the art of cruelty | искусство жестокости

      Сон начался с песни.              Ши Цинсюань почти сразу же понял, что видит сон. Блеск бассейна искажал частички света на бетоне вокруг них. Свет, льющийся от летнего солнца над головой, был тёплым, и Ши Цинсюань с довольной улыбкой опустил палец в тёплую воду. Рядом с ним опустил обе ноги в бассейн Хэ Сюань, вода поднималась до его голеней. Мужчина напевал. Глубокий, баритонный голос эхом разносился над тихо плещущейся водой. Кристально чистой из-за солнца, стоящего высоко в небе. Услышав смех, Ши Цинсюань повернул голову и увидел Инь Юя и Цюань Ичжэня, которые нежились вместе на пляжном полотенце и делили миску с только-только сорванными ягодами. Лопнувшие плоды окрасили кончики пальцев Цюань Ичжэня насыщенным красным цветом.              — Может, и ты хочешь? — поинтересовался Се Лянь.              Глянув через бассейн, парень увидел сидящего в шезлонге Се Ляня на коленях у Хуа Чэна. В руке у него было что-то вроде шила, игла проходила сквозь тканевый холост, протягивая за собой ярко-красную нить. Голова была наклонена, на лице — дружелюбная улыбка со сверкающими белыми зубами. Большая рука Хуа Чэна лежала на его бедре, держа, нежная и ласковая. Сбитый с толку, Ши Цинсюань опять бросил взгляд на Хэ Сюаня. Тот смотрел в воду, громко напевая. Всё громче.              — Хэ-сюн? Как мы здесь оказались? — Ши Цинсюань не знал, почему об этом спросил: это явно не было реальностью. Хэ Сюань не удосужился ему ответить.              — Я принесу, если хочешь, — продолжил Се Лянь, вновь обратив на себя внимание Ши Цинсюаня, — раз уж теперь ты один из нас.              — Ха-ха, ты ничем не отличаешься от нас, — улыбнувшись, согласился Хуа Чэн. Когда Ши Цинсюань вытаращился на него, карий глаз словно налился красным. — Только посмотри на себя.              Сбитый с толку, Ши Цинсюань повиновался. Его руки вцепились в край бассейна, под ним был жёсткий бетон, и, когда он поднял руки, из горла вырвался пронзительный крик. Ладони были покрыты кровью. Капающей. Ручейки бежали по пальцам и стекали в воду бассейна, смешиваясь, пока весь он не наполнился кровью. Вытащив ногу, Ши Цинсюань отполз от бассейна, грудь вздымалась от страха. Переведя взгляд, он обнаружил, что Цюань Ичжэнь пропал, а на него пялятся пустые глаза Инь Юя. Вокруг его тела по бетону разливалась лужа крови.       Смех. Парень бросил взгляд в сторону Хуа Чэна, однако того уже не было. Там сидел Бай Усян, держащий Се Ляня. Одной рукой он крепко обхватывал его за шею, удерживая на месте. На лице Се Ляня была широкая улыбка. Мужчина казался хрупким, точно фарфор, что от любого движения расколется и разлетится на кусочки. Бай Усян держал его, будто куклу, словно был его хозяином, и теперь чёрные волосы Се Ляня накручивались между его пальцев. На коленях у главы Чумы лежала отрубленная голова Хуа Чэна, по штанине белых брюк стекала кровь.              — Нет! — Ши Цинсюань попробовал встать, но его схватила за плечо рука и потянула обратно к твёрдому бетону. Присмотревшись, он понял, что напевание прекратилось и его испепеляет взглядом Хэ Сюань. — Хэ-сюн, пусти! Больно!       — Больно? — рявкнул тот, сжимая руку сильнее, пока Ши Цинсюань не почувствовал, что его кости ломаются. — Меня бы уже сейчас не было в стране, если бы не ты! Моя семья была бы в безопасности! Смотри, что ты со мной сделал!              В его лбу зияла дыра, чёрная и обожжённая огнестрельным выстрелом. Одна-единственная дорожка крови стекала вниз, по носу, по щеке. Она рассекала лицо в чудовищной асимметрии. Губы Хэ Сюаня скривились, а лицо треснуло пополам.              — Убийца!              Ши Цинсюань резко проснулся в постели, тяжело дыша. Напряжённое дыхание сбивалось, когда острая боль напоминала об избиении несколько дней назад. Согнувшись пополам, Ши Цинсюань прижал руку к боку, выдыхая через нос, ожидая, пока вспышка боли вернётся к привычной, ноющей притуплённости.              Если это было тем, с чем справлялся Хэ Сюань, то Ши Цинсюань не представлял, как…       Мысль о Хэ Сюане сразу же после пробуждения заставила мозг трепетать. Бросив взгляд на голую стену, он почувствовал оставшуюся в уголке глаз слезу. Потянувшись вверх, парень вытер её ладонью. Влага потекла из уголка глаза дугой вниз. В комнате он был один, так что потянулся за зажигалкой, спрятанной под подушкой.              Её там не было.       Ши Цинсюань повернулся, отбросив подушки в сторону, чтобы попробовать найти пропавшую зажигалку. Откинул одеяла и пошарил по невзрачным простыням. В комнате было темно, под занавесками просачивался бледный серый свет и рассекал ковёр на полу. Он погасил противный, унылый свет, когда засыпал прошлой ночью. Поэтому сейчас мучился, отчаянно осматривая кровать в поисках последнего подарка брата, последней надежды.       В итоге всё-таки он случайно увидел её лежащей на полу у кровати. Потянувшись вниз, Ши Цинсюань поднял зажигалку и сел, прислонившись к стене. Проведя большим пальцем по внешней стороне зажигалки, он убедился, что та до сих пор закрыта, скрывая внутри вещи. Он облизнул нижнюю губу и почувствовал трещину на месте, где та разошлась после его наказания, но, по крайней мере, там начала появляться корка, и рана больше не открывалась и не кровоточила всякий раз, когда он просто к ней прикасался.       Шаги в коридоре заставили его сунуть зажигалку под подушку, и Ши Цинсюань скрестил под собой ноги. Дверь распахнулась, впуская незнакомого человека. В этом борделе было много лиц. Ши Цинсюань не знал, были ли они головорезами или занимали ещё более низкие должности, да и это было неважно. Этот сообщил: «Босс хочет, чтобы ты сопроводил его сегодня в поездке». Ши Цинсюань почувствовал, как сердце ёкнуло, когда дверь вновь захлопнулась. Скоро кто-нибудь вернётся, чтобы его забрать.               Последние дни Бай Усян по большей части оставлял его в покое. Из раздражения или злости? Был просто слишком занят, чтобы развлечься с новым питомцем? Опять же, всё это не имело значения, однако в тишине пустой комнаты мозг выел бы сам себя, если бы он не предавался долгим размышлениям. Шкаф был полон одежды, из которой он мог выбирать, и, надо полагать, всё это было по вкусу Бай Усяна. Большая часть одежды была белого или какого-нибудь ещё светлого цвета. Застёгивая простую рубашку на пуговицах, Ши Цинсюань невольно задумался о Хэ Сюане. Смущённо стоящим в своей комнате после душа, наблюдая, как он надевает рубашку, а затем подходящего, чтобы завязать ему галстук.              Ему хотелось бы знать, каково это, когда пуля пробивает мозг. Бай Усян сказал, что это было мгновенной смертью, но должна была быть секунда — и даже миг — боли. Когда Хэ Сюань чувствовал, как раскалённая пуля проделала тоннель в его голове и вырвала заднюю часть черепа. От этих мыслей его могло стошнить, однако Ши Цинсюань не мог перестать и раз за разом проигрывал эту картину в голове. Всё это казалось странным. Если Бай Усян хотел сделать Хэ Сюаня полезным, забрать его семью, то зачем ему его убивать? И для чего он вообще их оставил?              Для чего ему оставлять Ши Цинсюаня?              Парень надел светло-коричневый кардиган и дважды закатал рукава, чтобы те не болтались в руках. Зажигалку Ши Цинсюань сунул в карман белых джинсов и пошёл в ванную, чтобы расчесать и собрать волосы. Пучок гарантировал, что не будет выбившихся прядей, за которые смог бы ухватиться Бай Усян, и он оставил для Ши Цинсюаня вещи, чтобы он смог его сделать… так что, наверное, он не будет против?              Странно, но, сидя на краешке кровати, Ши Цинсюань понял, что ему страшно хотелось поговорить с Се Лянем. Тот знал, каково это быть манипулируемым этим психом, и, возможно, был единственным живым человеком, который понимал — во всяком случае кто мог бы посочувствовать его участи. А смог бы? Разве его сон не был прав? Разве не он виноват в том, что всё это произошло?              Сны давали ему пару обнадёживающих проблесков на то, что могло бы быть. В самолёте, держа за руку Хэ Сюаня, когда они выходили, чтобы увидеть заснеженные вершины на горизонте Швейцарии. Ши Цинсюаню очень хотелось, чтобы это было по-настоящему, но вместо этого он был здесь. С Чумой. Когда дверь снова открылась, в комнату заглянул Пэй Мин. Щёлкающий языком.              — Пойдём, пацан.              — Не зови меня, как собаку. Я иду.              Пэй Мин усмехнулся ему, убирая руку от двери, когда он проходил через дверной проём.              — Как твои рёбра?              — Терпимо.              — Прошлым вечером ты с трудом смог спуститься поужинать.       Ши Цинсюань приподнял плечо. Оно болело. Парень проигнорировал это. Он видел, как Хэ Сюань проходил через вещи и похуже и сразу же вставал на ноги, и ему ужасно не хотелось, чтобы Бай Усян видел, как он морщится от боли. Это было бы проявлением слабости, а он не мог позволить этому психу получить ещё один боеприпас в свой арсенал.              — Куда он меня везёт?              — Мы едем к... потенциальному союзнику.              Поправив большой кардиган на плечах и натянув его поплотнее на груди, Ши Цинсюань повернулся к Пэй Мину. Волосы копа были зачёсаны назад, как и всегда, и он был одет достаточно небрежно по сравнению с тем, как по большей части одевались эти люди. Кожанка, джинсы и рубашка, заправленная в брюки. Пэй Мин, то ли потому, что он был ранен и больше не был способен что-либо делать, то ли потому, что Бай Усян выбрал его специально для этого по какой-то ещё причине, до сих был, по сути, его нянькой. Как они говорили, его куратором. Ши Цинсюань мог бы посмеяться над этим названием. Они прошли мимо охраны, направляясь к лестнице.              — ...что с Се Лянем и Хуа Чэном?              Пэй Мин посмотрел на него, удивлённо приподняв бровь.              — А тебе не всё равно?              — Как ни странно, но думаю, что да.              — Хм, — коп пожал плечами, после чего сунул руки в карманы куртки. — Пока что не было сделано никаких шагов ни одной из сторон. Если сегодня план сработает, думаю, босс захочет пойти вперёд. Но одна из причин, по которой он сказал Се Ляню о безвременной кончине Черновода, заключается в том, чтобы подтолкнуть их к действию. Полагаю, он хочет, чтобы Кровавый Дождь напал первым, чтобы увидеть его возможности.              — А если Хуа Чэн нападёт первым и удар будем разрушительным…              — Война так или иначе будет разрушительной. Есть смысл в том, чтобы позволить противнику сделать первый ход.              — Сегодня мы на редкость разговорчивы, не так ли? — Линвэнь стояла на вершине лестницы, волосы были убраны серебряной заколкой. Облегающая чёрная рубашка женщины была с высоким воротником, поверх неё была белая куртка. Когда она начала спускаться по лестнице, её сапоги на каблуках тихо постукивали по покрытым ковром ступенькам. — Не раскрывай все наши секреты.              — Ах, Дражайшая Цзе... разве Цинсюань теперь не один из нас?              — Можно подумать, он не сдаст нас при первой же возможности, — женщина повернулась и глянула на них обоих, чуть прищурившись. Её лицо было проницательным и серьёзным, и Ши Цинсюань почувствовал себя прибитым к пробковой доске насекомым. — Помни сегодня о манерах, питомец.              Губы Ши Цинсюаня дёрнулись. Однако он промолчал, и Линвэнь повернулась и спустилась по лестнице. Пэй Мин тихо хмыкнул, после чего пошёл вниз. Идя за ними, Ши Цинсюань старался не нервничать, услышав с нижних этажей голос Бай Усяна. Обсуждающего с головорезом меры безопасности во время их отсутствия. Когда они прошли в бар-салон, расположенный внизу лестницы, его взгляд остановился на самом мужчине. Бай Усян всегда был самым высоким в комнате, внушительный выступ его широких плеч в пошитом на заказ белом костюме занимал большую часть пространства. Он до сих пор курил; нефильтрованные, отравляющие выдохи, словно дыхание дракона.       — Никто не входит и не выходит, пока меня нет. Дела с этими глупыми фермерами не займут много времени, — глава Чумы повернул голову; тугой конский хвост был гладким и чёрным. Когда холодные карие глаза мафиози заметили его, Ши Цинсюань замер. Спрятавшись наполовину за Пэй Мином, он решил, что здесь будет безопаснее. И всё-таки долго это продолжаться не могло. — Ах, питомец. Иди сюда, — Бай Усян протянул руку, выгибая пальцы наружу и вновь прижимая к ладони, маня.       Вздохнув, он выскользнул из-за спины Пэй Мина и преодолел небольшое расстояние по травянисто-зелёному ковру. Бай Усян вытянул руку, притягивая к себе, и он почувствовал холод ладони, коснувшейся его щеки.              — О, тебе до сих пор больно? — большой палец мафиози надавил на трещинку в уголке губ, и Ши Цинсюань чуть вздрогнул. И тотчас возненавидел себя за это, услышав тихий смешок Бай Усяна. — Что ж. Только ты можешь сделать так, чтобы подобное не повторилось, не так ли?              Зрение как будто затуманилось, когда он попробовал посмотреть в глаза Бай Усяну.              — Да... сэр, — понадобилось напрячь нервы, но Ши Цинсюань смог улыбнуться и прижаться щекой к его руке. По тому, как самодовольно улыбнулся ему Бай Усян, он понял, что это действие было приятным для его нездоровой, извращённой потребности в контроле.              Рука Бай Усяна задержалась ещё на секунду, затем он отвернулся. Мужчина вытащил из кармана пару чёрных перчаток и начал натягивать гладкую замшу.              — Машины готовы? — поинтересовался он.              — Уже готовы, сэр, — Линвэнь положила кулак на бедро, её взгляд пробежался по рядам мужчин, ожидающих команды выдвигаться. — Питомец будет с нами в лимузине?              — Ты поедешь с офицером Пэй. Я хочу насладиться своим новым питомцем по пути туда, — Ши Цинсюань глянул вверх, затем — на Линвэнь. Женщина испепеляла его взглядом. — Путь неблизкий, так что нам нужно начать пораньше. Поехали, — тяжёлая, но всё же чуть ли не ласковая рука опустилась Ши Цинсюаню на спину, и его вывели из комнаты. Когда Бай Усян удостоверился, что он пойдёт за ним, руку убрали, и Ши Цинсюань отступил на шаг за ним.              Они быстро вышли на леденящий холод, и Ши Цинсюань зажмурился, когда снежный вихрь обрушился на его кардиган. Ткань была плотной, однако мороз всё равно пронизывал насквозь. Белый лимузин стоял прямо перед дверями, и Ши Цинсюань осторожно залез внутрь вслед за Бай Усяном. Он хотел было сесть на диванчик у края, но Бай Усян схватил его за руку и потянул на место рядом с собой. Кожа была приятной; озябшие пальцы легко провели по её линиям, и он постарался не думать о старой машине брата. Все сидения казались такими же. Машина Хэ Сюаня была не такой же изящной внутри. Красивая, но не такая дорогая.              Ши Цинсюаню хотелось бы приказать мозгу прекратить думать о Хэ Сюане и брате.       — Куришь? — поинтересовался Бай Усян, когда их закрыли внутри лимузина. Одних. Он вытащил новую пачку, открыв верхушку и доставая одну сигарету для себя. Ши Цинсюань качнул головой. — Хм. Мне нравится. От тебя не будет вкуса никотина. Пьёшь?              — Обычно не с утра пораньше.              Бай Усян хохотнул.              —Теперь правила другие, питомец, — он наклонился к холодильнику, встроенному сбоку, и открыл его, чтобы достать бутылку шампанского. Холодную бутылку вложили ему в руки, а Бай Усян откинулся назад с сигаретой. — Ну же. Налей нам обоим выпить. Тебе не нужно стесняться, — улыбка на лице главы Чумы была словно усыпана зубами пираньи, и Ши Цинсюань отвернулся, чтобы не видеть хищность в его взгляде.       Бокалы держались в устойчивом месте, не подверженном движению лимузина. Ши Цинсюань снял один, удерживая его на низком столике и много наливая в бокал. Убрав бутылку, он обратно сел, держа в руке бокал для шампанского. Лимузин начал движение, отъезжая в сторону вместе с остальной автоколонной по бокам. Бай Усян улыбнулся ему, после чего попробовал пенящуюся жидкость, тихо оценивая.              — Расскажи мне, как ты проводил время с Черноводом. Наверное, моё гостеприимство пока что его побеждало?              — Так вот что это такое? — спросил Ши Цинсюань, держа бокал, однако не отпивая из него. Он смотрел, как шипящие пузырьки поднимаются на поверхность и лопаются, чувствовал запах газировки. Ши Цинсюань понимал, что если он отопьёт, то узнает вкус. Будто горькое, старое воспоминание. Когда он по-настоящему улыбался, когда стоял рядом с братом, отмечая очередной успех, который теперь навсегда будет запятнан. — Хэ Сюань не был добрым человеком. Не с самого начала.       — Я никак не ожидал, что он из тех, кто держит шлюху.              — Он и не держал, — Ши Цинсюань поднял взгляд, и Бай Усян уставился на него, делая глоток. Наблюдая за тем, как его тонкие губы обхватывают край бокала, как жидкость льётся в тёмный рот, Ши Цинсюаню захотелось поёжиться. Однако это было слабостью. Держа спину прямой, Ши Цинсюань встретил взгляд, от которого у него на рёбрах появился лёд и который выдавил из лёгких воздух.              — Ты пытаешься убедить меня... что у Черновода было это во власти и он ни разу не использовал возможность? — сигарету положили в пепельницу, длинные пальцы обхватили линию челюсти и заскользили вверх по щекам, словно ядовитые змеи. Ши Цинсюань наклонил голову к ним, отвращение становилось мучительными шипами в животе. — Похоже, он был ещё большим глупцом, чем я думал. Или сумасшедшим. Как думаешь, он и правда тебя любил?              Ши Цинсюаню не хотелось отвечать на этот вопрос, но лёгкое стягивание пальцев, крепко держащих его лицо, заставило пробиться слова наружу.              — Да, думаю...              — Сомневаюсь, что люди вроде нас способны на любовь, — Бай Усян задумался. — Но ты на нас не похож. И я верю, что ты любишь Черновода. Проще звать его так, чем по имени, да? Хэ Сюань? Это имя человека, а не псины, не монстра. Но он больше не Черновод. Он… ничто, — Бай Усян потянул Ши Цинсюаня за лицо, заставив его сместиться вперёд. Его шею задрали вверх до неловкого напряжения мышц. — И ты принадлежишь мне.              Ши Цинсюань моргнул, губы задрожали. Было очень тяжело держать бокал с шампанским ровно. Судя по всему, Бай Усян ждал ответа.              — ...да. Я принадлежу тебе.              — Хорошо, питомец, — холодные пересохшие губы прижались к уголку его рта, и Ши Цинсюань закрыл глаза. Ему пришлось напрячь каждый мускул тела, чтобы не вздрогнуть от отвращения. Алкоголь забрали из его рук, и Ши Цинсюань не открывал глаза, пока Бай Усян продолжал с ним забавляться. Лимузин прорывался сквозь снег, шины с грохотом пробивались сквозь кашеобразный осадок, оставляемый позади.       

________________________________________

             Долгая поездка закончилась перед высокими воротами, цепи перед которыми отделяли их от территории поместья. Из машины, стоявшей за ними, вышел человек, пробежавшись по снегу на обочине, чтобы поговорить с людьми по ту сторону цепей. Бай Усян отставил шампанское в сторону, расстёгивая куртку, чтобы достать телефон. Его внимание мигом отвлеклось от Ши Цинсюаня, глаза просматривали улицу за окном.              — Мне нет дела, что она нас не ждёт. Когда это мне хотелось удивлять людей? — Бай Усян нахмурился, скрестив ноги. Его выражение лица не казалось довольным, и Ши Цинсюань не смог удержаться от заинтересованного взгляда, который он бросил в его сторону. — Пусть наши люди будут начеку, но не думаю, что от этих фермеров будут неприятности.              С несколькими щелчками цепи расстегнули и сняли с ворот. Они открылись для них, раскачиваясь внутрь, и Ши Цинсюань пристально смотрел из окна лимузина, пока они проезжали вместе с длинным рядом машин позади. Ши Цинсюань по-новому застегнул рубашку, а потом натянул кардиган, когда лимузин остановился.              Когда вызов завершился, телефон сунули во внутренний карман куртки, и Бай Усян убрал ногу с колена. Дверь открылась, и он вышел из лимузина. Ши Цинсюань отправился за ним.              Похоже, они подъехали в сторону гор, и если он повернётся, то на горизонте можно было разглядеть их вершины. Однако ещё больше впечатляла раскинувшаяся перед ними цепь холмов. Огромные ряды зданий — теплицы — усеивали пейзаж, а извилистые тропинки их соединяли. Перед ними тянулся к голубому небу огромный особняк с традиционной трёхскатной крышей, каждая башня которого соединялась с большим главным зданием. Лимузин остановился прямо перед аркой, ведущей во внутренний двор. На небе не было ни облачка, но прошлой ночью явно шёл снег. Землю устилал белый цвет.              Из автомобиля справа показались высокие сапоги Линвэнь, прежде чем она поднялась в машине с низким верхом и легко встала. Из причёски не выбилось ни одного волоска, юбка облегала ноги. Пэй Мин вылез с водительского сидения и пошёл к ним. Они вдвоём остановились возле Бай Усяна, и Ши Цинсюань заметил нервный взгляд, устремлённый в его сторону. Потянувшись рукой, он ещё глубже вдавил шпильки, удерживающие волны вверху, надеясь, что, пока они будут расспрашивать этого… союзника или кого бы то ни было, они не распадутся.              