Ром с привкусом безумия

      Стид захлопнул дверь служебного входа, тут же прижавшись к ней спиной. Утренняя прохлада моментально вызвала дрожь, но его крупно трясло и без этого. Он зажмурился, схватившись за волосы, и через силу выдохнул. Крошечное облако пара образовалось в воздухе и исчезло. Стид помотал головой, надеясь отогнать навязчивое видение произошедшего, отпечатавшееся под веками.       — Угадай, кто!..       — Нет… — Стид тряхнул головой со всей силы. — Нет, тебя нет! Ты не можешь возникать, я всё сделал правильно, я защищался, я защищал Люциуса! Хватит! Уйди из моей головы!       Ответом стала тишина. Стид по-прежнему не открывал глаз, не желая ничего видеть или слышать. Звуки улицы неподалёку от бара, доносились сквозь пелену, но единственное, чего хотелось Стиду — полной тишины и спокойствия, ничего общего с реальностью.       Сбежать…       Вот, что нужно сделать! Пока ещё не поздно, пока у него есть шанс сделать это до того, как Чёрная Борода свернёт ему шею за то, что он ударил ножом его самого преданного и верного помощника. А если Иззи ещё и друг Чёрной Бороды, этим ударом Стид подписал себе смертный приговор…       Но ноги не слушались, Стид не переставал дрожать, практически не чувствуя собственного тела. Дышать так тяжело, но самое отвратительное — нет того панического страха, который окутал его, когда Стид толкнул Найджела.       Страх абсолютно другой…       Не тот, что должен быть.       Дверь за его спиной открылась, и Стид едва не упал, на мгновение потеряв опору. В панике распахнул веки, видя перед собой яркое голубое небо. В следующий же миг натыкаясь на нечто…       Стид мог отскочить, понимая, что это может быть, кто угодно.       Но Стид сразу почувствовал — это Эдвард.       Его обхватили до того, как он успел упасть или попытаться сбежать. Не дали сделать даже лишний шаг или вздох.       Стид мгновенно представил, как холодное лезвие вспарывает его горло.       — Ты в порядке?..       Дрожь исчезла вместе с пониманием сказанной фразы. Стид в удивлении замер, пока Эдвард крепко прижимал его к себе.       — Иззи успел тебя задеть?       Стид перестал дышать.       — Ты не собираешься убивать меня? — тихо спросил он, глядя перед собой. Грудь Эдварда, на которую он опирался, тяжело и медленно вздымалась, и Стид невольно перенимал ритм чужого дыхания, успокаивая своё.       — Убивать? — его схватили за плечи и резко развернули. — Нет!       Стид ахнул и зажмурился. Всё лицо Эдварда было покрыто размазанными и почти сошедшими разводами крови. Даже волосы слиплись от неё и уже успели подсохнуть. Опасливо открыв глаза, Стид закусил губу, разглядывая Эдварда. Тот всматривался в него столь же внимательно.       — Слегка задел, — Эдвард провёл пальцем ниже раны на щеке, и Стид поморщился от боли. — Но не так сильно, как я думал.       Стид и раньше видел подобное. Но впервые обнаружить таким не какого-то человека, чьё имя он не вспомнит на следующий день, а Эдварда… слишком странно.       — Люциус, — опомнился Стид и дёрнулся в сторону, намереваясь сбежать, но ему не дали, с силой удержав на месте.       — В порядке твой чёртов Люциус, — прошипел Эдвард. — Меня волнует твоё состояние, а не его!       — Я в порядке! — воскликнул Стид, неестественно повысив голос. — Видишь: прекрасно стою на ногах и могу говорить.       Он вырвался из крепкой хватки и попятился, вжимаясь спиной в ближайшую стену. Сейчас как никогда ещё Эдвард казался ему тем самым Чёрным Бородой, о котором с таким обожанием рассказывал Пит.       Безжалостным психопатом, убивающим людей.       — Если ты собираешься убить меня, лучше сделай это сейчас, не мучай лишними разговорами!       Эдвард вздрогнул и нахмурился.       — О чём ты?       — Я столько раз наблюдал за тем, что ты делаешь с людьми, которых после находят мёртвыми. Ты забалтываешь их. Выпытываешь всё до последней капли, а потом, когда узнавать больше нечего — убиваешь. Мне нечего тебе сказать, поэтому просто выстрели, не томи!       Эдвард тяжело выдохнул, опустив измазанные тёмной кровью веки.       — Не собираюсь я тебя убивать.       Стид поджал губы, словно не поверил.       — Я только что смертельно ранил самого близкого тебе человека. Твоего лучшего друга. Я не верю, что после этого ты оставишь меня в живых.       Эдвард сделал крошечный шаг, уперевшись в стену ладонью, и по телу Стида прошла дрожь. Эдвард оказался так близко.       Слишком. Слишком для Стида.       — Ты ранил человека, который пытался тебя убить. И честно в этой схватке выиграл. — Эдвард провёл большим пальцем по щеке Стида, стирая кровь, и тот ахнул, закусив губу. — Знаешь, как ты смотрелся со стороны?       Стид поднял на Эдварда удивлённый взгляд.       — Наконец-то смог усвоить всё, что я тебе говорил и показывал, — с одобрением выдохнул Эдвард. — Но забыл о самой простой вещи. — Он сделал ещё шаг, сгибая руку в локте и вставая к Стиду почти вплотную. — Нельзя поворачиваться к врагам спиной. Никогда.       Стид снова почувствовал, что не может дышать. Только в этот раз не потому, что картинки из памяти проносились перед глазами, циклично повторяясь раз за разом. Не потому, что голос где-то в пространстве мучал каждую секунду.       А потому, что Эдвард стоял так близко, что Стид не мог думать ни о чём, кроме того, что может дотронуться до него, если захочет.       И так хотелось…       Не об этом он сейчас должен думать.       Ему снова должно быть плохо от того, какой отвратительный поступок он совершил. Он не должен в восторге всматриваться в эти чёрные глаза, до странного трепетно блестящие одобрением.       — Я об этом забыл, — прошептал Стид, как будто не обязан прямо сейчас извиняться перед Эдвардом за то, что сделал с Иззи на его глазах.       — И поэтому тебя чуть не убили.       Стид шумно вдохнул. От Эдварда исходил аромат крови и алкоголя. Даже голова закружилась от этого сочетания.       — Я защитился, — выдохнул он, словно заворожённый. — Я просто пытался защититься.       — Верно, птенчик. — Эдвард погладил его по щеке. — Ты всё сделал правильно. И в тот день ты тоже всё сделал правильно.       Стид застыл, всё ещё чувствуя на щеке горячее касание. Пальцы сами сжались в кулаки, царапнув по стене.       — Чтобы выжить, нужно иногда выпускать наружу свою сущность. Какой бы на вид она ни была, — мягко сказал Эдвард. — И не давать всему остальному подавить тебя. Никакие видения не должны командовать тобой.       — Моя истинная сущность ужасна, Эдвард, — шепнул Стид. Если бы он мог отстраниться, то сделал бы это. Но касаться Эдварда вот так близко, пусть и совсем некрепко — успокаивало сильнее, чем любой наркотик, который Стид когда-либо принимал. — Мои жена и дети ненавидят меня. Я бросил их, потому что никогда не любил. Я убил человека, сломав жизнь не только ему, но и всей его семье. На том вечере, где мы были с тобой, я сделал так, что та парочка, которая пристала к нам, больше никогда не выйдет в свет, а, возможно, и вовсе переедет из страны. Не перечислить всех мелочей, что я когда-либо делал. Я — трус, который боялся намеренно причинить людям вред, но при этом всегда причинял его неосознанно. Всё, что я делаю, приносит лишь боль. — Стид мучительно возвёл к Эдварду умоляющий взгляд. — Это невозможно принять, Эд… Как бы сильно я ни пытался…       — Ты — чёртов маленький психопат, Стид Боннет, — тихо произнёс Эдвард, скользнув большим пальцем по его разбитым губам, и убрал ладонь от лица. — И этого не изменить. — Он понизил голос. — Но это не значит, что подобное неприятно абсолютно всем…       Стид замер, пытаясь осознать слова Эдварда.       Но не успел ответить. Дверь с грохотом отворилась, и к Стиду подлетел Люциус, моментально схватив его в объятия так, что Эдвард недовольно отстранился на несколько шагов.       — Стид, ты живой?! — Люциус обнял его до болезненного хруста и вжался лицом в плечо. — Я чуть с ума не сошёл, когда не смог найти тебя в зале! Никогда так больше не делай!       Стид не смотрел на него. Он продолжал неотрывно смотреть на Эдварда. Его взгляд опасливо потемнел, стоило Люциусу прижаться вплотную.       — Не пытаться защищать тебя? — процедил Эдвард, и Люциус вздрогнул, отстранившись от друга, но тут же прижался к нему вновь в защитном жесте.       — Люциус, успокойся. — Стид обнял его, как только увидел, с какой скоростью возрастает гнев Эдварда Тича. — Мы сейчас уйдём, — он посмотрел на Эдварда, и тот недовольно поджал губы.       Люциус первый скрылся за дверью. Стид обернулся к Эдварду, облокотившемуся о стену и медленно достающему из кармана сигареты.       — Спасибо, — произнёс Стид совсем тихо.       — Не благодари меня больше. — Эдвард усмехнулся, щёлкнув зажигалкой. — Когда ты так делаешь, случается что-то неприятное.       — Разве, когда я поблагодарил тебя на пирсе, случилось что-то плохое?       Эдвард серьёзно посмотрел на него и склонил голову набок.       — Тогда на пирсе я собирался тебя убить.       Стид широко раскрыл глаза. А после вернувшийся Люциус схватил его за руку, и с силой потащил прочь от отвернувшегося в этот момент бандита.

