***
Эдвард оглядел зал. Свет ярко мигал в темноте, создавая неприятное ощущение. Он никогда не любил ночные клубы и всё к этому прилагающееся, но атмосфера подобных заведений как нельзя лучше давала возможность получить с любого что угодно. Джеки еще с юных лет прельстила эта идея — основать собственный клуб, как маленькое убежище, элегантную обитель порока. Клиенты, сами того не осознавая, попадали в её сети, когда парни Джеки выуживали из них тайны и секреты. Когда забирались к особо пьяным и не соображающим на колени, а потом шантажировали их фотографиями. Ведь не каждый хотел, чтобы жена увидела, как приличный бизнесмен развлекается с полуголым парнем. Джеки отбирала особый персонал, обучала их лично, как правильно вести себя. Эдвард не сомневался, что Люциус в своё время сильно выпендрился перед ней, раз та уделяла ему особое внимание. Раз допускала к самым опасным и важным клиентам. Вероятно, паренёк добывал особо интересную информацию. И вот сейчас как некстати Боннет решил разбаловать его. Оберегая, защищая. Эдварду следовало сразу подумать, что не каждый каприз Боннета стоит выполнять. Но этому чуду как отказать? В своё время Джеки отдавала всю информацию Эдварду, работая предано и верно. Но позже раскрепостилась, обретя слишком много власти. И решила, что может существовать независимо от него. Эдвард долго думал, как проучить её, а заодно и отобрать место выгодного выжимания информации и денег. Боннет помог ему сразу во многом. И подловить любовничка Джеки, а после ещё и получить за него клуб. Джеки, конечно, была крайне недовольна, получив Геральдо уже не с таким красивым лицом, но нужно думать, прежде чем бросать Чёрной Бороде вызов. Вместе ведь выживали в приюте. К чему пытаться делать вид, что она сильнее его? Не сильнее. Никто не сильнее. Эдвард натянуто улыбнулся, когда Фрэнк пролил на себя коктейль и тут же засмеялся с этого. Пусть делает, что хочет, лишь бы отдал ему часть процента от прибыли, а остальное не важно. Охрана у Фрэнка была такая себе: пить на смене — уже признак дурного работника. В особенности, если стеречь такую большую шишку, как Фрэнк. Но Эдвард имел особый дар убеждения, поэтому эта толпа теперь валялась полуживая за большим столиком, пока владелец клуба трезво оценивал ситуацию. Обычно Джеки добивала своих клиентов чудо-порошком. Но Эдвард не уважал эти методы. У него тоже есть принципы. Он не самый отвратительный человек в этом районе. Хотя… по слухам, всё-таки самый. Музыка громко била по сознанию, заставляя невольно морщиться, и Эдвард едва пригубил бокал с минералкой. Рома там было совсем немного. Не настолько, чтобы потерять контроль над собой, как это делал Фрэнк. — Скучно у тебя в клубе, Блэк, — протянул Фрэнк, допивая коктейль. — У Джеки было веселее. — Ты слишком пьян, чтобы веселиться, — заметил Эдвард. — Я в том состоянии, когда хочется повеселиться! Эдвард незаметно вздохнул. Фрэнк отличался особой капризностью. И он надеялся толкнуть в его объятия самого востребованного танцора. К сожалению, Иззи чересчур его напугал, и кто знал, что парнишка окажется таким ранимым. Помощник не объявлялся уже которую неделю. Официально Эдвард его не прогонял, но не мог не намекнуть, что, затевая бой, нужно помнить, что можешь проиграть. Эдвард лично говорил ему не прикасаться к Боннету. Друг забыл о его предупреждении. Эдвард задумчиво провёл пальцем по краю бокала, не глядя на Фрэнка. — Наконец-то хоть что-то интересное! — в восторге выпалил Фрэнк. Подняв взгляд, Эдвард едва не опрокинул бокал на пол. Боннет возвышался на сцене под новую раздражающую музыку. В зауженных чёрных штанах и наполовину расстёгнутой свободной белой рубашке. Глаза