***
Как только они оказались в закрытой вип-комнате, Иззи упал на диван, усаживая Люциуса на себя. Тот раздвинул бёдра, чтобы обхватить талию Иззи, мгновенно чувствуя, как ладони опускаются на поясницу, тесно притягивая ближе. Иззи жарко поцеловал его в шею, и Люциус зажмурился, откинув голову. — Мой хороший мальчик, — прошептал Иззи, сжимая волосы на его затылке до белых вспышек перед глазами. — Ты ни разу не посмотрел ни на Джеки, ни на её охранников. Как же твой папочка обожает, когда ты так делаешь. Люциус не ответил. Потолок плыл перед глазами, потому что от этих таблеток всё происходящее становилось каким-то ненастоящим, фальшивым. Как будто творилось не с ним, а с кем-то другим. Вот и сейчас, пока он слушал разговор Иззи с Джеки, Люциусу показалось, что они говорили о чём-то важном, о чём-то, что ему тоже следует знать. Но это самое «нечто важное» усиленно ускользало из мыслей каждый раз, когда Иззи прикасался к нему. Прикосновения в эти моменты ощущались в сотню раз острее, чем иная окружающая реальность, стирая из восприятия абсолютно всё и оставляя лишь эти яркие вкрапления. Пальцы медленно и осторожно прошлись по спине, от поясницы вверх, к лопаткам, настойчиво надавили, и Люциус прогнулся, позволяя Иззи жадно целовать и прижиматься к нему всем телом. Больше месяца прошло с момента, как Стид бросил его, а Чёрная Борода толкнул в объятия Иззи. Люциус не считал, сколько именно времени прошло. С тех пор он ни разу не вышел на сцену. Его надобность в деньгах и работе отпала, потому что, как Иззи и сказал Джеки — в этом не было необходимости. Иззи давал ему всё. Люциус больше не возвращался домой, потому что теперь жил вместе с Иззи, в его доме. А ещё он ни разу не видел Бонни. Она не показывалась в клубе с того самого дня, как они разошлись… — Чего хочет мой любимый мальчик? — шепнул Иззи, продолжая мягко его поглаживать. Пальцы расстегнули молнию на кожаных штанах, и Люциус привычным жестом приподнялся, позволяя им проникнуть внутрь. Осознание накатывало на него только в те редкие моменты, когда проходил эффект таблеток. Осознание чего-то болезненного, неприятного. Мысли о том, что его бросили на произвол судьбы, столкнули в реку, из которой он не смог выплыть, как ни пытался барахтаться. А потом пальцы Иззи засовывали таблетку ему в рот, проходясь по языку, и всё мгновенно забывалось. Его за шиворот вытаскивали из-под водной глади. И реальность казалась лишённой переживаний, а прикосновения Иззи — до безумного приятными. — Тебя хочу, — пролепетал Люциус, неосторожно уложив руки на шею Иззи. Иззи от этих касаний млел и таял, а после, удовлетворённый, позволял Люциусу всё что угодно, и на какое-то время оставлял в покое. — Я чувствую… — Иззи довольно погладил ладонью затвердевший член Люциуса и облизнул губы. Люциус шумно выдохнул, когда Иззи повалил его на спину и развёл ноги в стороны. В отличие от всего остального, в сексе, где бы он ни был, Иззи оказался до странного нежным и обходительным. Как будто это вовсе не он настойчиво прижимал его к шкафчику в раздевалке. Люциус ещё тогда возбудился от этого жеста. Усиленно не желая признавать этого даже самому себе. Продолжая до последнего отталкивать из-за страха, поселившегося где-то глубоко внутри после удара Пита. Игнорируя попытку Иззи помочь, когда Люциус оказался на холодной земле с ссадиной на губе. Отталкивая раз за разом. Прекрасно видя, как от этого чужое желание разгорается лишь сильнее. А теперь всё стало как-то иначе. Люциус поёжился, когда пальцы Иззи осторожно задели его