. Хэ Сюань двинулся за ней, кинув шоколадку на землю, и сунул руки в карманы, пригнув голову. Он сомневался, что этот подонок его узнает, но Фу Гу был маленьким городком. Именно поэтому Хэ Сюань так легко смог его выследить. Проклятая сделка о признании вины. Тротуары были мокрыми от ливня, и душный зной говорил о том, что скоро пройдёт ещё один. Он чувствовал его, в ветре, что, будто тёплые пальцы, касался одежды. У мужчины, которого преследовал Хэ Сюань, больше не было грузовика. Его арестовали. И тот шёл по тротуару так, словно уже был пьян. Зажав сумку с пивом под мышкой, он продвигался неспешными шагами. Мужчина ни разу не оглянулся на преследующую тень, следующую за каждым его шагом. Хэ Сюань остановился, когда мужчина дошёл до своего дома. Парень наблюдал, как тот проходит через парадную дверь. Внутри загорелся свет, освещая синие занавески. Однако те были достаточно плотными и не позволяли ему увидеть перемещение внутри. Хэ Сюань навалился на фонарный столб, сжав зубы, пока проводил большим пальцем по мобильнику в кармане. Достав его, он отвернулся от дома и просмотрел контакты, ища имя Хэ Минся. Сестра ответила в середине второго гудка, механическое «бр-р-р» оборвалось. — Гэ? Гэ, где ты? — ...решил прогуляться, — ответил он. — У А-Юэ сегодня вечером проблемы со стулом. Я погуглила, и вроде это называется колики, так что позвони утром её врачу. — Тебе нужно присмотреть за ней завтра. — Чт... — Хэ Минся вдохнула в трубку, голос звучал несколько напряжённо. — Гэ, у меня завтра занятия. Я уже пропустила несколько дней в этом семестре. Я правда не думаю, что смогу больше пропускать занятия так, чтобы мои оценки не упали. Да и к тому же тебе дали больничный, чтобы ты поправился. Не вижу причин, по которым ты не можешь быть здесь с ней. Хэ Сюань нахмурился. — ...Минся. Мне надо, чтобы ты присмотрела за ребёнком завтра. — Гэ, я не могу. — Одна вещь. Одна вещь, Минся! Я прошу лишь об одном! — Хэ Сюань повернулся и ударил по фонарному столбу, врезаясь костяшками в твёрдую древесину. — Просто присмотри о ней завтра, ладно? Позаботься о моей дочке... всю жизнь. — ...всю жизнь? — на заднем плане раздалось беспокойное хныканье, и из Хэ Минся вырвалось усталое ругательство. — Гэ, я должна... — Я нашёл его. Я же сказал, что найду. Сквозь трубку пробивался лишь звук детского плача. Эхо, грохочущие в мозгу. Он опустил голову, прижимаясь к фонарному столбу, впиваясь пальцами под глаз. Он знал, что там были тёмные круги. Недостаток сна. Отказ от еды. Он был измотан, от нервов ничего не оставалось, а на поверхности проступили начавшие появляться трещины. И он знал, что Хэ Минся одолевает беспокойство. Он решил об этом не думать. — Позаботься о ней. — Гэ, не... Он завершил вызов. И телефон сразу же опять завибрировал. На экране высветилось имя сестры. Хэ Сюань швырнул мобильник на бетон, занося ногу. Уходя, он оставил на земле разбитый на осколки гаджет. Хэ Сюань ударил костяшками пальцев по деревянной двери. Резко спускающаяся крыша нависала над ним, угнетая, однако вместе с этим заслоняла его от уличных фонарей. Тяжёлые шаги глухо раздались в покрытом ковром подъезде, прежде чем дверь рывком открылась. — Какого хрена тебе надо? Ты хоть знаешь, как поздно... — судя по всему, из-за его вида мужчина неуверенно забормотал неуверенный ряд вопросов. Окутанный мраком, в чёрной куртке и с капюшоном, надвинутым на волосы, Хэ Сюань прикинул, что имеет максимально устрашающий облик. С учётом всех обстоятельств. — ...ты кто? — Ты меня не узнаешь? — язвительно поинтересовался Хэ Сюань. — Я даже не вижу твоё грёбаное лицо. Пальцы Хэ Сюаня дрогнули, после чего он толкнул руку вперёд и ударил по двери. Мужчина оступился, что дало Хэ Сюаню достаточное пространство, чтобы сильнее приоткрыть дверь и проскользнуть внутрь. Внутри дома его захватило облегчающее дуновение кондиционера, однако оно осело на внешней стороне куртке. Тепло было заперто внутри, на щеках был виден блеск пота, когда он сорвал капюшон. — А теперь? На лице мужчины пробежала едва заметная дрожь, и он начал отходить. — Ладно, ладно, — Хэ Сюань закрыл дверь, бросив злой взгляд. — Боже, ты ведь и правда ещё ребёнок? — Достаточно взрослый, чтобы ты мог оставить истекать кровью на дороге. — Ладно тебе, это не справедливо. Я был... был просто чертовски пьян, — слова были невнятными. Глаза — стеклянными Суд предписал ему отказаться от блядской бутылки, и он не был способен сделать этого даже в течение нескольких недель. Ненависть разъедала голову. Ковёр просел под ногами, когда он двинулся по нему к человеку, который устремил беглый взгляд в следующий дверной проём. — Меня не сильно волнует, насколько ты был пьян. И плевать, что ты пьян сейчас, — Хэ Сюань вновь шагнул вперёд, приблизившись ещё на несколько сантиметров. Ему было видно, как движется грудь мужчины, как рвано тот дышит, однако ярость в голове перекрывала всё остальное. Прошла секунда тишины — начался хаос. На кухне Хэ Сюань догнал его и схватил за плечи, не давая схватиться за телефон на столе. Он оттащил его, их ноги спутались на кафеле, когда они начали наносить короткие, ожесточённые удары. Они бились слишком близко друг к другу, чтобы по-настоящему бить, и всё же от постоянных ударов костяшками пальцев по челюсти у Хэ Сюаня стучали зубы. — Отвали от меня! — не останавливаясь, он обхватил шею мужчины и сжал. Они бились. Хэ Сюань ударился спиной о стойку, край впился в позвоночник. Отпустив мужчину, он попятился, хмуро скривив губы. Отведя руку