***
Мэри медленно шла по коридору. Вновь услышав крик из комнаты мужа, она встала с кровати и, решительно стащив с тумбочки пластиковую бутылку с минералкой, которую купила во время прогулки с детьми по парку, толкнула дверь своей спальни. В большинстве случаев Стид не позволял помогать ему. Но ведь лишь потому, что она спрашивала… быть может, в ином случае Стид всё же позволит ей помочь?.. По её маленькой прихоти, по ночам охрана оставалась снаружи дома. Коридор плохо освещался, идти приходилось практически в темноте. Благо, комната находилась не так далеко. Темнота никогда не пугала Мэри, даже в детстве. Это всегда казалось ей пустым и самым бессмысленным страхом — бояться того, чего нет. Стоило потянуться к дверной ручке, на её ладонь легла чужая, и Мэри бы закричала от неожиданности, но, вовремя подняв голову, заметила в темноте фигуру Баттонса. Сердце бешено забилось от испуга, и Мэри застыла, продолжая глядеть на его бледное лицо. Баттонс поднёс палец к губам и, чуть подтолкнув, ненавязчиво повёл Мэри в сторону. Заведя Мэри за угол, он отпустил её. — Какого… — тихо прошипела Мэри, но Баттонс перебил, мягко забирая из её трясущихся рук бутылку. — У мистера Боннета очень нестабильный сон, — произнёс он, доставая из кармана плотного пиджака чуть помятый пластиковый стакан. — К сожалению, обычные таблетки плохо помогают ему. — Открутив крышку, он налил в него воды до половины. — Мы долго пытались подобрать те, что немного успокоят его душу. Обычная вода не сработает. — С этими словами он высыпал белый порошок в стакан, чуть поболтав его в руке. Мэри, в непонимании наблюдая за этими манипуляциями, подняла голову. — Откуда мне знать, что это не яд или наркотик? — с прищуром сказала она. — Если бы я хотел отравить своего работодателя, я бы уже давно это сделал. — Баттонс протянул Мэри стакан. Порошок полностью растворился, и теперь казалось, что в нём по-прежнему простая вода. — Ещё пожелания? — процедила Мэри, сжав пальцами стакан. — Не моё дело — лезть в чужой брак. Единственное, за что мне платит мистер Боннет — сохранение его спокойствия. — Плохо справляетесь с работой, — заметила Мэри. — Раз он всё ещё кричит. Баттонс пожал плечами. — Лечение — процесс не быстрый. В особенности, в его случае. Дёрнув плечом, Мэри отстранилась и снова направилась в сторону комнаты Стида. Она вспомнила, что Баттонс так и не вернул ей бутылку, уже когда закрывала дверь с другой стороны. Сперва Стид посмотрел на неё испуганно. Вновь напрягшись, как это бывало каждый раз, когда она хлопала дверью. Его взгляд опустился на стакан в её руке, и сразу после этого Стид облегчённо выдохнул. Подсев рядышком, Мэри протянула ему стакан. Стид осторожно обхватил его пальцами, вновь не касаясь её, и судорожно выпил. Немного подумав, Мэри отползла на противоположный конец кровати. Стида нервировало чужое присутствие, но он спокойно смотрел в глаза. Поэтому в таком положении она давала ему свободное пространство и одновременно возможность видеть её. Запахнув полы халата, Мэри скрестила руки на груди и уставилась на Стида. Иногда они просто молчали. Иногда он просил рассказать что-то приятное из её жизни или их детей в его отсутствие. Рассказы о детях особенно его успокаивали. — Ты знаешь, сегодня во время прогулки мы встретили Дага, — неловко начала она, как только заметила, что Стид более-менее расслабленно упёрся спиной в свой край кровати. — Альма напрямую сказала ему, что он может больше не думать обо мне, так как её настоящий отец снова вспомнил о ней. Мэри смазано улыбнулась. — Она до последнего не желает его любить. Стид устало приоткрыл глаза и уставился на неё. — Раньше она не питала ко мне таких чувств, — тихо ответил он. — Разлука часто даёт возможность осознать своё истинное отношение к человеку… Внутри Мэри остро кольнуло беспокойство. — Да, я… — решилась высказать она прямо, не заботясь о