Эдварда медленно расширились, наблюдая за выверенными движениями. Он видел Боннета на сцене один-единственный раз, когда Джеки точно так же надеялась, что гостей порадует Люциус, но извинилась, сказав, что самый профессиональный танцор заболел. Но ещё тогда Боннет зацепил своей грацией. Он двигался по-особому. Практически сливаясь с музыкой и сценой, улавливая каждую ноту и превращая её в поворот или изгиб. Боннет не смотрел в зал. Эдвард ещё тогда заметил это. С полуприкрытыми веками отстранённо кружился, обхватывая ладонями шест. Эдвард выдохнул. Боннет расстегнул рубашку почти до конца, оставив одну пуговицу в петле, но ткань сползла с плеча. — Какой милашка! — Фрэнк с шумом глотнул коктейль, не отрывая взгляда от сцены. Эдвард скосил на него глаза. И вернулся к Боннету. Один из гостей, стоящий к сцене ближе всего, потянулся к нему, дёрнул за штанину, и Стид пнул его так, словно это было частью танца. Даже толком не обратив на это внимания. Эдвард мелко усмехнулся. — С характером. — Фрэнк пододвинулся ближе. — Мне нравится! Рубашка Боннета опустилась до локтей, и Эдвард прошёлся по нему взглядом. Он делал это так легко, и у бандита в голове не укладывалось, сколько всего таится в светлой голове этого существа, так спокойно раздевающегося на сцене. Эдвард замер. Он поймал взгляд Стида, устремлённый прямо на него. Невозможно выцепить человека в темноте, когда вокруг горят огни софитов. Это только иллюзия, на самом деле Боннет не может видеть его. Но этот взгляд цеплял так сильно, словно вокруг не существовало никакого клуба. Ни сцены, ни музыки, ни гостей. Боннет вытащил из штанов ремень, не глядя бросив в восторженную толпу. Опустил ладонь на ширинку, медленно себя погладив. Такие выверенные движения. Ненастоящие. Заставляющие Эдварда, как правило, смотреть на танцоров с равнодушием. Но сейчас, даже зная, насколько это наиграно, данный жест будоражил сознание. Закрыв глаза, Боннет выгнулся, облокотившись о шест. Эдвард очнулся от наваждения, уже когда Боннет расстегнул ширинку, так и не пойдя дальше, а продолжив дразняще извиваться. — Подпиши здесь. — Он протянул Фрэнку папку, заметив, что тот взгляда от сцены оторвать не может. Фрэнк расписался не глядя. Даже не повернулся. Эдвард усмехнулся, покачав головой. Всего лишь обычное влечение, а теперь Фрэнк потеряет половину бизнеса. Но он готов признать: Боннет завораживает настолько, что не хочется думать ни о чём и ни о ком, кроме него. Мимолётно бросив на него взгляд, Эдвард в удивлении поднял брови. Стид внимательно смотрел на подписывающего бумаги Фрэнка, а после мельком улыбнулся и вытащил ладонь из расстёгнутых штанов. Как только Эдвард захлопнул папку, Боннет развернулся, резко потеряв интерес и к музыке, и к танцу, и к гостям, и скрылся за кулисами, на ходу накинув на плечи спущенную рубашку. — Ты сдаёшь его в аренду? — Фрэнк повернулся к владельцу «Гавани», пылая жадным взглядом. — Хотя бы на полчаса. — Нет, — ответил Эдвард, чувствуя, как внутри просыпается нечто нехорошее, что нельзя выпускать наружу. — Для лучшего друга! — Мы не лучшие друзья. — А, понятно… — Фрэнк пожал плечами, вновь хватаясь за бокал. — Он у тебя для личного пользования. Так бы сразу и сказал. — И ты, в своём понимании подозревая, что он — мой, просишь его у меня? — ровно произнёс Эдвард, не спуская с Фрэнка взгляда. Фрэнк стушевался, забегав глазами по залу. — Я просто пошутил, Блэк, ладно тебе, — мирно произнёс он, поднимая руки в защитном жесте. — Кстати, так а что за договор я подписал? — Утром прочтёшь, как протрезвеешь. — Эдвард встал, возвышаясь над ещё больше стушевавшимся Фрэнком. — А пока развлекайся. Хоть до самого утра. Только за охраной следи. Эдвард бросил взгляд на одного из уснувших охранников и, отвернувшись, вышел из-за столика. Он не нашёл Боннета нигде. Ни за баром, ни в зале. Но где-то в клубе он точно есть. И Эдвард намеревался его найти сию же минуту.***
