Похититель душ 春江花月夜 Китай

… Если ты множеством дум охвачен… Бо Цзюйи (772 — 846)

Несколько дней, что оставались до экзамена, товарищи безвылазно провели в гостинице. Ван Цзыцзинь с головой ушёл в учебу, занимаясь с утра до вечера. А Ху Фейсяо, словно настоящая лиса, только ел да спал. Полакомившись курицей, он тут же залезал под одеяло, а пробудившись, первым делом заказывал курицу снова. Фейсяо так нравилось это блюдо, что он мог в одиночку без труда прикончить целую тушку. Поначалу Ван Цзыцзиня пугала подобная прожорливость, но, так как это происходило на его глазах не единожды, вскоре он привык. В целом, дни рядом с лисом текли на удивление мирно. — Эй, Фейсяо! Может быть позанимаешься вместе со мной? — обратился к товарищу Ван Цзыцзинь, с досадой наблюдая, как тот нежится в кровати. — Твоя лень раздражает. Как собираешься сдавать кэцзюй? Потянувшись всем телом, Фейсяо повернулся на бок, подпёр голову рукой и сладко зевнул. — А ты чего ради убиваешься? Все эти экзамены, должности и титулы лишь напускное дерьмо. А тебе такая судьба и вовсе не предначертана, — заметил он с усмешкой. Ван Цзыцзинь собрался возразить, но тут снизу донёсся шум. Множество голосов, взрослых и детских встревоженно гомонили. Фейсяо навострил уши и сел в постели. — Пойдём посмотрим! — его глаза горели любопытством. Не мешкая, он вскочил и, схватив за руку Ван Цзыцзиня, потащил его к дверям. — Ты что, никогда не слышал историю о Гуань Нине, который разрезал циновку, отказавшись от дружбы (1)? — упёрся тот. — Благородный муж должен уметь сопротивляться искушениям! Ай! Ой! Ну дай хотя бы привести себя в пристойный вид! Внизу их ждало зрелище не слишком весёлое. Небольшая процессия несла на носилках мёртвое тело. Толпа прохожих сгрудилась поглазеть на труп, затрудняя продвижение по улице. Люди болтали между собой, обсуждая событие. — Ещё один мертвец, и тоже с «Постоялого двора Великой удачи»… — Слышал, этот человек собирался сдавать кэцзюй, да так перезанимался, что умер от утомления… — Стоит ли экзамен на государственную должность, чтобы принять смерть ради него? Услыхав про «Постоялый двор Великой удачи» Ван Цзыцзинь тут же навострил уши. Неужели это тот самый, в котором он едва не поселился вместе со своими товарищами? Молодой человек поработал локтями и протолкнулся сквозь толпу. Носилки с мертвецом как раз проносили мимо него. Цзыцзинь увидел завёрнутое в потрёпанные циновки истощённое тело с позеленевшей кожей. На лице мёртвого мужчины застыл ужас, будто перед смертью что-то безмерно его испугало — широко распахнутые глаза, искажённые черты. Но даже в таком виде Ван Цзыцзинь узнал его. Ведь они несколько дней провели бок о бок во время путешествия по реке. Несомненно, умершим был Бао Цай из Цзянъиня. Как же так? Ван Цзыцзинь не мог поверить в то, что весёлый молодой человек, который вёл с ним интересные беседы, рассказывал о своих планах на будущее, мечтал о хорошей должности и удачной женитьбе… и вдруг превратился в измождённый труп. Охваченный сожалениями, Ван Цзыцзинь застыл на обочине, положив ладонь на щемящее сердце и не зная, куда себя деть. Похоронная процессия ползла по людной улице, пока совсем не скрылась из вида, а юноша стоял, ощущая себя одиноким и потерянным. И вроде всё вокруг было прежним — великолепие восточной столицы никуда не делось, но теперь это обесценилось в глазах Цзыцзиня. Жизнь — как плывущие в небе облака — никакого постоянства. Только зазевайся, и этот шумный город проглотит тебя одним махом. Вернувшись в гостиницу, Ван Цзыцзинь уже не чувствовал в себе сил продолжать учебу. Стоило ему открыть книгу, и чёрные слова на белых страницах превращались в перекошенное от страха лицо покойника. — Неужели Бао Цай действительно умер от переутомления? А выглядел так, будто столкнулся с чем-то ужасающим… — задумчиво пробормотал он, всё ещё не отойдя от мрачных мыслей. — Я бы сказал, его душа была высосана насухо, — заметил Фейсяо. — Похоже, в том постоялом дворе обитает нечисть, которой нужна духовная энергия для увеличения собственных