том, в каком хрупком состоянии находится муж. — Очень скучаю по Дагу. Мне не хватает его, и я ощущаю постоянную тоску. Сложно объяснить это чувство… как будто не хватает какой-то частички, которая делала тебя полноценным. И, до её появления, ты и не знал, что именно это тебе и нужно. А как только приобрёл, понял, что без этого нет жизни. Она как будто даёт свет, который показывает путь во тьме. А без неё снова погружаешься во мрак, не зная, куда идти. — И хочется сесть на месте и ничего не делать, в надежде, что свет снова зажжётся? — подал голос Стид. Он задумчиво опустил подбородок на колени и смотрел в сторону окна. — Да… именно так. — Мэри кивнула. — Даг стал моим светом, когда мне казалось, что жизнь — сплошной мрак. И теперь мне, правда, очень сложно. Но я понимаю, что с этим ничего не сделать. Ты… ты — мой муж, и, пока ты рядом, быть с Дагом так, как я хочу, у меня не выйдет. Потому что, как бы мне ни хотелось окончательно наплевать на твои чувства… я не могу. — Боишься? — с тоской спросил Стид. — Меня? Наших с тобой отцов? Мэри тяжело вздохнула. — Мира, в котором мы вынуждены жить. Как выяснилось, я совсем к нему не приспособлена. Раньше я думала, что не приспособлены мы оба, но теперь вижу, что ты адаптировался, а я… нет. Какое-то время Стид недвижимо смотрел в окно. Мэри расслабленно выдохнула. Даже этот разговор — уже больше, чем все её бесконечные монологи, которые не могли разговорить Стида. — У меня тоже был свет, — сказал он, наконец, всё ещё не отрываясь от окна. — Я так сильно боялся к нему притронуться, но, когда понял, что он не обжигает, а согревает, ринулся ему навстречу. Мэри боялась пошевелиться и даже дышать, заворожённо слушая его. — А потом этот свет погас… Мэри сглотнула, шумно выдохнув. — Стид, этот… — она запнулась, побоявшись, что всё то хрупкое между ними сейчас разобьётся от её поспешности. Но всё равно продолжила. — Этот человек жив?.. — Жив, — спокойно ответил Стид, а после сильнее обнял колени руками, и его голос стал тише. — Мёртв я… В голове Мэри мелькнули десятки догадок о том, что произошло с ним за время отсутствия, но ни одна из них не вписывалась в то состояние, которое она видела перед собой. — Я бы ни за что не вернулся, Мэри… — Стид вздохнул. — Ни ради тебя, ни ради детей. Но оказывается… в самый тяжкий момент жизни, как бы мы ни бежали из дома, как бы нам ни было в нём невыносимо… мы, словно дети, возвращаемся туда в надежде на мнимое спасение. И лишь вернувшись, осознаём, что оно — иллюзия, и вспоминаем, почему однажды сбежали. — Почему же ты не хочешь вернуться обратно? — осторожно спросила Мэри. В темноте и без того едва поблескивающие глаза Стида сверкнули ещё ярче. — Сперва не хотел, но… даже если вдруг захочу, я всё равно к этому не готов. Как ты могла заметить, я немного… не в том состоянии. Мэри потянулась к нему навстречу. Стид вздрогнул, когда её ладонь опустилась рядом, и весь напрягся, как только другая легла ему на колено, прикрытое одеялом. — Я заметила, — сказала Мэри. — Но ещё я вижу прежнего тебя. Ты никуда не делся за всеми этими слоями. Ты всё тот же. — Это не так. — Стид вновь отвёл взгляд к окну. — Далеко не так. — Ты стал жёстче, да, мы все ожесточаемся со временем. Посмотри на меня — разве раньше я бы вела с тобой такой спокойный и твёрдый диалог? Или Альма? Она бы не сказала Дагу, что он лишний в этой семье, если бы не увидела тебя вновь. Ей плевать на то, что ты делаешь, на то, что не обнимаешь её в ответ. Она не замечает, что в тебе нет к ней любви. Потому что она есть, как бы ты ни пытался отрицать её. Стид тяжело выдохнул, прикрыв глаза. — Альма — ребёнок. — Альма — твой ребёнок. И ты делаешь ей больно каждый раз, когда отталкиваешь. Напрягшись всем телом, Стид прикрыл голову руками. — Я забочусь о вашей безопасности только потому, что у моей деятельности есть последствия, Мэри, — процедил он