назад, Хэ Сюань скинул телефон на пол, когда мужчина бросился за ним. — Что ты хочешь сделать?! — Ты убил её! — они в очередной раз столкнулись, костяшки пальцев ударили по щеке. Хэ Сюань схватил его за переднюю часть рубашки и занёс кулак назад. — Моя Сун Мэй, моя… моя жена! — он выставил кулак вперёд, чувствуя сильный треск боли в носу мужчины. Они цеплялись, хватаясь за волосы и одежду, перемещаясь по кухне. У Хэ Сюаня не было оружия, кроме гнева, ничего, кроме боли и ярости, поддерживающих его в этой схватке. — Я не специально вас сбил! Перестань! Остановись! — рука со всей силы дёрнула его за куртку, и Хэ Сюань отступил к стене. Не шевелясь, он глубоко вдыхал, из-за чего расширялись лёгкие, и пристально смотрел на кровь, стекающую из окровавленного носа. — И что ты собираешься делать, пацан? Просто убирайся отсюда, пока я не вызвал полицию. — Я хочу, чтобы ты сдох! — Не гони. Чего? Даже нож не можешь принести, чтобы меня зарезать? — рука, вцепившаяся в него, начала дрожать, злое лицо раскололось пополам. — …я не собирался вас сбивать, ладно? Честное слово, вы проехали через тот перекрёсток, я не видел вашу машину, пока не стало слишком поздно. Если бы не было дождя, дорога была скользкой... — ДУМАЕШЬ, МЕНЯ ЭТО ВОЛНУЕТ?! — Хэ Сюань опробовал кинуться вперёд, однако его опять отбросили назад. Он сильно ударился спиной о стену, и пальцы обвились вокруг запястья мужчины. Он попытался вырвать руку, освободиться, но хватка была сильной. — Ты должен был умереть, а не она! Да даже я! Это должны были мы истекать кровью на той дороге! Ты уехал! — он протолкнулся вперёд, и рука мужчины согнулась внутрь. Хэ Сюань замахнулся на него, но промахнулся, когда тот шарахнулся в сторону. Движение откинуло его к стойке, глаза застилали слёзы. Он таращился вперёд, на захламлённую столешницу. Куча пивных бутылок, помятых банок, бумаг и раскиданной посуды заполнила всю поверхность. — Мне жаль насчёт твоей жены. В центре, восставая из усыпающего бардака, точно огромная башня, возвышались очертания увесистого, металлического фонарика. Хэ Сюань крепко схватился руками за край стойки, глядя сквозь мокрые от слёз глаза. Сквозь расплывчатое зрение. — Что изменит сожаление?! — Я больше ничего... Слова оборвали, когда головка фонарика ударила его по челюсти. Хэ Сюань крепко сжал его в руке, металл в ладони был холодным, но согревающим. Мужчина оступился раз, потрясение от первого удара, треска, был сильнее боли. До тех пор, пока Хэ Сюань не поднял фонарик, чтобы не замахнуться им ещё раз. Яростно, с болью крича, Хэ Сюань использовал фонарь как оружие и повалил убийцу на колени. Нога ударила в груди, опрокидывая дьявола на спину. Хэ Сюань рухнул на пол, садясь сверху. — Остановись, пож… Держась за фонарик обеими руками и используя его как молоток, Хэ Сюань обрушил его на лицо мужчины. В рот. Зубы треснули, полилась кровь. Размахнувшись оружием, Хэ Сюань почувствовал, как горячая струйка крови брызнула ему на лицо. Крича, он опять опустил оружие. И ещё раз. И ещё. Когда он услышал захлёбывающееся, прерывающееся бульканье крови, и руки обессиленно упали на кафель. Пронзительно крича, он встал на колени, упираясь ими в дребезжащую грудную клетку, и сильно бил фонариком, пока стекло над лампочкой не треснуло. Подняв голову, он занёс фонарик назад со скривившимся лицом. — Папа? Хэ Сюань застыл. Сонная, в ночной рубашке, болтающейся вокруг коленей, девочка неслышным шагом прошла через дверь на холодную плитку кухни. Босоногая, она отвела руку от лица, переставая тереть глаза. Хэ Сюань вытаращился. Та уставилась в ответ. До того, как шок прошёл и страх забрал в свои лапы, он услышал, как пронзительный крик девочки присоединился к вою сирены на улице. Фонарик глухо стукнулся о пол, и Хэ Сюань встал. Выходя из дома, Хэ Сюань оставил кровавые отпечатки рук на стенах, размазанные полосы по лестничной площадке. До входной двери. Кровь на руках, въевшаяся в кожу. Она была на лице. Снаружи полил дождь, и, выйдя на лужайку, Хэ Сюань увидел на горизонте яркие огни приближающихся полицейских машин. И побежал, шлёпая ботинками по лужам. Тёплый летний дождь не мог смыть его грехи.________________________________________
Когда он открыл дверь, послышался смех. Держа в руке небольшую розовую картонную коробку, Хэ Сюань тихонько закрыл дверь. Ржавые петли заскрипели, когда он задвинул её. Ветхие, покрытые плесенью брусья скрипели под ногами, когда он проходил через переднюю на кухню. Се Лянь сидел в центре маленького покосившегося столика. Одна ножка у него начала проваливались, из-за чего он весь стал неустойчивым и шатким. Рядом с мужчиной сидел Хуа Чэн с широкой улыбкой на лице, держа в руках пачку купюр толщиной с запястье Хэ Сюаня. — Ещё несколько таких работ, и мы съедем из этого сраного дома! — Хуа Чэн драматично обмахнулся, словно веером, деньгами, а Се Лянь хихикнул, забирая из его руки, чтобы доложить к постоянно растущим стопкам на столе. По всей видимости, они оценивали последнюю прибыль. — Хочу купить гэгэ особняк… Му Цин вручную записывал их доходы — поскольку у них не было компьютера — на широком листе. Отрешённо царапая карандашом по бумаге. — Особняк в ближайшие месяцы будет не по карману, — заметил он. В другой руке у Му Цина был нож, направленный остриём вниз и упирающийся в стол. Он крутил его за рукоятку, вертя в длинных пальцах. — Если мы используем тридцать процентов, чтобы дать мадам Юй Ши хороший аванс, она обеспечит нам более постоянный поток товара. — Хм, — Хуа Чэн