***
Стид сжал губы, увидев на экране мобильного знакомое имя. Убрав звук, положил телефон обратно в карман и вновь сосредоточился на зеркале. Собственное отражение внушало лишь отвращение. Помимо бледной кожи и тёмных кругов под глазами, словно он вампир из дешёвой девичьей драмы, вся его шея пестрела следами от пальцев Эдварда. Недовольно фыркнув, Стид повязал новый шарф на шею в надежде скрыть безобразие от чужих глаз. Стоило завязать узел, он громко чихнул. — Прогулка дала свои последствия? — участливо спросил Баттонс, всё это время сидевший в стороне. — Вода в море оказалась на редкость холодной, — произнёс Стид сквозь сковывающую горло боль. — Не простужался, наверное, с детства. — Я приготовил чай. Стид обернулся и увидел чашку рядом с Баттонсом. — Признайся, ты ведь добавляешь что-то в свои «чудо-чаи»? — сказал он, подойдя к столику и взяв с него чашку. — Не могут они дарить такие эффекты только за счёт специй. Баттонс неопределённо пожал плечами. — Самое главное — вера, мистер Боннет. К слову о ней. Как сильно вы верите в то, что монстр всё ещё хранит к вам чувства? Стид с подозрением прищурился, глядя на Баттонса. — Я только предположил. Конечно, вполне, вероятно, что и очень верный друг бросится на помощь столь рьяно… Можно через многое пройти и хранить подобную верность и… дружбу. Но, учитывая, что вы с женой спали в разных комнатах, а также… — Стид выразительно изогнул бровь, не перебивая его. — Слухи… — К чему эти вопросы? — спросил Стид, вновь оборачиваясь к зеркалу и внимательно разглядывая отражение. — Одна из моих обязанностей — следить за вашем благополучием. А действия вашего… друга или знакомого, или ручного монстра, как пожелаете, не слишком на нём сказываются. — Это не твоё дело, — спокойно ответил Стид, вновь повернувшись к нему. — Оно ничьё, кроме нас двоих. Баттонс согласно пожал плечами и кивнул. — Как скажете. И всё же, хочется уточнить. Чего вы хотите, мистер Боннет? — В каком смысле? — Стид удивлённо посмотрел на него. Телефон в кармане снова завибрировал, и он вновь выключил звук, позволяя мелодии настойчиво, но бесшумно звонить. — Цель нашей… экспедиции в это место. Вы хотели вытащить друга из тюрьмы. Без вашего участия, а на мой взгляд, всё же с ним, вам это удалось. Так что дальше? Мы можем возвращаться в Лондон? Насколько я помню, там много неоконченных дел. Стид тяжело вздохнул. — Мы не возвращаемся в Лондон. Пока нет. — Значит… — Баттонс многозначительно поднял бровь. — Надежда на то, чтобы увидеть монстра прежним ещё жива? — Играешь с огнём Баттонс, — предупредил Стид. — Не ты ли говорил, что моя импульсивность одновременно пугает? — Я готов пойти на этот риск для более точного видения ситуации. А она неутешительна на мой взгляд. У вас жар… — заметил он, прищурившись. Стид в очередной раз повернулся к зеркалу, заметив капли пота на лбу и висках и совсем едва болезненно покрасневшие щеки. — Я устал… — пробормотал он. — Вы простудились. Нужно взять перерыв и немного побыть здесь, в «Мести». Уверен, Чёрная Борода ослаблен после вашего выстрела и всё равно не выползет на улицы в ближайшее время. Если вы снова пойдёте за ним, могут возникнуть серьёзные последствия. — Например? — поинтересовался Стид. Отойдя от зеркала, он уселся на ближайший стул и поправил шарф на шее. — Вам ли не знать, о последствиях простуды, — с мягким нравоучительным укором сказал Баттонс. — Для этого образование не нужно. — Не будет никаких последствий, — хрипло выдохнул Стид. — Стресс и усталость. Надо лечить их. Баттонс кинул взгляд на нетронутую чашку с чаем, и Стид, недовольно поджав губы, потянулся к ней и сделал глоток. — Я не знаю «всего», мистер Боннет, — отозвался он тихо. — А из тех, крупиц, что мне удаётся понять, я лишь путаюсь ещё больше. И хотел бы сказать, что «зная всё», помочь вам было бы в разы легче. — Ты знаешь больше, чем тебе кажется, — тут же холодно отозвался Стид. — Просто пытаешься выведать куда больше, или услышать это от меня лично. Не выйдет. Есть вещи, которыми не делятся. — Я лишь хотел помочь, — миролюбиво согласился Баттонс. — Но вы правы… Есть то, о чём не говорят и то, о