соски. Желание тела и собственные мысли расходились во мнениях, являя Иззи смазанную картину. Поломанную фигуру, так и не собранную заново. Люциус так до конца и не понял, что думал обо всём этом. — Нужно вставить тебе кольца, — с упоением произнёс Иззи, размеренно и медленно двигаясь в нём. Растягивая удовольствие, вместо того, чтобы закончить как можно быстрее. — Как тебе такая идея? Нравится? Люциус сжал правый кулак, царапнув по коже ладони металлическим когтем. — Нравится, — шепнул он. Иззи восторженно улыбнулся. Люциус опустил веки. Когда Иззи двигался в нём, становилось приятно. А вот смотреть на него было чертовски невыносимо.***
Люциус проснулся в холодном поту. Тяжело дыша, он привстал на кровати, судорожно схватившись за горло. Всё тело горело, как в лихорадке, организм требовал что-то уже успевшее утратиться, но Люциус мотнул головой, в отчаянии схватившись за взмокшие волосы. Была глубокая ночь, за открытым окном ярко сияли звёзды. Иззи лежал рядом на кровати, завернувшись в одеяло. Спал так крепко, что не заметил, как Люциус подскочил, сбросив с себя его руку. В подобные этому моменты разум Люциуса начинал просыпаться от крепкой спячки, и что-то обронённое внутри отчаянно билось, требуя обратить на себя внимание. В голове пронёсся диалог Иззи и Джеки. Они о чём-то говорили, пока он лежал, бездумно пялясь в разноцветные лампочки на потолке. Люциус в отчаянии прижал ладони к вискам. Они болели. Головная боль разрывала на части, и Люциус зажмурился, пытаясь отбросить непреодолимо-тяжёлое желание срочно разбудить Иззи и снова попросить его… Рука болела куда сильнее, чем голова… Открыв глаза, Люциус уставился перед собой. Его мозг усиленно соображал, пытаясь воссоединить разбросанные по всему разуму обломанные кусочки пазла. Что-то ускользало от него. Нечто очень важное. Но что именно… Выдохнув, Люциус сполз с кровати, направившись на кухню. Налив себе стакан ледяной воды, он жадно выпил, но озноб, сотрясающий тело, не прошёл. Люциус прекрасно знал, что именно нужно, чтобы эта трясучка закончилось, оно было совсем близко, стоило только положить ладонь на крепкое плечо… Но прямо сейчас ему необходимо другое. Совершенно иное, для чего Иззи не стоит будить. Джеки что-то сказала… что-то очень важное, пока он пялился в потолок, ловя приятные ощущения от того, как его поглаживал по волосам и бёдрам Иззи. Посмотрев в окно, Люциус застыл, со звоном выронив стакан. Его глаза в ужасе расширились. Он сорвался с места, спотыкаясь и судорожно пытаясь найти свою одежду, а ещё стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Иззи. Нашарив ключи, Люциус накинул кожаный плащ Иззи, так и не найдя свою куртку, и выскочил из квартиры, как можно тише закрыв за собой дверь. Он смутно помнил, где именно жил Чёрная Борода. Иззи лишь однажды возил его с собой, но так и не впустил внутрь, оставив ждать в машине. Глаза заболели от яркого света фонарей, как только Люциус выбежал из дома, холодный воздух заставил мокрое от пота тело задрожать, и несколько секунд Люциус просто стоял, пялясь в одну точку и дрожа. С большим трудом придя в себя, он выбежал на дорогу, заставив машину со значком такси остановиться перед ним. — Куда тебе в такое время суток, парень? — таксист усмехнулся и опустил стекло окна, оглядывая его сверху донизу. — Вы сможете отвезти меня не по адресу, а если я просто опишу, как выглядит путь до этого дома? — с надеждой выдохнул Люциус, хватаясь за приоткрытое окно. Его всё ещё потряхивало, но внезапная догадка, невидимая ниточка, за которую