перевёл взгляд на Хэ Сюаня, когда тот прошёл в комнату. — Хэй, ты вернулся. Хэ Сюань кинул ключи на стойку, металл упал со звяканьем. Голова дёрнулась в сторону, руки поправили картонную коробку. — Спасибо, что разрешил мне одолжить твою машину. — Не за что. Что там у тебя? Рука почти незаметно сжалась. — Ничего. Выйду на какое-то время на улицу. Не доставайте меня. — Хорошо, Хэ Сюань, — Се Лянь доброжелательно ему улыбнулся. — Когда вернёшься, мне бы не помешала твоя помощь с расчётом. — Ладно, — повернувшись, он прошёл размеренным шагом через дом, через так и не достроенный остов, что составлял заднюю часть. Терраса с дырами в древесине выходила из задней части дома, и над ней торчали балки, из которых можно было бы сделать потолок, если бы дом когда-нибудь достроили. Хэ Сюань сел, перекинув ноги через край крыльца. Дерево под ним заскрипело, несколько сырое и кажущееся ненадёжным. Края никогда не шлифовали и не покрывали лаком, чтобы предотвратить повреждение водой, и, сидя здесь, он чувствовал, как колючие щепки вонзаются в джинсы. Из кармана Хэ Сюань вытащил зажигалку и постучал ею по ладони. На горизонте садилось солнце. Тёмно-серое небо, лишённое света, едва уловимый запах хвои доносился до него по ветру. Открыв бумажную коробку, он уткнулся в голубой вихрь глазури на верхушке ванильного кекса. В самый верх была вдавлена одна свеча, белая струйка фитиля поверх воска. Открыв верхнюю часть зажигалки, Хэ Сюань зажёг оранжевый огонь и аккуратно поджёг свечу. Парень наблюдал, как дрожит крохотный огонь, пока пролетает слабый ветерок, и убрал зажигалку обратно в карман. Он сунул руку в коробочку и обхватил обёрнутую в бумагу нижнюю часть основания кекса. Подняв его, он держал его перед лицом и смотрел, как свеча капает крохотными бисеринками воска на глазурь. Снова налетевший ветерок сдул его волосы назад и потушил пламя. От него поднимался завиток дыма, от запаха которого пощипывало в носу. Едва ли перекрывая сладкий вкус. Звук шагов. Подошёл Хуа Чэн и присел рядом с ним, прислонившись спиной к одному из брусьев. Подняв ногу, он слегка подтолкнул Хэ Сюаня в бок кончиком ботинка. — Что у тебя там? — ...кекс. — Да, конечно, само собой разумеется. Для чего? Хэ Сюань помрачнел, после чего пихнул кекс в коробочку, глазурью вниз, и накрыл крышкой. Череда деревьев, окружавшая дом, омрачала всё сильнее и сильнее по мере того, как угасал свет. Серое небо сменилось тёмно-синим, а теперь — чёрным, и он смог разглядеть только три мерцающие звезды — первые, появившиеся этой ночью. — ...сегодня был её день рождения. — А, — Хуа Чэн кивнул, тоже подняв голову к звёздам. И какое-то мгновение они больше ничего друг другу не говорили. Между ними расположилось желание Хэ Сюаня быть оставленным в покое. Однако Хуа Чэн умел оттолкнуть его в сторону и заставить Хэ Сюаня говорить. Начиная Тунлу и заканчивая этим местом, всё было одинаково. Хэ Сюань почувствовал, как ботинок вновь ткнул его в бок. — Хочешь поехать домой? Челюсть напряглась. — Не-а. — Зачем тогда кекс? — Подумал, что он поможет мне что-то почувствовать. — И что, получилось? Хэ Сюань не дал ответа на этот вопрос. Голова склонилась набок, волосы рассыпались по плечам. Сдвинувшись назад, он убрал ноги с края крыльца и скрестил их. — Кстати, нашёл твоего бывшего торговца. — О, да? — Работает сейчас в пригороде, перебрался с того последнего торгового склада, на который мы совершили в апреле набег, — Хэ Сюань полез за сигаретами, ничего не найдя в карманах. Хуа Чэн выпрямился и направился к нему. Опираясь на плечо, он вытащил пачку, две сигареты. Хэ Сюань достал зажигалку и зажёг обе, держа огонь между ними. Когда Хуа Чэн ссутулился, их плечи были на одинаковом уровне, они закурили и уставились на помрачневшее небо, на котором начало появляться всё больше звёзд. — Я отследил его маршрут на работу и с работы. Было бы очень просто его уничтожить, — Хэ Сюань устремил взгляд на горящий пепел на кончике сигареты. — Так и сделай. — Завтра? — Ага. Самое время. Он единственный способ добраться до этой таинственной мадам Юй Ши, не так ли? — Верно... — брови Хэ Сюаня сошлись. — А что, если он не захочет говорить? Хуа Чэн хмыкнул. — Не сомневаюсь, что ты сможешь придумать, как заставить его говорить, — рука обхватила Хэ Сюаня за плечи, пальцы сжали его щеку. — С тобой всё будет в порядке? — В полном. — Если тебе нужен ещё день, полагаю, можно и подождать. — Всё хорошо, — Хэ Сюань ещё разок затянулся, дым поднимался облачком от его губ к тёмному небу. А потом он встал и обошёл Хуа Чэна. — Пойду ложиться спать. Завтра рано вставать. — А как же... — Выброси его для меня. Хуа Чэн, задумавшись, посмотрел на него, а потом кивнул. — Конечно. Спокойной ночи, — он сунул сигарету обратно в рот и отвернулся, снова устремив взгляд в небо.________________________________________