чём не спрашивают. — Кстати об этом, — сказал Стид, вновь делая глоток. — Что за «история о легендарном клане Джимменез»? Баттонс лукаво сощурился. — Быть может, это та самая история, о которой не хочет говорить ваша подруга. — Подруга говорить, быть может и не хочет, но знать я это должен. — Стид с подозрением глянул на него. — Это очень забавно… — усмехнулся Баттонс. — Она в свою очередь упорно пытается… как бы правильно выразить. Защитить вас. Вернуть прежнего… так она выражается. — На этих словах глаза Стида недобро сверкнули. — Вы так близки со своими друзьями из Флориды. Мало кто в наших кругах может этим похвастаться. Наличием друга… — Ближе к делу. — Вы действительно пытались застрелить одного из них там, в «Пиратской Гавани»? — Баттонс посмотрел на Стида со столь же подозрительным прищуром, каким Стид смотрел на него. — Из-за этого ваша подруга столь переполошилась? Побоялась за него? За себя? За других, и даже за вас? — Стид стиснул челюсти. — Или же вы столь профессионально блефуете, что так яро завело вашу подругу, или же действительно готовы пожертвовать близким? Чёрная Борода вам для этих же целей? — Стид хотел ответить, но тут его схватил новый приступ кашля. Он приложил ладонь ко рту, и на уголках его глаз выступили слёзы. — Отвар, мистер Боннет. Откашлявшись, Стид вытер рот ладонью и почти залпом выпил весь оставшийся чай. — Какое это имеет значение — то, что произошло в «Пиратской Гавани»? — хрипло спросил он. — Что это изменит? Всё уже случилось, этого не изменить! — со злостью выдавил он из себя. — Бонни и вовсе не должно это волновать. — Её волнует ваше состояние. — Оно никого не волнует! — Стид хлопнул ладонью по столу, едва не смахнув чашку. Но быстро пришёл в себя и поправил шарф. — Моё состояние — только моё. Как и прошлое. И всё, что я делаю. Только мне решать. Баттонс собирался ответить, но телефон в кармане Стида вновь зазвонил. С ещё большим раздражением Стид вытащил его и, посмотрев на экран, нажал на кнопку ответа. — Да что такое, Мэри?! — выпалил он. — Папочка?.. — донёсся с того конца испуганный голос. — Альма? — Глаза Стида в панике расширились, и он подскочил со стула, принявшись ходить по кабинету. Голос его стал мягче, хоть в нём так и оставалась дрожь, которую он судорожно пытался унять. — Альма… что такое? Что-то случилось? Где Мэри? — Я просто очень соскучилась… — неуверенно произнесла дочка. Послышался шорох, будто она пыталась удержать телефон. — В прошлый раз, когда ты ушёл, мама не знала, где ты, но сейчас она говорит, что можно поддержать с тобой связь. Она сказала, что я могу поговорить с тобой, если очень сильно скучаю… — Детка… — пробормотал Стид, остановившись у окна. — Но мама твоя в порядке? С ней всё хорошо? — А почему с ней не должно быть всё хорошо? Это всё из-за этого, что люди, с которыми ты всё время ходил, носят оружие? — Нет, оно… — Стид приложил пальцы к зажмуренным векам. — Это наоборот, чтобы мама твоя, и ты с Луисом были в безопасности. — А мы в опасности? — Что?.. Нет! Что ты… Это так… — У мамы опять в гостях был этот мужчина… — жалобно и недовольно зашептала Альма. — Который хочет быть нашим новым папой. Но ведь ты у нас уже есть. Ты ведь ненадолго уехал, ведь правда? Ты вернёшься? Стид глубоко вдохнул и медленно выдохнул. На другом конце послышались ещё шорохи и звуки. — Альма, милая, я знаю, ты очень любопытная и предпочитаешь знать всё, что происходит, но прошу тебя, — попытался взять себя в руки Стид. — Если твоя мама хочет побыть в комнате одна или… поговорить с кем-то наедине, не подслушивай и не подглядывай за ней. Тебе ведь стало бы неприятно, если бы за тобой следили? — Но мне это не нравится! — возмущённо ответила Альма. — Когда мама и этот Даг вот так запираются в комнате. Ощущение, будто в эти моменты она и не моя мама… — печально добавила она. — А теперь ещё и тебя нет рядом… — Я понимаю, понимаю, — согласился Стид. — Но всё равно. Не делай так больше, ладно? — Хорошо… — ещё более грустно пробормотала Альма. — А знаешь, Билли, из школы, мне сказал, что, когда мама общается с кем-то ещё помимо папы, это значит, что тот, кого я считаю