сквозь зубы. — И, если я занялся ей, то не должен допустить, чтобы вы пострадали. Всё, что происходит — имеет последствия. Я просто пытаюсь избежать их. Это не значит, что я люблю вас. Мэри нахмурилась. — Но ведь ты противоречишь сам себе… Стид покачал головой. — Нет!.. — прошептал он. — Я не хочу ничего слышать, замолчи… Мэри не ожидала сама от себя, что в следующий момент обнимет его. Не думала, что ей хватит на это сил. Но почувствовала, как Стид напрягается в её объятии, как кладёт ладони на плечи в попытке оттолкнуть. И прижала его к себе сильнее. — Я замолчу, но не проси оставить тебя одного. Это одиночество убивает тебя, оно сводит с ума… — прошептала она, стискивая слабые пальцы вокруг крепких плеч. — Я тоже тебя не люблю, но мы прожили вместе слишком много, чтобы я могла спокойно смотреть на то, как ты медленно умираешь у меня на глазах. Стид шумно выдохнул. В его слабых движениях всё ещё мелькали попытки сопротивляться. Слабые, почти беспомощные. А потом Мэри почувствовала, как ткань на её плече становится мокрой. Стида мелко трясло в беззвучной истерике, но слёзы всё ещё продолжали пропитывать тонкий халат. Мэри выдохнула. Это так тяжело. Держать в руках человека, который готов рассыпаться на части. Не понимать этому причину, но твёрдо осознавать, что она рассыпется сама, если не предпримет хоть что-то. Не знать, что именно делать, а потому действовать наугад, словно вслепую. Она практически не двигалась. Исключительно инстинктивно хотелось погладить его по волосам, по спине. Но Мэри казалось, если она перейдёт и эту грань — Стид не простит ей этого. — Отпусти меня, Мэри, — пробормотал Стид сквозь слёзы. — Пожалуйста, я не могу… Словно ослабев от этого голоса, пальцы Мэри разжались, и она отшатнулась от Стида, упав на матрас. Они сидели так близко, она видела, как свет из окна отражает дорожки слёз на его щеках. Его волосы растрепались, Стид тяжело и сбивчиво дышал. — Прошу, не делай так больше, — задыхаясь и смотря в сторону, прошептал он. — Ты — моя жена, я физически не могу тебя оттолкнуть. Прижав руки к груди, Мэри сбивчиво кивнула. — Прости, — прошептала она в ответ. Всё ещё в невозможности оторваться от этого зрелища. — Прости, если хочешь, я уйду прямо сейчас. Стид поднял на неё взгляд. Замешкался. — Нет, я… — выдохнул он. — Я не хочу, чтобы ты уходила. Мэри кивнула. Она снова отползла на другой край кровати, давая ему больше личного пространства. Чуть подумав, осторожно встала и подошла к окну, приоткрыв его. Прохладный воздух моментально заполнил комнату. Вернувшись в свой уголок, Мэри обхватила колени руками. Стид успел вжаться в подушку и до самого носа укрыться одеялом. Глаза его продолжали поблескивать, и он едва дрожал. Задумавшись и отведя виноватый взгляд, Мэри судорожно пыталась думать о том, чем его отвлечь. Но каждая тема, казалось, раззадорит только хуже. Молчание затягивалось, от него становилось неуютно, и Мэри резко осознала, насколько плохой оказалась её затея зайти к нему в комнату. Быть может, Стиду было бы куда лучше одному? Мэри помотала головой. Нет… кому может быть лучше в одиночестве? Возможно, именно оно и убивает Стида. Птицы со сломанными крыльями тоже сопротивляются, когда пытаешься выправить их… Очень хотелось уйти. Рядом со Стидом трудно даже дышать. Но, сглотнув вновь, Мэри не двинулась с места, продолжая смотреть на него. Время шло мучительно медленно, у Мэри затекло всё тело от страха пошевелиться. И, наконец, Стид перестал дрожать. Бросив на неё взгляд из-под одеяла, он опустил его, осторожно вновь выправляя на коленях. Вздохнул и приложил ладони к вискам. — Давай договоримся, — произнёс Стид, глядя вниз, на складку у одеяла. — Единственное, чего я хочу сейчас, чтобы система, которую я отлаживал несколько месяцев, работала. Ваша безопасность довольно шаткая, но я думаю над этим. Бизнес идёт очень хорошо, и скоро моё