Право слабого

Мне было страшно, как никогда в жизни. То, как Слайха насиловала меня и растягивала, то, как меня едва не похитили, даже то, как насиловали мою семью над моей головой, меркло. Двери фермы открылись передо мной, а я мог только сжимать кулаки, не в силах шагнуть за ворота. Меня подтолкнули в спину. — Ну, иди. Хватило на два шага, глядя в полутьму. Эта комната, должно быть, была приемным покоем. Здесь их раздевали, здесь насиловали, если не успели раньше… Эти картины вставали сейчас перед глазами. Мама. Сестра. Ваши лаэрос, наверное, и не сохранились. Зачем они оркам? Сожгли и все. Меня обняли со спины, заставив крупно вздрогнуть, закаменеть. — Ну чего ты? — тихо спросила Слайха. — Ты же здесь не пленник, а спаситель. Я расслабился в ее руках, откинул голову на тяжелую мягкую грудь. Она права. Она права, она вообще должна лежать и отдыхать после тяжелого боя. Этот… Каррах дрался без правил. Слайха прихрамывала теперь, а сломанная на одну кость рука держалась только благодаря примотанным дощечкам и моей магии. Ей плохо, она не смогла даже толком отметить победу в орочьих традициях — в таком состоянии не попрыгаешь. Но все равно она осталась рядом со мной, хотя тогда я был уверен, что войду на ферму, как мессия, и мне не будет страшно. Она знала меня лучше меня самого, и давно следовало признать — она знала не только мое тело. — Спасибо, — вздохнул так же тихо в ответ. Запрокинул голову, чтобы взглянуть в лицо. Одна щека уже опухала, я погладил ее кончиками пальцев. Искры из груди побежали по руке, но погасли, не достигнув цели. Моей магии не могло хватить на все, хоть она и проснулась так яростно в бою. Я влил добрую половину светоча в Слайху при поцелуе, я смог скрепить ей кость магией. Этого и так было слишком много. Магия не всесильна и не бесконечна. Магия рождается из крепости тела и духа, из невозможной любви и смертельной опасности. Предки не могли жить только магией. И мы не сможем. Невозможно вообще возродиться, игнорируя мир вокруг себя. Раньше было бы больно это понимать. Сейчас это было благим откровением. У меня осталась единственная мечта, и я был буквально в нескольких шагах от ее воплощения. Но я так боялся того, что увижу. В прошлый раз я смотрел со стены высокого забора. Сейчас столкнусь лицом к лицу. В покой вошел орк, низкорослый и отвратительно знакомый. Обрадовался: — О, новенький! Слайха рыкнула на него. — Новенький хозяин! Каррах проиграл в бою. Он нарушил все правила и будет судим. Орк широко распахнул глаза, попытался расспросить еще, но Слайха только махнула в ответ прядью рыжих волос, которые отрезала как доказательство. — Иди и спроси любого в городе! Он не пошел, только на колени бухнулся, запрокинув голову. Орк подставлял мне горло. Это оказалось неожиданно мерзко. Я не хотел быть таким. Больше нет. Давно нет. — Уйди, — велел только. — Не возвращайся. И пошел дальше. Склады с бидонами. Телега, загружающаяся молоком. Этих орков я не выгнал, забрав вместо этого с собой. Открытый дождю огромный двор. Меня затошнило, Слайха за спиной длинно выругалась в полный голос. Они стояли на широкой лавке на четвереньках рядами, уронив головы. К отвисшим грудям тянулись трубки, закрепленные ремнями на спинах, дергались, отсасывая молоко. Почти сотня эльфэ обоих полов. Я даже не думал, что моего рода было так много… Но некоторые были почти детьми. Отвратительное понимание — их разводили. Не только доили, как скот, но и заставляли размножаться. Что надо сделать с эльфэ, чтобы он раз за разом брал другую?! Слайха слегка встряхнула меня и оцепенение ужаса спало. — Освободите их. — Голос сел даже сильнее, чем после криков во время боя. Должно быть, я звучал страшно — орки послушались мгновенно, без единого вопроса. Я пошел сам к одной из совсем юных эльфэ, расстегнул ремни на ее спине — один крепил трубки, другой фиксировал живот на высоком выступе. Иначе они не держали бы позу — понял отстраненно. Эльфэ даже не подняла на меня голову, так и оставшись стоять на четвереньках, замерев. Я попытался поднять ее под локоть, сразу перехватил подмышками. Такая легкая, хотя и не истощенная. Для эльфэ у нее были даже ненормально круглые бедра и полные груди, легшие сейчас складкой до самого живота. Здесь щедро кормили — разумеется, ведь иначе было бы меньше молока. Здесь их уродовали этой бессрочной пыткой. Ужас затерся, словно отдалившись. Эльфэ не смогла удержаться на ногах, и я посадил ее на лавку, устроив спиной к выступу, как к спинке стула. Она откинула голову, словно была тряпичной куклой. Я перешел к следующей. Слайха стала рядом, освобождая соседнюю эльфэ. Это заняло много часов. Большинство жертв было здесь слишком давно и не реагировали ни на что. Из неполной сотни всего три эльфэ, совершенно мне незнакомые, подняли головы, заплакали. Только одна начала говорить, взахлеб рассказывая, как ей было плохо и сто раз переспрашивая, правда ли она теперь свободна. Я нашел мать и сестру. Они меня не узнали, а мне не хватило ни слов, ни магии, чтобы пробудить их разумы. Слайха крепко обнимала меня, пока я рыдал, а потом унесла со двора в какую-то комнату, где было гнездо. Мы лежали так долго, что я заснул, так и не перестав уже сухо всхлипывать. Я словно наблюдал за собой со стороны, пока мое тело пыталось пережить ужас и отчаяние, навалившиеся на меня. В тот момент я не верил, что справлюсь с их равнодушием. Я боялся, что они вовсе потеряли разум. Когда я проснулся, Слайхи не было рядом, а во мне звучала только пустота. Я добился своей цели. Я освободил их. Но самое страшное, о чем я боялся думать, произошло. Они потеряли разум. Я лежал весь день, не меняя позы. Лежал, смотрел в стену, чувствовал, как мой светоч пульсирует вместе с сердцем, почти не набирая силу сейчас. А к вечеру, когда снова пришла Слайха, все же встал. — Проследи, как я упражняюсь. Она поняла. Привычный отсчет мгновений, привычные команды, привычное напряжение в мышцах — до крайности и за ней. Привычные мысли: «Да она издевается!» и «Я же не смогу, не смогу, не смогу!» Я проснулся не утром. Я проснулся тогда, во время этой тренировки. Мой светоч проснулся тогда. И когда я упал, совсем измученный, я был готов продолжать бороться. Я уже добился слишком многого, чтобы отступить перед последним препятствием. Вернуть им разум не будет сложнее, чем выдержать чудовищный бой с орком и захватить ферму. Не будет. Я должен в это верить.