Они прошли во двор, люди Бай Усяна следовали за ними по пятам, осматривая окружающую обстановку. Решётчатые окна на первом этаже окружавших их зданий были затемнены по ту сторону, не позволяя заглянуть внутрь. На некоторых из них были задёрнуты занавески синего и фиолетового цветов. Во дворе стояло одинокое дерево, уже безлиственное и припорошенное белым снегом. Под ним была скамейка, вырезанная из серого камня, пустая, если не считать посыпки белого. Парадные двери особняка были плотно закрыты, а башни над ними закрывали вид на остальной приусадебный участок. У Ши Цинсюаня было неприятное ощущение, что за ними наблюдают.              Ещё всего лишь секунда спокойствия, и парадные двери открыли. Обычные двухстворчатые двери были установлены на самом верху череды деревянных ступеней без соединений. Бай Усян нахмурился, когда здоровяк с пистолетом толще руки Ши Цинсюаня подошёл к ступеням и посмотрел на них сверху вниз. Он прищурился, в пристальном взгляде читалась настороженность. Когда люди Бай Усяна потянулись за оружием, его бледная рука взметнулась вверх, чтобы помешать им.              — Не стоит провоцировать насилие, — сказал он и мельком глянул на человека, стоявшего на крыльце. Ши Цинсюань отступил в сторону, а Пэй Мин сдвинулся, вставая перед ним. Он скрестил руки, поза была дерзкой, однако, когда Ши Цинсюань глянул вверх, он увидел, что на его лице медленно проступает хмурость. — Мы хотим увидеть Госпожу Юйши.              — То есть вы приехали без предупреждения? — человек, стоявший на крыльце, держал пистолет так, будто тот был продолжением его самого. То, как оно держалось на сгибе локтя, пока ему не нужно было сдвинуть его вверх и навести. Пальцы были загнуты возле спускового крючка, однако не нависали над ним, как у Хэ Сюаня, когда он так делал, как заметил Ши Цинсюань. Он не собирался стрелять. — Госпожа Юйши не обязана уделить вам время.              — Ей будет интересно послушать, что я хочу сказать.       — Будьте здесь, — мужчина вернулся к двери и прошёл внутрь. Дверь закрылась за ним, судя по всему, тоже запираемая. Напряжение покинуло плечи Ши Цинсюаня, едва из виду пропал огромный пистолет. Но, наблюдая за тем, как медленно загибались внутрь пальцы Бай Усяна, Ши Цинсюань понимал, что тот вне себя. И это ничуть его не радовало. Более того, все вокруг казались очень напряжёнными, и он не понимал почему. В самом ли деле была такая серьёзная угроза от богатого фермера? Что ж, он давным-давно уяснил для себя, что нельзя никого и ни в каких ситуациях недооценивать. Именно это его и погубит.              — А если она не захочет с нами встретиться? — спросила Линвэнь.              Бай Усян наклонил голову.              — Мы вернёмся в город и приедем на ферму с подкреплением, чтобы взять штурмом.              — Не рекомендую, — заметил Пэй Мин, скрестив руки на груди. — Вывести из себя Юйши Хуан — самый короткий путь к перекрытию всех путей снабжения. Возможно, по этому месту так и не скажешь, но… — он повернул голову, бросив взгляд на крыши башен. — Нам стоит помнить о её снайперах.              — Хм, — по-видимому, Бай Усяну это не понравилось, но прямого ответа он не дал. Разжав пальцы, он скрестил руки и устремил пристальный взгляд на дверь. Взгляд Ши Цинсюаня был таким же пристальным, он выжидал и выглядывал всё необычное, что ему могло бы пригодиться. Зажигалка значила, что ему оставалось лишь сбежать от этих людей, и он найдёт способ для побега.              Маловероятно, что сейчас появится какая-нибудь возможность, но слова, сказанные Пэй Мином, заставили его задуматься. Отыскать уязвимое место, надавить на него, пока что-нибудь не уступит и у него не получится вырваться наружу.              Двери вновь распахнулись. Мужчину с пистолетом сопровождала женщина невысокого роста со стрижкой, уложенной в косой боб вокруг щёк. Она остановилась на крыльце и посмотрела вниз на собравшихся мужчин. Показав пальцем, она провела черту, отделяющую внутренний круг Бай Усяна и лакеев с серебряными пистолетами на бёдрах.              — Вы можете увидеться с госпожой Юйши, если ваши люди останутся на улице.              — Ну и просьба, — ответила Линвэнь.              — Это вы самовольно приехали. С её стороны будет великодушно вообще с вами встретиться, — молодая девушка вытянула руку ладонью вверх, и стоявший за ней мужчина что-то передал. Лист бумаги, свиток, перевязанный короткой нитью. — В противном случае госпожа Юйши предлагает вот это, — когда она протянула руку, Ши Цинсюань высунулся из-за Пэй Мина. Ему было видно нечто яркое, обвивающееся вокруг её запястья и переходящее на руку. Татуировка? Он вновь отстранился, когда Линвэнь сделала шаг вперёд и забрала лист. Женщина отнесла её Бай Усяну, и тот развернул её, читая.              Рука главы Чумы сжала бумагу так сильно, что та смялась.              — Ладно. Мы пойдём без оружия, — лист кинули на заснеженную землю, и Бай Усян двинулся вперёд. Когда Пэй Мин перешёл, Ши Цинсюань подался вперёд, бросив взгляд на аккуратно написанные на странице слова. Ему удалось прочесть лишь одну строчку, прежде чем повернулся Пэй Мин и схватил его за руку, медленно потащив за ними.              Я хочу прекратить наше нынешнее соглашение. С уважением, госпожа Юйши.              Когда они поднялись по ступенькам на крыльцо, Ши Цинсюань понял, что молодая женщина вовсе не была женщиной. Девочкой. Может, не старше семнадцати лет. И в том, как пронизывающе она смотрела на Бай Усяна, читалась ненависть, которую, как ему казалось, не должен был испытывать столь юный человек. Повернувшись, девушка открыла двери в большую гостиную. Одну стену едва ли не полностью занимал камин, по паркету разливался оранжевый свет, а над камином висела внушительных размеров картина. На ней был изображён вид с высоты птичьего полёта на цепь холмов, теплицы, вспаханную землю и раскинувшееся перед ними поместье. В задней части комнаты по обеим сторонам прорезали стены лестницы, ведущие на второй этаж, который им не было видно.       Молодая женщина подошла к пистолету, висящему на стене. Длина этого оружия с большим прицелом была почти такой же, как её рост. Подняв его в руке, она повернулась и встала за удобным плетёным креслом с зелёной подушкой, прикреплённой к сиденью. Свет над головой был ярким, однако огонь всё равно придавал комнате оранжевое тепло. Центр комнаты занимал простой низенький столик, отделяющий длинный диван от кресла.              — Оружие на стол, — приказала она. Рука, сжимающая ствол пистолета, была тонкой. Однако сильной. А на кисти, поднимаясь вверх по запястью и руке, прячась под чёрным рукавом платья, красовалась татуировка. Змея. Выпущенные, расположенные над костяшками пальцев клыки.              — Разоружиться? — переспросил Бай Усян.              — Если хотите увидеть мадам Юйши, то да, — это сказал мужчина за ними, и дверь с громким звуком закрылась.              Через секунду Линвэнь расстегнула куртку и вытащила тонкое короткоствольное оружие. Она положила его на стол, после чего устроилась на диване. Скрестив ноги, женщина смерила девушку пристальным взглядом, стуча короткими ногтями по плетёному подлокотнику дивана. За ней последовал Пэй Мин, и Бай Усян медленно достал из куртки пистолет. Всех их положили на небольшой столик, и они оба сели рядом с Линвэнь. Ши Цинсюань подошёл ближе, собираясь сесть рядом с Бай Усяном, однако путь ему преградил толстый ствол пистолета.              — Оружие на стол.              — Он не вооружён, — ответил Бай Усян, притворяясь скучающим. Под его словами была лава, грозящая вот-вот перелиться через край. — Он домашний питомец.       — Он человек, — новый голос. Пистолет отвели назад, и Ши Цинсюань медленно шагнул к дивану. Ведомый тёплым медовым голосом, он устремил взгляд на дверной проём в задней части комнаты. Медленно заходящую женщину он мог описать только одним словом — эфемерная. Её тёмные волосы были собраны в пучок с косичкой, в чёрных длинных локонах были серебряные шпильки и цветочные украшения. На руках драпировалась небесно-голубая ткань, рукава струились, точно вода. Женщина была в ханьфу с перекрёстным воротником, юбки которого обтекали вокруг неё при каждом шаге. Рукава и верхний слоя платья покрывали декоративные цветочные узоры белого цвета, пришитые рукой мастера. — Мы как-то обсуждали ваш выбор языка, господин Бай.              — Обсуждали, госпожа Юйши, — Бай Усян кивнул головой, улыбка на его лице напоминала лживую маску. Ши Цинсюань поспешно подошёл к дивану и сел рядом с ним, чувствуя, как сразу же после этого ему на бедро опустилась тяжёлая рука. — Я приехал сюда не для того, чтобы об этом говорить, как вы можете догадаться.              — Это было бы несколько странным использованием вашего времени, — Юйши Хуан села в плетёное кресло. То, что было простым, вдруг стало троном, когда она в нём устроилась. В окружении девушки и высокого мужчины с мускулистыми руками Юйши Хуан скорее напоминала королеву, оглядывающую свои владения, чем нескладного фермера. Но в её взгляде был нежный блеск, а улыбка на лице была настоящей, чего никогда не могло быть у Бай Усяна. — У вас есть веская причина приехать сюда, не оповестив заранее?       — У нас есть предложение, — подала голос Линвэнь. — Положение в городе стремительно меняется, и вы должны быть осведомлены.              — Осведомлены?              — Как выйти победителем, — добавил Пэй Мин.       — Понятно. Накал в отношениях с Кровавым Дождём и Черноводом всё-таки перевалил через край? Ну, никто из нас не сможет сказать, что не знал, что это случится, — зазвенел маленький колокольчик, заставивший голову Юйши Хуан повернуться, и женщина медленно опустила руку на спинку кресла. Вперёд скользнула чёрная фигура, и она обхватила её под грудью и подняла извивающегося чёрного кота к себе на колени. Ши Цинсюань чуть ли не встал, рассматривая покрытую шрамами мордочку. Рот открылся, имя чуть не вырвалось наружу, но он смог сдержаться. Юйши Хуан погладила Фишбоуна, и питомец устроился в её развевающихся рукавах, игриво покусывая ткань. На нём был ярко-синий ошейник, колокольчик на конце которого позвякивал при каждом движении.              — Паразит, — сказал Бай Усян и медленно поднял руку. Взяв Ши Цинсюаня за челюсть, он ухмыльнулся Юйши Хуан. — Я предпочитаю, чтобы мои питомцы были мне полезны, развлекали меня. А какую пользу от этого получаешь ты?              — Господин Бай, хочу спросить, почему вы считаете, что мне нужна польза от домашнего питомца? — женщина сняла Фишбоуна с колен и передала его тому человеку. — Отнеси его наверх, в гостевую комнату, — тихо попросила она, и Ши Цинсюань с грустью наблюдал за тем, как Фишбоуна уносят. Он не находил ответы на вопросы в своей голове и понимал это, даже когда голова кота высунулась из-за плеча мужчины и яркие жёлтые глаза посмотрели прямо на него. Ши Цинсюань опустил голову, когда Бай Усян отпустил его, и уныло посмотрел на свои колени. — Я вся внимание, господин Бай, говорите.              