Право слабого

Я бросил на Аранаэ еще один взгляд, пожал плечами. — Дорого. Разве ответ не очевиден? Мы нищие. Я и эти продукты едва сумел достать. Они наши, из нашего прошлого, но в эльнаэнн их мало, а на орочьих рынках стоят невероятных денег. — А как надо? — не успокоилась Аранаэ. — Ну, если бы ты все купил. Зачем ей это? Впрочем, какая разница. — Тогда сначала я смешал бы соус. Раэ-наррос, «тридцать драгоценных трав» — вы его используете. Затем нарезал овощи, замочил бы их в нем. Мы сейчас заменяем соус слабым уксусом с нарезанным лэммо. Из овощей еще были бы золотые помидоры, а картофель стоило заменить... — Бататом? Уф. Я кивнул молча, тщательно шинкуя редис. Он был в изначальном рецепте, просто там он был самым дешевым продуктом. Сейчас — самым дорогим. — Еще аэллэ, то, что вы называете эльфийским салатом. И сыр. Их заменить нечем, так что я просто... За спиной хлопнула дверь, я оглянулся. Позвал неуверенно: — Аранаэ? Нет ответа. Нож показался ужасно тяжелым, я осторожно положил его на стол. Что мне делать? Я ее разозлил? Чем, тем, что не могу приготовить еду, как надо? Но орки вообще едят что попало, ей не должно быть дела!.. Ей вообще до меня не должно быть дела. Но она была рада, что я пришел. Но что случилось, что я сделал не так? Может быть, лучше уйти? Дверь оказалась заперта. Я налег на нее всем телом, попробовал толкнуть, потянул. Приник ухом, прислушался, но по ночам даже орочьи кварталы затихали. Ноги едва могли удержать мое тело, я вернулся, пошатываясь, к столу. Что делать? Зачем я только пришел, глупец безухий! Добровольно положил голову в тигриную пасть, решил показать, что эльфэ не беспомощны, что я способен отплатить хотя бы за еду, которую она дала мне. Глупец, трижды, четырежды глупец! Мне следовало оставаться в эльнаэнн, работать, исследовать обретенный посох, искать, что еще из наших артефактов я могу купить, а я потратил деньги, время, самого себя… Зачем? Эльфэ не может завоевать уважение орка, не может хотеть такого уважения вообще! Я все-таки осел на колени, обхватил себя за плечи. Что мне делать теперь? Я сам к ней пришел. Она вольна распоряжаться мной, я даже оспорить это не смогу, не только физически, просто не почувствую своего права. Если бы я сам не хотел этого, я бы не пришел. Значит, они правы? Мы, я, мечтаю быть сломленным, покоренным ею? Нет. Нет, это не так. Я знаю, что это не так, это их речи, нужные только чтобы уничтожить нас. Их логика. Мы просто слабы физически и мы хотим выжить, поэтому иногда нам приходится… Никто этого не хочет. Даже те эльфэ, которые отрекаются от наших одежд и традиций, они не хотят этого. Они просто выживают. Я могу презирать их, но так же они достойны хотя бы жалости. Как быстро я сменил свое мнение, когда сам оказался одним из этих предателей! Нет. Никакой жалости или сочувствия. Каждый выбирает… И я это не выбирал! Я хочу домой. Я хочу к своей магии, своим исследованиям. Я хочу чувствовать светоч в груди, чтобы он стал ярким, сильным, как у эльфэ древности, а не едва тлеющим огоньком. Но, видимо, я не способен на это. Разве что узнать теорию, расшифровать, собрать воедино. Научить? Кого? Никого, кроме меня, не интересует прошлое. Но выжить мне в любом случае надо. Придется. Не потому что я хочу выжить. А потому что я обещал справиться. Я не имею права умирать, пока не помогу им. Любой ценой. Любой. Я встал. Ноги дрожали, но я все-таки встал, и даже на стол опираться не понадобилось. Подошел медленно к полкам, где Аранаэ хранила все свои вещи. Я должен знать, чего ждать. Я уже видел те алые серьги, наверняка она вденет их в мои уши, едва вернется. Но чего именно она будет хотеть от своего ручного эльфэ? Что мне предстоит пережить? Старые кости, детское ожерелье, набедренные повязки, шкатулки с бусинами для волос, щетки, грузы. Еда. Смятый кусок воска в кошельке. Белые ленты, которые Аранаэ называла силками. Я почти успокоился, перебирая эти вещи, но потом нашел в самой глубине книгу. Нет, не стоит так называть это страшное искажение нашей культуры. Мы записываем