отцом, может им и не быть. Говорит, что такое бывает. Он это ещё каким-то словом назвал… только я забыла. Ударила его за это… — виновато добавила она. Стид возмущённо выдохнул. — Не слушай, что он говорит! Глупость какая… — Я тоже так думаю, — чуть более радостно добавила Альма. — Ты ведь мой отец… Я ведь тебя люблю, а не кого-то другого… — Ох, Альма… — выдохнул Стид. Он уже собирался продолжить, но звуки за её голосом стали громче, и вскоре в телефоне раздался голос Мэри. Та попросила Альму уйти, и та ещё раз крикнув, что скучает, убежала. — Мэри? — добавил Стид заметно похолодевшим голосом. — Стид, прости, я следила за тем, чтобы она не мешала тебе… — Не важно. Следи лучше за тем, чтобы она не видела того, чем ты занимаешься с любовником, — процедил Стид. — Она же ещё ребёнок! Ты хоть слышала, что ей говорят в школе? — А что ей говорят? — тут же напряглась Мэри. — Ты же с ней рядом, а не я! — возмутился Стид. — Следи хоть ты! — Это ведь ты сорвался в другую страну… и я прекрасно знаю, ради чего, дорогой, — процедила Мэри. Она замялась на мгновение, и продолжила чуть мягче. — Прости… прости, Стид, всё это так… Давит. Всё так сложно и запутано. Как ты? — Я в порядке, — ответил Стид сквозь совершенно не вовремя прорвавшийся кашель. — Просто… просто следи за детьми, хорошо? — Я стараюсь, Стид, — выдохнула устало Мэри. — Делаю всё, что в моих силах. Это сложно, ты ведь оставил все дела на меня. — Как с ними? — Все хорошо… Правда. Я пытаюсь справляться. Баттонс периодически звонит и контролирует. Ещё недавно приезжал твой отец… Хотел повидаться с детьми. Подарил Альме платье и новый плеер для Луиса. Стид в раздражении закатил глаза, но комментировать это не стал. — Говорил тебе что-нибудь? — Нет… Только убедился, что всё под контролем. Ты… скоро вернёшься? — Не могу сказать, — выдохнул Стид устало. — Я не знаю… — Хорошо… Прости ещё раз за всё это. Я послежу за тем, чтобы Альма не отвлекала тебя. Займу её чем-нибудь. Рисование, кажется, ей приглянулось. Перекинувшись ещё несколькими фразами, они распрощались, и Стид положил телефон в карман. Бросил на Баттонса взгляд и вновь взял в руки чашку. Всё действительно очень сложно… Происходящее во Флориде лишь сильнее путало. Он и не ожидал, что всё будет просто, но точно не мог предположить… подобного. Что угодно с Эдвардом могло произойти, но это… не укладывалось в рамки понимания. И подобную проблему стоило решать. Только Стид совершенно не знал, как именно. — Что-то не так в Лондоне? — поинтересовался Баттонс. — Пока с делами всё в порядке, — отозвался Стид, садясь обратно на стул. Только сейчас он ощутил всю прелесть жара, о котором говорил Баттонс. Голова налилась тяжестью, в то время, как в горле творилось черти что. Одновременная боль от того, что он явно простыл, к которой добавлялось то, что Эдвард со всей своей нечеловеческой силой его придушил. — Продолжай следить за этим. — Делаю всё, что в моих силах. — Ты ловко ушёл от рассказа о Джимменез… — напомнил ему Стид. — Расскажи. Потому что Бонни этого делать явно не собирается. — Так может, на то есть причины? — Меня это не волнует. Баттонс уже набрал как можно больше воздуха, явно приготовившись ответить на его вопрос, как телефон зазвонил вновь. Несколько секунд Стид терзался сомнениями, отвечать ли на звонок, но как только посмотрел на экран, сразу ответил. — Что такое, Бонни? — Мы только что заметили, как Эдвард вышел из клуба, — тут же донёсся её взволнованный голос. — Не видели, как он выглядит, такой мрак вокруг, ещё и дождь опять начался. В общем… мы следовали за ним один квартал и потеряли его… — виновато добавила она. — Что?!.. Хорошо… — Стид устало прикрыл глаза, пытаясь подавить новую волну раздражения. — Я скоро приеду. Где вы? Бонни продиктовала ему адрес, и Стид мгновенно соскочил со стула. — При всём уважении, мистер Боннет, вы не можете никуда идти в таком состоянии! — возмутился Баттонс, тут же оказавшись рядом. — В каком? На ногах вроде стою, так этого достаточно. — Стоите, но не дойдёте! — Ещё как дойду, — фыркнул Стид и направился к выходу из магазина. — А вот ты останешься здесь, следить за