Бай Усян наклонил голову.              — Почему вы хотите прекратить наше нынешнее соглашение?              Глаза Юйши Хуан были тёмными, ресницы не подчёркивал макияж. Женщина смерила его взглядом, чуть нахмурившись, пухлые губы скривились.              — Вы знаете меня уже очень давно, господин Бай. За это время вам стоило понять, что моя потребность в нейтралитете была самой главной для меня, — когда она говорила это, с чёрного хода прошли две женщины. Они несли подносы и поставили их на низкий столик между ними. Встав, они подняли лежавшие на столике ружья и забрали. Женщины присоединились к девушке с татуировкой, стоявшей за креслом Юйши Хуан. — Прошу прощения, что моё гостеприимство хуже, чем обычно, — сказала она, поднимая руку, чтобы показать на предлагаемые блюда. — Мы не ждали сегодня гостей. Попробуйте клубнику.              Ши Цинсюань опустил взгляд на миску и увидел, что одна из них до краёв наполнена свежевымытой клубникой. Цвет был яркий, живой, и в груди у него что-то сжалось так сильно, что он едва не согнулся пополам. Остальная часть подносов была заполнена другими свежими овощами и ягодами.              Пэй Мин постукивал пальцами по колену, вообще не переставая рассматривать комнату, и Ши Цинсюань сомневался, что это было связано с некоей невидимой угрозой или с его паранойей. Если честно, Пэй Мин никогда не казался настолько тревожным, и это было странно. Вновь посмотрев на Юйши Хуан, Ши Цинсюань заметил, что её взгляд задумчиво скользит по Пэй Мину. Затем она опять обратила внимание на Бай Усяна. Ши Цинсюань не мог точно сказать, что именно, но что-то в выражении её лица говорило о раздражении, и ему стало интересно, не обсуждали ли они это раньше.              — Если бы вы в самом деле хотели нейтралитета, то наше соглашение никогда бы не закончилось. Оставив меня без материальной поддержки, вы отдаёте явное предпочтение Кровавому Дождю и ему подобным выскочкам.              — Мне так не кажется, — поспорила Юйши Хуан. — На данный момент в городе есть равновесие. Меньше смертей, меньше вооружённых конфликтов. А общая прибыль стремительно растёт у всех, даже у вас. Может, Кровавый Дождь и отнял у вас многие перерабатывающие склады, когда только занял место на сцене, однако вы восстановились. И у вас до сих пор, по сути, осталась монополия на организованную секс-индустрию, — она взяла с миски, стоящей на подносе, одну клубнику и задержала её между пальцами. Красный цвет контрастировал с голубым, и Ши Цинсюань понял, что в ожидании был прикован к ней взглядом. — Попытка нарушить этот баланс приведёт к гибели людей, и от этого все пострадают в денежном плане. Если производство со стороны Кровавого Дождя остановится, я потеряю один из самых больших источников дохода. И вот у меня возникает вопрос: почему вы считаете, что я поддержу ваши интересы?       — Госпожа Юйши... Мне не хочется, чтобы всё закончилось плохо. Я уже на протяжении длительного времени осуществлял свой план против Кровавого Дождя и приехал к вам лишь из любезности. За наши многолетние хорошие рабочие отношения.              — Верно, — сказала она. — Чтобы закрепить за мной место на стороне победителя?       — Разумеется. Я бы не был поспешен в своей уверенности. Вы же знаете, что долгие игры — мой конёк.              Юйши Хуан снисходительно ему улыбнулась, после чего откусила кусочек клубники. Она склонила голову, задумавшись; Ши Цинсюань посмотрел на ряд людей, сидящих на диване. Пэй Мин по-прежнему нервничал, а Линвэнь смотрела вперёд — сосредоточившись так, точно была ястребом. Улыбка Бай Усяна была натянутой и неуверенной. Для них всё это было спектаклем. Гостеприимство, слова, улыбки. Ничто в этом месте не было настоящим, и Ши Цинсюаню очень скоро стало понятно, что он видит разыгрывающийся перед ним фарс. Как Хэ Сюань говорил в лимузине, что, как он знал, ему нужно было сказать, Юйши Хуан делала то же самое, но, что более важно, Бай Усян тоже давал представление. И его постановочная маска вот-вот должна была треснуть.              Он вновь посмотрел на Юйши Хуан, и та тихо хмыкнула.              — Пусть я и благодарна вам за доброту, но откажусь от помощи в вашей враждебной кампании. Если вам нужно убедиться в моём нейтралитете, я прекращу поставки в город на неделю. К тому времени ваша игра уже должна завершиться, да?       — ...Это не то, чего я хочу, госпожа Юйши.              — И всё-таки это всё, что я предлагаю. Бань Юэ, пожалуйста, проводи наших гостей к их машинам.              — Да, госпожа, — девушка, Бань Юэ, шагнула вперёд и подняла свой пистолет. Однако она остановилась, когда Бай Усян вдруг встал. Позвоночник был несгибаемым, словно куча сложенных кирпичей.              Плечи Бай Усяна расправились. Он сделал вдох, пытаясь сохранить прежний добродушный тон.              — Я не хочу этого, госпожа Юйши, — сказал он, когда к нему подошли Пэй Мин и Линвэнь. Юйши Хуан продолжала сидеть, в то время как её крошечный охранник обошёл кресло. В комнату вернулся крупный мужчина, и он вновь положил пистолет на сгиб руки, приготовившись. Ши Цинсюань решил остаться сидеть на диване, к счастью, незамеченный. — Я не хочу терять ваши запасы, так что мы возьмём под свой контроль…              — Сожгите теплицы.              Рука Бай Усяна сжалась в кулак.              — Да, госпожа Юйши, — её люди, до сих пор стоявшие за креслом, вдвоём кивнули. И повернулись, чтобы выйти через заднюю дверь, прихватив с собой оружие, которое собрали. Ши Цинсюань встал, чувствуя прокатывающуюся по комнате ярость Бай Усяна, пока тот смотрел. Его глаз подёргивался, чего никогда раньше не видел Ши Цинсюань.              — Подождите.       Юйши Хуан подняла голову, повернув подбородок в сторону Бань Юэ, и молодая женщина прикрикнула, чтобы остановить слуг.              — Вы не сожжёте весь свой товар.              — Нет, — согласилась она с неприкрытой улыбкой на лице. — Я бы оставила клубнику, — она откусила плод у основания, позволяя зелёному листику упасть на стол.              Поднявшись, Юйши Хуан обошла стол и встала перед Бай Усяном. Чтобы смотреть ему в глаза, ей пришлось полностью выгнуть шею, однако спину она держала прямой.              — Что бы ни произошло с Кровавым Дождём или Черноводом, сегодня нашему сотрудничеству пришёл конец. Если вы ещё раз явитесь на моей территории, я прикажу вас пристрелить.              Бай Усян смотрел на неё, после чего размял шею. От любезности не осталось ни следа — теперь здесь остался только гнев. Развернувшись на каблуках, он обошёл диван и двинулся к двери.              — Вы двое позаботьтесь об этом, — сказал он, с издёвкой кивнув в сторону Ши Цинсюаня. Поправив куртку, Бай Усян в гневе вышел из дома. Идя тяжёлым шагом, он оставил двери широко распахнутыми. Ши Цинсюань почувствовал, как холод в воздухе исчез, словно он поднёс огонь к заиндевевшему оконному стеклу.       Пэй Мин пошёл к двери, приглашая жестом Ши Цинсюаня следовать за ним.              — Пошли отсюда.              — Les jumeaux. Est-ce que tu les as?              Ши Цинсюань помедлил, повернув голову. Линвэнь смотрела не на них — её взгляд был устремлён на Юйши Хуан. Они стояли рядом, и благодаря каблукам Линвэнь была чуть выше, однако Юйши Хуан, судя по всему, ничуть не волновала такая разница. Она угрожала Бай Усяну в лицо; Ши Цинсюань не сомневался, что она ни перед чем не дрогнет.              — Дражайшая Цзе, пойдём, — настаивал Пэй Мин. Она даже не взглянула на него, подняв руку с вытянутым мизинцем: одна секунда.              Юйши Хуан бросила беглый взгляд на Пэй Мина, на лице была чуть ли не ласковая улыбка. После чего посмотрела на Линвэнь, в её тёмных глазах отражался оранжевый свет камина.              — Oui. J'ai aussi l'assistant personnel de Pluie Cramoisie. Il guérit d'une blessure par balle.              — Remettez-les moi, — прошептала Линвэнь, наклонив голову вперёд. — Nous pouvons travailler ensemble, nous débarrasser de mon patron et la ville m'appartiendra.              Юйши Хуан на секунду нахмурилась.              — Нет, — ответила она и, взмахнув широкими юбками, отвернулась. — Вам лучше уйти, пока вашему боссу не стало интересно, почему вы решили здесь засидеться.              — M… — Линвэнь вытаращилась, и наконец-то лёгкое самодовольство стёрли с её лица. — Nous sommes censés nous entraider!              — Пойдём! — Пэй Мин потянулся и схватил её за руку. — Прошу нас извинить, госпожа Юйши, — он помрачнел, однако с уважением кивнул, и женщина подняла руку в жалком подобии дружеского взмаха. Ши Цинсюань пошёл за ними на выход, сильно нахмурившись. — О чём ты только думаешь, Дражайшая Цзе? Если босс увидит, что ты с ней глупости болтаешь, он тебя убьёт.              — Он уже уехал, — Линвэнь вырвала руку, когда они вышли на крыльцо. Она была права. Лимузин и большая часть других машин уже уехали, остались только две. Машина Пэй Мина и ещё одна, рядом с которой ждали два вооружённых человека. — Я не болтала глупости, я говорила по-французски. Ты говоришь по-французски?              — Нет.              — Тогда откуда ты знаешь, о чём я говорила?              — Да не знаю я, о чём ты говорила!       — Потише, — Линвэнь бросила беглый взгляд в сторону машины, затем опять посмотрела на Пэй Мина. — Я просто призывала её одуматься, потому что иначе босс насильно заберёт её хозяйство. Если у нас получится завербовать подчинённых Кровавого Дождя, то взять штурмом это место будет проще простого, не так ли?              Пэй Мин повернул голову и, посмотрев внутрь дома, покачал головой.              — Юйши Хуан не тот человек, с которым стоит шутить, если хочешь остаться в живых, это я точно знаю. Пойдём отсюда.              Ши Цинсюань спустился с ними по ступенькам, не сводя взгляда с Линвэнь, когда та продолжила шептаться с Пэй Мином. Сидя на заднем сиденье машины, он не смог сдержаться и чуть прищурился, когда они отъехали от поместья и выехали за ворота. Пока они ехали по обледенелой дороге, в конце концов от этих мыслей его отвлекли заснеженные деревья, росшие вдоль дороги.              Если бы он позволил им размыться, а незнакомой местности — померкнуть, то почти смог бы увидеть другие деревья. Пронзительные напоминания о тёмной горной тропе, дымящемся двигателе и крови, капающей на белый снег. Ши Цинсюань зажмурился, опустив руку на живот. Очень скоро они догнали белый лимузин, и от вида того, как он едет по эстакаде в сторону города, у Ши Цинсюаня защемило сердце.       

