Похититель душ 春江花月夜 Китай

…сегодня нежданно мне повстречался… Мэн Хаожань (689 — 740)

Шёл 3-й год правления императора Сун Шэнь-цзуна из династии Сун (1). — Сейчас, когда наша страна находится в столь ничтожном положении, где всё нуждается в улучшении, не могу не сказать, что сей момент идеально подходит императорскому дворцу для того, чтобы начать призывать на службу талантливых людей! Время им увидеть, как мои коллеги преуспевают в делах. Небольшая лодка (4) рассекала водную гладь, держа направление на Восточную столицу (2). В центре восседал молодой человек и громко, с чувством выступал перед товарищами. Все они собирались сдавать императорские экзамены для получения государственных должностей. С блеском крайнего возбуждения в глазах несколько «учёных умов» присоединились к высказываниям. Они сошлись во мнении, что стоит постараться и сдать кэцзюй (3), и тогда откроются широкие перспективы для карьерного роста, а бедность тебе уже не грозит. Завязавший всю эту беседу учёный был неимоверно рад получить такой отклик на свои речи. Однако, оглянувшись, он обнаружил, что есть кое-кто, на кого это не произвело ни малейшего впечатления. Один из пассажиров лодки вольготно откинулся на борт и лениво созерцал проплывающие мимо пейзажи. — Одноклассник Ван Цзыцзинь, разве ты с нами не согласен? Тебе нечего сказать? Тот, к кому он обратился, скучающе отозвался: — Конечно согласен, брат Даоран! Ты всё правильно говоришь. Истину глаголешь, если можно так выразиться… Даоран, услышав слова Ван Цзыцзиня, удовлетворённо кивнул, но не успел он отвернуться, как тот продолжил: — Я согласен с тобой целиком и полностью, но вот чего я не понимаю — так это того, что среди таких прелестных как грезы пейзажей мы до сих пор не увидали ни одной прелестницы? Его слова были встречены дружным хохотом всей компании, и даже лодочник не сдержавшись помотал головой. Однако Ван Цзыцзинь отнюдь не оскорбился. Он раскрыл складной веер, вскочил на ноги, быстро прошёл на нос судна, и встав как ствол бамбука на форштевень, высокопарно проговорил: — С древних времён известность и высокое положение в обществе не более чем мусор, честный человек никогда не станет к ней стремиться! И снова все засмеялись в ответ на его высказывание. Будучи скромным трудягой, без особых стремлений, старый лодочник, услышав это, мог только вновь покачать головой. Пока все хохотали, Ван Цзыцзинь вдруг застыл, вытянув шею вбок, а потом ни с того ни с сего стремглав кинулся на корму лодки, напугав товарищей. Все как один повернулись в ту сторону, куда он вперил горящий взгляд. Под качающимися на лёгком ветру ветвями ивы стояла одинокая грациозная фигура в светлых одеждах. Белое как иней лицо было полуприкрыто бумажным веером, впрочем, позволявшим увидеть его нежный овал. Тёмные волосы были подобны грозовой туче, и весь облик производил впечатление утончённой красоты. — Эй, ты куда?! Осторожнее! — послышались взволнованные крики, после того, как, растолкав людей, Ван Цзыцзинь перегнулся через борт. — Вернись сейчас же! Но тот их не слышал — его занимала лишь прекрасная картина, проплывающая мимо по мере движения лодки. Он, ничего вокруг не замечая, тянулся к ней, тянулся… пока с громким всплеском не свалился в воду. В панике Ван Цзыцзинь наглотался речной воды, но быстро опомнился и завопил: — Где мой веер (5)? Веер! Когда встречаешь красавицу, без него никак нельзя! Мой складной веер! Какое я произведу впечатление, если утрачу манеры?! Поняв, что с ним ничего страшного не случилось, люди в лодке вздохнули с облегчением. Теперь ситуация немало всех веселила: — Плыви быстрее, Ван Цзыцзинь! Может доплывёшь до своей красотки! — Давай скорей, а то упустишь! — Вперёд, одноклассник Ван! Простодушный Ван Цзыцзинь даже не понял сарказма в этих криках. Напротив, они его воодушевили, и молодой человек энергично погрёб к берегу. Вот только его длинное одеяние (6) с широкими рукавами ужасно мешало — путалось в ногах, закручивалось вокруг рук, не давая ему двигаться. И тогда Ван Цзыцзинь снял его. Сразу вслед за ханьфу, он избавился и от головного убора, норовившего запечатать глаза. И не пожалел об этом, ведь с каждым гребком