***
— Неправильно. — Люциус тяжело выдохнул, пригубив бокал с шампанским. Двое танцоров посмотрели на него с отчаянием и недовольством. От пары часов беспрерывных извиваний и битья о шест они совсем устали и взмокли. Но Люциус непреклонно игнорировал мольбы об отдыхе, упорно повторяя, что до тех пор, пока он не будет доволен, они не уйдут со сцены. — Заново! — Люциус, хватит! — Джордж возмутился, подойдя к краю, и с раскрасневшимися щеками поглядел на Люциуса. — Мы больше не можем! Дай перерыв, пока Джим в обморок не упал. — А во время выступления он тоже в обморок собирается падать? — спросил Люциус, даже не глянув на тяжело дышащего близнеца Джорджа. — Ещё раз! Люциус отошёл от сцены, выжидающе глядя на танцоров. Те вздохнули и вернулись обратно на свои места. Сами ведь умоляли взять их на эту работу из-за недостатка денег, но танцевали при этом настолько бездарно, что Люциус дал им шанс, скрипя зубами, исключительно потому, что прекрасно понимал эту вынужденную необходимость, в которой сам когда-то находился. Только не обладал при этом полным отсутствием чувства ритма и слуха. Сквозь шум не слишком громкой в нерабочее утреннее время музыки Люциус услышал знакомый мерный стук металла об пол. — Опять издеваешься над ними? Ладонь легла на талию. Иззи встал рядом, опираясь на длинную узкую трость, и Люциус со вздохом позволил обнять и прижать к себе. — Танцевать нужно красиво, — тоном, не терпящим возражений, сказал он. — Это одна из частей заработка нашего клуба. Нельзя её лишаться только потому, что кто-то думает, что достаточно обнимать шест, чтобы понравиться клиентам. Иззи согласно кивнул. Перевёл взгляд на пенящееся шампанское и металлический коготь, оставивший на бокале тонкую борозду. Люциус до сих пор, когда злился слишком сильно, сжимал их так, что они разбивались в его руках под натиском протеза. Однажды всё же пришлось, несмотря на яростные сопротивления, отвезти Люциуса в больницу, потому что его ладонь залилась кровью настолько, что Иззи слишком заволновался, что в ней вновь окажется стекло. — Ты не думаешь, — осторожно спросил у него Иззи. — Что в последнее время перебарщиваешь с шампанским? Оно, конечно, как лимонад, но всё же… — Я от этого шампанского только толстею, в нём столько сахара, — небрежно бросил Люциус, почти не обратив на Иззи внимания. — Но что делать, если они так сильно меня бесят? — А мне нравится, — сказал Иззи, погладив его мягкий бок. — Ещё бы тебе не нравилось. — Люциус хмыкнул, наигранно надменно посмотрев на Иззи. — Тебе будет нравиться всё, что со мной связано, даже если я стану совсем страшным. Иззи с укором на него посмотрел. — Я устал, — капризно выдохнул Люциус, как будто пытаясь извиниться за своё выражение. — Я устал, а твои люди никак не могут найти Бонни! Полгода прошло, а она словно сквозь землю провалилась. — Они стараются изо всех сил. — Иззи бросил взгляд на споткнувшегося танцора, но Люциус даже не обратил на него внимания, царапая когтем бокал. — Найдут твою подругу, не переживай. — Но ведь ещё не нашли. Иззи опёрся о трость, глянув на бармена, посматривающего на танцоров со слишком откровенным интересом. Охрана и то меньше ими интересовалась. — Тебе стоит присесть, малыш. — Иззи ненавязчиво направил Люциуса в сторону свободных столиков. — Оттуда ты прекрасно их увидишь. Ты почти на ногах не стоишь, тебя шатает. — Неправда! — Люциус возмущённо взмахнул бокалом, но всё же пошёл следом за Иззи. Не успели они дойти до столика, охрана, стоящая у входных дверей в зал, расступилась, пропуская владельца клуба. Танцоры за спиной Люциуса замерли, невольно шагнув друг к другу. Эдвард медленно направлялся в сторону Иззи. В классическом чёрном костюме, с зауженными брюками и рукавами, с волосами, убранными в аккуратный пучок, конец которого мягкими прядями опускался на спину, и отросшей щетиной на лице. Поравнявшись