________________________________________

             Лицо Бай Усяна было свирепым и тёмным. Ши Цинсюань решил встать как можно дальше от него, перед борделем тащилась вперёд цепочка тел. Пэй Мин снял пистолет с пояса другого мужчины и пошёл вперёд. Двери борделя были открыты настежь, по ступеням — размазана запёкшаяся кровь.              Над широкими дверями была арка, и с неё свисало пять верёвок. На ветру колыхались тела, с которых медленно капала из страшных ран кровь. Все они были обнажены по пояс, на их плоти было настолько глубоко вырезано по букве, что на некоторых проглядывала белая кость. С-М-Е-Р-Т-Ь. Пэй Мин жестом приказал ещё нескольким вооружённым людям Бай Усяна следовать за ним, и все они прошли под телами и вошли в бордель.              — Полагаю, мы знаем, как Кровавый Дождь решил отреагировать на безвременную смерть своего пса, — сказала Линвэнь, плотно сжав губы и нахмурившись.       — Это место должно быть неприкосновенным, — со злостью проговорил Бай Усян. — Это сердце моей территории, как он смог проникнуть сюда и сделать это?              — ...он скорбит, — прошептал Ши Цинсюань, и они оба повернулись к ним. Вдруг поражённый холодным пристальным взглядом Бай Усяна, он почувствовал, как грудь сковало льдом. Сердцебиение участилось, в то время как внутри лёгких образовались сосульки, и дышать стало тяжело; прежде чем кто-нибудь решил его пристрелить, он, запинаясь, продолжил. — Потерять брата... ну, это может довести любого до крайности, верно?              Линвэнь наклонила голову, затем подняла взгляд на Бай Усяна.              — Питомец прав. Они неразлучны на протяжении уже почти десяти лет. Но, по сути, для нас это и к лучшему. Если он готов рискнуть, приезжая сюда, значит, он больше не осторожничает. Если Кровавый Дождь отчаянно жаждет мести, то, скорее всего, оставляет важные места без защиты. Свои склады, упаковочные заводы, Райскую Усадьбу… может, даже свой дом.       — У нас уже есть план проникновения в поместье Водных Каштанов, и я переживаю не о неизбежной кончине Кровавого Дождя. Если он найдёт сестру Черновода внутри и заберёт её, мы лишимся козыря в рукаве.              — Его дочь всё ещё находится в другом месте.              Ши Цинсюань качнул головой.              — Если Хэ Сюань мёртв, для чего вам нужна его семья? — трагизм всего этого оседал внутри, ярость от лица человека, который больше не мог чувствовать. Не осталось даже тела, которое можно было бы оплакивать, не осталось ничего и для его семьи, когда они выберутся из этого положения. Если выберутся.              Рука внезапно обхватила его сзади за шею, и Ши Цинсюань запнулся, когда его потянули к Бай Усяну. Он поднял взгляд, и у него пересохло в горле, когда необычно большой мужчина свирепо на него посмотрел.              — Ты и Черновода так расспрашивал, щенок?              Парень попробовал сглотнуть. Подняв голову, он увидел, как горели, точно два раскалённых уголька, глаза Бай Усяна.              — Д-да. Он никогда не угрожал мне. Никогда не заставлял меня...              — Заткнись, — Ши Цинсюаня швырнули, и он зацепился ногой за свою же лодыжку. Бетон был жёстким и холодным, когда он упал на него, обдирая неровной поверхностью руку. Кардиган порвался, и он почувствовал, как порезалось запястье, когда он попытался удержаться. Оттолкнувшись, Ши Цинсюань перевёл дыхание, когда по руке потекла кровь на парковку. — Поднимите его, — приказал Бай Усян, когда они с Линвэнь обошли его. Один из охранников схватил его за руку, и Ши Цинсюань с трудом поднялся на ноги. Белые брюки теперь были испачканы, окрашиваясь серым цветом от размокшего снега и чёрными пятнами от оживлённой парковки. Он держал запястье подальше от тела, пока они шли к дверям борделя.       Пэй Мин поджидал их у входа, жестом показывая им заходить.              — Кровавый Дождь дальше бара не заходил, — оповестил он, проходя в центр комнаты. Вокруг были раскиданы тела, явная перестрелка. — Наши люди отступили к лестнице, и он не стал пробиваться. Похоже, он потерял только одного, — Пэй Мин пнул ногой тело, рухнувшее у лестницы, и Ши Цинсюань отвёл взгляд, увидев страшную рану на груди. — Если бы ему хотелось забрать это место…       — Он бы забрал, — закончил Бай Усян. — Это говорит лишь о том, что он не знает, что у нас здесь есть что-либо стоящее. Это — всего лишь послание, — его руки сжались, когда он окинул взглядом разрушения. — Пошли людей по всему борделю, просто чтобы удостовериться. Проверьте каждую комнату.              — Будет сделано, босс, — Пэй Мин удалился, крикнув нескольким охранникам, чтобы те шли за ним. Дверь за стойкой бара распахнулась, и они гуськом через неё прошли. Ши Цинсюань наблюдал за этим, после чего повернулся и мельком глянул на Бай Усяна. Его до сих пор крепко держали за руку.              — Остальные защищают периметр. Я хочу, чтобы все смотрели вперёд и назад. И снимите тела, пока мы не привлекли к себе слишком много внимания, — произнёс это Бай Усян и ушёл, оставив Линвэнь за главную. Ши Цинсюань вздохнул с облегчением, когда тот ушёл и больше не выплёскивал на него своё недовольство. Сегодня всё шло не так, как хотелось Бай Усяну. Глава Чумы прошёл через следующую дверь, с другой стороны лестницы, именно в тот момент, когда в бар вновь спустился Пэй Мин.              — Пока ничего. Не думаю, что Кровавый Дождь пытается напасть на нас из засады, — сказал он, остановившись в нескольких шагах от нижних ступенек.              Линвэнь достала из кармана куртки пачку сигарет, ища другой рукой зажигалку.              — Возможно, ты и прав. Он любит запугивать людей, прежде чем убить. Конечно, босс не боится — просто злится.              — Именно поэтому тебе надо быть осторожнее.              Женщина приостановилась, подняв на него взгляд.              — Разве тебе не нужно осмотреть ещё сорок комнат?              Пэй Мин бросил на неё злой взгляд, после чего повернулся и пошёл обратно по лестнице. Мужчина, державший Ши Цинсюаня за руку, отпустил его и отправился по лестнице за ним, присоединяясь к прочёсыванию здания. Посмотрев вниз на поцарапанное запястье, Ши Цинсюань глубоко вздохнул и попробовал не думать об изрешечённых пулями телах вокруг.       Линвэнь вытащила сигарету, после чего отложила пачку.              — У тебя разве не было зажигалки? — поинтересовалась она, глядя на него. Она сунула сигарету в рот и стала ждать.       Рука Ши Цинсюаня скользнула в карман джинсов, сердце боязливо сжалось.              — Э-э, я, ну... — он моргнул, наблюдая за тем, как она с подозрением прищурилась. — Я оставил её в своей комнате сегодня утром. Мне жаль.       Женщина закатила глаза.              — Тебе не жаль. Ты, — сказала она, кивнув кому-то за спиной Ши Цинсюаня, — отведи его в комнату. У нас тут куча работы, и не хочется, чтобы питомец путался под ногами.              Поднимаясь по лестнице, он бросил ещё один взгляд на Линвэнь, которая наслаждалась возможностью всё контролировать, и вернулся мыслями к услышанному разговору, когда прямо перед его носом перебрасывались французским. Решив обдумать это позже, Ши Цинсюань повернул голову и посмотрел вверх. По крайней мере, он был рад оставить позади бар, полный трупов.              В комнате Ши Цинсюаня оставили одного. Благодарный за это, он стянул с себя кардиган и кинул его на пол. В ванной парень пустил воду в раковине и задрал рукав, осматривая раны. Ткань была порвана насквозь и теперь окрасилась красной кровью. Царапина не была страшной. У него ещё были травмы посерьёзнее от наказания, которое назначила ему Линвэнь. Когда парень снял рубашку, ему стали видны пожелтевшие синяки на груди, спускавшиеся по худым бокам. Хэ Сюань выглядел точно так же.              Ему не стоило думать о Хэ Сюане, но Ши Цинсюань не мог сдержаться. От осознания, что тот умер, а его семья всё ещё была в опасности, и понимания, что ничего из этого не мотивировалось, его мутило. В этом не было никакого смысла. Хэ Сюань не был пешкой. Он скорее походил на фигуру слона на доске или ладью... Ши Цинсюань никогда не был силен в шахматах. Промывая порез, он вспомнил, как ласковые руки обматывали полностью его плечи, настолько сосредоточившись на его комфорте, что чрезмерно обработали несколько мелких царапин.              Скорбел не только Хуа Чэн.       Ши Цинсюань рухнул на кафельный пол, обхватив пальцами запястье и сжимая его до тех пор, пока по коже не потекли капли крови. Он откинул голову на широкую ванну, стоявшую позади, подтянув колени к груди. Ши Цинсюань пытался не слишком громко плакать, таращась в потолок. Хэ Сюань был и хорошим, и плохим, и всем, что было между. И это он был виноват в его смерти. Ши Цинсюаню хотелось вырвать волосы и биться лицом об пол, наказать себя за это. Но он был слишком слаб для этого, всегда был, и был слишком слаб, что это пережить.              Прости, гэ. Прости, что не могу этого сделать.              Дверь открылась. Ши Цинсюань быстро поднял голову с бортика ванны и посмотрел на приоткрытую дверь ванной.              — Питомец, выходи, я тебя жду, — Бай Усян явно сидел на кровати, потому что Ши Цинсюань слышал, как сжимаются пружины.       Парень опустил взгляд на свою окровавленную руку; от падающих капелек воды белый кафель окрашивался в розовый цвет. Встав, Ши Цинсюань толкнул дверь и ступил на ковёр. Сердце бешено заколотилось, когда он подумал о поездке в лимузине и кожаных перчатках, проводящих по его коже. До этого никто не обращался с ним как с предметом. Бай Усян пристально смотрел на него, откинув с лица тёмные волосы. Выступ его длинной челюсти был похож на край изломанной, обледенелой скалы. Мужчина снял перчатки и пиджак, оставшись в простой рубашке на пуговицах, свободно сидящей и расстёгнутой поверх белой майки, и гладких брюках. Даже так в его образе был явный посыл. Он был выше всего, что его окружало, выше насилия, драки в грязи, потому что он был марионеточником.              — С рукой всё нормально?              Ши Цинсюань посмотрел вниз. Он до сих пор сжимал запястье.              — Мне бы не помешали бинты.              — Я позабочусь об этом позже. Иди сюда.              Войдя в комнату, Бай Усян включил голубое освещение. Когда основной источник света был выключен, комнату омывал голубой цвет и падал на стены. Ши Цинсюаню казалось, что он стоит в океанариуме и смотрит в глаза изголодавшейся акуле. Стекло исчезло, и он был в воде, покрытый кровью и беззащитный. Перед ним растягивалась комната — единственная линия защиты, и Бай Усян говорил её покинуть.              Когда они подъехали к борделю, было только начало вечера. Ещё даже не стемнело, а его желание было настолько сильным? Он хотел этого сейчас? Ши Цинсюань передёрнулся, покалывающее неприятное чувство поползло вниз по затылку. Он сделал лишь шаг, нога погрузилась в ковёр. Его засасывало, точно зыбучим песком; лицо скривилось на миг.              — Что? Ты никогда не давал Черноводу то, чего он хотел?              Плечи Ши Цинсюаня вздрогнули.              — Я... мы... — от обсуждения любви с Хэ Сюанем в таких выражениях ему становилось нехорошо. — Он не заставлял меня...              — Ты был заложником, не так ли?       В глазах начало мутнеть, когда он вспомнил о лежащем между его ног Хэ Сюане, вес которого на его рёбрах был приятным. Как медленно они целовались, каким терпеливым был Хэ Сюань, ни разу не причинив ему боли. Даже случайно. Те же руки, душившие брата, то же искажённое сожалением лицо, когда он садился в машину, и это был последний раз, когда его видел Ши Цинсюань. И больше он никогда его не увидит.       — Всё запутано.              Бай Усян усмехнулся.              — Пожалуй... — смех не доходил до его глаз. Он был мёртв изнутри, в нём не жило ничего, кроме жестокости. И, когда звук затих, его губы приподнялись. — Хватит мяться и иди сюда. Сейчас же.              Что бы ни делал Ши Цинсюань, у него не получалось заставить свои ноги сдвинуться вперёд. Бай Усян ждал его, ждал, чтобы сделать ему больно, и страх парализовывал все конечности. Он использовал этот страх, чтобы управлять людьми, он делал это с Се Лянем, с Хэ Сюанем, он будет продолжать делать это вечно, если его кто-нибудь не остановит. И этим человеком был не Ши Цинсюань. Он мог лишь думать о Хэ Сюане, целующем его шею, и о прошёптанных признаниях в любви, когда на них лился солнечный свет. Бай Усян встал в голубом освещении, и из Ши Цинсюаня вырвалось громкое хныканье.              — Я же сказал тебе, — пронёсся по комнате Бай Усян, в его шипящем голосе слышалась опасность, — чтобы ты шёл, блядь, сюда, — парня схватили за руку, и он наконец почувствовал, как лёд в мышцах тает, а адреналин от страха проносится по всему телу. Протащенный через всю комнату, Ши Цинсюань запнулся и упал на край кровати. — Ложись. Дай мне взять, что я хочу, и это будет очень просто для тебя. Если уж на то пошло, от тебя требуется лишь лежать спокойно.              Ши Цинсюань почувствовал гнев. Он забрался на кровать, не снимая обуви, и смотрел, как Бай Усян наклоняется над ним. Почувствовал, как губы прижались к его губам раз, второй, после чего мафиози отстранился и начал расстёгивать рубашку на пуговицах. Колено Бай Усяна упёрлось в кровать, когда он стал продолжать, и Ши Цинсюань сорвался. Рука взметнулась вперёд, ладонь ударила по носу Бай Усяна. Он почувствовал, как тот хрустнул.              Бай Усян свалился с кровати, из его носа текла и сбегала по скривившимся губам кровь. Ши Цинсюань вскочил на ноги и побежал через всю комнату, ударившись спиной о стену. Он понял, что бежать было некуда, когда Бай Усян повернулся к нему. Его рука зажимала нос, из которого текла кровь, сквозь презрительную усмешку были видны покрытые кровью зубы.              — Ты пожалеешь об этом.              — Я не намерен облегчать тебе задачу, — зло бросил в ответ Ши Цинсюань. Если он и был обязан Хэ Сюаню, так это тем, что он хотя бы пытался защищаться. Если он и был чем-то обязан гэ… так это тем, что должен был выжить. Однако какой смысл выживать после такого? Грудь Ши Цинсюаня сдавило так сильно, что у него не получалось вдохнуть. Синяки на рёбрах болели.              Вновь схватив парня, Бай Усян швырнул его на пол. И ударил ботинком в живот. Ши Цинсюань свернулся клубочком, с трудом дыша, когда диафрагма выдавливала из лёгких остатки воздуха. Он поднял затуманенный взгляд, человек над ним стал белым пятном. — Если будешь всё так усложнять, может, мне не стоит терять время? Думаю, сестра Черновода будет гораздо более лёгкой жертвой, — Бай Усян снова пнул его, и голос Ши Цинсюаня покинул его израненное тело.              Прислушиваясь к шагам, покидающим комнату, он мог лишь тихо всхлипывать, когда Бай Усян бросил его здесь. Нет, кричал мозг, но горло было слишком сильно сдавленным, чтобы выкрикнуть. Дверь захлопнулась, и он услышал, как она защёлкнулась. Механический щелчок, похожий на снятие пистолета с курка. Палец на спусковом крючке, прекращающий всё это. Он был бы как Хэ Сюань. Как гэ. Выживать было чересчур тяжело, и он больше так не мог. Не когда знал, что только что отправил это чудовище к сестре Хэ Сюаня. Чтобы навредить ей. Как он будет с этим жить?              Парень задыхался от рыданий на ковре, и в конце концов кровь перестала течь из его руки.       