влияние сравняется с тем, что имел мой отец. Я не собираюсь останавливаться, пока не достигну той планки, которой буду доволен. Поэтому в твоих интересах — не мешать мне, чтобы иметь возможность вновь остаться со своим любовником. И под «не мешать» я имею ввиду наших детей. Как ты думаешь, есть ли у моего отца, а теперь ещё и у меня враги? Как ты думаешь, по мне, окруженному охраной, они ударят, или по моим детям, гуляющим с тобой в парке? Не отказывайся, когда я говорю, что мои люди должны быть рядом. А лучше — не веди себя, как раньше, и научись так же командовать ими. Мы с тобой не враги, Мэри. Нам проще быть союзниками… — Разумно ли ворошить осиное гнездо? — прошептала Мэри с быстро бьющимся сердцем поглядев на него. — Не проще ли жить своей жизнью и не трогать тех, кто может навредить? Стид шумно вдохнул. — Нет, Мэри. Если разворошить осиное гнездо, осы навредят только в том случае, если у них будет, чем жалить. Кончики пальцев Мэри похолодели, как только она услышала эти слова. — Не лучше ли остановиться, пока не поздно? Повернуть всё обратно? К чему тебе продолжать то, что начал твой отец, если ты можешь вернуться туда, где у тебя был… — Поздно останавливаться, — бесстрастно перебил её Стид, не дав закончить мысль. — Этот момент я уже упустил.в недалеком будущем
Стид приложил пальцы к вискам, устало поморщившись. Опустившись на стул, он прикрыл глаза. Прошло почти полгода, а пройдено так мало… Сколько он ни пытался закрывать дыры, оставленные отцом, открывались новые. Отовсюду лезли враги, и устранять их становилось всё утомительнее. Знал Стид и до этого, насколько грандиозен бизнес его отца, но одно дело, наблюдать со стороны, и совсем другое — полноправно решать проблемы. Сейчас он даже радовался тому, что, всё же попав в грозовой шторм, навыки управления кораблём когда-то приобрёл. Тень Баттонса нависла над ним, и, приоткрыв глаза, Стид различил, как тот протягивает ему стакан с водой. Забрав его, Стид бросил на помощника взгляд, который, в его понимании, означал благодарность. В ответ Баттонс посмотрел неоднозначно и шагнул обратно ему за спину. В эмоциях Баттонса таилось нечто успокаивающее. Ещё тогда, приметив его на улице, среди остальных бесполезных работников, Стид заметил эту отстранённость от внешнего мира, внутреннюю замкнутость. И понял — если и довериться хоть кому-то, а в его положении это было необходимостью, то именно такому. Нестабильностью психики от Баттонса буквально веяло, но именно это Стиду и требовалось в тот момент. Понимание. Человек, который не будет шарахаться от него, а воспримет любой каприз, как норму. Стид в своём выборе не прогадал. К тому же Баттонс оказался крайне неплох в химии. Жаль ни одно из его «изобретений» Стиду до конца не помогло. Но значительно облегчало состояние. Стид и не надеялся оправиться. Глупое предположение Мэри несколько месяцев назад — переждать это состояние и вернуться во Флориду только вскрыло успевшие зажить раны, нашёптывая на ухо болезненное «забудь об этом». Работы в Лондоне всё ещё предстоял непочатый край, и бросать начатое незавершённым было бы сталкиванием с доски к плавающим под водой акулам для его семьи. А бесконечные панические атаки, которые он с великим трудом скрывал, когда они начинались на людях, не оставляли мысли, что он не может вернуться. Не сейчас. Не в таком состоянии. Возможно, никогда… проще об этом и вовсе забыть. Не думать. Всё уже давно кончено — ещё в тот момент, когда он нашёл номер отца, сидя в ванной. Стида била дрожь, когда кто-то подходил слишком близко, паника поднималась к горлу, вязкими щупальцами сдавливая его и ограничивая поток кислорода. Единственное, что останавливало — осознание, что, поддавшись этой панике, он снова потеряет всё. Поэтому, когда он оставался один, всё сдерживаемое неконтролируемо прорывалось наружу. Порой Баттонс удивительно тонко улавливал его