Фанфики с участием: "Иззи Хэндс/Люциус Сприггс"

— В прошлой жизни, — шепчет Иззи, глядя мне прямо в глаза, — я, может быть, был вороном.

Этот фик отклоняется от канона во время «Искусства наебательства», когда Стид интерпретирует слова Иззи о «ебучей дуэли» (a fucking duel) более буквально, чем подразумевалось.

Иззи никогда не рассказывал, чего ему стоило стоять за плечом Кракена, когда на палубу ступил Стид Боннет. Люциус всё понял и так, без слов.

Сумасбродный и чудной мистер Боннет мог позвонить ему среди ночи и поручить что-то под стать себе - сумасбродное и чудное. И это было тем самым очередным таким заданием в три часа ночи. Типа: "Эй, Люциус, тут такое дело, в общем, ты же помнишь администратора из данжа Эда? Как он тебе? Да-да. В общем, ему сейчас нужна поддержка, можешь побыть его Домом? Спасибо, знал, что могу на тебя положиться." Примерно так это и было. Его ответы там никого не волновали. Скорее всего, как и ответы Иззи.

Ханахаки!AU в которой болезнь — в голове. И если человек думает, что любовь взаимна и ему хватит того, что есть, то и цветы в нём не растут, даже если это не так. А если думает, что любви нет (даже если она есть) — начинается...

Люциус постигает одиночество; Иззи изобретает концепцию стоп-слова. Стид и Эд на фоне наслаждаются друг другом и в ус не дуют.

Собственной волей Иззи подумал, что это рефлекс. Один из многих, которые он успел выработать за бессчётные годы на море: при высадке не выпендриваться и держаться сходни, не приближаться к релингу, если накануне выпил, преодолевать узкие части корабля так быстро, как позволяет ситуация, не облокачиваться на рангоут и, самое главное, ревностно беречь своего капитана.

Люциус открывает рот, стараясь выплюнуть что-то язвительное, но выплевывает только воду, и сердце сбивается с ритма, песком засыпает глаза до черноты, и ладони разъезжаются в стороны, и без того пульсирующие болью из-за царапин — теперь пульсируют еще сильнее.

Люциус считает дни, работает и старается не замечать, как вокруг все падает из-за инерции. И придумывает совершеннейшую ерунду, связанную с одним на редкость дурным человеком.

5-я глава истории "Полуночные танцы, полуночные пары" * — Сэр, пожалуйста, — сказал он порывисто. — Не взглянешь ли ты на меня? Пожалуйста. Люциус резко моргнул, осознавая, что что-то упустил, пока мотивировал Иззи своим притворным невниманием. Возможно, что-то важное.

Стодневка, по разным фэндомам (но больше по играм).

4-я глава истории "Полуночные танцы, полуночные пары" ...это хорошо, мой умный мальчик, — думал Люциус. — Целую минуту ты считал, что контроль у тебя, но кто знает? Может, так и было, по крайней мере контроль над самим собой, если больше ни над чем. Но это моя игра, ты в неё включился, и у тебя на руках только те карты, которые мне было приятно раздать.

Люциус мог постучать. Люциус мог отодвинуть щеколду и войти свободно. Но какой-то темный порыв овладел им, и он наклонился так, что его губы попали в полосу света. — Отвори мне, мой идеальный, ибо моя голова промокла от росы, а кудри полны каплями ночи, — процитировал он. Дверь приоткрылась на пару сантиметров — достаточно широко, чтобы можно было рассмотреть кусочек лица Иззи Хэндса.

Люциус пришел жаловаться, а в итоге узнал о прошлом Иззи и рассказал о своем собственном. Или: Люциус и Иззи говорят о том, кем они хотели быть до того, как стали пиратами; разговор отдает светлой грустью.

Люциус серьезно относился к своей роли души коллектива на «Мести», поэтому, когда Иззи вернулся на корабль после набега и быстро спустился под палубу, даже не раздав указания, Люциус мгновенно решил последовать за ним. Или: Люциус пытается помочь Иззи после травмы. Иззи неохотно соглашается.

Сборник драбблов по темам Pirate Challenge, сколько напишу, столько напишу. Будет пополняться.

Иззи не может разобраться в себе, а у Люциуса есть карты Таро и должное бесстрашие, чтобы помочь пирату с разбитым сердцем.

Глава 2-я истории "Полуночные танцы, полуночные пары". *** Более того, воротник Иззи был расстёгнут. И о… ооо… на его шее не было черного платка, завязанного узлом-удавкой с золотым кольцом. Его горло было практически голым. Практически обнаженным. Люциус ощутил, что Иззи хотел отвести взгляд, пока его так рассматривали, — но не отвел. Вместо этого он тяжело сглотнул и пробормотал: — Извиняюсь. За вторжение.

Под полуседой козлиной бородкой губы Иззи искривились в рычании. — Свали, — скомандовал он… но все, что сделал Люциус — это только наклонился к нему, повернув голову к уху. — Еще раз скажешь “свали”, или что-то похожее на “уйди” или “нет”, и наше сегодняшнее общение на этом закончится, — твердым шепотом сообщил Люциус. — Или же ты можешь проверить: возможно, у меня есть кое-что, что может побороть твою бессонницу.