_______________________________

             В дверь всунули ключ, замок повернулся. Ши Цинсюань поднял голову, приоткрыв глаза. Он плакал не переставая, пока в нём ничего не осталось, и веки, казалось, приклеились к его пересохшим глазам. Корочка из остатков соли не позволяла им открыться. Потирая пальцами глаза, он смотрел, как открывается настежь дверь, горло защекотал притуплённый страх. От движения живот заболел, мышцы напряглись от боли, и Ши Цинсюань двинулся к кровати и закинул руку на матрас. Появился только Пэй Мин, глухо ступая ногами по ковру, и из Ши Цинсюаня вырвался громкий облегчённый хрип.              — Боже, парень... разве я не говорил тебе его не бесить? — от подноса с едой, который он держал в руках, доносился запах только-только приготовленных рыбных блюд, и Ши Цинсюаню захотелось блевануть на ковёр. Пэй Мин поставил поднос и подошёл к нему, обхватив за талию, чтобы подтянуть на кровать. Зажёгся свет, и Пэй Мин прошёл в ванную и включил воду. Ши Цинсюаню было слышно, та плескалась в раковине.              — А тебе какое дело? — прошептал он, но, конечно же, Пэй Мин не мог услышать его отсюда из ванной. Не с включённым краном. И, когда коп вернулся с полотенцем, Ши Цинсюань вздрогнул: прохладную ткань положили ему на затылок.              — Сильно помочь с болью не смогу, — сказал Пэй Мин и пошёл за подносом. Он поставил его на кровать рядом с ним, и Ши Цинсюань краем глаза посмотрел на ломтики рыбы поверх слоя риса. — И будет только хуже, если ты не дашь ему то, что он хочет.              Ши Цинсюань пристально посмотрел на Пэй Мина, когда тот выпрямился и скрестил руки.              — Тебе, наверное, очень легко такое говорить? — поинтересовался он и увидел, как чуть дёрнулся его подбородок. Поэтому продолжил давить. — Ты выше всего этого или вроде того? Когда я увидел тебя в первый раз, ты лапал какую-то бедную девушку в Райской Усадьбе. Поверь мне, ты не святой по сравнению с ними.              — ...ты прав, — Пэй Мин поморщился. — Но я не такой, как он.              — Ты работаешь на него.              Когда он сел, мышцы живота болезненно напряглись. Упираясь руками в матрас, Ши Цинсюань дышал сквозь боль, раздувая ноздри. Пэй Мин смотрел в сторону, его плечи были напряжёнными. Мужчина снял куртку, и на плечах осталась пустая кобура. Кожа была темнее, чем у Хэ Сюаня, но, когда он повернулся и обратно пошёл к примыкающей ванной комнате, Ши Цинсюань почти не мог не увидеть более стройную фигуру Хэ Сюаня в его мускулистой спине. Пэй Мин шагнул в ванную и толкнул дверь. Ши Цинсюань смотрел, как он закатывает рукава и берёт ещё одно полотенце. Он не сразу понял, что решил сделать Пэй Мин.              — Я отправил человека проверить состояние твоего брата, — сказал он, принеся полотенце. И протянул руку. Ши Цинсюань помедлил, прежде чем поднять руку и повернуть запястье. Пэй Мин придержал его и провёл полотенцем по засохшей, отшелушивающейся крови на плече. Ши Цинсюань поднял на него взгляд, не в силах ничего сделать с тем, как разгладилось его лицо.       — Что... — было тяжело сформулировать вопрос, когда казалось, что любой возможный ответ станет другим, мучительным способом умереть.              Пэй Мин щёлкнул языком по нёбу, чуть задумчиво наклонив голову.              — Как они говорят, особых… особых изменений не произошло. Они не думают, что он очнётся. Просто ждут разрешения…              — Отключить его от системы жизнеобеспечения?              Пэй Мин кивнул.              Ши Цинсюань опустил руку обратно на колени, склонив голову. Ему бы хотелось вновь сесть на пол и заплакать, но страдание было уже выжато из него. Судя по тому, как пошёл Пэй Мин, он выжал окровавленную воду из полотенца и кинул его в корзину для грязного белья у стены. Ему отчаянно хотелось, чтобы его просто оставили одного с этой новостью, но не похоже было, чтобы Пэй Мин собирался уходить.              — Если ты ждёшь, когда я поблагодарю тебя...              — Малыш, — он насмешливо фыркнул, — ...надо отдать тебе должное, ты не стесняешься в выражениях. Я знаю людей, которые ломались намного быстрее тебя, и не ожидал, что на это потребуется столько времени. Если быть полностью честным.              — Прости за неудобства.              Пэй Мин посмотрел на него, затем закатил глаза.              — Ешь. Думаю, утром босс захочет тебя увидеть.              — Он меня убьёт? — на данный момент это было бы самым лёгким выходом из положения, и Ши Цинсюань медленно сунул руку в карман. Вытащив зажигалку, он положил её на ладонь и подумал о её содержимом. Чтобы вырваться на свободу, ему понадобится много усилий, но стоит только ему почувствовать вкус свободы, и он уйдёт. За пределы страны. С новым именем и деньгами, которых хватит на всю жизнь. Дюжины жизней. А Хэ Сюань будет мёртв, и семья, которую он так отчаянно пытался спасти, будет в паутине Бай Усяна до тех пор, пока он не перестанет видеть в них пользу.              — Вряд ли. Не в этот раз. Выведешь его из себя ещё раз — и я не смогу этого гарантировать, — Пэй Мин смотрел на него почти заботливо. — ...Твой брат был немного идиотом, ввязавшись во всё это. Но именно Черновод втянул тебя в это дело и сделал целью Бай Усяна.              — Не вина Хэ Сюаня, что Бай Усян — чудовище. И не его вина, что у него есть люди, которые ему небезразличны. Не так ли?              Пэй Мин на секунду открыл рот и так же быстро его закрыл.              — Почему он держит семью Хэ Сюаня?              — Понятия не имею.              — Врёшь.       Пэй Мин потянулся вниз и постучал по краю подноса.              — Доброй ночи, Цинсюань, — он ушёл, прикрыв за собой дверь. Ши Цинсюань ждал щелчка замка, однако его так и не последовало. Встав, он прижал руку к животу и проковылял к двери, прислушиваясь, как глухие шаги удаляются по устланному ковром коридору. Вновь посмотрев на зажигалку, он крепко сжал её в руке.              Ши Цинсюань побывал во многих уголках мира во время своего путешествия и уже привык к ощущению взлёта. Когда огромная металлическая труба вокруг него содрогалась, стучали зубы, и желудок выпадал из сиденья, когда колёса отрывались от земли. Широко раскинутые крылья, поднимающий их ветер, быстро двигающиеся по кругу двигатели. Всегда наступал момент, когда самолёт находился в воздухе на высоте нескольких метров, колёса складывались внутрь, когда он выглядывал на пока невероятно близкий ландшафт, понимая, что это решающий момент. Если самолёт собирался подняться в воздух, то именно сейчас нужен был последний толчок. Настоящая проверка его способности чувствовать ветер.              Погладив зажигалку в руке, Ши Цинсюань закрыл глаза и вдохнул тяжёлый, циркулирующий воздух. Словно двигатели нагревающегося самолёта. А потом, вытащив из шкафа пальто, надел его и сунул зажигалку в карман. «Я иду, гэ», — подумал он. Стиснув зубы, он опустил руку на ручку двери и стал ждать. Ждал, пока не убедился, что Пэй Мин ушёл и на коридоре никого нет.              Дверь открылась, и Ши Цинсюань с неустойчивым, мечущимся биением сердца в груди выглянул в коридор. Бай Усян до этого велел охране следить за периметром здания, но он всё равно почти ожидал, что его схватят сразу, как он шагнёт в коридор. Осторожными шагами парень вышел из роскошной спальни и глянул в сторону лестницы. На устланном ковром полу шаги, к счастью, были очень тихими, и он двинулся в ту сторону. Ши Цинсюань тяжело дышал, пока шёл к перилам.              При виде теней, снующихся внизу, он резко отпрянул назад, прижался спиной к стене, напряжённо дыша, живот заболел. Ши Цинсюань затаил вдыхание и прислушался, стараясь не паниковать. Не похоже, чтобы кто-нибудь увидел его снизу. Никто не завопил и не начал подниматься по лестнице, и Ши Цинсюаню оставалось только вжаться в тень и попробовать придумать новый план. Что-нибудь такое, что не включало бы в себя возвращение в комнату с поражением и сон под голубым аквариумным светом в ожидании, когда его съедят.              В самом конце коридора были приоткрыты двери в Цветочную комнату Бай Усяна. Спрятавшись в тени, Ши Цинсюань жевал нижнюю губу и думал. Освещение из бара, расположенного внизу, разливалось по лестнице и создавало квадрат света, устремляющийся по коридору. Ши Цинсюань прижался спиной к стене и обогнул свет. Каждая секунда казалась часом, когда он медленно пробирался вдоль задней стены и смотрел вниз с лестницы. Если кто-то проходил перед подножьем, лишь раз взглянув вверх, мог его увидеть. Даже если он будет держаться подальше от света, ничто не могло его скрыть.              На границе света нервы всё-таки сдали, и Ши Цинсюань побежал к дверям. В тени горячий прилив крови к голове начал утихать. Дойдя до двери, парень прижался лицом к щели. С той стороны его встретила темнота. В центре комнаты неподвижно и сиротливо стоял обеденный стол Бай Усяна, вокруг него — пустые диваны. Вздохнув с облегчением, Ши Цинсюань проскользнул через щель в двери и стал пересекать большую комнату.              Он видел, как Линвэнь выходила из комнаты таким образом, а возвращалась другим путём. Внизу были две отдельные двери, но он не знал, куда они ведут. Если интуитивное ощущение не обманывает, то, может, ему удастся найти служебный ход или что-то вроде того, как-нибудь сбежать через чёрный ход. Если бы он только мог выбраться из борделя... Ши Цинсюань глубоко вздохнул, опустил взгляд на свои ботинки и помолился, чтобы все работники Бай Усяна были такими же медленными, как Пэй Мин.              Открыв дверь, Ши Цинсюань выглянул в очередной мрачный коридор. Тонкие стены были выложены кирпичом, и на потолке длинными ровными рядами тянулись трубы. Ступив в этот коридор, Ши Цинсюань почувствовал нервную дрожь от осознания того, что ему негде будет спрятаться, если он на кого-нибудь наткнётся. Выбрав направление, он начал идти. В темноту. Через каждые три-четыре метра располагались однополосные служебные светильники, которые освещали только небольшие участки. И проходить под каждым из них было ещё одним рубцом на его и без того истерзанных нервах. Он зашёл так далеко, что поворачивать назад уже не было смысла.       Наконец сбоку он нашёл проём и, посмотрев вниз, увидел, что это извилистая лестница. Ши Цинсюань начал спускаться вниз, но уже через несколько шагов у него перехватило дыхание, когда он услышал голоса, отдающиеся эхом на лестничной площадке. Повернувшись, парень пошёл вверх, обратно в коридор, и сорвался на бег. Шаги здесь были громче, пол — бетонным, поэтому он резко остановился и пошёл на цыпочках так быстро, как только мог. Впереди показалась дверь, ручка которой мерцала в свете над головой, и он бросился к ней. Повернув ручку, Ши Цинсюань почувствовал прилив горя, когда понял, что дверь заперта.              Голоса гулко разносились по лестничной площадке, когда люди подошли ближе к верху, однако из-за прилива крови к ушам парень не мог разобрать, о чём они говорили. Он провёл пальцами по ручке и двери, наконец найдя переключатель засова, расположенный примерно в десяти сантиметрах над ручкой, который не смог разглядеть в темноте. На этот раз, когда он его повернул, дверь с лёгкостью открылась, и Ши Цинсюань протиснулся внутрь. Повернувшись и закрыв дверь, он упёрся руками в древесину и часто, тяжело задышал; облегчение жгло глаза, точно слёзы.              