красавицу на берегу видно было все яснее. Только она, способная своим обликом разрушать города, занимала все мысли Ван Цзыцзиня. Её очарование можно было воспевать в поэмах. Шёлковые гладкие брови, подобные листьям ивы, нарисованным чёрной тушью, чуть выгнулись будто бы красавица улыбнулась. Это придало Ван Цзыцзиню сил, и он с ещё большей энергией поплыл, борясь с течением. И вот уже юноша у самого берега. Прелестное видение обрело реальность и протянуло молодому человеку белую как нефрит руку. Ван Цзыцзинь, увидев хрупкую ладонь перед собой, слегка стушевался. Конфуций заповедал мужчинам и женщинам, когда они дают или берут что-либо, ни в коем случае не касаться друг друга. Юноша наизусть знал священные письмена и всегда следовал им. Как же теперь поступить? Он всё ещё колебался, и тут рука красавицы сделала манящее движение, легкое и нежное, словно ивовая ветвь шевельнулась на ветру. Ах, разве какая-то этика и мораль могли соперничать с этим искушением? Наплевав на всё, потерявший голову Ван Цзыцзинь ухватился за протянутую ладонь. Прекрасная рука без видимых усилий вытянула его на берег, немало удивив незадачливого учёного. Хм… Она была крепче …и крупнее, чем показалось сначала. Впрочем, он поднял взгляд на лицо, и тут же попал под пленительное очарование создания, подобного весеннему цветку. Столь же красивого и хрупкого, но с каплей мужественности в тонких чертах. Приосанившись, Ван Цзыцзинь расправил прилипшие к телу одежды, развернул подмокший и потерявший былую форму веер, и поспешил церемонно поклониться. — Премного благодарен красавице за спасение жизни этого младшего ученика Цзянхуай Ван Цзыцзиня. Я весь к вашим услугам. Блестящие как звёзды глаза смотрели на него, и в их прозрачности он зрил себя. Но в глубине их будто бы отражались давние страдания, и Ван Цзыцзиня охватило смутное чувство, словно он уже где-то видел это раньше. Время для них двоих остановило свой ход, молодые люди не двигались, пока, наконец, красавица не открыла рот: — Этот обычный господин Ху приветствует вас, — прозвучало отчётливо самым что ни на есть мужским голосом. — Могу я узнать у брата Вана, что привело его сюда? Все романтические фантазии Ван Цзыцзиня о нежном и мелодичном голоске, подходящем сей красоте, разбились на мелкие осколки. Глаза молодого учёного вытаращились, язык отнялся, лишая возможности ответить. Да что там, даже ноги отказались его держать, и он, едва утвердившись на берегу, вновь шлёпнулся в воду. Потрясение было столь велико, что Ван Цзыцзянь забыл, что умеет плавать и камнем пошёл ко дну. Казалось, не только тело, но даже его сердце тонет в тёмной воде. Сквозь рябь зелёных волн он видел лицо этого господина Ху. И молодой учёный не был уверен, показалось ли ему — тот вроде бы чуть заметно изогнул губы в тонкой холодной усмешке. Вода в реке была ледяной, и сознание постепенно оставляло Ван Цзыцзиня. И в то же время, он ощущал странное узнавание — как будто все это уже было. Словно он уже когда-то тонул в ледяных глубинах, и точно так же пара сияющих звёздами глаз следила за ним… ПРИМЕЧАНИЯ: (1) Сун Шэнь-цзун, династия Сун Шэнь-Цзун (1048–1085г.г.) — шестой император династии Сун, правивший в 1067–1085 годах династии Сун. С самого начала правления император зарекомендовал себя как сторонника социальных реформ, которые он считал необходимыми для внутреннего укрепления государства. Его помощником стал реформатор Ван Ань-ши — один из самых оригинальных умов в китайской истории, чьи социальные и экономические теории очень близки к сегодняшним. Реформы касались всех направлений, в частности денежного учета, обращения земли, промышленности, торговли, налогов. Одновременно началось развитие городов, экономика достигла невиданного развития. Шэнь-цзун был любителем искусства и литературы. Особенно он поддерживал художника Цуй Бо, который выполнил множество заказов императора. Также Шэнь-цзун способствовал развитию буддизма. По его приказу в 1080 году построен большой храмовый комплекс Пуцзи. 