Его встретил холодный дом. Хэ Сюань оставил канистры с бензином на крыльце и прошёл внутрь. До боли трезвый, он обвёл взглядом хорошо знакомую комнату. Бордовый диван. Он стал препятствием для его страшного пристального взгляда, и Хэ Сюань стукнул кулаком по спинке, когда проходил на кухню. На столе до сих пор стояли использованные тарелки, грязные и начинающие вонять: полусъеденные кусочки пищи начали гнить. Хэ Сюань проигнорировал их, направившись, заплетаясь, к шкафчику со спиртным, чтобы притупить мысли виски. И заглушить острые вспышки боли в боку. Его встретила практически полная бутылка, ещё одна — водки. Он вытащил другие бутылки и поставил их на стойку. Затем открыл ящики и опустошил их, выискивая пакет. Ящик с аккуратно расставленными столовыми приборами был перевёрнут, металл с грохотом упал на пол возле его ног. Последние руки, прикасавшиеся, чтобы всё это убрать, закрепились в памяти. Он ещё мог чувствовать, как ногти Ши Цинсюаня царапают его спину, это было такое сладкое чувство жжения, настолько сладкое, что его чуть не стошнило. Запихав бутылки в пакет, Хэ Сюань поставил их на пол и, переступая через раскиданные столовые приборы, заставил стеклянную посуду звенеть. Он уже почти вышел из кухни, когда заметил на холодильнике бумажку. Это было что-то новое. Затормозив, он подошёл и отцепил её от удерживающего на холодильнике чужого магнита. Сложенная, бумага была лёгкой и тоненькой, а почерк на ней — аккуратным и плавным. Черноводу Забрать твоего котёнка оказалось более тяжёлой задачей, чем ты думал. Клетки — не самая комфортная обстановка для диких кошек, но он в безопасности, и его везут обратно на ферму, пока я пишу эту записку. Прошло много времени с тех пор, как я видела тебя и твоего брата. Не знаю, как долго ты собираешься быть за границей, но, когда вернёшься, на ферме есть кое-что, что, как мне кажется, тебя заинтересует. Заезжай в гости. Мадам Юйши Хэ Сюань смял записку и бросил её в мусорку. Оставив спиртное на диване, он пошёл в свою спальню. Он уже собрал вещи. Он вытащил из шкафа почти все вещи для перелёта в Швейцарию и простоял перед пустым комодом дольше, чем ему хотелось бы признать. Он оставил только один ящик со спортивной одеждой и немногочисленную повседневную одежду, которую никогда не носил. В самом конце лежала ярко-красная рубашка, которую он позаимствовал у брата. У Хуа Чэна. Держа её в руке, Хэ Сюань лишь в общих чертах помнил, как доставал её из сарая. Пальцы на секунду провели по ткани, взгляд опустился на пол. Выбирать не приходилось: надо было снять эту окровавленную одежду. Он переоделся перед дверью во внутренний дворик, на его коже заиграли потоки белого света. Бока вновь стали пурпурными, боль пронзала с каждым вдохом. Однако сухие глаза не плакали над его же бедой. Хэ Сюань не заслуживал ничьего сочувствия, что уж говорить о жалости к себе. Он закатал рукава раз, два, после чего вытащил волосы из резинки. Заплетал волосы он нечасто и давно этого не делал, однако пальцы были быстрыми, словно в них пробудилась старая мышечная память. Он присел на кровать, чтобы сменить обувь — забрызганную кровью Ши Уду, — и его пальцы дрожали, когда он завязывал шнурки. По его позвоночнику провели призрачные пальцы, и Хэ Сюань остановился. Он чувствовал их так, словно они были реальными, дрожь пробегала по извилистым линиям, которые прочертил до этого Ши Цинсюань. Воспоминание подвело сознание к пропасти, острой действительности о его трепетном счастье, в то время как его семью мучили. В борделях Бай Усяна не было места людям, не говоря уже о маленьких девочках, и Хэ Сюань почувствовал, как в животе вновь поднялась вверх тошнота. Туго завязав шнурки, он встал и вышел из комнаты. Вернувшись к дивану, к бутылкам с алкоголем. Он открыл одну и принялся пить виски прямо из неё. Хэ Сюань подошёл к книжным полкам, проводя большим пальцем по названиям книг. Стоило ли что-то отсюда забрать? Мысль о наслаждении поэмой обожгла ещё сильнее, чем сотни ударов ногами по сломанному ребру. Он вытащил книги и сбросил их на пол. Швырял их. Книги падали в разном состоянии: некоторые были закрыты, некоторые открыты, некоторые лежали со смятыми страницами под ними. Хэ Сюань принялся идти через дом, держа книги в одной руке, а в другой зажав горлышко бутылки. Толкнув дверь ванной, он кинул книги на пол. Вернулся за другими. Для разжигания. У Хэ Сюаня не получалось найти ключ. Толкнув плечом дверь, он попробовал попасть в кладовую. Жалко. По сути, он бесполезно бился о несдвигаемое дерево. Хэ Сюань сделал ещё один большой глоток виски, двинувшись ко входной двери. К машине. Пистолет. Принеся его, он прицелился и выстрелил в замок, пока дверь не распахнулась сама. Убрав пистолет за пояс брюк, Хэ Сюань ворвался внутрь и мутным взгляд осмотрел затхлую, старую комнату. Поверх коробок, местами заваленных друг на друга. Спасение чего-либо из этого вдруг показалось напрасной затеей. Вернувшись на крыльцо, он взял канистру с бензином. Начал с задней части дома. Мужчина залил бензином комнату, длинные полоски токсичной жидкости просачивались в воспоминания, на которые Хэ Сюань отказывался обратить внимание на протяжении многих лет. Затем — спальня. Он залил кровать, где Ши Цинсюань хотел его, а потом оставил арку до самой двери. По коридору. Он облил бензином книги, чтобы пропитались страницы и пол под ними. За тумбой в ванной в прихожей он вылил последнее содержимое первой канистры. Ещё одна — для гостевой комнаты. Хэ Сюаня поспешно охватило запахом, и вкус виски начал сливаться с ним в противной смеси. Он поставил виски на пол — теперь уже полупустой — и вылил бензин на кровать. Простыни были смяты, словно, когда детей разбудили, никто не потрудился их после застелить. Принимая во внимание состояние остальной части дома, Хэ Сюань мог в это поверить. Когда он обходил комнату, его внимание привлекло что-то лежащее на комоде. Сперва он безразлично окинул это взглядом, пока воспоминание не вспыхнуло, будто первая искра фейерверка. Опустив канистру, он приблизился к комоду и протянул руку, медленно проведя пальцами по верхней части коробки. Открывая крышку. Он услышал звенящую песенку, когда в центре