Тёмная комната; он понятия не имел, где находится. Не говоря уже о том, было ли здесь вообще безопасно оставаться. Но, услышав шаги, проходящие в коридоре, Ши Цинсюань был безмерно рад, что смог спрятаться. Осторожно отойдя от двери, он опёрся плечом о стену и нащупал выключатель. Когда он щёлкнул им, комнату залил ярким жёлтый свет от голой лампочки, висевшей в центре комнаты. Глаза заслезились от резкой яркости, вспышки света причиняли боль. Комната не была красивой. Бетонный пол, кирпичные стены, здесь веяло холодом, чего не было в остальной части борделя.              — Ты кто, чёрт возьми, такой?              Когда Ши Цинсюань резко крутанулся, из пучка волос выбилась прядка, и он спрятал её за ухо. К стене была прибита раскладная койка, на которой сидела женщина с тёмными вьющимися волосами и с вызовом смотрела на него золотыми глазами. Парень почувствовал слабость в коленях.              — Чёрт, — ругнулся Ши Цинсюань, и глаза женщины удивлённо скользнули по его лицу. — Ты сестра Хэ Сюаня.              — Ты... я тебя помню, ты работаешь на него, да? — она вдруг встала, шагнув к нему. Из-под тонких простыней кровати выскользнула чёрная цепь и громко звякнула о пол. Она была надета на её лодыжку. — Он… он послал тебя? — то, как загорелись надеждой её глаза, чуть не уничтожило его.              — Нет, — в горле появился комок. — Нет, меня… меня тоже похитил Бай Усян. Я... просто пытаюсь придумать, как отсюда выбраться.              — Но он же придёт, да? Он... он... мой брат... он очень силён, так что… — у Хэ Минся на горле темнели синяки, один глаз распух. Выглядела она неважно. Ши Цинсюань не думал, что кто-то посчитал нужным не дать бить её по лицу. Вся комната казалась сырой и неправильной, и горькое чувство поползло по позвоночнику, будто шипящий таракан. Он чувствовал, как каждая длинная и тонкая ножка дёргается и впивается в кожу.              — Я...              — Гэ... мафиози. Так что этого… этого не должно быть, — она села на край койки, и цепь, соединяющая её со стеной, качнулась и загремела по металлу. Хэ Минся опустила голову на руки. — Я не понимаю, почему он ещё не пришёл за нами. Я... А-Юэ, мои... мои мальчики... Я даже не знаю, где они.              Вдохнув, он почувствовал, будто лёгкие наполнились жидкостью вместо воздуха. Словно он тонул в колодце и смотрел, как кто-то закрывает крышку и лишает последних крупиц солнечного света. Ши Цинсюань опустил взгляд на бетонный пол, увидел капли крови, объяснение которых слышать не хотел, и собрался с духом.              — Хэ Сюань мёртв.       В наступившей тишине малейший вздох мог разорвать их. Хэ Минся вытаращилась на него, оторвав взгляд от пола. Она выискивала на лице парня признаки того, что он врёт, ничего не находила, и он смотрел, как меркнут и гаснут последние лучи надежды.       — Бай Усян... сделал тебе больно? — тихо спросил Ши Цинсюань.              — ...Я не знаю... Ты имеешь в виду того командующего босса? — она мотнула головой, опустив её. Локоны женщины были безжизненными и слиплись, и несколько тёмных прядей упало ей на лицо. — Я видела только этих… этих людей с оружием. Они каждый день приносят стакан воды и что-нибудь поесть, но... больше ничего.              Ши Цинсюань никогда не был так рад узнать, что что-то оказалось пустой угрозой. Может, Бай Усян на самом деле не был заинтересован в Хэ Минся или дело было в чём-то ещё. Он не знал. Подойдя ближе, парень наклонился и взглянул на оковы на её лодыжке. К ним нужен был ключ, которого у него, конечно же, не было, и место, где они были прикреплены к стене, казалось закреплённым наглухо. Вздохнув, Ши Цинсюань снова встал и скрестил руки.              — Я не могу оставить тебя здесь.              — А-Юэ тоже нельзя оставить! Они её тоже забрали.       — И, э-э, ты что-то говорила о своих мальчиках? У тебя тоже есть дети?              Выражение лица Хэ Минся изменилось, и она кивнула.              — Я не... я не видела, как их забрали. Мы были с тем парнем, Инь Юем, и припарковались напротив аэропорта. А потом были пули, и близнецы ещё были в машине. Но а-Юэ схватил один из тех мужчин, так что я попробовала побежать за ней. И не видела, что было потом, потому что они надели мне на голову мешок. Я всё кричала, но они… они не переставали!              — Ладно-ладно, я… я понимаю... — Ши Цинсюань медленно опустился на койку рядом с ней, металл заскрипел, когда на него навалился новый вес. Он поднял руку в успокаивающем жесте, не зная, станет ли от этого кому-нибудь из них лучше. Хэ Минся отвела взгляд, прикрыв рот рукой, её тело сотрясала мелкая дрожь. Какое-то время они сидели молча, и Ши Цинсюань пытался придумать, что делать. Если он оставит её здесь… нет, об этом не хотелось даже думать. От этой мысли его затошнило. — Линвэнь — она работает на Бай Усяна — сказала, что дочери Хэ Сюаня здесь нет. Должно быть, её держат в другом месте.       Хэ Минся качнула головой.              — Я не могу... понять. Если… если гэ мёртв... Он обещал вернуться, — её голова вновь упала, глаза сильно зажмурились. Словно против её воли, по щеке скатилась слеза и упала на пол. Когда она пыталась вернуть контроль над эмоциями, Ши Цинсюань понял, что она почти в точности похожа на своего старшего брата. И горло сразу же обожгло, глаза увлажнились. — Ты... ты работаешь... работал на него?              — Нет. Я... Это тяжело объяснить, — Ши Цинсюань встал, потирая затылок. — Я... я… я люблю... любил его, — она уставилась на него, и Ши Цинсюань не смог посмотреть ей в глаза. — Он бы никогда не оставил вас одних, если бы не я, э-э… И мой брат… мой брат должен был ему деньги, а ещё Чуме, Бай Усяну, поэтому он сдал вас. Вот почему… но сейчас это неважно, потому что мы оба здесь и, если мы не выберемся… — парень не хотел озвучить предположения, какие ужасы Бай Усян припас для Хэ Минся. Или для него. Ши Цинсюань тараторил так быстро, что Хэ Минся просто смотрела на него стеклянными глазами. — О боже, я не знаю. Я не знаю.              — Чего не знаешь? — спросила она.              — Что делать! Я не... это совсем не я. Я не знаю, как нам отсюда выбраться. Я крался, и мне просто повезло, что меня не поймали до того, как я тебя здесь нашёл. Я даже не пытался тебя найти, потому что я трус, и я просто... просто хотел убежать отсюда.       Хэ Минся потянула вниз рукав. Свободный свитер и джинсы — наверное, в них она и поехала в аэропорт. Собственная одежда Ши Цинсюаня — надо признать, испачканная, но красивая, — заставила его чувствовать себя ужасно. Он ужинал с Бай Усяном и пил шампанское в лимузине, в то время как она была заперта здесь. Женщина не отрывала от него взгляда, пока он ходил взад-вперёд.              — Ты не один из них?              Он остановился, ноги замерли на бетоне.              — Не был. Но теперь, наверное, да, — напоминание о крови на его руках заставило Ши Цинсюаня втянуть воздух и сморгнуть влагу с глаз. — Ладно, план таков, — сказал он, и плечи Хэ Минся медленно расправились. — Я поищу что-нибудь, чтобы снять оковы с твоей ноги, а потом мы сбежим.              — Ладно. И куда мы отправимся?              — К брату Хэ Сюаня.              — У нас нет... — она осеклась, поморщившись. — Ты имеешь в виду того парня, с которым он познакомился в тюрьме?              — Хуа Чэн, да. Они... не связаны кровными узами, но любят друг друга. Ну… они поругались, но, если Хуа Чэн хочет напасть на Бай Усяна из-за его убийства… — Ши Цинсюань вздохнул. — Думаю, он нам поможет. Может, не мне, но тебе. Он поможет тебе. Я надеюсь... — он немного сомневался. Хуа Чэн до этого не проявлял интереса к семье Хэ Сюаня, но не поменяется ли всё теперь, когда Хэ Сюаня не стало? Ши Цинсюаню хотелось, чтобы его стошнило, но на это не было времени. Нужно было подавить тошноту. Двинувшись к двери, Ши Цинсюань взялся за ручку. Но помедлил, увидев, что лицо Хэ Минся вновь помрачнело. — Что такое?              — ...Я так и не смогла... — она приподняла плечо, повернув голову, чтобы потереться щекой о футболку. Вытирая слёзы и въевшуюся грязь, собравшиеся на её коже. Никто не присматривал за ней, и Ши Цинсюань мог представить, как она изнывала от голода и боли. Он до сих пор чувствовал, как в мышцах вибрируют отголоски боли. Словно призрак давно забытого насилия. — Я не… извинилась. Он умер, думая… — капающие слёзы Хэ Минся уже невозможно было остановить. Рука Ши Цинсюаня упала с дверной ручки. — У тебя есть брат?              — Да... мой гэ. Он... — Ши Цинсюань подумал, что говорить правду и вмешиваться в её скорбь будет несправедливо, поэтому соврал. — Он попал в аварию прямо перед тем, как меня похитила Чума. Он... Если не попаду в больницу, я не смогу попрощаться с ним до... — их взгляды на миг встретились, и сердце Ши Цинсюаня дрогнуло. Они были почти слишком связаны. Почти слишком похожи. Ши Цинсюань вернулся к койке, садясь. И протянул руку.              Хэ Минся взялась за неё.              — Ты... не успел ему что-то сказать?              — Так много всего, так много... — Ши Цинсюань устремил взгляд в потолок, цепляясь за этого едва знакомого человека. Но она всё равно почему-то казалась ему близкой, так, чего он не смог бы объяснить. — ...В последний раз, когда я разговаривал с ним, я кричал на него. А потом... произошла авария, — он неуверенно прикусил щёку. — Кажется, я сказал Хэ Сюаню вещи гораздо хуже.              — Что бы ты ни сказал, это не хуже, чем… — Хэ Минся вдохнула, тихий вдох был ужасно слабым и дрожащим. — Много лет я постоянно твердила ему, что он чудовище, что он стал другим… и это моя вина.              Парень нахмурил брови.              — Твоя вина? Хэ Сюань...       — Я не имею в виду... — женщина поморщилась. — Естественно, он... он сам принимал свои грёбаные решения, и я много лет говорила себе, что не могла его остановить, но... — она тряхнула головой. — Он звонил мне. До того, как... — Ши Цинсюань нахмурился, и Хэ Минся отвернула лицо к стене, чтобы они больше не встречались взглядами. — Я вызвала полицию на своего же брата. Если бы они приехали быстрее... возможно, не было бы слишком поздно, чтобы остановить его от избиения того человека.              — Ты... ты сделала то, что посчитала правильным.              — Что бы ни случилось с ним в тюрьме, в этом виновата я, — Хэ Минся отдёрнула руку, после чего провела пальцами под глазами, чтобы вытереть слёзы. — Я… не уверена. Но он изменился, когда вышел на свободу. Мне казалось, что он вернётся, и это будет… тяжело, но я никогда не хотела навсегда вычеркнуть его из своей жизни. До тех пор, пока он не вернулся. Моего старшего брата уже не было.              Прошла секунда, но в конце концов Ши Цинсюань положил руку на плечо Хэ Минся. Её светлые глаза посмотрели на него, озеро слёз закручивалось в хорошо знакомом золоте.              — Ты не виновата. И Хэ Сюань тоже не хотел бы, чтобы ты так думала... Ему бы хотелось, чтобы мы выбрались отсюда.              Хэ Минся моргнула, а потом кивнула.              — Ты прав.              — Я вернусь, — Ши Цинсюань спрыгнул с койки и пошёл к двери. — Выключу свет и... — он остановился, втягивая воздух. — Если не вернусь... извини.              — Я не стану тебя винить, — прошептала она и подтянула ногу на койку. Оковы на лодыжке натёрли кожу, и под ними остался неровный красный круг.              Ши Цинсюань кивнул, после чего прижался ухом к двери, прислушиваясь. Ничего не услышал. Ещё один взгляд, ещё один подтверждающий кивок, затем он щёлкнул выключателем и бросился в коридор. И сразу уткнулся в чью-то грудь. Двинувшись назад, Ши Цинсюань чуть не закричал, подняв руки в жалкой, слабой попытке самозащиты. И рука схватила его за запястье, притянув на шаг ближе.              — Пацан, мать твою! — Пэй Мин пихнул его обратно в комнату, последовав за ним и вновь включая свет. Испуганное лицо Хэ Минся осветилось, и дверь закрылась за Пэй Мином. Он скрестил руки, наклонив голову. — Что ты задумал?       Ши Цинсюань опустил руки, грудь тяжело вздымалась. И нахмурился.              — Снять с её ноги оковы и сбежать. Я уже убегал от тебя, может, получится ещё раз.              — А от пули убежать сможешь?              Его лицо побледнело. Выступил нервный пот, пропитывая затылок и стекая по спине. Двинувшись к койке, Ши Цинсюань встал между Пэй Мином и Хэ Минся, не сводя с мужчины глаз.              — Посмотри на неё, — сказал он, показывая через плечо. — Что Бай Усян хочет с ней сделать?!              — ...тебе лучше не знать.              — Я должна знать! — пронзительно закричала Хэ Минся. Страх лишил её сдержанности. — Я имею право! Что бы вы ни собирались со мной сделать, неизвестность хуже всего остального!              Пэй Мин окинул её взглядом поверх Ши Цинсюаня и мотнул головой.              — После того, как убьют Кровавого Дождя, от тебя избавятся. Хэ Сюань скармливал трупы акулам, и, думаю, Бай Усян захочет устроить тебе такой же конец. Просто чтобы поиграть на нервах. Ему нравится малышка. Может, оставит её при себе.              — Для чего? — спросил Ши Цинсюань.              Пэй Мин потупил взор в землю, держа спину прямой и напряжённой.              — ...Она сейчас слишком мала. Даже для него. Но... уже скоро...              — О, боже, — Хэ Минся встала, цепь звякнула о пол, когда она обошла Ши Цинсюаня. — Ты, грёбаное чудовище, ты... — цепь натянулась, она отступила на шаг от Пэй Мина и влепила слабую пощёчину. — ГДЕ МОИ ДЕТИ?! МОИ БЛИЗНЕЦЫ?!              — Не знаю, — он отказывался на неё смотреть. — У нас их нет.              Ши Цинсюань едва успел поддержать Хэ Минся, прежде чем та осела. Её голова упала ему на плечо, образовывая новую трещину. Он был уверен, что облегчение, которое могли принести эти слова, лишь скрашивались неизвестностью. Они могли быть мертвы.              — С-стой, у тебя близнецы?              Хэ Минся кивнула.              — Да. Мои мальчики... — её рука схватилась за переднюю часть его рубашки. — Им только пять, им только...              Ши Цинсюань стиснул зубы, затем поднял взгляд на Пэй Мина. Он не стал ничего говорить в его присутствии.              — ...если Бай Усян хочет только убить её... то ты должен помочь мне дать ей сбежать.              — Ты спятил?              — Ты должен ему! Хэ Сюань мог убить тебя с такой же лёгкостью, как ты раздавишь банку газировки, и ты это знаешь! Твой племянник?! Хэ Сюань оставил вас обоих в живых, и теперь ты не можешь вытереть об это руки и сделать вид, что долга не существует. Не так ведь устроен этот мир, да? — Ши Цинсюань пристально смотрел на Пэй Мина, пока он наконец не посмотрел вниз и они не пересеклись взглядом. — Каким человеком ты хочешь быть, офицер Пэй? Каким человеком ты хочешь видеть своего племянника?              — Я ни хрена не должен Черноводу, — отрезал он достаточно резко, чтобы Ши Цинсюань вздрогнул. Хэ Минся дрожала в его руках, они оба таращились на Пэй Мина, ожидая худшего. Однако лицо копа поморщилось, с губ сорвалось ругательство. — Чёрт. Чёрт! Ладно, — он покопался в кармане, достав ключ, который согнул и вставил в оковы. Освобождённая, Хэ Минся сделала шаг вперёд, и Ши Цинсюань смог отпустить её. — Я ему не должен, — настойчиво повторил Пэй Мин. — Но должен тебе.              — Мне?              — Да. Ты пытался помочь, когда я был ранен. Люди вроде нас — вроде меня — так не делают. Скорей. И будьте тише, — Пэй Мин открыл дверь, показывая им знаком выходить.              Держа Хэ Минся за руку, Ши Цинсюань отправился за Пэй Мином. Они прошли по коридору до лестницы и начали по ней спускаться. Она несколько раз вильнула, напомнив ему старинные башенные ступени в средневековых замках, и они вышли в другой, более длинный и широкий коридор. А отсюда вышли через дверь, ведущую в теперь уже затемнённый бар. Кто бы ни был здесь до этого, он явно ушёл, выключив весь свет. Пэй Мин провёл их вокруг бара, по покрытому кровью ковру, и через дверь вывел в следующий коридор.              Ши Цинсюань нервно оглядывался по сторонам. Однако Пэй Мин, похоже, знал все углы и закоулки, распорядок дня, само дыхание борделя, и до самого чёрного хода они ни на кого не натолкнулись.              — Так, ладно, — оповестил он, открывая дверь в переулок. — Уходите отсюда. Давайте.              — Спасибо, — искренне поблагодарил Ши Цинсюань. Его нога уже была на пороге, когда он услышал смех. И бешеное биение сердце полностью остановилось.              Линвэнь щёлкнула свет в коридоре, и над их головами вспыхнула мигающая лампочка дневного света. Женщина опиралась плечом на стену, кожаные сапоги облегали её лодыжки.              — Так, так, — сказала она, наклонив голову. — Я почти не сомневалась, что ты дашь слабину, Старина Пэй, но не думала, что это будет настолько жалким зрелищем.              — Дражайшая Цзе...              — Оставь это для Бай Усяна, — в руке у неё был пистолет, она возвела курок и держала его рядом с собой, глядя поверх ствола с самодовольным блеском в глазах. — Отведи заложников обратно, или я…              — Или сделаешь что? — спросил Ши Цинсюань. — Бай Усян не хочет меня убивать. Сомневаюсь, что твой босс обрадуется, если ты убьёшь его нового питомца.              — Я буду рада, когда ему станет скучно и он выпотрошит тебя.              Хэ Минся стояла в дверном проёме босая и почти дрожащая из-за холода, просачивающегося внутрь с улицы. Её дыхание окутывало воздух перед ней с каждым дрожащим выдохом.              — Думаю, лучше быть пристреленной, чем возвращаться в это проклятое место.              — Никого не пристрелят, — сказал Ши Цинсюань.              — О, питомец стал смелее, да? — спросила Линвэнь.              Ши Цинсюань размял шею, скривив губы.              — L'animal a de la saleté sur la chienne.              Рука Линвэнь опустилась, направив пистолет в пол. Впервые Ши Цинсюань был уверен, что видит её сквозь маску, и на миг в её взгляде мелькнул страх.              — ...Ты говоришь по-французски?              — Свободно.              — Ты знаешь...              — Что ты тайно работаешь с Юйши Хуан? Да. И знаю, что она прячет Инь Юя и остальных членов семьи Хэ Сюаня, — Ши Цинсюань обошёл Пэй Мина, заметив ухмылку, приподнявшую уголок его губ. — Представляю, как завтра ночью Бай Усян вновь прокрадётся ко мне в комнату, поджидая, когда сможет меня трахнуть, и, когда он это сделает… Думаю, у меня найдётся для него пикантный разговор, не так ли?       Линвэнь мотнула головой.              — Я могу убить тебя прямо сейчас.              — И объяснить, почему ты избавилась от питомца? И меня? И заложника? Очень подозрительно, Дражайшая Цзе. Не то чтобы твоя профессия незаменима, — Пэй Мин прислонился к дверному проёму, хмыкнув. — Знаешь, умный человек признает, что его обошли.              — Отпусти Хэ Минся, — потребовал Ши Цинсюань. — А мы все вернёмся в свои комнаты и сделаем вид, что ничего не было. Полагаю, у других есть такие же ключи, как у вас? — парень оглянулся через плечо на Пэй Мина, ожидая лёгкого кивка. Затем опять посмотрел на Линвэнь. — …вот и всё. Это моё условие. Ты хранишь наш секрет, а мы — твой.              Линвэнь подождала секунду, явно не желая сдаваться. Но вот она поставила пистолет на предохранитель, одарив парня улыбкой, усеянной осколками стекла.              — Договорились.              Хэ Минся схватила Ши Цинсюаня за плечо, разворачивая его.              — Ты не идёшь?              Через секунду он покачал головой.              — Нет... нет, я не могу.              — Почему?              Глаза наполнились слезами, тепло боролось с резким холодом, просачивающимся через открытую дверь.              — Дочка Хэ Сюаня ещё здесь. Твоя племянница. Я должен… попробовать ей помочь. Лучше Бай Усян подчинит своей воле меня, чем это произойдёт с ней, и я уверен, что Хэ Сюаню хотелось бы того же, — он поморщился. — Может, я не совсем удачно выразился, но...              — Пацан, у тебя не будет другого такого шанса сбежать, — сказал Пэй Мин.              Подняв на него взгляд, Ши Цинсюань кивнул.              — Я знаю. Знаю. Но я должен... попробовать. Должен, — плечи словно налились свинцом. Хэ Минся сжала его руки, в её глазах плескалось слишком много благодарности. Ши Цинсюань отстранился и скинул обувь, придвинув её к женщине кончиками пальцев. — Надень это. У тебя есть наличка? — парень глянул на Пэй Мина, ожидая, когда тот отсчитает пару купюр из бумажника, и сунул их в руку Хэ Минся. — Поезжай в Поместье Водных Каштанов. Он на другом конце города, но там живёт Хуа Чэн. Там ты будешь в безопасности.              — Спасибо. Спасибо, — Хэ Минся сунула свои маленькие ножки в ботинки, затем, спотыкаясь, вышла на мороз. — Если ты... если найдёшь а-Юэ...              — Я сделаю всё, что смогу.              По лицу женщины потекли слёзы, и она ещё раз кивнула. После чего развернулась и побежала. Пэй Мин вышел за ней, вероятно, чтобы убедиться, что водитель такси знает, куда её везти.              Дверь захлопнулась, и Ши Цинсюань медленно повернулся и посмотрел на Линвэнь. Они прожигали взглядами друг друга, ненависть, бурлящая в глубине души у них обоих, переливалась через край. В конце концов Линвэнь отвела взгляд и спрятала пистолет в пиджак.              — Уверена, что Черновод улыбается тебе из ада за твою самоотверженность. Могу лишь надеяться, что всё получится, потому что ты только что отказался от своего единственного шанса вырваться на свободу.              — Только помни, что я знаю, что ты предательница, и никто из нас не пострадает, — сказал Ши Цинсюань, пускай и не слишком в это верил. — Эй. Хочу у тебя кое-что спросить, — он посмотрел на профиль Линвэнь, когда та остановилась и бросила на него взгляд через плечо. — Зачем ты отправила Хуа Чэну те фотографии?              — Не понимаю, о чём ты говоришь.              — Нет, понимаешь. Ты отправила те фотографии со встречи Хэ Сюаня с Бай Усяном. Для чего?              Губы Линвэнь приподнялись в усмешке.              — Бай Усян здесь не единственный манипулятор. Доброй ночи, Цинсюань. Не забывай помалкивать, — женщина удалилась, оставив его одного.              Когда пришёл Пэй Мин, он поднялся по лестнице, вернулся в свою комнату и, окружённый голубым светом и холодным подносом с ужином, рухнул на ковёр и разрыдался.