Похититель душ 春江花月夜 Китай

…Вдруг нашло печальное раздумье… Бао Чжао (414? -466)

— У меня есть способ вывести оттуда Чэнь Син, не потратив ни гроша, — заявил Фейсяо. — О, если это возможно, пожалуйста, сделай это! — взмолился Цзыцзинь. — Ха-ха, — со смешком успокоил его Лис. — Просто доверься мне. Они вернулись в гостиницу, где юноша преспокойно улёгся спать, а Фейсяо, обернувшись белой лисицей выскользнул в ночь. Цзыцзиню стало немного тревожно, когда он увидел, что тот скрылся, но справедливо рассудил, пока Лис действует во благо, не стоит волноваться. Лишь бы помог выкупить из борделя Чэнь Син. Ещё не рассвело, когда Фейсяо разбудил его, бесцеремонно сдёрнув одеяло. — Почему так рано? — простонал Ван Цзыцзинь и, присмотревшись к белым одеждам (1) Лиса, поинтересовался: — Ты на похороны собрался? — Именно, — кивнул Фейсяо. — Похороны друга. Вставай, надеюсь у тебя тоже найдётся подходящая. Мы идём вместе. — Не знал, что у тебя были друзья в столице, — Цзыцзинь порылся в своих вещах, почесал в затылке и спросил: — А чёрная одежда не подойдёт? — Ладно, ладно, — закатил глаза Фейсяо. — Надевай уже хоть что-нибудь, только быстрее! Они шагали по полупустынной утренней улице, и Ван Цзыцзинь не мог не задаваться вопросом: разве у Лиса есть ещё друзья, кроме него? Возможно, умерла другая лисица, и они увидят её труп в похоронном зале. Вдруг он заметил семью, разбрасывающую поминальные деньги и причитающую. Видимо, они тоже шли на похороны. Прислушавшись к их плачу, Цзыцзинь почувствовал, что и у него глаза наполнились слезами. Ах, никто не в силах избежать смерти, в конце концов, и он сам вскоре станет холодным мёртвым телом. — Мы пришли, — дёрнул его за рукав Фейсяо, возвращая к реальности. Ван Цзыцзинь поморгал и обнаружил, что стоит перед очень знакомыми воротами, покрытыми красным лаком, а над ними висит красивая табличка с тремя изящными иероглифами: «Сад пионов». А как же похороны? Неужели именно здесь кто-то умер? Ворота приотворились, показалось перепуганное личико маленькой служанки: — Дяденьки, приходите вечером, мы ещё закрыты! Она уже собиралась толкнуть тяжёлую створку, но Фейсяо помешал ей: — Подожди! Вчера мы договорились, что выкупим барышню Чэнь Син. Иди и сообщи, что мы явились. — Барышню Чэнь? — пролепетала служанка. — Вы хотите забрать барышню Чэнь Син? Её глазки в панике забегали, но она не осмелилась помешать, когда Фейсяо и Ван Цзыцзинь вошли в ворота. Ей только и оставалось, что следовать за ними. Цзыцзинь ничего не понимал. Они же вроде собирались на похороны? И как это могло помочь выкупить Чэнь Син? Казалось, что Фейсяо прекрасно ориентируется в «Саду пионов». Он повернул раз, другой, третий, и остановился у дверей комнаты. Красивая резьба и гладкая бумага створок давали ощущение, что и внутри обстановка изящная и дорогая. Из-за дверей доносились восклицания. Женщины о чём-то спорили и ссорились. Один голос звучал резко и пронзительно — он безусловно принадлежал хозяйке борделя. Ободряюще взглянув на Цзыцзиня, Фейсяо распахнул лёгкие створки и решительно шагнул в комнату. Все женщины тут же обернулись в их сторону с выражением испуга и паники на лицах. — Хвала небесам, это не призрак! — Мы здесь, чтобы забрать барышню Чэнь Син, — гордо заявил Ван Цзыцзинь. Женщины переглянулись и указали на полог постели: — Это её ты хочешь выкупить? Лучше побыстрее уходите, не поднимайте шума. Озадаченный Цзыцзинь, протянул руку к запахнутым занавесям, и вдруг из-под складок ткани выскользнул блестящий чёрный локон. Юноша немного помедлил, и всё же отдёрнул полог. Раскинувшись на шёлковом одеяле лежала… мумия. На лице не осталось и капли плоти, иссохшая кожа туго обтягивала череп, вместо глаз зияли два тёмных провала. Однако, одежда на трупе была великолепная, и этот контраст внушал ещё больший ужас и отвращение. Попятившись, Ван Цзыцзинь споткнулся и плюхнулся на пол. — Мне нужна Чэнь Син, а не эти кости! — пролепетал он. — Это и есть она! — взволнованно воскликнула хозяйка. — Не знаю, что