закружилась балерина. На бархатной внутренней обивке в морозном свете блестело два кольца. Его руки упали на комод по обе стороны от музыкальной шкатулки. — Сяо-Юэ... По большей части его просчёт лёг на её плечи. Бай Усян был мастером находить уязвимые места, а чем был ребёнок, если не их совокупностью? Слёзы в итоге всё-таки выступили на глазах, когда он слушал, как заканчивалась и тут же повторялась песня. Хэ Сюань не знал, почему её оставили, случайно ли или она специально хотела, чтобы он нашёл её и принёс ей. Мужчина вдохнул через нос, запаха бензина, пронёсшегося в голове, хватило, чтобы вызвать головокружение. Впрочем, это мог быть и алкоголь, который начал действовать. Подхватив шкатулку, Хэ Сюань сунул её под мышку. Облил стены бензином. Затем — алкоголь, проглоченный в жгучей спешке. Ему стало интересно, будет обжигать меньше или больше, если он сам проглотит последнюю банку, чиркнет спичкой и съест её. Новый диван промок. Кухня была залита, потоки бензина пробегали по оставленным позади тарелкам. Ковыляя, Хэ Сюань схватил алкоголь и прошёл за дверь. Бутылки звякали друг о друга и бились о ногу, когда раскачивалась сумка. Он положил её на переднее сиденье машины, проглотил остатки виски, а потом со всей силы запустил бутылку в сторону дома. Стекло ударилось о крыльцо и разлетелось осколками в разные стороны. Кружась под меркнущим солнечным светом. На то, чтобы разобраться с этим, ушёл весь оставшийся вечер, и он смотрел, как за домом скрывается солнце. Поставив музыкальную шкатулку на капот автомобиля, Хэ Сюань опять открыл её, позволяя поглотить себя простецкой, незаменимой колыбельной. Моргнув, он почувствовал, что по лицу стекает влага. Рука смахнула её, и на этот раз это была кровь из лопнувших сосудов в глазу. Порывшись в кармане, Хэ Сюань нашёл спички. Маленькая упаковка между его пальцами, каждая спичка с красным кончиком, готовым вспыхнуть. Снег налип на волосы, промозглый ветер пронизывал насквозь и колол льдом в каждое из раненых рёбер. Одолженная рубашка была тонкой, мешковатость на талии колыхалась, а длинный хвост закручивался за головой и танцевал с ветром.________________________________________
— До дна. — До дна! В центре их круга встретились три бокала шампанского и один — бренди, алкоголь переливался отблеском вертящихся лампочек на потолке, гаснущих над головой. Танцпол ниже пульсировал яркими красками и огнём, на нём совсем не было людей, а из динамиков не раздавалась музыка. Четыре часа дня, до торжественного открытия «Райской Усадьбы» оставалось ещё два часа. Всё блестело и было новеньким, на реконструкцию всего здания и приведение его в соответствие с требованиями Хуа Чэна было потрачено как минимум два миллиона. И сейчас тот просто сиял от счастья. Его улыбка могла сравниться с лучами тропического солнца. Се Лянь обхватил рукой его за талию, прислонившись к нему, и они оба отпили из бокалов для шампанского. Хуа Чэн выпил залпом свой и поставил его на барную стойку, а потом потянул Се Ляня к перилам, чтобы посмотреть на роскошный ночной клуб. — Всё, как я и представлял, — сказал он, и Се Лянь одарил его такой любящей улыбкой, что на неё было практически больно смотреть. Хэ Сюань потягивал бренди из толстого бокала в руке, стекло было прохладным, а алкоголь — мягким. Инь Юй покручивал бокал между пальцами, оглядываясь по сторонам с минимальной заинтересованностью. Было очевидно, что конкретно это дело интересовало его меньше, чем криминальная сфера. Хэ Сюань не мог его за это осуждать. — А когда сюда придут шумные люди, думаешь, им понравится сторонняя компания мафиози? — Это совершенно неважно. Это всего лишь прикрытие. К тому же на танцполе будут торговцы, продающие стимулянты, чтобы тусовка продолжалась всю ночь, — Хуа Чэн говорил уверенно, словно уже проделывал всё это раньше. Разве пьянка чем-то отличалась от бунта заключённых? Хэ Сюань прислонился к перилам, отпивая ещё бренди. — Инь Юй, этим займёшься ты, — скучающе сказал он, подменяя Хуа Чэна, когда тот отвлёкся на поцелуи супруга. Инь Юй подошёл к нему ближе, наклонив голову, чтобы послушать, а Хэ Сюань пытался не смотреть краем глаза на поцелуи (однако это чем-то напоминало автомобильную аварию: достаточно неприятно, чтобы завладеть внимание чистым потрясением). — Хватай Му Цина и отправляйся на склад, чтобы достаточно привезти на ночь. По-моему, у Му Цина знает число. Есть парочка студентов, готовых впаривать товар в течение ночи. — Понял, — он допил свой напиток, а затем протянул стакан Хэ Сюаню, после чего удалился. Хэ Сюань остался наедине с братом и Се Лянем, которые медленно отрывались друг от друга. — Гэгэ, мне надо закончить последние оформления. — Хорошо, Саньлан. Я позвоню Фэн Синю, чтобы начать проверку звука. Хуа Чэн ущипнул его за щёку, когда отходил, и Хэ Сюань поднял голову, глядя, как тот уходит. И тут взгляд попал на Се Ляня, выражение лица стало скорее недовольным, а не безралично-пренебрежительным. И Се Лянь растерянно наклонил голову. — Ты на меня злишься? — недоумённо поинтересовался он. — Нет. — Тогда почему ты так сердито смотришь? Губы Хэ Сюаня на краткий миг поджали, и он отстранился от перил. Поставив пустой бокал на стойку, он сунул руки в карманы, когда начал спускаться по извилистой лестнице. Се Лянь отправился за ним. — Однажды он, возможно, в самом деле станет успешно развивающимся клубом. Се Лянь шёл рядом с ним, не сбавляя шага. — Да, может. Саньлан столько сил вложил в разработку, в красоту, — взгляд Се Ляня устремился вверх, на мерцающие огни. Рабочее освещение, идущее в ряд по бокам стен, ещё горело, из-за чего световое шоу было не таким захватывающим, каким будет после заката и собравшихся посетителей. — Думаю, что он будет хотя бы относительно популярен. — ...