Боннет нашёлся в его кабинете. Он привычно сидел в его кресле, забравшись туда с ногами, в той же одежде, в какой выходил на сцену — даже рубашку до конца не застегнул. — А если бы я привёл Фрэнка сюда? — спросил Эдвард, хлопая дверью. Боннет обернулся на него, вытаскивая изо рта сигарету и выдыхая дым. — Не привёл бы, — сказал он так, словно в самом деле знал, что скрывается в мыслях Эдварда. — Я успел запомнить и понять, как ты работаешь. Как только ты получил свою подпись, Фрэнк стал тебе без надобности. Эдвард кивнул. Действительно — изучил и привык. Конечно, он ведь столько всего рассказал Боннету. Стало неожиданно неуютно от того, как Боннет внезапно оказался близко. Куда ближе, чем он думал. — Не хочу знать, что ты с него поимел, — произнёс Боннет, опуская голову. — Но вижу, твоя сделка всё же завершилась успехом. — Да, он даже не посмотрел на условия контракта, настолько ты привлёк его внимание. Эдвард подошёл к столу, усевшись на край, и посмотрел на Боннета. Только сейчас заметив, как мелко того трясёт. Сигарета подрагивала в пальцах, осыпая пепел на светлую рубашку. Стид умудрялся глядеть на него, не соприкасаясь взглядом. — Ты в порядке?.. — осторожно спросил он. Боннет мотнул головой. — В порядке, — он стряхнул с сигареты пепел, даже не заметив, что одна его часть осталась на рубашке, а другая — на ковре. — Просто не люблю эту сцену. — Мог не выходить. — Знаю. Ты в состоянии обдурить Фрэнка так, что тебе бы не понадобилась… любая минимальная поддержка со стороны. — Боннет вновь тряхнул головой. Его взгляд забегал по комнате, словно выискивая в ней что-то, но при этом не находя. — Просто… Просто мне захотелось помочь. — Вопреки желаниям? Боннет закусил губу. — Скорее, знаешь… — он резко выпрямился в кресле и посмотрел Тичу прямо в глаза. У Эдварда от этого взгляда прошлись мурашки по позвоночнику. — Я просто могу. А если могу, я делаю. Эдвард хмыкнул. Точно. Боннет никогда не перестанет пытаться казаться тем, кем на самом деле не является. Встав, Эдвард дошёл до стенного шкафчика, спиной чувствуя на себе прожигающий взгляд Боннета. Открыл, достав из него стеклянный графин с ромом и пару бокалов. — А тебе не много? — спросил Стид, осторожно принимая из рук подошедшего Эдварда наполовину заполненный стакан. — Ты меня за кого принимаешь? — с обидой хмыкнул Эдвард, пододвигая к креслу Боннета стул и садясь рядом. Он закинул ногу на ногу, медленно наблюдая за тем, как Боннет обхватывает край бокала губами. — Просто беспокоюсь о здоровье, ни за кого не принимаю, — ответил он, отстраняясь от бокала и облизывая губы. Быстрым таким движением. Привычным. — За твою успешную сделку, — произнёс он, очень скупо отсалютовав бокалом. После половины бокала Боннет перестал дрожать. Ещё пару глотков спустя его улыбка перестала быть натянутой и сменилась на расслабленную. Через ещё глоток Боннет пододвинулся к нему ближе, рассказывая, как прошёл его день в клубе. После второго бокала Боннет окончательно расслабился и разговорился, уйдя далеко от бизнеса и дел «Пиратской гавани». После третьего ему хватило ума глянуть на часы. — О, чёрт, уже пять! — выдохнул он, поставив бокал на столик. Столика под его рукой не оказалось, и Эдвард успел вовремя подхватить бокал, прежде чем тот разбился. Сам он пригубил совсем немного, чтобы оставаться в трезвом состоянии. Ведь ещё до этого ему пришлось выпить с Фрэнком. — Должно быть, все уже покинули