***

      Стид осторожно уселся на подоконнике, скрестив ноги. В комнате похолодало, и он закутался в яркий фиолетовый плед, пытаясь хоть немного согреться. Даже чашка с давно остывшим какао в руках не помогала. За окном ярко светили звёзды. Но в городе — это всего лишь мелкие точки, заволоченные дымом, свет от которых не виден из-за ярких рекламных неоновых вывесок. Стиду всегда было интересно — откуда ночью на улицах столько машин? Почему гул не стихает даже в это время суток, не оставляя людям, уставшим от ежедневной рутины, простой иллюзии спокойной жизни?       Выдохнув, он провёл кончиком пальца по стеклу, рисуя невидимый узор.       Этот день, наконец, закончился. И сколько подобных дней в жизни его ещё ждёт?..       Сердце забилось чаще, как только Стид вспомнил, насколько близко стоял к нему Эдвард… что он ему говорил. Не может быть такого, чтобы Эдвард так просто… закрыл глаза на всё, что произошло…       Но ведь, если задуматься, Эдвард никогда не делал ему ничего плохого. Как будто… принимал всё, из чего состоит Стид. Всю эту гадость…       Стид поёжился и сильнее закутался в плед, согнув колени и положив на них подбородок. На окне искажённо отразилось его лицо.       Эдвард собирался убить его…       Ему бы испугаться. Не появляться в клубе, потому что в любой момент Эдвард может передумать. Потому что находиться рядом с ним — всё равно, что сидеть на пороховой бочке и не знать, в какой момент она может рвануть.       Стид вывел на окне ещё один невидимый символ.       Но сердце не ёкнуло даже в момент, когда Эдвард признался ему в этом… И сейчас оно билось ровно, но быстро, лишь от одного простого осознания, что Эдварду — не противно.       Рядом послышалось шевеление, и Стид повернул голову, замечая, как Люциус садится рядом, осторожно пододвигая стул.       — Не спится? — шепнул он.       Стид скосил взгляд на спящую Бонни и отрицательно покачал головой. Сон не шёл уже который час, заставляя образ Эдварда раз за разом всплывать в голове. И единственное, что от этого отдавалось в мыслях: непонимание.       — Спасибо, что заступился за меня сегодня, — Люциус осторожно положил ладонь на колено Стиду, мягко сжав плед.       Стид вздохнул. Он и думать не желал о том, что могло случиться, если бы в тот момент он не проходил мимо и не услышал их голоса.       Не благодари меня больше. Случается что-то плохое.       Стид вздрогнул, вспомнив эти слова.       — Я не ожидал, что ты тоже… — Люциус запнулся, пытаясь подобрать правильные слова. — Можешь быть… таким.       — Каким? — спросил Стид, на самом деле не желая слышать ответ. Он сильнее стиснул кружку пальцами, разглядывая в стекле окна своё отражение.       Люциус не ответил, похоже, не придумав достойного ответа.       — Когда ты ушёл, я думал, что Тич кинется за тобой, чтобы отмстить за Иззи. Но не мог ничего сделать. Даже пошевелиться. Просто впал в ступор… — Люциус попытался заглянуть Стиду в глаза, но тот по-прежнему не желал поворачиваться. — А потом Тич сказал Иззи, что тот сам виноват в том, что проиграл в битве, которую начал. — Пальцы Люциуса сжались сильнее. — Я бы никогда не подумал, что Иззи может смотреть так… обиженно. Он просто взял и ушёл… как был — с ножом в животе…       — Волнуешься теперь за него? — спросил Стид, тихо хмыкнув.       — Я не понимаю, почему ты не волнуешься о том, жив он или нет, — сказал Люциус так тихо, что Стид едва расслышал. — Ведь это так страшно… Вот так внезапно кого-то ранить…       — Потому что от ранения в живот не умирают, — ответил Стид, с тайным страхом ощущая, как хладнокровно звучит собственный тон. Он должен хоть на секунду испугаться за то, что чуть не отнял чужую жизнь. Почему же этого всё ещё не произошло? — Я знаю это. Меня когда-то ранили точно так же. И я жив.       