Похититель душ 春江花月夜 Китай

…Мой старый друг На курицу с пшеном Позвал меня… Мэн Хаожань (689 — 740)

— Посмотри, вот в этом неказистом предмете и было место обитания демона, — сказал Фейсяо. Ван Цзыцзинь подошёл ближе и с удивлением увидел в его руках старую кисть для письма (1). Из её кончика торчало несколько чудом сохранившихся волосков, ручка вся потрескалась, лак на ней облупился и лишь кое-где темнел неопрятными чешуйками, позволяя с превеликим трудом разобрать блёклые иероглифы подписи: «Учёный отшельник Ло». — Нам надо поскорее сжечь её, чтобы подвести конец всем безобразиям, что тут творил этот демон, — добавил Лис. — По всей вероятности этой кистью он пользовался при жизни. Но какое лицемерие! Что ещё за учёный-отшельник? Ведь он, как никто другой, стремился достичь высоких результатов, не приложив должных усилий, без всякого труда. Ах, вы, люди, столь двуличны! И Фейсяо укоризненно покачал головой. — Но он и вполовину не такой изворотливый как ты… как я! — эту фразу Цзыцзинь и Фейсяо произнесли практически в один голос, посмотрели друг на друга и рассмеялись. Тем временем ночь подошла к концу. Восточный край неба расцвёл нежными красками рассвета. Солнце поднялось над горизонтом, озарив землю, и наступил последний день экзамена. Когда утренние лучи окрасили в розовый побелённые стены, Ван Цзыцзинь, казалось, заново родился. Хотя он и глаз не сомкнул минувшей ночью, однако ощущал небывалый прилив сил. Все тревоги отступили, и со спокойной душой юноша неторопливо готовил письменные принадлежности для кэцзюя, ожидая пока экзаменаторы начнут раздавать листы с заданием последнего дня. Вот появились императорские служащие и, шествуя по проходу, принялись выкрикивать имена экзаменующихся по списку и выдавать бланки. Достиг черёд Ван Цзыцзиня, но к его удивлению, экзаменатор не дал ему лист, а обмакнул кисть в красную тушь и перечеркнул его имя крест-накрест. Юноша вскочил, не понимая, что происходит. Он же находился на своём месте, не нарушал никаких правил, как его могли счесть отсутствующим? В недоумении он почесал голову и тут до него дошло! «Чёрт побери! Фейсяо забыл снять с меня заклинание невидимости!» — едва не закричал он вслух. Сообразив, в чём дело, Цзыцзинь выбежал из экзаменационной и помчался на поиски Лиса. Он, конечно, предполагал, как может проводить время Фейсяо после утомительного сражения и победы над демоном. (прим. пер. Думаю, читатели тоже догадываются))) Однако Ван Цзыцзиню пришлось поколесить по улицам города и проведать немало заведений, пока он не обнаружил Фейсяо в одном из ресторанов. Тот спокойно и с удовольствием поедал …курицу! Цзыцзинь плюхнулся рядом с ним и, еле переводя дух после утомительной беготни по харчевням и трактирам, пропыхтел: — Как ты мог быть таким небрежным? Поскорее сними с меня заклинание, чтобы я мог вернуться на кэцзюй! Перебрав аппетитные поджаристые кусочки на блюде, Фейсяо ухватил куриную ножку и с аппетитом вгрызся в сочное мясо. Выполнять просьбу Ван Цзыцзиня он не спешил. — Ну, сниму я заклинание, а дальше что? — поинтересовался Лис с набитым ртом. — Как ты себе представляешь своё возвращение на экзамен? Кто тебя туда пустит? Этот вопрос поставил Цзыцзиня в тупик. В ступоре он моргал глазами, решительно не представляя, как тут поступить. Ответа у него не было, и юноша застыл, не в состоянии ни уйти, ни остаться. — Да не переживай ты об этом дурацком кэцзюе, — окликнул его Лис. — Садись ближе! Давай лучше поедим вкусной курочки и вместе выпьем хорошего вина. Что ещё оставалось Ван Цзыцзиню? Со вздохом он придвинулся к столу и взял с блюда крылышко с золотистой корочкой. Кто бы мог подумать, что последний, самый ответственный день экзамена он будет проводить в ресторане? Да такое и во сне не могло ему присниться! Следующим утром, поднявшись, Фейсяо и Цзыцзинь отправились на прогулку. Хотя до сроков оглашения результатов оставалось время, Ван Цзыцзинь уже не нервничал. Он теперь точно знал, что в списке успешно сдавших экзамен его имени не будет. Странно, но он больше не переживал, а напротив, чувствовал себя на редкость легко и свободно. Без всяких угрызений совести, юноша мог тратить время, гуляя и развлекаясь. Ласковое осеннее солнышко висело высоко в небе, освещая пёструю толпу, цветные вывески и торговые лотки. Народ с гомоном сновал туда-сюда по улицам, создавая жизнерадостную атмосферу, привлекавшую двух молодых людей. В шумной городской толчее, при ярком солнечном свете