с Иззи, Эдвард уставился на него подведенными подводкой глазами. Иззи сглотнул, как только Эдвард вложил ему в ладонь пропитанный кровью нож. Его взгляд, напрочь лишенный эмоций и каких-либо признаков жизни, скользнул по Люциусу, и тот, поджав губы, шагнул за спину Иззи. Эдвард хмыкнул, вновь посмотрев на помощника. — Избавься от него. Кивнув, Иззи сделал крошечный шаг, покачнувшись на трости, чтобы совсем закрыть Люциуса собой. Больше не говоря ни слова, Эдвард повернулся и направился в сторону своего кабинета. — Полиция только позавчера была здесь, — простонал Люциус, опускаясь на стул и поглядывая на нож в руках Иззи. — Рано или поздно они схватят его, или он спалится, когда пойдёт творить всё это прямо у них на виду. Иззи промолчал, внимательно разглядывая нож, стоя рядом со стулом. Заметив замешательство, Люциус протянул к Иззи руки в намекающем жесте. Тот отмер и всё же сел рядом. — Между прочим, это ты виноват в его помешательстве, — сказал Люциус, пригубляя шампанское. — Или ты. — Иззи вздохнул, положив нож на стол. — Не я показал ему это видео. — Не я толкнул Стида в вип-комнату. Иззи с Люциусом уставились друг на друга прожигающими взглядами. Люциус вновь отпил из бокала, всё ещё остро поглядывая на Иззи из-под стекла. Боковым взглядом уловив танцоров, которые, выбившись из сил, уселись на сцену и прижались друг к другу, Люциус ударил ладонью по столу: — Работать! Иззи ласково обнял его, поворачивая к себе и отвлекая от танцоров. — Ты слишком раздражённый в последнее время, лапочка моя, — сказал он, погладив его по руке. — Надо это исправить. — Найди мне Бонни. — Бросил Люциус, приложив пальцы к губам Иззи, когда тот потянулся к нему. — И, может быть, тогда у меня улучшится настроение.полгода назад
Стид едва передвигал ноги. Двое охранников, шедшие чуть впереди, но хотя бы не за спиной, куда Стид настойчиво их не пустил, напрягали, но в большей степени нервировал сам бесконечно длинный коридор. Особняк отца располагался в не самом далеком пригороде Лондона — Ричмонде. Старший Боннет перебрался туда из столицы, как только несколько лет назад на его дом совершилось нападение. Пострадал только его верный помощник — получив пулю в правое лёгкое и совсем скоро скончавшись в больнице. С тех пор Боннет вёл большинство своих дел из пригорода, всего раз в неделю выезжая в Лондон, несмотря на то, что в городе имел несколько квартир. Стид ненавидел этот особняк всей душой — живя в Лондоне вместе с Мэри и детьми, ему приходилось ездить сюда слишком часто, а все воспоминания об этом месте навевали исключительно ужас и приступы тошноты. Вот и сейчас, проходя мимо знакомых стен и показушно обставленных комнат и залов, Стид вновь окунался в воспоминания. Звуки выстрелов. Крики и плач людей. Только на этот раз звучали они как за мутной плёнкой. Стид ни слова не произнёс, когда вышел из своей любимой квартирки в сопровождении одного из людей отца, оставив Люциуса стоять в недоумении. Он молча смотрел в окно машины, сжимая пальцами брюки на коленях. Этот звонок — последнее, на что бы он решился, даже если бы собирался умирать. Однако… сидя в ванной и глядя на собственное отражение, в котором за левым плечом сочувственно на него глядел Найджел, Стид собирался с духом, держа палец над набранным на экране номером. Лететь на самолёте предстояло почти шесть часов, и, поглядев на Стида, человек отца предложил ему снотворное. Стид грубо оттолкнул протянутый ему блистер и уселся на сидение, уставившись в окно. Мысли хаотичным беспорядком мелькали в голове. При всём желании, как ни старался Стид думать о чём-то отвлечённом, в сознании возникали самые свежие воспоминания. Провалившись в поверхностный сон, Стид подскочил на сиденье, понял, что проснулся и он всё ещё в самолёте. Посмотрел на время — лететь ещё четыре часа. Тяжко вздохнув, Стид закрыл лицо ладонями