Люциус шумно вдохнул, и Стид пожалел, что в маленькой квартирке некуда уйти, чтобы не чувствовать этого осуждения.       Прямо сейчас ему хотелось побыть одному.       — Самое главное, что ты в порядке, — пробормотал Стид в надежде перевести тему.       Какое-то время Люциус сидел молча, и Стид слышал лишь его громкое сопение. Он так и не убрал рук, но Стид не спешил сбрасывать их. От подобного, хоть и непрямого тактильного контакта не терялось ощущение реальности. Это мешало провалиться в воспоминания и задуматься о плохом. Только продолжать без сил смотреть в окно, чувствуя, как сон по-прежнему не идёт.       Как одна единственная мысль вертится в голове по кругу.       — Он тебе нравится?.. — тихо спросил Люциус.       Стид вздрогнул от неожиданности. И наконец-то повернулся к Люциусу. У того на лице сияло такое отчаяние, что Стид невольно смягчился.       — О ком ты?       — О Чёрной Бороде… — Люциус подобрался ближе, сжав Стида уже двумя ладонями. — Иногда мне кажется, что ты смотришь на него… по-особому. А ещё… после всего произошедшего он тебя не убил.       Стид едва сдержал спокойное выражение лица. Хотя внутри всё отчаянно желало истерично рассмеяться.       Тогда на пирсе я собирался тебя убить.       — Ты говоришь глупости, Люциус, — мягко ответил Стид, чтобы не показаться грубым. — Мужчины мне неинтересны.       Люциус странно нахмурился, как будто ничего не понял.       — А ты уверен в этом?       Стид округлил глаза, понадеявшись, что в темноте не заметно, как сильно он покраснел.       — Почему вам с Бонни так нравится лезть в мою личную жизнь? — он покачал головой. — Я бы не хотел с тобой это обсуждать…       — Потому что мы друзья! — возмутился Люциус. — И только попробуй сказать, что это не так, после того, что произошло в клубе.       — Хорошо, Люциус. Я, как друг, говорю тебе, что мужчины неинтересны мне, Эдвард мне не нравится, и вообще я… не хочу никаких отношений. А ещё я не хочу всё это обсуждать. Даже с тобой.       Люциус понятливо и разочарованно кивнул. И убрал руки.       — Стид?.. — позвал он после некоторого молчания. Стид вопросительно промычал, снова отвернувшись к окну. — Что случилось с Питом?       — Тебе правда интересно? Разве ты не хотел бы выкинуть его из головы?       — Я так и не понял, почему он вдруг исчез из клуба. Знаешь, даже после расставания, он был рядом. А когда он пропал… я вдруг почувствовал себя таким совершенно пустым и беззащитным.       — Это нормальное ощущение, — невольно заметил Стид. — Оно пройдёт. Просто не сразу.       — А потом почему-то… они резко перестали слышать моё «нет», — произнёс Люциус ещё тише.       Стид закусил губу. Как будто это его личная вина.       — Я не знаю, что Иззи сделал с Питом, — ответил он, всё ещё не глядя на Люциуса.       Люциус хмуро кивнул. Он с сомнением посмотрел в сторону, размышляя, а после нескольких минут молчания кивнул снова, словно пришёл к какому-то выводу.       — И всё же я рад, что ты у меня есть, — прошептал он, облокотившись о Стида и обняв его.       Люциус так и уснул на нём, когда за окном уже понемногу начал заниматься рассвет, а Стид всё так и не сомкнул глаз.       — Не благодари меня больше, когда ты так делаешь, случается что-то неприятное.       — Разве, когда я поблагодарил тебя на пирсе, случилось что-то плохое?       — Тогда на пирсе я собирался тебя убить.       Стид поджал губы. На запотевшем от прохлады окне остался узор, который он невольно выводил всё это время. Две буквы с укором смотрели на него, вызывая странное желание. Стид раздражённо провёл ладонью по стеклу, оставляя смазанную длинную полосу.       Тихо выдохнув, он закрыл лицо ладонями.       — Ты — чёртов маленький психопат, Стид Боннет, и этого не изменить. Но это не значит, что кому-то подобное не нравится…       Эдвард не нравится ему, вовсе нет.       Просто от его присутствия рядом становится теплее.