нам не нужно будет убивать, чтобы это поддерживать. Они дошли до нижней части лестницы, и Се Лянь выскочил перед ним, проходя через танцпол своей обычной лёгкой поступью. Хэ Сюань остановился, наблюдая за ним, нахмурив брови. — Ты же знаешь, Хэ Сюань, если хочешь другую работу, тебе стоит обсудить это с Саньланом. Он с радостью позволит тебе заняться чем-нибудь ещё, я... — его шаги приостановились, когда парадная дверь клуба распахнулась внутрь. В клуб лёгкими шагами прошёл очень высокий мужчина. Хэ Сюань полез рукой в пальто, пальцы сжались вокруг пистолета. Он не вытаскивал его. Выжидая. Се Лянь пошёл спиной назад, резкое замедление его шагов вызывало тревогу. Блеск серебряных пистолетов, расположенных по бокам, заставил руку Хэ Сюаня дёрнуться к оружию. Облачённый в белое с ног до головы, с холодной, словно лёд, улыбкой, мужчина резким шагом прошёл через дверь, выходя на танцпол. — Проваливай отсюда! Ты же знаешь, что на нашу территорию приходить нельзя! — Ах, мой питомец, ты в самом деле удивлён меня видеть? — от этих слов, от его голоса у Хэ Сюаня побежали мурашки по позвоночнику. — Сегодня особенный день для тебя и твоего... супруга. Се Лянь отшатнулся на шаг и повернулся к Хэ Сюаню. — Позови Саньлана. То, как внезапно вырвалась рука и схватила Се Ляня за горло, заставило Хэ Сюаня вытащить пистолет из кобуры. Теперь чёрный металл был нацелен на ряд серебряных пистолетов, стволы которых пусто пялились на него. Мужчина в белом, босс Чумы, Бай Усян, притянул Се Ляня к себе, оставляя метки пальцами и крепко сжимая его горло. — Да... почему бы не сходить за этим так называемым Кровавым Дождём. Мне бы очень хотелось с ним познакомиться. Се Лянь прищурился, даже когда Бай Усян поднял руку, и ему пришлось стоять на цыпочках, чтобы избежать удушения. Он вновь мельком посмотрел в сторону Хэ Сюаня с промелькнувшей неуверенностью на лице. — Иди, — голос парня прерывался, сдавленный, и тот схватился за запястье Бай Усяна, чтобы ослабить давление. — Со мной всё будет хорошо, он не хочет меня убивать. — Быть может, я хочу его убить, — Хэ Сюань не шевельнулся. Будто камень против ветра, он пристально смотрел в лицо вьюге, в то время как Бай Усян смотрел на него с широкой, людоедской ухмылкой. Пожирая. Его палец задел спусковой крючок пистолета, и он услышал, как щёлкнули предохранительные механизмы на направленных на него пистолетах. — Прямо сейчас на тебя направлено семь стволов. Дёрнешься — ты на том месте и умрёшь. — Мне достаточно дёрнуться, чтобы выстрелить, и пуля окажется у тебя между глаз, — рука Хэ Сюаня вообще не дрогнула. — Я стреляю намного лучше, чем в тот раз, когда мы захватывали твой убогий лаунж-бар. Я не промахиваюсь. — Тебя убьют. — И? Глаза Бай Усяна были карими, однако в них не было ни грамма тепла, как в глазах похожего оттенка, которые он встречал ранее. Всё в нём говорило о настоящей зиме, несущей холод. Се Лянь бился в его хватке, не сводя взгляда с Хэ Сюаня, стоявшего неподвижно на месте под ледяным, пристальным взглядом. Отказываясь дёрнуться. — ...хм-м. Пожалуй, слухи о преданной псине Хуа Чэна правдивы, — рука босса Чумы разжалась, и Се Лянь выпал из его хватки, резко вдыхая. Он поднял пальцы, проводя ими вниз, и окружавшие его вооружённые люди опустили оружие. Хэ Сюань не сделал того же, вообще не отводя пистолет от своей цели. — До скорой встречи, мой питомец. — Да, я так не считаю, — Се Лянь отстранился от него, держа руку на горле. Он встал за Хэ Сюанем, кашляя, чтобы избавиться от неприятных ощущений. — Проваливай. — Поздравляю с грандиозным открытием, — Бай Усян кивнул им обоим, после чего повернулся и пошёл прочь. Его бойцы шли в ногу с ним, идя спиной, пока не дошли до двери. Лишь после того, как все до единого вышли и дверь плотно закрылась, Хэ Сюань опустил пистолет. Повернувшись, он увидел, что Се Лянь уткнулся в пол, широко распахнув глаза. Обрамлённые красным, нижние ресницы выделялись ещё сильнее, потому что были мокрыми. — Всё хорошо? — ...Саньлан, Саньлан, мне надо.. — ДАГЭ! Громкий крик Хэ Сюаня пролетел вокруг них, гулко разносясь в огромном помещении, и от Хэ Сюаня не ускользнуло то, как Се Лянь чуть ли не вздрогнул от этого звука. Однако он успел отряхнуться от мимолётного спада, когда дверь в прихожей распахнулась и к ним начал идти Хуа Чэн. Когда он появился в поле зрения, на его губах явно было нечто саркастичное, но, когда Се Лянь побежал к нему со стороны танцпола, его обычное высокомерие напрочь пропало. — Гэгэ? Что случилось? — Чума, — дал ответ Хэ Сюань и расстегнул куртку, убирая пистолет в кобуру. — Хочешь, чтобы я отправился за ними? — Нет! — Се Лянь повернулся, устремив на него взгляд и практически незаметно покачав головой. — Нет... не иди за Бай Усяном. Это тебя погубит. Хуа Чэн обхватил рукой Се Ляня, сведя брови. — Здесь был Бай Усян? Это вторжение на нашу территорию, и оставить это просто так... — Слабость, знаю, — Се Лянь поднял на него взгляд, вздохнул, после чего медленно опустил голову на плечо Хуа Чэна. Они крепко обнялись. — И всё же позволь. Слабый человек ещё может жить, чтобы однажды бороться, а я… не могу представить, что он может с вами сделать. С любым из вас. — Может, перенесём открытие? — Нет, для этого уже слишком поздно, — ответил