клуб. Эдвард пожал плечами. Ничего в этом плохого нет. Не дети же, чтобы без старших не закрыть дверь. — Мне пора домой… — Боннет сполз с кресла, едва держась на ногах. Эдвард придержал его за запястье, когда Стид едва не рухнул обратно в кресло. — Я тебя провожу. Ты один заблудишься. Боннет скосил на него взгляд. — Хорошо, — беспечно ответил он и улыбнулся. Когда они уже оказались в главном зале, Боннета снова понесло к барной стойке. Он дошёл до неё, осторожно придерживаясь за стоящие рядом столики. Эдвард медленно шёл за ним, держась на расстоянии, на случай, если тот вдруг упадёт. Перегнувшись через стойку, Боннет налил себе минералки. — Мне нужно немного протрезветь, — неловко пробормотал он, повернувшись, и Эдвард поднял взгляд, как только обнажившаяся от этого движения поясница исчезла из вида. — Минералка тебе вряд ли в этом поможет, — Эдвард усмехнулся, подходя ближе. — Тебя скорее сильнее замутит. Стид улыбнулся, а потом залпом опрокинул половину стакана. Эдвард покачал головой. А через минуту подхватил Стида, который чуть не упал. — Ладно, ты был прав, замутило сильнее… — выдохнул он, прижавшись к его груди. — Я тебя в таком состоянии на машине не повезу. Тебя там уже один раз стошнило. Стид снова улыбнулся так довольно, словно это его личное достижение. Эдвард покачал головой, а потом подхватил его за поясницу и усадил на барную стойку. Боннет вцепился в неё ладонями, чтобы не упасть, и развёл колени. — У меня так голова кружится, — протянул он. — Сейчас пройдёт. — Эдвард осторожно отпустил его, положив ладони по бокам. Он оказался между ног Боннета, чувствуя, как бока касается колено. Пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на лицо. Боннет улыбался, совсем запьянев. На утро и не вспомнит ничего. Лишь бы перестал думать о проклятой работе. В последнее время Стид, говорящей о делах клуба, Эдварда раздражал. А Боннет, просто мило улыбающийся и разговаривающий обо всём на свете — привлекал. Такого хотелось слушать. К такому — хотелось прикоснуться. Эдвард сжал пальцы, царапнув ногтями по барной стойке. — Знаешь, — Стид задумчиво опустил взгляд, в котором отразилось странное осознание происходящего. Он скользнул им по ладоням Эдварда, по груди, которой тот прижался к стойке. — В тебе как будто два разных человека… Эдвард удивлённо моргнул, чувствуя, как от этих слов быстрее забилось сердце. Стид двинул ногой, пройдясь коленом по его боку. — Я готов признать, что Чёрная Борода жесток и коварен. О нём ходят легенды, одна страшнее другой. Когда-то я слушал их, презрительно не веря в подобную чушь. Но понаблюдав за тобой со стороны… всё это истинная правда. — И ты абсолютно прав. — Но, Эд… — Боннет поглядел на него своими большими глазами, в которых блестело нечто совершенно противоречащее его словам, — когда я смотрю на тебя, я этого не вижу. Ты просто… просто Эд. Самый обыкновенный живой человек. В котором совершенно нет жестокости. — Что ты хочешь этим сказать? — Эдвард нахмурился. Стид растерянно опустил взгляд и глупо усмехнулся. — Ничего, наверное, — пробормотал он. — Только то, что… оказывается, ты не такой плохой, каким тебя все считают. Во всяком случае… я тебя таким не считаю. — А каким считаешь? — тихо спросил Эдвард, сжав пальцы крепче. — Тяжело определиться с тем, какой ты на самом деле, когда внутри борются две противоположные сущности… — шепнул Боннет, склонившись над ним, — когда хочется быть одним, но показывать совсем другое. — А что, если то, что ты показываешь — обман, а на деле всё самое страшное таится глубоко внутри? И этого не видит никто? — Я вижу… — ответил Боннет, скользнув взглядом по его лицу. — И мне нравится, что я