случилось ночью, да только мы нашли её вот такой! Должно быть, проделки нечисти. Ах, сплошные убытки, — запричитала она. — Только бы не пошла дурная слава… Неужели и правда, это та самая Чэнь Син, которая серебряным голоском пела ещё вчера вечером, ещё вчера была цветком персика, а за одну ночь стала сухой веткой? Из глаз Цзыцзиня сами собой покатились слёзы. Пусть он и знал, что барышня не была человеком, но действительно желал ей добра. Разве она сделала что-то дурное, чтобы заслужить такую участь? Как мог он не жалеть её? — Цзыцзинь, — Фейсяо тронул его за плечо. — Хватит плакать, давай лучше похороним её. — Да, ты прав, — кивнул юноша. — Надо похоронить бедную Чэнь Син. Хозяйка не препятствовала, когда он завернул в одеяло мёртвое тело. Большинство посетителей борделя являлись богатыми влиятельными людьми, труп ей здесь был совсем ни к чему. Когда со слезами на глазах Ван Цзыцзинь прижал к груди свёрток, Фейсяо церемонно поклонился и сказал: — Мой брат очень любил барышню, и даже её иссохшие кости ему дороги. Благодарим, что заботились о ней при жизни. Надеюсь, вы позволите нам похоронить её по всем правилам. Или вы предпочитаете сами заняться погребением? — Нет, спасибо, спасибо! — всплеснула руками хозяйка. — Лучше вы! А мы скажем всем, что бедняжка Чэнь Син вышла замуж и уехала с мужем в дальние края, — она вдруг опечалилась и, шмыгнув носом, добавила: — Пусть дитя хоть так осуществит свои мечты. Она всегда хотела найти себе хорошую семью. Услышав это, Ван Цзыцзинь снова залился слезами, обнял покрепче свёрток с костями Чэнь Син и бросился вон. А в уголках рта Фейсяо всё ещё играла улыбка. Смерть ничего не значила для него, он к ней привык за долгие, долгие годы. В его глазах каждый, на кого бы ни упал взгляд, был мёртвой костью. Заря только занималась. Ван Цзыцзинь с телом Чэнь Синь на руках шёл по улице. Легкий утренний ветерок приподнял край шёлкового покрывала, и тонкая прядь чёрных волос затрепетала от его дуновения. Она ласково коснулась влажной щеки юноши, подарив ему тень аромата азалии. «Чэнь Син, Чэнь Син! Неужели только я оплакиваю тебя? Когда ты была жива, сколько людей приходило послушать твоё пение, восхищалось твоим танцем, аплодировало тебе, влюблялось в тебя! А сейчас ты мертва, и я единственный грущу о твоей кончине…» За его спиной остался «Сад пионов». Всё так же блестели покрытые красным лаком ворота, всё так же сияли сотни фонариков, освещая великолепные дорожки и цветники, но одним цветком там стало меньше, и всё потускнело. ПРИМЕЧАНИЯ: (1) Белая траурная одежда  — Цвета в Китае имеют большое значение, поняв которые можно многое узнать о местных традициях и избежать некоторых неприятностей. Сегодня в Китае белый цвет символизирует печаль, глупость, неудачу и разочарование. Белый цвет символизирует запад, то есть место, где царит хаос и гибель всего живого. А также означает пустоту и считается не цветом, а его отсутствием. Белый цвет ассоциируется со старостью, осенью, увяданием, т.е. завершением цикла и выходом за грань мира. Поэтому в Китае во время траурных церемоний вместо чёрного, как принято у нас, используется белый цвет. Пришедшие проститься с покойным должны были, как и родственники, облачиться в траурные одежды (сапфу). Специальными указами в императорском Китае регламентировалась степень траура и определялся характер одежды. Так подданные должны были носить траур по императору три года. По родителям сыновья носили «двойной траур», т. е. 25 месяцев. Этому долгому трауру соответствовали чанцуй — полные траурные одежды из белого холста. По ближайшим родственникам (по мужской линии: по родному деду, братьям отца и т. д.) траур носили год (12—13 месяцев). Этой степени траура соответствовали траурные одежды цзуцуй — также белый полный костюм. По остальным траур носили 5-9 месяцев. Одежды могли быть уже голубыми и не из холста. Допускались обычные одежды, но с белой отделкой. Исключение — траур по любимому наставнику, носили траур 25 месяцев, как по духовному отцу.