Люциус зацепился, странным образом отрезвляла, заставляя наконец-то почувствовать себя живым. Таксист, немного поразмыслив, кивнул, и Люциус довольно залез в машину. Он вёз его долго. Люциус постоянно путался в улицах и углах, заставляя ездить лишними кругами и раздражая таксиста всё сильнее. Несколько раз он ошибся в переулках, а однажды, когда машина остановилась, понял, что здание напротив совершенно не похоже на то, что всплывало в его памяти. Но, в конце концов, когда Люциус увидел нужный дом, узнал ближайшие кусты и магазины, он обрадованно попросил остановиться. А потом, потянувшись к плащу, вдруг вспомнил, как устроена эта чёртова жизнь. Когда понял, что в его карманах не оказалось денег. Тихо выругавшись, Люциус закатил глаза и обернулся к таксисту… Выйдя из машины и хлопнув дверью, Люциус сплюнул на асфальт и небрежно вытер рот ладонью. Взбежав по лестнице, Люциус попытался по памяти найти квартиру. Иззи говорил этот номер, когда он находился рядом. Остановившись напротив двери, Люциус взволнованно вдохнул. Что сделает с ним Чёрная Борода, если он ошибся? Если это всё — лишь плод его больного воображения, которому просто хочется очередной таблетки, слизанной с ладони Иззи?.. Ему пришлось стучать долго. Едва ли не отчаянно ломиться внутрь. Дверь не открывали, и Люциус, наконец, обессилев и потеряв всяческую веру, в панике осознал, что всё без толку. Ему остаётся лишь вернуться обратно и разбудить Иззи, чтобы унять, наконец, эту чёртову боль. Всё напрасно… Дверь отворилась, заставив Люциуса оступиться и едва не споткнуться, и над ним возвысился силуэт Эдварда Тича. Люциус раскрыл рот, прижав ладони к груди. Замер, сперва решив, что ошибся квартирой. Борода. Длинная, густая, внушающая ужас и неизменно соприкасающаяся с громким и несущим ужас именем. Её нет. Эдвард облокотился плечом о проём и посмотрел на Люциуса потухшим взглядом так, будто не узнавал, кто перед ним. На его белой рубашке различались пятна и серые разводы от пепла. Запах алкоголя едко ударил в нос, и Люциус уставился на небрежную короткую щетину вокруг лица. Нет… это не Чёрная Борода… Не тот, которого он помнил. Не тот, кто едва не придушил его, разбив затылок и покалечив. — Эдвард?.. Тич не ответил, только развернулся, направившись обратно во тьму квартиры и оставив дверь открытой. — Эдвард, постой! — Люциус бросился за ним, хватая за локоть. Эдвард оказался тяжёл, как камень, его невозможно было дёрнуть на себя. Он только остановился, даже не обернувшись. По всей квартире ощущался запах алкоголя, никотина и сладковатого дурмана. Застывший дым витал вдоль стен. Погружённое во мрак пространство, в котором не горело ни единого источника света. Люциус моментально потерялся в этой темноте, продолжая лишь цепляться за Эдварда. — Ты должен пойти со мной! — воскликнул Люциус, пытаясь потянуть Эдварда на себя. — Зачем? Люциус вздрогнул. Его голос оказался настолько безжизненным, что стало не по себе. Даже озноб и дрожь в теле на секунду отступили, оставляя вязкий страх перед этой пустотой. В Эдварде, казалось, больше не осталось жизни. — Я должен… кое-что показать тебе. Это важно! Прошу тебя, просто доверься мне, и пойдём со мной. У нас очень мало времени, мне больно, но я не собираюсь принимать таблетки, пока не… Эдвард отстранился, направляясь в глубь квартиры. — Мне всё равно. — Это важно! Но его слова снова проигнорировали. — Я бы мог сделать всё сам и прийти к тебе с совершенно другой информацией, но ты нужен мне, чтобы дать возможность забраться в те места клуба, к