Похититель душ 春江花月夜 Китай

…Весь этот день в затмении чувств, как в пьяном сне провёл… Ли Шэ (эпоха Тан)

Чэнь Син, Фейсяо и Ван Цзыцинь уставились туда, откуда прозвучал крик. В проёме лунных ворот уперев в бока толстые как окорока руки, стояла тучная дама, одетая столь ярко, что глаза заслезились. На вид ей было лет сорок с лишним, точнее нельзя было определить — круглое лицо покрывал толстый слой косметики. Позволив всем прочувствовать свой гнев, дамочка продолжила вопить: — Ты с ума сошла? Бросила богатых и влиятельных благодетелей без внимания, а сама сбежала пьянствовать с этими ничтожными бедняками! Ты правда думаешь, что кто-то из них раскошелится, чтобы выкупить тебя и жениться? — женщина захохотала, и её язвительный смех резал уши, словно в них ножи втыкались. — Не мечтай о многом! Говоря это, она косила глазами в сторону Фейсяо, и становилось очевидным, кто подразумевался под красавчиком, к которому сбежала куртизанка. Лицо Чэнь Син тоже покрывала белая пудра, но её щёки так разрумянились, что это стало заметно. Голос её дрожал от обиды: — Мама, ну зачем вы так? Разве Чэнь Син за эти годы недостаточно работала для мамы? Разве не могут у меня появиться друзья? Мои друзья скоро покинут город, так что, мне нельзя даже устроить им прощальный ужин? Услышав слова девушки, Ван Цзыцзинь сообразил, что толстуха никто иная как хозяйка публичного дома «Пионовый сад» собственной персоной. — Ха-ха-ха! — разразилась та своим режущим слух смехом так, что толстые щёки и двойной подбородок затряслись как желе. — Артисты все сплошь циники и пройдохи, шлюхи, как одна, бессердечны, но, оказывается, у меня под боком сохранился уникальный экземпляр с пылкой душой! — сутенёрша снова захохотала, словно сказала что-то весёлое. — Так почему бы тебе тогда не уйти вместе с ними? — Мама, Чэнь Син заработала для вас уже немало серебра. Неужели мне требуется просить разрешения для того, чтобы попрощаться с собственными друзьями? — звонким голосом спросила девушка, сверкая глазами. Увидев, что почти довела её до слёз, толстуха мгновенно переменила тон, проговорив с преувеличенной заботой: — Чэнь Син, я же просто беспокоюсь за тебя! Надеюсь, ты не забудешь свои обязанности, — добавила она, развернулась и важно удалилась. Трое людей смотрели ей вслед, оставшись у стола с остывшими блюдами. Плечи девушки бессильно поникли. Все ощущали неловкость. — Госпожа Чэнь, это наша вина, вам не нужно так переживать, — нарушил тишину Цзыцзинь. — Ну что вы говорите? — отмахнулась девушка. — Ведь это не вы привели меня в публичный дом. Голос её дрогнул, и на глазах показались так долго сдерживаемые слёзы. Но красавицы даже в печали очаровательны, и их слёзы прекрасны, как осыпающиеся под дождём цветы груши. Цзыцзинь не мог отвести от Чэнь Син завороженный взгляд. Его сердце разрывалось от жалости. Он и сам не понял, как получилось, что открыл рот и сказал: — Барышня, не надо так грустить! Я непременно найду способ, чтобы увести вас отсюда! — Нет нужды лгать мне для утешения, — промолвила куртизанка. — Слишком много богатых и влиятельных господ заявляли то же самое. Они приходили поразвлечься со мной и обещали золотые горы. Один даже хотел принять меня в свой дом в качестве наложницы. Да только где они все сейчас? Слёзы хрустальными потоками хлынули по нежным щёкам девушки. Кровь в жилах Ван Цзыцзиня закипела: — Не сравнивайте меня с ними! Я обязательно придумаю, как выкупить вас! Выпалив это, он вдруг растерялся — откуда в нём взялась смелость на такие опрометчивые заявления? — Это правда? — глаза девушки загорелись надеждой, она даже плакать прекратила. — Чэнь