1 апреля 1085 года император скончался в возрасте 36 лет. Его преемником стал его сын Чжэ-цзун. Эти императоры — терпимые и гуманные, яркие артистические и духовные личности, лишённые качеств, каковыми часто отмечены восточные владыки, и являлись самыми просвещёнными из когда-либо сидевших на китайском престоле. К сожалению, сунская империя была слишком цивилизованной для XI века. В то время, как при дворе рассуждали о литературе, экономических теориях и политической философии, дикие кочевники степей объединялись в государства и готовились к войне. (2) Восточная столица В традиционной китайской историографии признавались четыре великие древние столицы: Пекин, Чанъань, Лоян и Вэй. В XX веке список был расширен до семи городов путём добавления Кайфэна (столицы империи Сун), Ханчжоу (столицы империи Южная Сун) и Аньяна (столицы протогосударства Шан). Кайфэн (Восточная столица) — столица Китая во время империи Сун в 960 — 1127г.г. Город располагался на южном берегу реки Хуанхэ и достиг своего расцвета в период правления династии Сун, на протяжении 168 лет был известен как Восточная столица. В нём была сосредоточена политическая, экономическая и культурная жизнь Серединного царства, развивались каллиграфия, философия и чайное искусство. Керамика достигла такого уровня, что ни одна из последующих династий не смогла повторить работу Суньских мастеров. Здесь был построен Храм Сянго — один из основных буддийских центров, а также Восьмиугольный керамический дворец. В период своего расцвета в городе жило около 1,5млн.жителей. Сегодня город Кайфэн — один из самых интересных и богатых городов провинции Хэнань. В нем живет около 800 тысяч человек. Кайфэн сохранил свои традиционные черты — в нём заново по старым записям выстроены исторический парк и многие императорские постройки. (3) Императорский экзамен для получения должности (кэцзюй) Государственные экзамены в императорском Китае были неотъемлемой частью системы конфуцианского образования, обеспечивая соискателям доступ в органы государственной власти. Система кэцзюй просуществовала 1300 лет: от создания в 605 году и до 1905 года. Наиболее ранний документированный случай письменного экзамена (в Китае и в мире) — 165 год до н. э. Централизованная экзаменационная система ослабила влияние аристократических кланов и стала важным фактором: теоретически, к экзаменам допускался каждый взрослый мужчина, независимо от финансового состояния и социального статуса (дискриминации подвергался класс торговцев, однако в поздний имперский период они также стали частью учёной элиты, поскольку право на экзамены предоставлялось их сыновьям). Подготовка к экзамену начиналась как правило с самого детства. Для успешной сдачи экзаменов требовалось прекрасное владение литературным языком вэньянь, знание наизусть канонических произведений. На экзаменах нужно было продемонстрировать знание «Пяти канонов», а позднее, с XII века — «Четверокнижия». Успешная сдача всей серии экзаменов обеспечивала кандидату должность в корпусе высших чиновников. (4) Лодка (Древний Китай) Согласно китайским преданиям, первая джонка была создана полумифическим правителем Китая — Фу Хси, которого величали «Небесным императором». В европейском письменном источнике первое упоминание о джонке датируется 1555 годом. По-видимому, слово «джонка» происходит от китайского чуань, означающего «лодка». Их вполне можно назвать одними из наиболее древних традиционных лодок. Джонка выделяется немного опущенным носом почти прямоугольной формы и широкой приподнятой кормой, а массивный руль заменяет на этом судне киль. Обычно обладала плоским дном, а её борта украшались традиционными рисунками с устрашающими драконами и иными мифическими существами. Современные джонки в некоторых регионах представляют собой подобие плавучих домов местных жителей и оригинальных отелей для туристов. Чаще всего на джонках проживают рыбаки, которые могут преспокойно заниматься своим основным промыслом. (5) Веер У жителей Поднебесной с веером связана интересная легенда, в которой рассказывается, что первый веер на землю принесла Великая богиня ветра. Она много путешествовала по планете и исполнилась сочувствия и сострадания к тяжкой человеческой доле. Чтобы хоть немного облегчить её, она подарила людям свой волшебный веер, чтобы любой человек, попав в беду, мог создать ветер и тем самым обратиться за помощью к Богине. Символическое значение веера в Китае: власть, императорское достоинство, сила воздуха, которая может вдохнуть жизнь в мёртвого, деликатность чувств. Большой и широкий веер в форме сердца — эмблема одного из восьми китайских Бессмертных Чунг Ли Чуаня, который он использовал для оживления мёртвых. Древнейшие найденные веера и их изображения относятся к эпохе Восточной Чжоу (VIII–III вв.