Право слабого

Странный он все-таки! Вообще странный, нихуя с ним непонятно. Эльфка ж победила! Когда у нас соклановец чужака на лопатки кладет, все радуются, а Лир стоял, прям статуя. Или у них это вместо плясок? Нихуя ж я про эльфов не знаю. И че так? До квартала их всего ничего шагать же, а ни разу не совалась. Как оно вообще? А и даже если припереться, че там поймешь-то? Ну эльфы, показывают всякое, в мешках ходят, магия у них типа есть, а типа нихуя. Это-то все знают! Но это ж как-то совсем мало. Вот утащу Лира к себе вечером и спрошу! Отвечает он так медленно, что заснуть можно между фразами, ну и хуй с ним. Отвечает же. Угу. Вот как вчера про нахрена он работать поперся, ответил. Бля, а у меня ж та свечка последняя была! Ну как взбесит опять, я ж его выебу, не проглочу. А лечить нечем. Пиздец будет. И тряпку бы ему новую найти все-таки. Типа я ж порвала. Только где искать? Ну, понятно, на рынке. Классные наши улицы, широкие, жаркие, над головой везде полотна натянуты, чтоб слишком уж не пекло. Зазывал уже отсюда слышно, кое-кто даже здесь сидит, на порог дома шкуры с товаром вытащив, орчатки сушеным мясом и сотами медовыми торгуют. Я за костяшку пучок взяла, в одной руке палки с сотами держу, другой ос отгоняю. Грызу, а воск в ладонь сплевываю — брат говорил, ему отдавать, чего-то именно из такого, жеванного, намутить хотел. Заверну потом, в мешочек на ремне привешу. Сладко, вэй, аж зубы слипаются! Че я вообще мед взяла-то? Я ж вроде мясо жру, а это типа для эльфиков продают. Ну да похер. Иду, жую, по сторонам башкой верчу. Кожевники там вон, ткачи здесь, между ними красильщиков ряд. Кое-где за прилавками эльфы торчат, реденько, как у древнего-древнего орка волосы на лысине, а все ж. Вон у ювелиров сразу трое рядком стоят, беленькие такие, и в тряпках их правильных. Ну подошла я к ближней, нормальной такой эльфке, подкормленной, спросила: — Где платье купить? Она на меня глазами хлопнула, поклонилась осторожно. — Простите, госпожа камнерезчица, я не понимаю. — Ну, — ткнула над прилавком ей в плечо, — мешок ваш эльфский где купить можно? Она с соседом переглянулась совсем перепугано. — Нигде, госпожа, простите. В каждом эльна... эльфийском квартале сами одежду шьют. Вот бля. — И где рынок у вас? — У нас?.. Не, ну она совсем тупая! Я уже злиться начала, но тут ее соседка перебежала из-за другого прилавка. — Госпожа, простите нас, Валлаэнара не хотела вас сердить! Просто в эльфийских кварталах нет рынков. Все друг друга знают и меняются вещами, а самое нужное Мать-Хранительница раздает. Эта Вал-чего-то подружку локтем ткнула в бок, та аж охнула. Пиздец, она ж ее и прикрывала! Вызывать за такое надо! А хрен там, вторая только глянула виновато и отбежала обратно к себе. Первая поклонилась. — Извините, госпожа. Мне не позволено много говорить с посторонними. Желаете купить что-нибудь? А, ну типа да, у нее уши проколотые. Это че, возиться, хозяйку ее искать, договариваться с ней? Не, лень. Но и покупать что-то у той, кто так подруг обижает, не буду! Перешла к соседнему прилавку, глянула — у этой эльфки тоже уши дырявые, сразу по трое колечек с каждой стороны висит. Хера себе, успевает же, сразу на стольких хозяев пахать! — Ну? Как вашу тряпку достать можно? — Простите, госпожа, — говорила она совсем шепотом, — но... Никак. Э? С хуя ли никак? Кто-то ж их шьет! Че ваще! — Я могу достать, госпожа! Сейчас, я свою отдам. Че она дрожит-то так? И соседки фыркнули обе, отвернулись. А. В смысле, она разденется и прямо свое с тела мне отдаст? — Эй, эй! Стоит-то