недавно пережитые жуткие события начинали казаться лишь ночным кошмаром, игрой воображения. — Воистину, повозки подобны потоку воды, а лошади как парящие драконы! — едва увернувшись от больших колёс какой-то телеги, вспомнил Ван Цзыцзинь известную идиому, означавшую оживлённое уличное движение. Он обмахивался веером и причитал, то и дело сталкиваясь с кем-то в толпе. Фейсяо же был радостен и энергичен. В те дни, когда Цзыцзинь сдавал экзамен, он жил одинокой жизнью, не с кем было даже сходить поесть. Поэтому сейчас он весело заявил: — Цзыцзинь, помнишь, ты обещал, что мы попробуем курицу в листьях лотоса? Это звучит очень вкусно, надо проверить, так ли на самом деле! А Ван Цзыцзинь снова подумал о том, как же мало Фейсяо знает о еде. На свете существует такое множество разнообразных блюд, и простых, и изысканных, и острых, и пресных, на любой вкус! А этот Лис любит только курочку! Этого Цзыцзинь решительно не понимал. (прим. пер. глупенький))) он забыл, что Фейсяо хоть и волшебный, но все же лис)) — Ты когда-нибудь хоть что-то кроме курицы ел? — не мог не поинтересоваться юноша. — Другие блюда ты знаешь? Ему уже очень хотелось просветить приятеля в этом вопросе. Фейсяо на минутку задумался: — О! Конечно! Есть еще утка и гусь! Если ты отведёшь меня покушать их, я совсем не против. Ван Цзыцзинь невольно закатил глаза и покачал головой — пожалуй, это уже не лечится… И все же он пока не оставил надежды отучить Фейсяо есть одну лишь чёртову курицу. От этих мыслей его отвлёк мягкий голос, прозвучавший над ухом: — Господин Ван! Давно же мы не виделись… И почему ты такой спокойный после экзамена? ПРИМЕЧАНИЯ: (1) Кисть (笔 би) Как мы уже ранее упоминали, кисть — одна из «четырёх драгоценности рабочего кабинета» (кроме неё к ним относились ещё бумага, тушь и тушечница). Эти предметы считались символами просвещённого человека и были необходимы для подготовки к императорским экзаменам кэцзюй. Как маркеры статуса, они имели не только практическое, но и ритуальное значение. Существует легенда, что кисть изобрел китайский генерал Мэн Тянь, живший во времена династии Цинь и принимавший участие в строительстве Великой китайской стены. Во время длительных войн требовалось постоянно передавать донесения, а в то время китайцы писали на шёлке палочками, которые приходилось постоянно окунать в тушь, что делало процесс письма очень медленным. Однажды генерал охотился и подстрелил несколько зайцев. Когда он нёс добычу в лагерь, то заметил на дороге красные следы, оставленные заячьими хвостами, испачканными кровью и тащившимися по земле. И у Мэн Тяня возникла идея использовать заячьи хвосты для письма. Он отрезал хвост и вставил его в бамбуковую трубочку — так появилась первая кисть для каллиграфии. Считается, что кисть — главная драгоценность мастера. Кисть для китайской живописи изготавливается из натуральной шерсти животных. Ручка кисти изготавливается из бамбука, который удерживает собранный в пучок волос кисти. Мягкая и одновременно упругая, традиционная китайская кисть хорошо вбирает тушь и удерживает её в себе. Кисти для китайской живописи и каллиграфии можно разделить на четыре вида: — жёсткие кисти (чаще всего колонок, повсеместно, хотя и ошибочно, именуемые «волчьими»); — мягкие кисти (из шерсти козы или овцы); — смешанные кисти из мягкой и жесткой (не всегда «волка», может быть и другая) шерсти; — кисти из шерсти других животных (крыса, кролик, олень, лошадь, барсук, медведь, петух и др.). Помимо используемого ворса, китайские кисти различаются размерами. Чаще всего кисти выпускают сериями, в 3-4 размерах. В целом можно выделить маленькие тонкие кисти для рисования контуров, деталей и мелкой каллиграфии, стандартные кисти (обычно трёх размеров, с длиной ворса от 2 до 4 см), и большие и очень большие кисти для крупных мазков. В трактатах того времени сформулированы «четыре достоинства» кисти: 1. Острота — тонкий кончик кисти, способный передавать мельчайшие детали; 2. Ровность — способность кисти поддерживать форму, не разваливаться при использовании, оставаться гладкой; 3. Округлость — свойство, обеспечивающее свободное движение кисти во всех направлениях; 4. Прочность — упругость и гибкость, устойчивость к механическим повреждениям. Технология изготовления кистей для живописи и каллиграфии остаётся неизменной с четвертого века нашей эры. Именно к этому периоду кисть стала основным инструментом китайских мастеров и осталась им до настоящего времени.