подкатывающее состояние и сам пресекал любые попытки к нему приблизиться. Но Стид понимал, что он не может находиться рядом с ним вечно. — Должен признать, в больнице мне удалось всякое повидать, — сказал Баттонс, обходя его. Он знал, что при зрительном контакте Стиду спокойнее. Хоть и был единственным, кому босс позволял стоять за спиной. — Но порой ваши методы заставляют сжиматься даже моё бесчувственное сердце. Стид бросил на него взгляд. Красноречие Баттонса порой вызывало непонимание, но это был крайне сомнительный недостаток при количестве плюсов. Вновь прикрыв глаза, он постарался забыть о том, что происходило в этой комнате двадцать минут назад. — Моя жена?.. — Уже возвращается с прогулки, — добавил Баттонс. — Мальчики пристально за ней следят. — Посмотрев на планшет, он усмехнулся. — Двадцать минут назад она купила детям апельсиновый сок, а теперь они уже на пути к особняку. Стид посмотрел в окно. — Где вы научились так выпытывать информацию, мистер Боннет? — не переставал гнуть мысль помощник. — Всё там же. — Поднявшись, Стид подошёл к окну, чуть приоткрыв его, и вдохнул свежий воздух. — Сплошная теория, которую я надеялся никогда не применять на практике. — А по ощущениям, словно вы занимаетесь этим непрерывно много лет. Стид обернулся. Глянув ему в глаза, Баттонс отступил на шаг. Сунув руки в карманы, Стид направился в сторону выхода из комнаты. — Много лет непрерывной теории, — процедил он, как только Баттонс поравнялся с ним. Кошмар, от которого он проснулся этой ночью, заставил не сомкнуть век до самого рассвета. Ночные кошмары — не самое страшное. Куда страшнее невозможность после них уснуть. Свидание с бессонницей. Вынужденное уединение вместе с собственными мыслями. Куда охотнее отдаться на растерзание сну — это не зависит от воли. Но без него Стиду приходилось размышлять. Постоянно думать. Рой мыслей клубился в голове, мотая от одной крайности в другую до тех пор, пока, хватаясь за волосы, Стид вновь не начинал плакать и молить о том, чтобы проспать ещё хотя бы жалкий час. И не думать… не вспоминать… Чёрный образ померк в сознании до того, как окончательно всплыть. Стид усилием воли подавил его, вспомнив произошедшее в комнате. Да, он его многому научил… Волна раздражения накрыла с головой, и Стид ускорил шаг. В те ночи, когда приходила Мэри, становилось легче. Стид сам не понимал, почему. То ли от того, что он слишком долго знал её, то ли её отчаянное желание ему помочь затрагивало что-то в глубине его заледеневшей души. Этой ночью Мэри не пришла. А состояние Стида весь день оставляло его в беспричинной злости и желании сделать хоть что-то, что угодно… Стид бы назвал это криком о помощи, но кто бы его услышал? Нет… ему нельзя возвращаться во Флориду. Случится что-то страшное, если он сделает это. Кто-то умрёт, обязательно… Месяц назад на него нахлынула волна беспричинного беспокойства. Найджел в то время мучил его всю неделю, а после Стиду вдруг стало так плохо… словно сердце готово разорваться в один миг. Это чувство не проходило долго, но после Баттонс всё же придумал, как его заглушить… Выйдя на задний двор, Стид увидел вдалеке Мэри вместе с детьми. На мгновение остановился. Такое выражение лица у неё бывало всегда, когда она встречалась со своим любовником. Альма посмотрела на него с надеждой, как только они поравнялись посреди двора. Бросив на неё взгляд, Стид многозначительно обернулся к Баттонсу. — Детки, кто хочет горячий шоколад? — помощник радостно улыбнулся, выступив вперёд, и, обняв Луиса и Альму за плечи, настойчиво повёл их в дом. Мэри с лёгкой настороженностью посмотрела им вслед, а после перевела взгляд на Стида. — Выглядишь обеспокоенным, — заметила она, подходя ближе. — Поставка новой партии товара сорвалась. — Стид устремил на неё взгляд. — Кто-то шепнул о месте. Пришлось выискивать предателя. — Нашёл? — Мэри прищурилась. Стид отчётливо