сил. — Нечисть? — удивился Цзыцзинь. — Откуда ей взяться в оживленном центре города? Ещё совсем недавно он ничуть не верил в реальность подобных существ. А сейчас уже не сомневался в этом. — Как раз в таком месте для неё раздолье, — хмыкнул Фейсяо. — Здесь же толпы народа, источающего жизненную силу. Соответственно, и душ, подходящих для поглощения, полно. К тому же, в больших гостиницах поток людей даёт возможность замаскировать зловещую ауру, скрытую внутри. — Какие глубокие познания! Фейсяо, наверняка, ты способен справиться с той нечистью! Нам надо отправиться туда и убить злую тварь! — вскочил со своего места Ван Цзыцзинь. На «Постоялом дворе Великой удачи» всё ещё оставались его друзья, и он очень тревожился за их жизни. Разве можно бросить в опасности ни о чём не подозревающих людей? — Сейчас ещё не время, — лениво зевнул Фейсяо, натягивая на себя одеяло. Похоже, он совсем не рвался помогать другим. — Давай подождём пару дней. — Почему? — возмутился Ван Цзыцзинь. — Кто знает, сколько людей там подвергается смертельной опасности?! А сколько умрёт, пока ты ждёшь неизвестно чего! — До кэцзюя ещё два дня. Жизненная энергия почти на пике, так и бурлит. Сейчас совершенно невозможно определить источник зловещей ауры. Я не смогу вычислить, где находится истинное тело нечисти. За эти дни количество народа достаточно сократится, и тогда будет подходящий момент, чтобы отправиться туда, — Фейсяо ещё раз зевнул и укрылся одеялом с головой. С чувством разочарования Цзыцзинь отвернулся от бессовестного лиса. Пусть он и не человек, но ведь тоже был знаком с Бао Цаем! Неужели после стольких дней совместного путешествия его смерть для Фейсяо ничего не значила? Или это не лис был чёрствым, а просто сам Ван Цзыцзинь был чрезмерно сентиментален? Оглянувшись в последний раз на спящего Фейсяо, Цзыцзинь вышел за дверь. Довольно долгое время он в одиночестве блуждал по городским улицам, все таким же, как и прежде оживлённым и многоцветным, не замечая красивых домов и нарядных людей, ярких вывесок и разнообразия товаров. Неизвестно, сколько бы ещё юноша так бродил, но внезапно перед ним оказались бумажные фонари выше человеческого роста и табличка с золотыми письменами. Цзыцзинь узнал расписные колонны и ворота, покрытые киноварью. Иероглифы, выполненные в стиле дракона и феникса гласили: «Постоялый двор Великой удачи». Оказывается, ноги сами привели его сюда. Красный лак шелковисто поблёскивал в свете больших фонарей. Ещё недавно Цзыцзинь восхищался красотой строения, но сейчас в алом цвете лака ему чудились багряные оттенки живой крови. От этого мороз шёл по коже. Однако, никто, кроме него, ничего подобного не замечал. У гостиницы по-прежнему не было отбоя от клиентов. Люди беспрерывно сновали туда-сюда, вполне живые и занятые своими делами и заботами. Неужели Фейсяо не ошибался, и в этом месте действительно поселилась жуткая нечисть? Ван Цзыцзинь ещё немного постоял, набираясь храбрости. Не войдя в логово тигра, разве поймаешь тигрёнка (2)? Сделав последний глубокий вдох, Цзыцзинь приподнял полы ханьфу и решительно переступил порог. ПРИМЕЧАНИЯ: (1) — идиома: «Отрезать циновку и рассесться по разным углам» — означает порвать дружеские отношения. Возникновение идиомы связано с легендой о Гуань Нине. Гуань Нин и Хуа Синь сидели рядом на циновке и читали, когда мимо дома проехал какой-то сановник. Гуань Нин продолжал читать как ни в чём не бывало, а Хуа Синь оторвался от книги и пошёл взглянуть на выезд. Таким образом, Гуань Нин посчитал, что друг слишком тщеславный и льнёт к власть имущим. В этом жизненные устремления двух человек совсем не совпадали. По-этому Гуань Нин, не желающий продолжать дружбу с Хуа Синем, разрезав циновку пополам, отодвинул в сторону свою часть, сел от него поодаль и сказал: «Вы мне больше не друг». (2) — идиома: «Не войдя в логово тигра, разве поймаешь тигрёнка?» — аналог русской пословицы «волков бояться – в лес не ходить». Означает отправиться на опасное дело, рискнуть жизнью, но проявить храбрость, умело применяя силу и хитрость.