магазином. Бонни и Оли упустили его. Так что скоро они к тебе присоединятся, как только я доберусь до нужной улицы. — Вы глупы и безрассудны… — покачал головой Баттонс. — Я ведь предупреждал… Стид проигнорировал его. Выйдя на улицу, он тут же поморщился от того, как быстро дождь вымочил одежду. Роуч, как и всегда, вышел следом и бросился к машине, чтобы завести её. Уже внутри Стид взволнованно прикурил и назвал ему адрес. Пожалев о том, что не научился водить самостоятельно, он уставился в окно. Город, освещённый тусклыми фонарями, пролетал за измазанными каплями дождя стёклами. Увлечённый размышлениями Стид почти не обращал внимания на то, что там происходило. — Роуч, притормози, — внезапно сказал он, выпрямившись на сидении. Машина моментально остановились, с тихим недовольным визгом, и Стид поспешно открыл дверь. Пелена дождя снова окатила волной, как только он захлюпал по лужам к ближайшему фонарному столбу. Стид и сам не понимал, как заметил это в такую неспокойную погоду. Может, ему лишь показалось. А может, его привлёк знакомый взгляд, который он, казалось бы, смог различить где угодно. Уже мокрая насквозь бумага, приклеенная к фонарному столбу, подралась на углах. Среди бесконечных объявлений, новостей и деловых предложений, висело уже знакомое Стиду объявление о том, что Чёрная Борода схвачен. Стид бросил на него мимолётный взгляд. Привлекло его не это. Ниже, под фотографией, располагалась ещё одна. С неё на него смотрела Джеки, а под её лицом, блёкло различалась надпись о том, что она пропала без вести.***
Дождь окутывал со всех сторон. Лужи под ботинками издавали хлюпающие звуки, распущенные волосы неприятно липли к лицу. Чёрная краска под глазами наверняка расползлась, превратив его в мерзкую маску. Эдвард приложил ладонь к каменной стене и с трудом выдохнул. Врач сказал лежать, чтобы рана вновь не открылась. Но какое ему до этого дело. Лежать на месте невозможно, когда так сильно неспокойна душа. Когда его тянет вперёд, и не хочется останавливаться. Во мраке переулка он почти ничего не различал. Иззи не удалось его остановить, как он ни пытался. Тяжело следовать и препятствовать, когда можешь лишь ковылять. И идиот мальчишка, почти не покидающий Иззи, побоялся сделать тоже самое. Только склонился над любовником, стоило Эдварду оттолкнуть его так, что тот свалился на пол. Эдвард даже не знал, кого из них он ненавидел больше. Того, чьи руки так часто обнимали при нём Стида, а после показали его судьбу, или те, что толкнули Стида в ту комнату. Чёртовому Кракену стоило убить его… Он хотел. Держал Иззи под водой, глядя, как её поверхность топорщится жалобными пузырьками, а по ногам на мокрый от морской воды деревянный пол яхты стекает тёмная кровь. Эдвард остановил его в последний момент. Как ни тяжело осознавать… Эдвард его любил. За все дни в приюте, в которые они спали в одной кровати из-за холода и сырости. Те дни, что прятались вместе, что дрались с другими мальчишками… Одного Эдвард не понимал — как Иззи мог подло его предать? Столько помогал, столько делал. Искренне и никогда не претендовал на его место. Всегда поддерживал, что бы ни случалось. Никогда не осуждал. Всегда принимал. Что такого скрывалось в его единственной влюблённости, чтобы так с ним поступать?.. Тихо прорычав, Эдвард пошёл дальше, опираясь о стену. В лужах на земле отражалось его лицо, но смотреть на него было невозможно. Это всё Кракен внутри… Бандит, убивший его отца. Боль, захлестнувшая в миг, когда он услышал, что мать умерла, а после, когда увидел то видео. Эдвард слишком слаб. Слаб и ничтожен, для того, чтобы жить. Раз Кракен берёт верх и встаёт на его место. Значит, Эдвард не может сам… Он должен был быть рядом со Стидом. Он поверил мальчишке. Это его вина в том, что произошло. В том, каким Стид пришёл в камеру. В том, как выстрелил в начальника тюрьмы, стоило тому прикоснуться. Битва проиграна. Даже там, на маяке, он не смог побороть Кракена и защитить. Не смог даже обнять… Лишь позволил случиться страшному. И если бы Стид не сумел… Тусклый свет фонаря осветил улицу на выходе из переулка, и сознание вновь померкло. Оставив от себя лишь толпу людей, обернувшихся к нему, с другой стороны улицы, и тот самый туман, вместе с которым губы растянулись в холодной улыбке.***