историю, сохраняем знания в словах, размышляем на бумаге. Что могут создать орки? У меня задрожали руки, сшитые вместе листы упали на пол, раскрылись на середине. Я наклонился к ним просто по привычке, потому что это было похоже на книгу, а я всегда очень заботился о них. Я должен был закрыть ее и убрать, я и так копался в вещах Аранаэ, она наверняка будет зла на меня. Если еще и поврежу что-нибудь… Но я увидел рисунок на этом развороте и не смог коснуться его. И оторвать взгляд не смог тоже, как от того боя на рынке. Меня насиловали так же. Нет, жертвой на рисунке был не эльф, но пропорции тела были не вполне орочьи. И… эта часть тела… была маленькой. И живот выпирал от несоразмерности того, что проникало внутрь. Я протянул руку, желая закрыть эту книгу, но снова не смог. Как будто меня мог пленить это рисунок. Словно стоит прикоснуться, и это снова случится со мной. Но это ведь в любом случае случится. Аранаэ заперла меня в своем доме с какой-то целью. Я мог бы догадаться и сам. От своей игрушки она будет хотеть именно этого. Я не смогу этого избежать. Слезы сами потекли по щекам, и я сейчас был один, можно было не ненавидеть себя за неспособность сдержаться. Я хорошо помнил, как это было, как растягивалось и рвалось мое тело от ее проникновения. Сейчас все зажило. Во второй раз будет так же невыносимо. Сколько раз она будет тратить на меня бесценное лекарство? Нет, сколько я готов выносить это, зная, из чего делают орочьи лекарства? Нисколько. Ни разу больше. Значит, нужно было как-то сделать так, чтобы меня не пришлось лечить после этого. Я все-таки коснулся этой страшной книги, взял ее в руки. Чувствовал себя невыносимо грязным, но старался это игнорировать. Перевернул страницу. Еще одну. Внутри что-то умирало от этих рисунков — грубых, но очень точных в деталях. Безжалостно отражающих, как раздувается горло от огромного органа, как будет течь из носа, если она изольется в рот. Но я все-таки нашел то, на что надеялся, хоть и не знал, что именно ищу. Логично — если нужно что-либо растянуть до определенного размера, сначала нужно тренироваться на размерах меньше. Я взглянул на свои руки. Слезы мешали, застилали все, я стирал их, но они текли снова. Наверное, мое запястье примерно похоже на нужную ширину. Может быть, немного меньше. Меня трясло от осознания, что именно я собираюсь сделать. Сам. Просто чтобы потом было легче. Чтобы на меня не тратили лекарства, не покупали их больше. Это правильно. Если я уже здесь, если я был достаточно глуп, и если я достаточно слаб, это лучшее, что я могу сделать для своего народа. Может быть, потом выпрошу право заниматься исследованиями. Сам я уже не разовью светоч, но все равно нужно изучать наше прошлое, нашу силу. Я могу хоть что-то. Пусть это невыносимо, я смогу. Задирать свою одежду для подобного было мерзко. От всего было мерзко, страшно, и, самое чудовищное, жгуче приятно. Словно яд разливался внизу моего живота, когда я думал о том, что я делаю это по книге Аранаэ. Что это она будет входить в меня, что это ее… толщиной с мое запястье. Я ненавидел себя за это. Так, ненавидя, я полулег в ее гнезде, пряно пахнущем кожей Аранаэ. Завел руку себе между ног. Обнаружил, естественно, что возбужден. Жалкое, невыносимо жалкое существо! Палец не желал входить внутрь, но я сумел себя заставить. Горячо, противно, меня словно жгло изнутри. Я потянул руку наружу, втолкнул внутрь уже два пальца. Там было еще и влажно. Разве так бывает? Хотя что я знаю о том, как бывает. Как же больно. Самое ужасное, что больно было отнюдь не моему телу! Я плакал, кусал запястье и отчаянно пытался растянуть себя сильнее, игнорируя собственное возбуждение. Я не должен наслаждаться этим! Я не имею права. Как же я мерзок, что вообще могу! Почему? Почему я могу ввести в себя уже третий палец, почему мое тело при этом так выгибается, почему я должен зажимать себе рот, чтобы не стонать? Почему мне хочется не взывать к Богине от боли и ужаса, а звать по имени орчанку?! Лучше бы я умер. Лучше бы я еще тогда умер под ней и все бы закончилось!