сколько? Ну и чего она на меня глазами лупает? А ответ где? Бляяя, ну что ж они все такие сложные! — Щас. Стой тут. Так, если сразу к красильщикам пойти, они за материал втрое сдерут. Ювелиры, да эльфка, выходит, не кожа нужна, а тряпка. Потолще, наверное, и помягче. Так, чего тут? — Кому выбираешь? — Эльфке ювелирной. — А, это иди сюда, это ж повязку поменьше нужно. Н-да, выбор у них на эльфов — говно. То тонкая, прозрачная аж, то грубая, даже мне натрет, то просто сшита вкось, словно детей учили. То, блядь, дорогое что пиздец! Ну, на десятом торговце нашла что-то такое, эльфячье. Прям даже задумалась, как оно Лиру бы пошло — ткань шерстяная, овечья, тоненькая и мягкая, прям как его зад. И отделка еще по краю речным бисером. Наш узор наштамповать красным по серому, будет прямо совсем красиво! — Берешь? — Ай, беру! Теперь к красильщикам. И помнить, что я не Лиру, а ювелирной эльфке повязку делаю! Ну, бледненько получилось, желтое по серому, но вроде у них балахоны как раз такие, тусклые. Заманалась бегать, конечно, а потом ждать, пока орченок-красильщик узор накатает, но приволокла эльфке повязку, еще вечереть не начало. — Во! Давай свой балахон теперь. Ну че она дрожит-то так? Взялась переодеваться, вынырнула из мешка. Ой, кожа да кости, смотреть больно! И еще пузо округлое оказалось, над повязкой прям красиво легло. — Ты жри больше, — посоветовала ей. — А то мало тебя, а деть большой. Она носом шмыгнула, кивнула, сиськи руками прикрывая. Крохотные они совсем, даром, что ей кормить скоро. Спросила дрожащим голосом: — Желаете что-нибудь купить? Че такое-то? Ай, ладно, одно ясно — голова у всех эльфов набекрень, не только у Лира! Че у нее на прилавке-то? Ну, ожерелье у меня и так шикарное, да и смысл его особо богатым делать. Когти с черепами ты только сам заработать можешь, а ниче красивей не придумаешь. Для пояса бляшки тоже не нужны, у бойцов они особенные, другие ставить несерьезно. Браслеты — вообще баловство, только зря костяшки тратить. И эльфа прям своего у меня нет, чтоб серьги брать... Вай, сияют как! Камни — кровь застывшая, цепочки серебряные, длинные, и на замочке иглы маленькие. Верный знак, что не орочьи, а для нанятых эльфов, чтоб самому снять нельзя было — у них же кожа тоньше. — Эти беру! Нахер они мне не нужны, но красивые же, не могу! И стоили ну, нормально. Видать, ювелир наглеть не приказывал, понимал, что эльфку его беременную любой орк в два счета заломает. Аккуратно, понятно, чтоб пузу не навредить. Балахон эльфский я себе через пояс перекинула, типа как вторую повязку, только через пах не протягивая. И пошла свечу добывать. Ох, вернусь я домой с пустым ожерельем! Хорошо, большая арена скоро, там и костяшек, и даже когтей наверняка отсыпят. Алхимика нужного мне тренерша еще давно показала, вся наша арена у него закупается. Сам-то он старый совсем, на рынок не ходит, но тут всегда его внуки сидят. — Угхар! — Я еще издали старшему помахала, в ладоши над головой хлопнула. — Рада! Отличный он, веселый. Был бы покрупней или пошустрей, я б его на арену зазвала, чтоб там биться. А так разве что тут. — Аррана! — Он тоже подпрыгнул, даже из-за прилавка выбрался, оставив на сестру. — Рад! Давно не была. — Выигрывала! Я на большой арене! Поздравил он меня щедро, прям как камнерезчик. Обнял — ребра затрещали. — У нас Шорра вышла! Сойдетесь! — Придешь смотреть? — А то! Так что давай, закупайся заранее. Я его в плечо ткнула беззлобно — вечно он дразнится, словно щенок совсем. — Свечи давай, живинковые которые. — Че? А! Ого. Прям так