Право слабого

— Эй, Лир, я притащила!.. И уронила нахер всю сумку с продуктами. Потому что, блядь, ну малость не ожидаешь, что ты придешь домой, а твое ушастое сокровище не редиску режет, а само себя ебет! Лир всхлипнул, посмотрел на меня своими невозможными глазищами, закрыл лицо одной рукой. — Прости, я не успел подготовиться, — алый, чисто та редиска, в слезах весь, пальцы в заднице, аж три штуки, членик крохотный торчит — а голос спокойный, только дрожит страшно и сладко. А. Что вообще. Зачем он? — Ты чего делаешь?! — Ты ведь для этого меня… Прости. Рванула я к нему, чисто камень из пращи, подхватила на руки. Лир пискнул, за меня уцепился, пальцы из своей задницы наконец достал. Плакал он в три ручья просто. — Прости… — Да заткнись ты уже, придурок! Как бы его еще не сломать, хрупкого такого, когда хочется так его обнимать. Долбоеб. Совсем тупой, даром что эльф. Они вроде все умные, нет? Странные, но умные. А этот вообще на голову стукнутый. Че на него нашло-то? — Ничего я не для этого! Че ты придумал? — Я… Ничего, — спрятал лицо у меня на плече, щекотно выдохнул в шею. — Прости, Аранаэ. Я не так тебя понял. Дрожал он весь, словно голый на ветру, и подергивался чуть-чуть. Ну еще бы, стояло же у него совсем каменно. Больно небось от такого. Я в гнездо села, с ним на руках, потянулась к его паху — типа, ну не оставлять же так! А Лир крепче в мое ожерелье вцепился, руки об костяшки царапая, сжался весь. — Чего? Он губы облизнул, прикусил. Посмотрел на меня — я чуть не рехнулась. Глазищи у него, ух! В одни эти глазищи влюбиться можно, как они переливаются от тухлой воды до чистых изумрудов. — Пожалуйста, не нужно. Если ты не для этого заперла меня здесь… Не нужно. — Ты ж хочешь, — ничего я в эльфах не понимаю. У него ж стоит прямо когтем грахховым. Чего не нужно-то? — Я не твой питомец, — выговорил, глазами сверкнул. Красивый, а! — Не трогай меня. — Ну не питомец, — согласилась. Прижала его к себе покрепче — хотя он и так не выкручивался, лежал себе у меня на коленях, напряженный только жутко — прошлась пальцами у него от шеи вниз, прямо через одежду трогая. Подол у него и так задранный был, из-под него ноги веточками торчали. Белые-белые, тоненькие, и вены под кожей виднелись прожилками, как у мрамора. Жутко хотелось их стиснуть. Навалиться вообще на него, коленом развести ему бедра, смазку растереть и натянуть его, прям вот рывком, на себя. Чтобы пищал опять, “аранаэ” свое мяукал, сжимался. Шею ему прикусить, кровь потом слизывать. У него кожа тонкая совсем, небось, шрам останется от моих зубов. Метка. Круче сережек в ушах. — Аранаэ… — Да не выебу я тебя, — пообещала сердито, мотнула головой, вытряхивая все дурацкие желания. — Не питомец, ага. Свободный эльф, тряпку вот свою носишь… Как его. Лаэрос. Еду добываешь. Просто нехер терпеть, когда у тебя щас яйца взорвутся. Ты ж хочешь. — Нет, — сказал, а сам всхлипнул, прижался ко мне совсем крепко. — Аранаэ, прошу тебя, не надо. Ты же обещала… Ну блядь. Обняла его опять, просто, а не как своего орчика, оттолкнула. У самой уже стояло, разве что искры из глаз не сыпались. Я клитор обхватила аккуратно — блядь, все равно уже больно, нельзя так с собой! Толкнулась сама к своей руке, поймала взгляд эльфика. Он ошалевший совсем был, руки между бедер зажал, смотрел, глазищи распахнув. Невозможно с ним вообще. Хочется. До зубовного скрежета хочется. Жопу его узкую, горло, руки тонкие. Всего его хочу. Говорить с ним хочу. Смотреть. Чтобы ему было хорошо, хочу! Кончила, нахуй все гнездо залила. Посмотрела — а у Лира по подолу платья, которое он между ног затолкал, тоже пятно расплывалось. Встретилась с ним глазами, а он растерянный такой, точно никогда утром в луже не просыпался. Не удержалась, заржала, потянулась к нему, волосы взъерошила. Он всхлипнул, перевел взгляд на свой подол. Рассмеялся тоже, а все равно ревел при этом, точно родник землю пробил и льет теперь, не заткнуть. Жалко его, придурка. Потянулась к нему обнять, а Лир вдруг сам из своей тряпки вынырнул, навстречу дернулся. Ручками своими тонкими меня за шею обхватил. — Прости. Я сделал глупость, когда решил судить о твоих желаниях по рисункам, и еще одну, когда стал отрицать очевидное. Это уже не могло меня спасти. — От чего спасти-то? Лир только головой покачал. Я его по спине погладила, почувствовала, как он сначала напрягся весь, а потом выдохнул рвано, обмяк под пальцами, ко мне прижимаясь. — Я подумал, ты оставишь меня питомцем. Было логично попытаться облегчить свое