Хуа Чэн. После того, как он на мгновение уткнулся носом в макушку Се Ляня, он поднял взгляд на Хэ Сюаня. — Ты ведь позаботишься о безопасности сегодня ночью? — усмешка. — Не думаю, что кто-нибудь захочет связываться с тобой, Черновод. Это прозвище пока было новым и непривычным, и Хэ Сюань отвёл взгляд. — Считай, что я об этом позаботился. Идите домой. — Пойдём, гэгэ. Они ушли, и Хэ Сюань не мог прогнать усиливающийся холод, просачивающийся внутрь. Устремив взгляд на парадный вход, он натянул пиджак и застегнул его одной рукой. Под ногами загорелся танцпол, пульсирующий свет, потом — спираль, выходящая наружу. Переложенное на музыку, световое шоу удивило бы кутёжничающих, тусующихся студентов и обкуренных гуляк. А он останется и будет за всем этим наблюдать, следить за безопасностью и будет настороже на случай, если этот отморозок опять решит появиться.________________________________________
Вислые уши упали на его пальцы, и Хэ Сюань убрал их назад. Из разинутой пасти свисал длинный розовый язык, карие глаза заинтересованно наблюдали за ним. Почёсывая пальцами за ушами щенка, Хэ Сюань задавался вопросом, как из настолько маленького существа вообще вырастет вызывающая страх охотничья собака, которую хотел Хуа Чэн. Эмин перевернулся у него на коленях, ворочаясь и покусывая его большой палец. В месте для костра перед ним не было пламени, но похолодания весны не было достаточно, чтобы это оправдать. На деревьях уже росла новая листва, и в скором времени Се Лянь снова будет проводить каждую секунду свободного времени в своём саду. Позади него вынесли столик для открытого воздуха, чтобы они поели возле бассейна. Тарелки звенели, когда Се Лянь ставил их на металлический стол. Эмин, обладая длинными ногами и большими лапами, удобно устроился в углублении скрещенных ног Хэ Сюаня, и он поглаживал грудь и живот собаки. Хэ Сюань услышал шаги Хуа Чэн до того, как почувствовал руки на своих плечах, встряхивающие его. — Хочешь помочь? — полюбопытствовал он. — Не голоден. — Ты всё равно можешь пойти и посидеть с нами, помочь накрыть на стол. — Разве у большинства богатых людей нет слуг, которые всем этим занимаются? — Хэ Сюань сдвинулся, прогоняя Эмина со своих колен. Щенок встал, отряхиваясь и сильно хлопая ушами по голове, после чего неловкой рысью двинулся к дому, в который только что прошёл Се Лянь. Хуа Чэн хмыкнул ему. — Слуги, конечно. Но у меня есть ты, диди. Он прищурил глаз, когда Хуа Чэн ущипнул его за щёку, а потом отбросил его руку. Жизнь в поместье ещё была в новинку. Наличие собственной комнаты было в новинку. Бассейн, сад, шикарные комнаты, которых было так много, что он забыл, для чего многие из них предназначались. И не похоже, чтобы Хуа Чэн или Се Лянь тоже действительно понимали, что с ними делать. Привыкать к богатству не было тем, чего когда-либо ожидал Хэ Сюань, даже с учётом того, как Хуа Чэн управлял городом. Теперь же это было так. Он нахмурился. — Разве я теперь вам нужен? Уже много месяцев никто не создавал проблем. Люди тебя боятся. — Они боятся тебя, — поспорил Хуа Чэн. — Ты моя псина, разве ты этого не знал? — то, с какой насмешкой он это сказал, во многом разделяло его мнение об этом. И всё-таки Хэ Сюань знал, что это правда. Эмин не был сторожевой собакой поместья Водных каштанов — ею был он. — С чего вдруг это полезло в голову? — ...не знаю. — Не-а, знаешь, иначе бы ты не заговорил об этом. Ты чего-то хочешь? Новую лодку? Если дело в деньгах, я дам значительно больше, столько, сколько тебе нужно. — У меня полно денег. — А что тогда? — Хуа Чэн приподнял ногу, положив руку на колено. Хэ Сюань бросил на него мимолётный взгляд. За ними что-то напевал себе под нос Се Лянь, накрывая на стол, весенний ветер доносил пение птиц и радостное тявканье Эмина, следовавшего за Се Лянем по пятам. Небо над головой было до боли ярко-голубым, дни начинали удлиняться. Солнце не сядет ещё как минимум час, и они поужинают на улице, а потом усядутся вокруг ямы для костра, чтобы выпить, а на завтра Хэ Сюань будет бороться с привычным похмельем, выбивая зубы. Это было рутиной. — Мальчики, вы идёте есть? Голос Се Лянь прервал их, и Хэ Сюань отвернул голову от Хуа Чэна, когда тот повернулся, чтобы ответить. — Через секунду будем, гэгэ, — после чего, вернувшись к Хэ Сюаню, ненадолго опустил ему на плечо руку. — Пойдём поешь чего-нибудь, ладно? Хэ Сюань нерешительно кивнул, потом посмотрел в сторону, когда Хуа Чэн подошёл к столу. Руки были без перчаток, он опустил взгляд на блестящее золотое кольцо, поворачивая запястье, чтобы по нему заплясали лучи света. Глаза казались тяжёлыми, но он понимал, что они не позволят ему посидеть одному в покое, так что Хэ Сюань встал и пошёл к столу. Для него уже налили стакан виски, поэтому он взял его и выпил. Се Лянь о чём-то с весьма счастливым видом рассказывал. — Прошлой ночью очередь в ночной клуб растянулась на весь квартал. Люди ждали почти до самого закрытия! — он выложил большие порции каждому на тарелку, и Хэ Сюань чуть не столкнул тарелку со стола, совсем как неблагодарный кот. — Знаешь, — продолжил он, положив большую сервировочную ложку, — с тем, как хорошо идут дела, нам, скорее всего, даже не придётся ввозить наркотики. Сторонние дилеры захотят влезть сюда, чтобы удовлетворить спрос, а мы останемся с чистым носом. — Было бы здорово, — заметил Хуа Чэн. — Ты можешь продолжать управлять Райской Усадьбой, а мы займёмся всем остальным. Верно, Черновод? Тот хмыкнул в знак согласия, ковыряясь в еде на своей