и глубоко выдохнул. Главное — не думать… Не получалось. Какое-то время наблюдая за его бесполезными метаниями по сиденью, охранник отца вновь протянул блистер. Помявшись немного, Стид попросил растворить ему таблетку в воде. После этого стало немного лучше. Сон пришёл, хоть и снова беспокойный. Когда Стид проснулся, самолёт уже садился. Рубашка под курткой насквозь промокла от пота, капли выступили на лбу. Стид провёл ладонью по волосам, убирая с лица влажные пряди. Он вновь вернулся в мрачную Британию… С охраной, окружившей его, разговаривать он не желал, и, только вновь ступив на лужайку, окружающую родной особняк, ощутил беспокойство. Он не виделся с отцом так давно… Стид надеялся, что никогда больше его не увидит. Эдвард Боннет поднял голову, уставившись на сына, как только распахнулись двери, и Стид пересёк порог кабинета. — Наконец решил вернуться в родной дом? — усмехнулся отец, как только охрана покинула кабинет, оставив их со Стидом наедине. — А я всё думал, когда же тебе надоест вести разгульный образ жизни и ты поймешь, что в Англии остались полезные дела. — Ты всё это время знал, где я, не так ли?.. — тихо спросил Стид, не поднимая на него взгляд. — Знал, что произошло на том вечере, куда я отправился, и… всё остальное, ты знал? На эту мысль Стида натолкнуло только одно. Мгновенное обещание отца, взявшего телефон, прислать своего человека, отсутствие вопросов, куда именно, а главное — слишком быстрое его появление. — Ты — мой ребёнок. — Старший Боннет кивнул, упершись ладонями в край стола, — конечно, я знал, где ты. Мои люди всегда были рядом на случай, если ты пожелаешь вернуться или, например, сбежать куда-то ещё. Ты — мальчик, которому не хватило игр. Возможно, в этом есть и доля моей вины — я отнял у тебя детство, показывая, как быть взрослым. Но теперь-то ты… наигрался? Стид поднял голову, посмотрев на отца остекленевшим взглядом. Найджел встал за его спиной, с интересом заглянув в бумаги, которые Стид не видел. — Как много ты знаешь?.. Боннет откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди. — Если тебя волнует, знаю ли я, что ты завёл себе любовника, с которым держал в страхе какой-то район, то мне глубоко плевать на это. Ты уже взрослый — волен спать с кем пожелаешь. Наличие жены никогда не приравнивалось к верности. Хотя ты мог найти любовника и здесь, раз так хотелось, необязательно было для этого лететь в Штаты. Но… возможно, тебя просто потянуло на экзотику. Стид через силу выдохнул, сжав кулаки. Прямо сейчас ему совершенно не хотелось думать об Эдварде… — Тебе он, очевидно, не так нужен, иначе ты бы взял его с собой, не так ли? — Уголок рта отца ехидно дёрнулся. — В этом море полно разной рыбы, сынок. Пробуй любую. — И ты говоришь мне это после того, как буквально под дулом пистолета заставил жениться на Мэри и сделать ей детей? — Это совершенно иная сторона жизни. Ты всегда был бунтующим ребёнком, я подозревал, сам догадаешься, что можешь спать не только с Мэри. В конце концов, ты посещал столько вечеров — неужели там тебе никто не приглянулся? Стид издал истеричный смешок. — У меня, знаешь ли, уникальный вкус, — ядовито прошептал он, посмотрев на отца. — В любом случае, я вернулся не для того, чтобы теперь его с тобой обсуждать. — Ради чего тогда? — Эдвард Боннет вопросительно приподнял бровь, выжидающе уставившись на Стида. Найджел уселся на край стола, закинув ногу на ногу. — А давай, просто его убьём? Стид перевёл на него взгляд. Эдвард Боннет с интересом проследил за этим движением. Какое-то время Стид смотрел в ту сторону, прежде чем глубоко вдохнуть и открыть рот. Старший Боннет внимательно взирал на него колючим цепким взглядом, пока Стид говорил. Много. Чётко. И практически без эмоций, лишь иногда срываясь на повышенный тон. Наконец, его губы растянулись в удовлетворённой улыбке. — Как скажешь, сын.