Син очень тронута добротой господина Вана, — она глубоко поклонилась. — Завтра я обязательно буду ждать прибытия господина, чтобы поблагодарить его за великую доброту! Слово не воробей, вылетит — не поймаешь. И, хотя Цзыцзинь уже жалел о сказанном, но обещание было произнесено, и никакой возможности вернуть его назад не существовало. Глядя на мгновенно высохшие глаза куртизанки, он всё больше укреплялся в подозрениях, что просто-напросто сыграл свою роль в тщательно подготовленном спектакле. Юноша беспомощно оглянулся на Фейсяо, надеясь на поддержку, но тот лишь чуть заметно улыбался своим мыслям. Вот так, пребывая в оцепенении, Ван Цзыцзинь покинул «Пионовый сад». Друзья неспешно брели по дороге. Прохладный осенний ветерок остужал лоб, отрезвляя одурманенный мозг. Внезапно юноша остановился и схватился за голову: — Фейсяо, Фейсяо, что же мне делать? Ведь барышня Чэнь Син лучшая куртизанка в городе, наверняка выкуп за неё будет непомерно велик! Ну конечно! Стоимость поля площадью в десяток му (устаревшая мера земельной площади; 10 му приблизительно равняется 0.07 га — 7 соток), принадлежавшего семье Ван, будет лишь каплей в море по сравнению с ценой её выкупа. — Ну естественно, — невозмутимо кивнул Фейсяо. — Конечно, это будет огромная сумма. Иначе, как ты думаешь, почему до сих пор никто не выкупил её? — О-о-о! — жалобно застонал Цзыцзинь. — Где же мне найти столько серебра? Лис только обмахивался веером, снисходительно наблюдая за этим представлением. — Пожалуйста, помоги мне! — продолжал стенания горемыка Цзыцзинь. Фейсяо скептически хмыкнул. — Разве я не говорил, что красавица в любой момент может обратиться в старуху, и от красоты не останется и следа. Мы ведь даже не выяснили, человек она или нечисть, — судя по лицу, помогать он явно не собирался. И точно. Следующие его слова были: — Ты к моим советам не прислушивался, так зачем теперь вопишь «Фейсяо»? — Фейсяо! Ну пожалуйста! — с новой силой отчаянья взвыл Цзыцзинь. — Что мне делать? Что делать??? Город спал, укрытый ночной темнотой. И лишь собачье гавканье провожало удаляющиеся жалобные вопли. ПРИМЕЧАНИЯ: Куртизанки в Китайской Империи существовали очень давно. Какой была их жизнь в стенах публичного дома мы уже рассказывали. А теперь давайте разберёмся, что требовалось сделать девушке, чтобы покинуть его. Пока куртизанка не становилась известной и не выплачивала долг за своё обучение и содержание, она жила в «доме поющих девиц» (各管) или, попросту говоря, в публичном доме. Девушки попадали в «мир ветра и цветов», как называлась сфера деятельности куртизанок, по-разному — некоторых продавали в этот бизнес родители, многих крали, а некоторые талантливые красавицы из обнищавших аристократических семей сами поступали на содержание в «дома цветов». Тем не менее, в публичных домах известные куртизанки, талантливые и высокообразованные, находились на особом положении — они не испытывали никаких лишений и продолжали развивать свои природные таланты. Выплатить долг Дому мог покровитель девушки либо она сама, собственными усилиями, накопив достаточную сумму денег. Обретя свободу, многие из них открывали собственные дома-салоны, где принимали гостей. Кстати, тогда элитных куртизанок стали называть цзинлоунюй (青楼女) — «девушки из весенних домов». Несмотря на то, что профессия куртизанки была законной, а учёные мужи восхищались талантами высокообразованных девушек, приличным это занятие назвать было нельзя. Для женщины в Китае того времени единственной возможностью получить приличный статус было замужество, и подыскать себе мужа по окончании карьеры было крайне важным для куртизанки.