Право слабого

Зачем ей это? Зачем ей вообще я? Что Аранаэ хочет от меня? Я для нее должен быть просто уличным эльфом, обычным, как все! Она ведь не сделала меня своим питомцем, в моих ушах нет ее серег, но тогда тем более зачем? Неопределенность подталкивала к панике. Когда пережил многое и привык считать, что готов ко всему, что может случиться в этом жестоком мире, очень страшно обнаружить то, что не предсказывал. И ведь я ничего не смогу противопоставить, если Аранаэ пожелает меня. Сбежать недостойно, а лично для меня — просто невозможно. Я не имею права покидать северный эльнаэнн, ту комнату, в которой я остался последним жильцом. Я обещал. — О, глянь! — Аранаэ дернула меня за плечо. — Какая эльфка! Я посмотрел, куда мне указали, и едва сдержал презрительную гримасу. «Эльфка», что ж, это перекореженное на оркский лад слово подходило этой... Этому существу. Смуглая от загара кожа, слишком светлая для орка, отвратительно темная для эльфэ, лоскут ткани на бедрах, ожерелье. Даже волосы, нашу связь с мертвой Богиней, эта предательница обрезала у затылка. Хотя бы грудь она все-таки прикрыла, обвязала тканью. Но так делали и некоторые орчанки. — Говорю, пять! — Ужасно, когда нежный голос урожденной эльфэ сводится к отвратительному визгу. — Пятнадцать, Дарэ, — лениво отозвался Ворх, невысокий по их меркам, плечистый орк. — Не меньше. — Пять! Последнее слово! — Двадцать. Ты мне надоела. — Оскорбление! Бой! Что? Я смотрел, как эльфэ, на половину головы ниже и в три раза тоньше орка, бросилась на него. Аранаэ рядом затопала, заулюлюкала радостно, начали оборачиваться прохожие, присоединяясь к этому торжеству грубой силы над разумом, а я просто смотрел. У нее ведь не было шансов, верно? У нас никогда не было шансов. Даже у тех, кто предал прошлое. Но прошло мгновение, другое, а эльфка еще стояла на ногах. Я бы ушел, едва увидев ее. Но я был не один, Аранаэ спросила бы, в чем причина, и хотя я знал ответ в точности, пересказывать свои мысли орчанке не желал совершенно. Поэтому я остался. И теперь смотрел, как эльфэ в орочьем наряде прыгает вокруг врага с такой скоростью, что трудно уследить за ней. Звук удара собравшаяся толпа встретила топтанием и воплями. Аранаэ расхохоталась, запрокинув голову, хлопнула себя по бедрам. — Хороша эльфка! В челюсть, в челюсть его! Да не с руки, дурища, лапы ж слабые! Ай-е... Уползай, уползай! Я снова перевел взгляд на драку, увидел, как Ворх прижимает эльфэ к земле, а она извивается под ним. Все-таки смогла перевернуться, заколотила орка по голове со всей силой отчаяния, с рыком и слезами. Мое сердце перевернулось в груди, я было шагнул вперед… Замер. Нет. Я не мог помочь. Это орочий бой, она его начала. Я не должен рисковать ради предательницы. Моя цель важнее. Она знала, на что шла. — Моя? — прорычал Ворх. — Хуй тебе! Нет. Я не хотел это видеть, я не мог. Почему она не сдалась?! Ее же сейчас… Он сейчас… Я попятился, отводя взгляд, наткнулся спиной на кого-то, дернулся. Тяжелая ладонь легла мне на плечо. — Не, прям серьезно хороша эльфка, — сказала Аранаэ. Я мог разглядеть в ее глазах отражение того, что сейчас происходило перед домом Ворха. — Ишь, какая! Так его, давай! Е, е, ей! Она ведь не может победить? Даже уже драться не может, я знал это. И все-таки я посмотрел. Ворх нависал над ней всем телом, черные бедра двигались равномерно, как кузнечный молот. А эта... Она обвила орка ногами за поясницу и толкалась навстречу с такой силой, словно правда хотела этого. Или словно они все еще дрались. Орки вокруг рычали, многие откинули свои повязки, одна пара совокуплялась прямо здесь, на улице. Аранаэ только хлопала и дергала бедрами, но ткань между ними тоже вздыбилась, и мысль о том, что скрывается под ней, ужасала меня. Равно как ужасало меня все, что происходило здесь. Эти орки, эти животные... Почему они вообще наделены хоть искрой разума? Они не поклоняются никому, а я не мог представить, чтобы наша Богиня зачем-то сотворила подобных чудовищ! Почему они живут? Как они смеют существовать, такие низменные, отвратительные, грязные твари, способные лишь к насилию, жестокие, побирающиеся на руинах нашей империи, наших знаний, наших тел! Ворх зарычал, дернулся еще раз, замер. Но эльфка продолжала двигаться. — Отцепись, — прохрипел Ворх. — Пять! Он попытался оторвать ее от себя, встал, но она повисла на нем змеей, обвивая руками и ногами, вжимаясь в объемный орочий живот. Ее набедренная повязка сбилась и было видно, с какой силой двигается она по основанию того, что я мог назвать только дубиной. А Ворх выл, цеплялся за ее тонкое тело, стонал. — Пять! — Десять, Дарэ, мне ж семью кормить! — Пять! — Семь, только оставь старого больного орка в покое! Вокруг без того смеялись, теперь же вся толпа взорвалась хохотом. А эта спрыгнула на землю, надавила себе на живот обеими руками, так что семя с плеском вылилось на землю. И она, это существо, которое не было ни орчанкой, ни эльфэ, заплясала. Запрыгала, как Аранаэ после того, как изнасиловала меня. Я не понимал. Она ведь проиграла?.. С ней сделали это перед толпой, а она как будто вообще не заметила? Я смотрел ей в лицо и поймал ее взгляд в танце. Я знаю, я единственный стоял в толпе неподвижно, в одежде эльфэ, одиноким укором ее предательству. Когда она доплясала и сняла со своего ожерелья семь костяшек, я думал, она обернется ко мне, что-то скажет, попытается оправдаться. Но она просто сделала вид, что меня нет. Как, впрочем, следовало поступить и мне с самого начала. Эльфэ живут в отдельных кварталах, носят правильную одежду, соблюдают древние ритуалы. Остальные… Это просто маленькие светлокожие орки. Я просто впервые наблюдал за ними с настолько близкого расстояния. — Господин Ворх, я принес плату за неделю. — Лир, — орк все еще не мог отдышаться, — хорошо. Щас… А, похер, давай так. Протянул мне липкую ладонь. Я отсчитал пятнадцать костяшек, как договаривался с ним на ламмас. Предательские мысли закрадывались в голову — о том, что я не каждый день зарабатывал столько, о том, что Ворх действительно берет слишком много. О том, что если оспорить цену сейчас, возможно, получится добиться хоть небольшого снижения. Но нет. Эльфэ не принимают орочьих правил. Тем более недостойно пользоваться чужой победой, и особенно победой этой… Орчанки. Я могу платить Ворху, а значит, буду делать это, не споря. Это — гордость эльфэ. Я ее не предам. — Удачно я с тобой пошла! — Аранаэ все еще была рядом. — Крутая эта эльфка, прям боец! Мелковата только, жаль. Нет, серьезно! Ты видел, как она от первого захвата ушла? — Прошу прощения, — нельзя прерывать орков, но сейчас слушать ее означало разозлиться. А это для слабых куда опасней, и к тому же вредно для светоча. — Но я должен тебя покинуть. Есть дела, которые требуют одиночества. Я не солгал. Я только что понял, что буду играть вечером, и должен был подготовиться.