которым у меня нет доступа. Прошу, Эдвард, если Стид что-то значил для тебя… Тич резко обернулся. Люциус приготовился к очередному удару, крепкой хватке на шее. К тому, что его снова к чему-то прижмут или куда-то поволокут. Но Эдвард остался стоять на месте. — Не говори о нём. — Он значил! — выдохнув, надавил Люциус. От переживаний голова начала кружиться сильнее. Ему казалось, он упадёт прямо сейчас, держась на ногах лишь из последних сил. — Поэтому ты обязан пойти со мной! Люциус ожидал, что сейчас Эдвард начнёт сопротивляться. Потребуются длительные уговоры, возможно, какие-то ободряющие слова. Эдвард выглядел, как абсолютно сломленный человек. Он так напоминал Стида в те дни, когда тот просто лежал на кровати, что Люциуса накрыли болезненные воспоминания, заставив заново задрожать. Но Эдвард вдруг кивнул. Так пусто и безэмоционально, как будто ему вовсе плевать на всё, что говорил ему Люциус. Лишь бы он просто от него отвязался и оставил, наконец, в покое. Вытолкнув его из квартиры, Эдвард вышел следом, даже не переодевшись. Спустился вниз и добрался до своей машины. Люциус с сомнением посмотрел на него. От Тича так разило алкоголем, что оставалось только помолиться на то, что они не врежутся если не в ближайший столб, то, как минимум, в сзади стоящую машину. Но вёл Эдвард на удивление ровно и уверенно. Как автоматическое действие, совершенно независящее от его внутреннего состояния. В свете уличных фонарей отражалось его лицо. Повернувшись и вглядевшись, Люциус вздрогнул от страха. У Эдварда были до ужаса покрасневшие глаза. А щетина делала его ещё более пугающим, чем когда-то борода. Превращая в совсем иного человека. Остановившись у клуба, Эдвард в молчаливом и бесстрастном ожидании посмотрел на него. Люциус поспешно вылез из машины и едва не за руку потащил Эдварда за собой. — Мне нужны записи с камер видеонаблюдения. Эдвард молча кивнул и повёл его за собой. Как только Эдвард завёл его в свой кабинет и включил компьютер, Люциус небрежно плюхнулся в его кресло и жадно схватил мышку, задрожав от нетерпения. Единственное, что могло оборвать его надежды — Эдвард когда-то так же, как и он, додумался до этого. Но если всё-таки нет… Когда Люциус проснулся, в его сознании промелькнуло воспоминание о том, как он устраивался на работу к Джеки. Обговаривал с ней условия этой до безобразия грязной сделки. Джеки говорила, что камеры наблюдения стоят в каждом видимом и нет углу клуба, что ни один его сантиметр не ускользнёт от её взгляда. И даже в вип-комнатах, несмотря на всё происходящее порою в них, они имелись. Люциус прекрасно знал об этом, когда водил туда клиентов, выполняя самые разнообразные желания. Ради твоей же безопасности, сказала ему тогда Джеки. Тогда Люциус совершенно не понял смысл этой фразы, подумав лишь о том, сколько компромата из всего этого можно собрать. Не только на тех, кто становится тайным гостем, но и на него самого. И это не волновало его ни капли. Настолько, что в какой-то момент он совершенно забыл об этой детали своей работы. А после случившегося был слишком ошеломлён состоянием Стида, чтобы задуматься о камерах. Дрожащими от переживаний и волнения пальцами Люциус щёлкал мышкой, промазывая мимо файлов, ища тот самый, нужный ему, с указанной на нём злополучной датой и номером комнаты. Эдвард со скучающим лицом стоял рядом, без интереса пялясь в экран. Абсолютно не понимая, что Люциус хочет. От него не веяло даже угрозой в сторону Люциуса из-за того, что тот прервал его ночной покой. И отчего-то это пугало только