различил её нежелание задавать этот вопрос. — Разумеется, — он кивнул, мимолетно её осмотрев. — Вам не о чём волноваться. — Кроме твоего состояния, — заметила Мэри. — Моё состояние — лишь моя забота. План на этот месяц подразумевает, что придётся работать практически без отдыха. У тебя будет больше времени для себя и детей. — Может, тебе стоит… — Не стоит!.. — оборвал её Стид. Мэри сглотнула, уставившись ему в глаза. — Лучше подумай о том, что в твоего художника могут выстрелить, когда вы будете рядом. Развлечения ради. Мэри ничего не ответила. Задумавшись, она уже открыла рот, но её взгляд упал в сторону, она нахмурилась, и Стид обернулся. Баттонс спешил к нему, сжимая в ладони планшет. — Мистер Боннет, вам стоит взглянуть, — произнёс он, запыхавшись и протягивая ему гаджет. Сжав губы, Стид забрал его, посмотрев на экран. На его лицо легла тень. Всё вокруг замерло, словно не существуя. В душе поднялся рой из смешанных противоречивых чувств. Пальцы сжали планшет так сильно, что в какой-то момент экран треснул, и пластик разломился в руках. Мэри испуганно отшатнулась, когда Стид со всей силы швырнул его на землю. Её взгляд упал в сторону дома, и на лице мелькнуло отчаяние. Проследив за ним, Стид заметил на крыльце обнимающих друг друга детей. — Собирайся, — обернувшись к Баттонсу, процедил Стид сквозь зубы. — Мы летим во Флориду. Спокойно кивнув, Баттонс сделал шаг в сторону. Стид направился к дому, но Мэри схватила его за рукав. Резко дёрнув руку на себя, Стид обернулся к ней и прошипел: — Не сейчас! Мэри так и осталась на месте. Стид даже не посмотрел на детей, проходя мимо них и заходя обратно в дом.***
Холодный ветер трепал шарф, плотно повязанный вокруг шеи, в то время как Стид внимательно смотрел на самолёт перед собой. Пришлось воспользоваться частным, потому что ближайшие рейсы оказались свободными только через пять дней. Так долго Стид ждать не хотел. Сжав кулаки, он всё не решался шагнуть вперёд. Снова сделать этот вынужденный, пошедший не по плану шаг. Баттонс молча стоял рядом. Вместе с пареньком, которого нанял пару дней назад. Стид так и не запомнил его имя. Уточнит в самолёте, если ему станет скучно или мысли нападут таким ворохом, что придётся отвлекаться от них беседой. Ночью Мэри снова пришла к нему. Может поэтому прямо сейчас он был чуть спокойнее, хотя и похороненные заживо чувства так и рвались наружу. Внешне Стид не позволял пробиться хоть одному, но подозревал, что на самом деле даже в этой сдержанности что-то отражается на его лице. Возможно… Отец узнал о его вылете в последний момент. Как Стид и ожидал — не обрадовался этому факту. Но Стид в своём решении остался непреклонен. Целых два дня отсутствия сна, но худо-бедно ему удалось отрегулировать систему в своё отсутствие. Объяснить Мэри, что делать… Баттонс скосил взгляд, и Стид обернулся. Тяжело выдохнул и завёл руки за спину, наблюдая, как к маленькой огороженной территории для взлёта подходит его жена. За руку она вела Альму. В какой-то момент дочь вырвала ладонь и побежала к нему, перелезая через запрещающие ленты. — Пожалуйста, не улетай! — выпалила она, как только остановилась рядом. Альма заламывала пальцы, задрав голову и глядя на Стида с собравшимися в уголках глаз слезами. — Ты ведь только вернулся… — Я же просил тебя. — Стид поднял недовольный взгляд на Мэри, как только она подошла ближе. — Не смогла её остановить, — ответила она виновато. — Иначе бы она сбежала одна. Тяжело выдохнув, Стид опустился на одно колено перед дочерью, поравнявшись с ней лицом. Альма шмыгнула носом, продолжая смотреть на него со светящейся в отчаянных глазах надеждой. — Прости, дорогая, я не могу. — Стид опустил ладонь на её плечо. — Пойми, иногда случается так, что приходится разлучаться. Мы не властны над этими событиями. — Но ведь вернёшься?.. Ты уже вернулся один раз… Дёрнув уголком рта, Стид поморщился, не