будущее. — Придурок, — я его только по голове потрепала опять. — Чего за книжку ты нашел, бабкину, что ли? — Бабкину? — Он запрокинул голову, посмотрел на меня изумленно. — Ну. Это раньше бабкина квартира была, ее шмотки тут остались. Че мне, выгребать, что ли? Полезное же! Че-то мать утащила, клан там. Всякое. У бабки картинок было, во! Она даже сама умела рисовать, прикинь. Прям как эльфка! Лир фыркнул, расхохотался, закрыв лицо руками. Я его в плечо ткнула, вроде несильно совсем, но он все равно охнул, посмотрел испуганно. — Ты бабку не обижай, — потребовала я. Хотела сурово, а вышло, словно я орченка крохотная. Ну не хотела я ему больно делать! Кто ж виноват, что они хрупкие такие и болтают, вообще нахуй не думая. Орка я бы за такое вообще на бой вызвала, но с этим же нельзя. — Она хорошая была. И рисовала охуенно. И вообще. — Прости, пожалуйста, — Лир кивнул серьезно. — Просто мы никогда не стали бы рисовать подобное. Но ты права. Это в определенной степени талантливо. — Да красиво оно! Че ты навиваешь слова. Лир на миг губы поджал, лицо сделал совсем странное. Я аж задумалась, не навалять ли ему все-таки хоть чуть-чуть. А то че он! — Я… не привык называть подобное красивым. Извини, пожалуйста. Я отмахнулась только. Ну не привык, ну ладно, хер с ним. Все равно вообще. Лишь бы дальше у меня в руках лежал. Но нет, бля, ему все время куда-то надо! Выпутался из объятий, посмотрел на свою тряпку, потом на меня. Плечами передернул, длинные волосы, как водопад, по спине струились. Пошел к порогу, где я сумку с едой бросила. — Я все-таки приготовлю лэммо-лаэ, если ты не против. — За, — отозвалась. — Жрать хочется очень. Разлеглась опять в гнезде, наблюдая, как он готовит. Голый. Блядь, какой он красивый все-таки, невыносимо просто! Я еще два раза передергивала, просто на него залипая, а Лир краснел до кончиков ушей. И рассказывал мне, что делает, даже просить его не пришлось. Отвлекался он так, что ли? Голос у него тоже красивый очень. Мелодичный, во. Переливчатый, как тот ручей, звонкий и нежный. Весь он такой. И когда мне только начало нравится это все? Только недавно ж думала — фу, эльф! Силы никакой, несчастное оно вечно, тощее, словно больное. А сейчас, гляди ж ты, любуюсь. Или это потому что влюбилась я в него? Сразу красивым стал казаться. Хрен его знает. Интересно, а если эльф тренироваться будет, как мы, что получится? Как на вот этом вот, тонюсеньком, мышцы смотреться будут? У них же вроде даже эльфики, которые повязки наши носят, все равно худые, тренироваться толком не пробуют. — Эй, Лир. Давай я тебя сильным сделаю? Он аж тыкалку двузубую уронил, которой зелень какую-то на кусочки раздирал. Посмотрел на меня растеряно. — Как? Я ведь эльфэ. Я не могу быть сильным, как орк. — Ну, не совсем как орк, — согласилась. — Но типа хоть чуть-чуть. Чтобы мясо было, а не кости. Он молчал долго-долго, опять. Штуку свою закончил, заправкой полил, руками пожамкал. Оглянулся, вроде вытереть искал. Я его за запястье цапнула, к себе притянула и языком ему по ладони прошлась. Думала просто попробовать, но аж зажмурилась от удовольствия. Чего зря вкуснятину такую переводить, если облизать можно? Но лапки у него совсем крохотные. И пальчики, уй! У той тыкалки зубья только чуть-чуть толще. — Если ты хочешь, — сказал надо мной Лир. Я голову запрокинула, чтобы увидеть, как он улыбается. Правда, уточнил сразу: — И если это не много времени будет занимать. У меня есть дела в эльнаэнн, и мне все еще нужно работать. — Слушай, хочешь, я тебе платить буду? Ну там, ты вот готовить можешь или еще чего. Просто. Подумала, он напряжется опять, возмутится: “Я не питомец”, все такое. А он только посмотрел недоверчиво, напрягся правда. Потом вздохнул. — Я и так из твоих продуктов готовил, — сказал тихо. Взял одной рукой, которую я уже дочиста облизала, миску, сел вместе с ней прямо на пол, по-нашему. — Попробуй, пожалуйста. Если ты… Если ты будешь платить мне за готовку, ты должна хотя бы знать, что покупаешь. И краской почему-то залился весь опять, до кончиков ушей. А я бы ему платила просто за возможность на него смотреть. Не так даже, а чтобы он, ну… В безопасности был. Не выступал на улице, где его побить или выебать могут. Чтобы мой был. Правда что ли я его уже своим питомцем считаю? Нет, но вроде того. И не орчик, и не питомец, а что-то другой вообще. Эльфик. Этот… Эльфэ, вот. Он же так себя называл? Вот. Он — мой эльфэ. Такого ни у кого другого во всем мире нет. А у меня есть. И еду он готовит охуительно!