вижу. И это далеко не то, что ты демонстрируешь всем остальным. Эдвард сжал губы. Улыбка невольно прорывалась наружу. Глупый ребёнок. Страшно пытаться поверить, что то, о чём он говорит — правда… — Ладно, Боннет. — Эдвард стянул его со стойки так резко, что Стид вскрикнул, вцепившись в него руками. — Ты изрядно перепил. Стид протестующе захныкал, когда Эдвард потащил его в сторону выхода, говоря, что ему нужна ещё минералка. Но тот упорно вёл его к выходу, не позволяя вырваться из крепкой хватки. Ему нужен свежий воздух. И меньше близости с Боннетом. Эдварду вдруг стало не по себе. После этих слов захотелось прикоснуться к Стиду так, как он ещё ни к кому не прикасался. Не с подобными странными мыслями. Ему еле удалось подавить в себе этот порыв. Боннет недовольно зажмурился, оказавшись на улице. Солнце ярко светило, но вокруг оказалось совершенно пусто. Сев в машину и пристегнувшись, Боннет потёр лицо ладонями и устало облокотился затылком о сидение. — А ничего, что ты пьяный? — спросил он, как только Эдвард завёл двигатель. — Я выпивший — разные вещи. Стид хмыкнул, потеребив ремень безопасности. — К тому же в это время дороги пустые, и я буду ехать не спеша, чтобы тебе не стало плохо. Стид отвернулся к окну. Эдвард ехал настолько медленно, как обычно никогда не ездил, и то, потому что Боннет хватался за ручку от каждого движения. Проще было отвести его за руку и по улице, но он жил так далеко, что это казалось больше дикостью, чем помощью. Поэтому Эдвард уныло держал одной ладонью руль, почти не глядя на дорогу. Это давало возможность протрезветь и немного прийти в себя. Пейзаж за окнами менялся не столь стремительно из-за низкой скорости, фонари уже перестали гореть, небо окрасилось нежно-голубым, и совсем изредка на улицы выходили заспанные люди. Боннет восторженно выпрямился, прижавшись ладонью к окну. — И что там такого интересного? — хмыкнул Эдвард, краем глаза подмечая, как детская радость расползается по лицу Стида. — Море, — тихо выдохнул он. — Вон там, где дома совсем редкие, видно море. Посмотри, над ним даже чайки летают, прямо как в книгах! Против воли Эдвард улыбнулся. Это тяжело не сделать, когда Боннет рядом едва не светится от счастья. — Там, где я жил, нет моря. — Боннет вздохнул, отлепляясь от окна и снова откидываясь на сидение. — Только всё серое, унылое и гнетущее. В Англии небо как будто не понимает, что существуют голубые оттенки. А мне всегда так хотелось увидеть его, побывать там. Прикоснуться к воде. Эдвард нервно улыбнулся, вспомнив их прогулку к морю. И его собственную при этом цель. — В детстве я обожал книжки про пиратов, — шепнул Боннет, повернувшись к нему и едва наклонившись. — Хотел быть таким, как они. Я много читал про бандитов и злодеев, чтобы понять, кем хочет видеть меня отец. И когда понял, что пираты — тоже бандиты… перестал про них читать. — А любить перестал? — Эдвард усмехнулся. И поймал такую же улыбку Боннета. — Не перестал, — виновато пробормотал он, — просто… ограничил это влечение. Но любовь к морю всё равно осталась. Боннет вновь отвернулся. Когда Эдвард припарковался у его дома, он уже задремал, подложив ладонь под голову. Немного подумав, разбудить его и отправить ли домой, Эдвард решил, что нарушать настолько сладкий сон — жестокость. Соседка, открывшая дверь, испуганно уставилась на Эдварда, держащего на руках спящего Боннета. Эта девчонка почему-то всегда пугалась, хотя он даже не знал её имени. Он осторожно поставил Стида на пол, и девчонка подхватила его, мягко обняв. Эдвард кивнул и отвернулся, уходя от квартиры. Вновь выйдя на солнце, Эдвард поднял голову, жмурясь, и улыбнулся. У него возникла замечательная идея.