тарелке. — Больше никаких сомнительных людей, появляющихся на нашей территории. Больше никаких полицейских вторжений с нашим новым помощником-детективом. Полагаю, можно с уверенностью сказать, что мы справились. Тост? — Хуа Чэн поднял свой бокал с вином, и Се Лянь в ответ тоже поднял свой. Хэ Сюань медленно взял виски и поднял его. Звон бокалов заставил его нахмуриться, и он молча сидел, пока супруги обсуждали планы на будущее. Энергичные, довольные. Се Лянь, похоже, с воодушевлением ждал от установления новой звуковой системы в конце месяца, а Хуа Чэн говорил о внедрении новой схемы кредитования, которую он разрабатывал уже несколько месяцев. Разговор был подобен бульдозеру, медленно поднимающемуся по его груди. Он привык к тому, что они полностью увлекались друг другом, и не был против этого, однако прямо сейчас Хэ Сюань чувствовал себя сжатым в месте, которому не принадлежал. Нескончаемый удар вилок по тарелкам, смех и нестриженые когти Эмина, стучащие по бетону вокруг них. Глаз Хэ Сюаня дёргался. — Я хочу переехать, — подал голос он, и на секунду беседа за ужином полностью стихла. Се Лянь казался удивлённым, а Хуа Чэн вёл себя так, словно ему дали пощёчину. — Переехать?! — переспросил он. — Почему? Хэ Сюань стиснул свой бокал. — Хочу жить отдельно, — он отпил, после чего оставил пустой стакан на столе, чтобы встать и уйти. — Погоди, что? — Хэ Сюань, куда ты хочешь переехать? — поинтересовался Се Лянь. — Да, мы можем купить один из соседних особняков, если хочешь! Хэ Сюаню претила мысль о переезде в ещё один из этих слишком ярких, золотых особняков. — Нет. Я хочу построить свой собственный дом. Где-нибудь в другом месте, — закатав рукав, Хэ Сюань почесал руку. Синяк, полученный во время последнего бойцовского вечера, пурпурными пятнами лопнувших кровеносных сосудов усеивал его кожу. Болело, однако не намного больше привычного. — На утёсе. У океана. Там есть з-земельный участок, который я мог бы купить. Недорогой. Когда никто ничего не сказал, его плечи напряглись, и он двинулся в сторону бассейна. Он понимал, что не имеет права об этом просить. Эмин выбежал из места, где крутился около места для костра, и догнал его. Хуа Чэн тоже поспешил отправиться за ним, в то время как Хэ Сюань повернул в сторону сада. В преддверии весны скелетообразные растения лишь теперь начинали оживать. На верхушках кустов роз, мимо которых он проходил, пробивались зелёные ростки. Это был сад Се Ляня, не то, к чему хотелось бы прикасаться Хэ Сюаню из страха уничтожить всё на своём пути своими разрушающими руками. Хуа Чэн схватил его за плечо, разворачивая к себе. — Эй. Давно ты об этом думаешь? — Какое-то время, — Хэ Сюань с виноватым видом нахмурил брови. — Но я останусь. — Чт… То есть, если ты хочешь переехать... — Ты хочешь, чтобы я остался здесь, поэтому я останусь. — Эй, нет. Почему это вообще важно, чего бы захотел я? — рука Хуа Чэна слетела с его плеча. — Если ты хочешь дом, мы построим тебе дом. Самый большой дом в мире. Ну, быть может, на втором месте после моего, а? — он хохотнул, хлопая его по спине. — Ты не выглядишь счастливым. Почему бы тебе... То есть ты никогда не выглядишь счастливым, но... Хэ Сюань мотнул головой. — Ты же хочешь, чтобы я был здесь на случай, если что-то случится? — Что может случиться, а? Мы на вершине грёбаного мира. Ты Черновод, а я Кровавый Дождь, что с нами может произойти? У нас получилось это сделать. Именно то, к чему мы стремились. — ...так ты не против? — Конечно нет. Я просто удивился, — Хуа Чэн пожал плечами. — То есть, возможно, я немного привык к тому, что ты рядом, но... я привыкну и к этому, — он перекинул руку Хэ Сюаню за плечи, заставив его повернуться и пойти обратно к столу. — К тому же. Не то чтобы мне нужен был охранник, когда у меня есть Эмин. Они оба повернули головы и увидели, как Эмин яростно тявкает на бабочку, порхающую в саду. — Ладно, — ответил Хэ Сюань. — Если ты уверен. — Уверен. Каким ты хочешь видеть этот новый дом? Мы можем позвонить подрядчику утром, — они продолжали идти. — Тихий. Простой, — Хэ Сюань не был уверен, какой, с точки зрения дизайна, дом ему нужен. Но знал, что хотелось бы, чтобы он был отдельно от остальных, находясь в своём собственном пространстве. — Я хочу, чтобы всем, что я слышу, было море.________________________________________
Спичка вспыхнула и запылала крохотным огнём. Снежинки падали вокруг Хэ Сюаня, кружась в водовороте с ветром, который заставлял огонь дрожать. Кинув спичку, он наблюдал, как та легко и быстро проносится по крыльцу, пока не достигла лужицы бензина, которую он оставил перед открытой дверью. Со свистом, похожим на звук начинающегося шторма, огонь вспыхнул и взметнулся вверх прямо у него на глазах. Музыкальная шкатулка исполняла мелодию, пока пламя трещало на деревянной дверной раме. Красное и оранжевое плясали в мутном нарастании перед глазами. Языки пламени, переплетаясь друг с другом, стремились сожрать древесину его дома, страницы его книг, единственное место, которое он когда-либо для себя создавал. И Хэ Сюань ничего не чувствовал, пока дом горел на его глазах. Когда пламя бушевало так яростно, снег, лежавший на крыше, растаял. Тонкая рубашка облегала тело, встречая холодный ветер. Он видел, как язычки пламени начали ослабевать, когда сожгло верхнюю часть дома. Музыкальная шкатулка играла одну и ту же песню. Похоронная панихида. Последнее отпевание. Пока его рука не вытянулась, закрыв шкатулку, и в наступившей тишине он слышал только треск полыхающего огня.