Когда он открыл глаза, всё вокруг заливал дождь. В сплошном мраке Эдвард едва смог различить тела людей, недвижимо лежащих в лужах. От них отскакивали капли дождя. Кракен победоносно усмехнулся, но Эдвард нахмурился, одёрнув его. Нет… не так. Он не смог их победить. Положив руку на живот, Эдвард почувствовал, как ладонь заливается тёплой кровью. Всё верно… рана, оставленная птенчиком, открылась, как только он вступил в драку с этими людьми. Он проиграл… Тяжело прохрипев, Эдвард пошевелился. Он сидел на мокром асфальте, в холодной луже, опираясь спиной о каменную стену подворотни. Во мраке раздалось тяжёлое дыхание, и Эдвард поднял лицо. Стид возвышался над ним ярким белым пятном. Стоял очень близко, каким-то чёртом не боясь подходить после того, что Кракен пытался сделать с ним на острове. Эдвард столкнулся с его взглядом. В памяти мгновенно всплыла их первая встреча. Горящие жизнью глаза, яркий задор в них и вызов всему окружающему миру. Удивление в них после того, как Эдвард поцеловал. Радость и влюблённость перед долгой разлукой. Иллюзия прошлого распалась, когда вместо всего этого Эдвард увидел лишь пустоту. Даже не усталость и ненависть, возможно, обиду на него за всё совершённое, не злость от того, что Эдвард сейчас пытался кого-то убить. А просто… ничего. Эдвард приоткрыл рот, потянул к нему ладонь в неутолимом желании коснуться его, обнять и, наконец, утешить. Но в этот момент сознание ускользнуло от него, на миг погрузив во мрак, а после Эдвард не мог сделать уже ничего. Лишь беспристрастно наблюдать в невозможности вмешаться. — Думал, я не справлюсь сам, и решил помочь мне, пташка? — процедил сквозь зубы Кракен, сжав ладонь в кулак. — Что ты… — Боннет кашлянул и поднёс ладонь ко рту. — Не сомневался в твоём величии. То место и положение, в котором ты сейчас сидишь, говорят сами за себя. Эдвард оскалился, но в следующий миг, прежде чем успел что-то сказать, шум дождя разрезал ещё один мерзкий приступ кашля. Боннет схватился за грудь, лицо его перекосилось, и он отвернулся. Кракен замер. Глаза его расширились, сердце забилось быстрее. — Что с тобой такое, пташка?.. — в голосе его скользнула неуверенность. Стид в ответ лишь покачал головой, словно бы говоря «всё в порядке», и полностью отвернулся от него, согнувшись пополам. «Всё в порядке, милый», набатом отразилось в мыслях, и Эдвард поморщился, тряхнув головой. «Это всего лишь кашель». Стид упал на колени, лужа, в которой он оказался, громко хлюпнула, а брызги разлетелись во все стороны. Боннет упёрся ладонями в мокрый асфальт. Эдвард настороженно привстал. Он был так близко… Достаточно было потянуться к нему, и вот его ладонь уже легла на плечо Стида. Вместо сопротивления Боннет слишком легко подался ему навстречу. Мокрая спина прижалась к груди, и Эдвард почувствовал, как рвано и поверхностно тот дышит, пытается сделать такой обыденный жест как вдох. И снова прорывается кашель. Без особых усилий Эдвард повернул Боннета к себе боком и уложил на колено, в полуобъятии. Эдвард даже вздрогнул от неожиданности. В сплошной пелене ледяного дождя, Боннет оказался до ужасного горячим. Вблизи по его бледным, почти белым, щекам расползались красные пятна, он рвано дышал, приоткрыв рот. Поддавшись внезапно всплывшему в памяти рефлексу, Эдвард положил ладонь ему на лоб. Захотелось одёрнуть руку от того, каким горячим он оказался, но Эдвард лишь сильнее сжал пальцы и невесомо провёл рукой, убирая с мокрого лба белые кудри. Стид поднял на него блестящие глаза. — Самое время убить, — прошептал он почти едва слышно. — Пожалуйста… Он хотел сказать что-то ещё, но глаза его закрылись, а голова съехала в сторону, упав на плечо Эдварда. Эдвард застыл. Внутри боролись непонимание, вместе с тем самым давно похороненным болезненным осознанием. Руки сжались на плечах Стида. Перед глазами встала такая любимая в детстве улыбка. «От обычной простуды ещё никто не умирал». Тихо прорычав, Эдвард сжал Стида в объятии и поднялся на ноги.