боишься? — Обида! Бой! Ну, я сразу знала, что без драки от Угхара не уйду. Только скучно с ним уже, не как на арене. Я быстрей, ловчей, да и крупней тоже, так что — за спину, ухватиться, бросить его через грудь и прижать. Он распластался, даже выползать не пытается. — Мой? — Не-а, — и сияет всеми зубами, гад. Как-то противно вдруг стало, даже не зло, а мерзко, словно… Словно… Да нет, в дерьмо вляпаться лучше. А, похер! Боец я или кто? Поставила его на четвереньки, повязку откинула, плюнула между половинок ну и вперед. Хорошо, он растраханный, без смазки нормально пошло. Приятно вроде. Сжимался хорошо, подмахивал, ну как всегда все, как надо. Стонал еще громко. А мне его заткнуть хотелось. И вообще странно. Вроде как всегда же, ну! Нормально. Жопа приятная, драка тоже, а ощущение, словно тухлого мяса нажралась. Че творится-то? И бесить начало. Угхар стонет, довольный, а мне за каждый звук его ударить хочется. Ну, бой-то у нас незаконченный. Че нет-то? За волосы дернуть можно, за горло прихватить, придушивая. Угхар мне в локоть вцепился, а я свободной рукой его открывшийся бок обрабатывать взялась. Вот тут он сжался так, что даже правда хорошо стало. — Стой, стой! Аррана! Твой! Ну, отпустила я его, вышла. Одернулась. — А нехуй, — сказала. — Свечи давай. Коробку, чтоб лежали. — Три когтя. — Еще раз хочешь?! Он фыркнул, разбитый нос утер. — Чтоб ты меня выебала? А то. Но бьешь, ты, блядь, пиздец просто! — К Горрату сходи, там тебя выебут, — огрызнулась. Не, ну а че? Если ему надо, чтоб как с женой в гнездо ложатся, то это к проституткам. А бой — это бой. Это чтобы победить, а не чтобы порадоваться. — Там не ты, — вздохнул Угхар. — Ты злая. Прям ух! Прям с силой. Сразу понимаешь — я твой. — Нахуй ты мне сдался! Свечи давай, головой ударенный. — Оскорбление? — Ой да нахер иди! Вырублю и будешь под прилавком лежать. Ну он вздохнул, пошел мне свечи упаковывать. Расплатилась я с сестрой его, как-то даже дешево вышло. — Че так? Ученики делали? — Не, дед, — она головой помотала. Объяснила: — Ферма новая появилась, дешево совсем продает. Пока ее хозяина не побьют, чтобы поднял, у нас тоже цены ниже будут. — Не побьют, — Ургхал хлопнул коробку на стол. — Говорят, хозяин боец, с большой арены. Мясо, а то и кость какой-то. Ну, мне-то что. Кивнула, взяла коробку и домой пошла, на факельные огни щурясь. Стемнело совсем уже, значит, Лир представление начал. Небось, побьют его опять. Но на знакомом углу было тихо. Прям совсем тихо, словно молодого мертвого провожали. Даже вперед проталкиваться неправильно казалось, но я все-таки влезла, так, не особо шумя. Опустилась на корты, платье эльфово, за пояс заткнутое, подобрала на колени. И залипла. Лир просто на табуретке сидел сначала, сгорбливался медленно-медленно, и лицо у него менялось. Вроде мерзкое, так и просит, чтоб ему в челюсть прописали, а вроде и нельзя. Вроде и такое, словно он орет от боли совсем жуткой. А потом вообще с табуретки упал на колени, словно его ударом сшибли. Вскинулся — и распростерся совсем, плечи задрожали. Перевернулся в пыли, одежда вокруг него завернулась, облепила худое тело. Пальцы заскребли по земле, сжались в кулаки. Невозможно было смотреть. Я взвыла коротко, рядом так же отозвались, болезненно, страшно. И замолчали снова. Потому что оторвать взгляд невозможно было тоже. Вообще никак. Словно если не увидишь, чем он закончит, что дальше будет — умрешь нафиг. И когда он закончит, тоже, наверное, умрешь. Но пока смотришь, жив. Как в бою с очень сильным врагом. Вдруг повезет. Не сдавайся сразу.