больше. Несмотря на окутавшее волнение, Люциус злился на самого себя за то, что столь важная мысль щёлкнула в голове только сейчас. Не тогда, когда это было жизненно необходимо. А лишь сегодня. И с быстро бьющимся сердцем надеялся, что об этом не догадался кто-то ещё. Что никто не стёр единственное, что могло пролить свет на случившееся… Ладонь Люциуса зависла в воздухе, подрагивая в сантиметре от мышки. Он весь замер. По телу прошёлся очередной приступ дрожи, а на висках выступил холодный пот, и Люциус сглотнул. Щелчок мышки раздался слишком громко в безмолвной тишине кабинета. В темноте вип-комнаты совсем плохо различалось, как открывается дверь и один человек вталкивает внутрь другого. Сперва шевеление. Силуэты, едва различимо движущиеся во мраке. Эдвард подался вперёд, упираясь ладонью в край стола и внимательно вглядываясь в монитор. — А вот и подарочек от Чёрной Бороды, парни. Развлекайтесь. Камеры искажали голоса хрипом, но голос Иззи было невозможно не узнать. Люциус вздрогнул, прижав ладонь к груди. Включился свет. И происходящее на экране заиграло яркими красками, запускаясь вместе с крохотным значком на панели, медленно движущимся вперёд. Застыв, Люциус смотрел в монитор, практически не моргая. Зрачки медленно следили за передвижениями, расширяясь от ошеломления по мере происходящего. Голоса и смех резали слух, сказанные речи ломали восприятие, лишая всякой надежды на то, чтобы не верить, что всё это реально. Запись не спеша крутилась, значок полз дальше, и в какой-то момент Люциус, не выдержав увиденного, в ужасе отвернулся, закрыв глаза ладонями. Хотелось забиться под стол, закрыть не только глаза, но и уши. Забыть всё это, как страшный сон, как неправдоподобный фильм. Голоса на записи искажались хрипами и треском, иногда прерываясь и проглатывая некоторые слова. Но одно различалось слишком чётко и ясно. То, что, видимо, навсегда останется в памяти без возможности однажды это забыть. Крики Стида. Люциус потерял счёт времени. Эта запись, казалось, шла бесконечно. Когда сзади к Стиду, беспомощно сидящему на коленях Геральдо, подошёл какой-то человек, прижавшись к его спине, а сбоку подошли ещё двое, Люциус, не выдержав, всё-таки сполз на пол, падая со стула, и прижался спиной к ножке стола, зажав уши ладонями и в ужасе пялясь перед собой. Но даже это не помогло не услышать последовавший через несколько секунд крик. Когда Люциус нашёл нужный файл, он обрадовался тому, что его догадка оказалась верной. А теперь… он возненавидел себя за то, что всё это из воспалённой догадки превратилось в правду. Запись, наконец, смолка. В комнате повисла удушающая тишина, в которой различалось лишь тяжёлое дыхание Эдварда Тича. Осторожно отстранив ладони от лица, Люциус медленно поднялся, боясь смотреть на экран и глядя лишь на стоящего к нему спиной Эдварда. Монитор с громкий треском разбился, заставив Люциуса вскрикнуть от неожиданности и резко возникшего чувства дежавю, напомнившего ему о том, что уже успело произойти в этом же самом кабинете, когда он остался с Чёрной Бородой наедине. Тич повернулся к нему, возвысившись над Люциусом огромной фигурой. В свете луны, падающего из окна, по полу от него разошлось множество тонких и длинных вьющихся теней. От волос, как запоздало понял Люциус. Но ощущение страха и чего-то опасного не покидало ни на миг. Во мраке сверкнули тёмные глаза, отразив в себе блики лунного света. Люциус замер, в испуге сделав шаг назад. Это были совершенно не его глаза. Вместо Эдварда Тича перед ним стояло разъярённое чудовище.