до н. э) и периоду Воюющих царств (V–III вв до н. э.). В последние годы периода Воюющих царств большинство вееров приобрело полукруглую форму. Такие веера были сделаны из тонких бамбуковых пластинок. Ими пользовались и императоры, и простолюдины: императоры отдыхали под веерами от жары, а рабы и служанки использовали веер в готовке пищи. Веера совершенствовались, приобретали другие формы. Так, в эпоху Тан (VII–X вв н.э.) большой популярностью стали пользоваться шёлковые веера, имеющие круглую или овальную формы, в форме полумесяца или веера, контуры которых повторяли форму цветов. В эпоху Северная Сун (X–XIII вв. н.э.) появляются художники по веерам и целые магазины, шёлковое полотно декорировалось росписью в стиле китайской национальной живописи гохуа. Благодаря искусству литераторов и художников веера стали превращаться в изящные художественные изделия. Искусство вееров непрерывно развивалось, появились изящные веера с золотой фольгой, которые император дарил своим наложницам и отличившимся чиновникам. Очень дорогим изделием был резной веер из слоновой кости. Он олицетворял богатство и власть. В музеях Китая хранится множество вееров, исписанных иероглифами на старом литературном языке «вэньянь». Сегодня не каждый может расшифровать эти, как правило, нравственные поучения, которые очень любили наносить на веера древние философы и поэты. В Китае, в провинции Шаньдун, отмечается праздник веера, приходящийся на конец ноября. (6) Китайская национальная одежда История возникновения традиционного костюма Китая берёт свое начало в глубокой древности. Каждая династия вносила свой вклад в историю китайского государства и изменяла по-своему стиль одежды. Но во все эпохи китайский костюм отличался своей роскошью, яркостью красок, богатым декором. В период правления династии Хань начал свое существование китайский наряд ханьфу. Мужской образ состоял из длинной рубашки и брюк «ку». Эти брюки служили нижней одеждой и были свободного кроя из простых материалов. Сверху шли вторые штаны, прикрепленные к поясу — «таоку». Цветовая гамма неяркая. Штаны мужчины всегда носили на талии. У простого населения длина штанов могла едва достигать колен. «Танчжуан» — название традиционной рубашки мужчин. Три особенности одежды: стоящий воротник, однотонный или яркий цвет, застежки. Часто доминировали красные оттенки, как символ храбрости и мужественности. Летний вариант был просторным, полы рубашки шли сверху брюк. Поверх накидывали длинный халат, с разрезами на уровне колен. Рукава были длинными и широкими. К демисезонному костюму добавлялась утеплённая безрукавка или куртка. Зимняя куртка шла на ватной подкладке. Общий принцип кроя оставался без изменений. К праздничному образу присоединялась короткая куртка. Она дополнялась длинным прямым разрезом спереди и короткими — по бокам, украшалась пуговицами. Общий ансамбль китайского национального костюма является практически однообразным по всей стране, отличаясь лишь незначительными особенностями в обуви, головных уборах и аксессуарах. Что касается цветовой гаммы, то здесь всё зависело от территории проживания и половой принадлежности. Северные китайские мужчины в своей одежде предпочитали все оттенки серого и синего цветов. Южане были более склонны к контрастным — белому и чёрному. Жёлтый цвет был всегда цветом императора и его семьи. Прочая знать могла позволить себе носить ярко-красные костюмы-кимоно из дорогих шёлковых тканей. После Синьхайской революции традиция одеваться в традиционные костюмы была утрачена и китайцы стали предпочитать европейский стиль. Со временем среди молодого поколения стал возрождаться китайский костюм, но исключительно ради интереса к культуре своего народа.