желая ничего отвечать. Он понятия не имел, зачем сорвал все запланированные дела и встречи. Солнечная Флорида его не ждёт, он там не нужен. Но иначе он не мог… И совершенно не знал, что из всего этого выйдет. Что произойдёт там, что с ним станет. Как обещать дочери, что он вернётся, если там его попросту могут пристрелить?.. В лучшем случае. — Тогда возьми меня с собой!.. — прошептала Альма и порывисто обняла его за шею. — Пожалуйста, не бросай меня! Ты нужен мне… Снова выдохнув, Стид осторожно отстранил дочь от себя. За эти полгода Альма так активно проявляла свою любовь, что он даже… успел привязаться к ней. Что-то было особое в том, как бескорыстно дочь хотела его внимания. — Мама любит тебя не меньше, — шепнул он, прежде чем подняться. Ему едва хватило сил на то, чтобы отцепить от себя руки дочери. Отвернувшись, Стид направился к самолёту, на ходу кивнув Баттонсу. Тот удержал плачущую и срывающуюся на крики Альму, желающую броситься следом за ним и улететь вместе в неизвестность. Стид бы взял её с собой… Слышать её плач было до той степени невыносимо, что хотелось плюнуть на всё и взять, лишь бы она больше так не кричала. Какая бы ни таилась там, во Флориде, опасность… На мгновение Стид остановился, почти скрывшись за дверью самолёта. Воспоминания щупальцами накинулись на него со всех сторон, вызывая в памяти смех и привкус рома во рту. Сжав губы и стиснув пальцы, Стид резким шагом направился вперёд, слыша, как полные слёз крики затихают за металлическими стенами самолёта. Новый помощник с опаской уставился на него, как только уселся напротив. Из-за больших габаритов ему тяжело было сесть удобнее, но это его волновало куда меньше, чем страх и осуждение, с которыми он смотрел на своего босса. — Как она?.. — тихо спросил Стид, как только Баттонс, спустя десять минут сел рядом с помощником. Стоило ему появиться, пилот тут же завёл двигатели, готовясь к взлёту. — Альма — сильная девочка. — Баттонс полез в карман за таблетками, но Стид устало покачал головой. — Брать её с собой было бы большой ошибкой, мистер Боннет. — Думаешь? — глянув в сторону окна, Стид мимолётно сжал пальцы и опустил шторку, не желая смотреть. — Думаешь, я не смог бы её защитить? — Я думаю… — Баттонс неспешно пристегнул ремень. — Ваши приоритеты бы не вместили в себя заботу о дочери. Не волнуйтесь, мистер Боннет. Мы с Мэри провели вместе достаточно времени, чтобы вне вашего отсутствия не случилось ничего ни с бизнесом, ни с детьми. Выдохнув, Стид расслабился в кресле, приложив ладони к вискам. — Ненавижу перелёты, — прошептал он. — Каждый раз, когда мне приходится куда-то лететь, случается что-то кошмарное…наши дни
Подойдя к столу, гостья вытащила нож, оставив лишь дырявый листок. Усевшись на стул на против, она закинула ногу на ногу. — Значит, Стид Боннет — сын знаменитого британского мафиози, Эдварда Боннета? Последние несколько месяцев я наслышана о том, что ты делаешь в Лондоне. Взгляд Стида колко метнулся в её сторону. — Откуда? Это неофициальная информация. — А у меня свои источники, — она уложила локоть на стол, положив подбородок на ладонь. — Знаешь, Бонни, не тебе обвинять меня в чём-то, — заметил Стид, всё ещё возвышаясь над ней. — Потому что я прекрасно вижу, что и ты — не та, за кого себя выдавала. — Каюсь, — ответила Бонни. — Ты не желал говорить о том, кем был до нашей встречи, какой была твоя жизнь. Я тоже. Мы прекрасно жили в этом договоре. Только потом ты начал скрывать всё до такой степени, что однажды Люциус позвонил мне, сказав… Стид посмотрел на неё так выразительно, что Бонни не договорила. — Зачем ты пришла? — За тем же, зачем приехал ты. — Бонни опустила взгляд на стол. Стид вторил её движению. С плохо распечатанной фотографии на него злобно смотрели глаза Чёрной Бороды. Надпись под ней гласила, что известный преступник наконец-то пойман и обвинён в жестоком убийстве.