Похититель душ 春江花月夜 Китай

…стоит покинутый храм, Все краски осыпались тут… Ду Фу (712-770)

В ту ночь тонкий серпик луны то и дело закрывали облака, и на улицах стоял почти непроглядный мрак. Ван Цзыцзинь едва различал впереди фигуру барышни Чэнь Син и шёл, больше ориентируясь на звук её шагов и шлейф аромата азалии. Внезапно девушка остановилась, и, посмотрев вокруг, Цзыцзинь понял, что они достигли цели. В «Саду Пионов» был виден свет, окна горели — похоже, гости ещё не покинули его. Фейсяо глянул на главные ворота и сказал: — Пожалуй, нам лучше не ломиться в парадные двери. Барышня Чэнь, ты знаешь, где чёрный ход? Девушка в замешательстве подняла на него глаза, но потом кивнула: — Знаю. Она лёгкой походкой двинулась дальше, и молодые люди старались не отставать от неё. Цзыцзинь подумал, что этой ночью Чэнь Син кажется какой-то странной. Он бы спросил саму девушку, но решил, что будет неудобно, а вот Лиса… Но только он повернулся к Фейсяо, чтобы поделиться своими наблюдениями, как тот поднял палец и прижал к губам, призывая молчать. Через минуту Лис наклонился к уху юноши и едва слышно прошептал: — Кажется, она вспомнила что-то, не отвлекай её. Цзыцзинь понятливо кивнул. Он смотрел на отблески огней в больших глазах девушки и мог только надеяться, что всё будет хорошо. Вскоре они подошли к неприметной маленькой двери в стене. Чэнь Син толкнула её, но та не поддалась. — Заперто! — огорчённо воскликнул Цзыцзинь. Фейсяо загадочно усмехнулся. Он приблизился к двери, что-то потянул, нажал, дёрнул, и все трое услышали щелчок и звяканье упавшего на землю замка. Кажется, Ван Цзыцзинь в тот момент понял, откуда у Лиса неистощимые запасы серебряных таэлей… Едва открылась дверца, барышня Чэнь Син тут же вбежала за ограду и остановилась с ошеломлённым видом. — Все другое! Совсем не то! — тихо повторяла она, оглядываясь по сторонам. — Не так, как было! — Да что не то? — удивился Цзыцзинь. — Разве это не «Сад Пионов», где ты жила? — Двор всё тот же, — девушка обвела вокруг белой рукой. — Но цветы, клумбы, деревья — всё отличается! — Не обращай на это внимания, мы же пришли за твоими вещами, — напомнил Фейсяо. — Давай возьмём их и вернёмся назад. — Правильно, — кивнула она, будто очнувшись. — Я хотела что-то забрать… — Эта штука находится в твоей комнате? — спросил Цзыцзинь. — Комната, моя комната… — пробормотала Чэнь Син. — Нужно посмотреть, как она… Сказав это, девушка нашла дорожку между деревьев и быстро направилась по ней. — Эй! — окликнул её Цзыцзинь. — Твоя комната в главном доме, а не на задворках! Куда ты? Но Фейсяо оборвал его: — Не шуми! Проследим за ней и узнаем. И он потащил юношу за рукав по той же дорожке. Вскоре, миновав несколько маленьких дворов, они остановились перед неказистым низким строением. — Это же дровяной сарай! — удивился Ван Цзыцзинь. Не обращая внимания на его слова, Чэнь Син открыла трухлявую дощатую дверцу. Тусклый луч луны осветил сложенные внутри штабеля дров. — Как такое может быть? — растерянно проговорила девушка. — Что случилось с моим домом? — Барышня Чэнь! — Цзыцзинь потянул её за рукав. — Вы жили не здесь! Она обернулась, и лунный свет озарил её лицо. Юноша отшатнулся в испуге — глаза и щёки Чэнь Син ввалились, как у мертвеца. Когда успели произойти такие изменения? Это означает, что ей снова нужно съесть живую плоть? Но ведь здесь никого, кроме них троих, вдруг она решит сожрать Цзыцзиня? Подумав об этом, юноша мгновенно отпрыгнул в сторону и юркнул за спину Лиса. — Фейсяо, Фейсяо, как Чэнь Син внезапно стала такой? — Она давно была такой, — спокойно ответил Лис. — Просто ты не замечал. Тем временем, девушка продолжала оглядывать комнату, бормоча себе под нос. — Да, да, оно здесь… — барышня Чэнь потрогала руками оконную решетку. — Точно! Я даже вырезала здесь дату. Она подняла глаза к небу и тихонько запела: — …Зыбкий лунный луч дрожит на серебряном зеркале, проникая сквозь занавеску… Это была та самая песня, «Лунная ночь среди цветов на весенней реке», которую барышня Чэнь Син исполняла в вечер, когда они впервые увидели её. Запавшие мёртвые глаза затуманились, словно она вернулась в воспоминаниях в далекие времена. Ван Цзыцзинь не мог смотреть на неё без грусти. Пусть выглядит теперь как мёртвая кость, но она всё ещё та прелестная девушка в красном платье, похожая на небесную фею, которая пела и танцевала на озере. И песня все та же, но как изменилось всё остальное… Исполнив несколько строк, Чэнь Син вздохнула: — Ах, сочинение сестры Ру Юй действительно великолепное. Смогу ли я когда-нибудь петь так же хорошо, как она? Голос её звучал тоскливо, и выглядела барышня очень одинокой. В том мире, где она сейчас пребывала, Фейсяо и Цзыцзинь были забыты. И вдруг Чэнь Син вскинулась: — Зеркало! Где моё зеркало в сандаловой раме? Ван Цзыцзинь почувствовал облегчение. Ну, наконец-то, она вспомнила, зачем пришла. Пусть уже возьмёт своё зеркало, и можно будет поскорее отсюда убраться и не видеть вот такую Чэнь Син, до смерти пугающую. Чрезвычайно взволнованная, барышня принялась раскидывать дрова, освобождая угол комнаты. Цзыцзинь, несмотря на страх, решил помочь слабой женщине. Правда, старался не поднимать глаз на её усохшее лицо. Вдвоём они справились довольно быстро, и вот показалась дальняя стена, ранее скрытая поленницей. Пошарив по ней, Чэнь Син нашла незакрепленный кирпич, расшатала его и с некоторым трудом вытащила. Засунув в углубление руку, она извлекла некий предмет. — Моё сокровище! Оно не пропало! — радостно воскликнула она. Барышня повернулась к свету, прижимая штуковину к груди, и Ван Цзыцзинь понял, что она держит обыкновенное зеркало. Все грязное, в трухлявой деревянной рамке, оно всё же производило впечатление некогда изящной и даже изысканной вещицы. Вытерев пыль рукавом, Чэнь Син повернула его к себе. В ужасе Цзыцзинь бросился к ней с криком: — Не надо! Не смотри в него! Но было поздно. Некоторое время барышня с недоумением вглядывалась в полированную поверхность, а потом ахнула и уронила зеркало, закрываясь ладонями. — Что это? — в панике прошептала она. — Что это? Неужели, это я? ПРИМЕЧАНИЯ: Окна в китайских домах Многовековые традиции китайской культуры отчётливо прослеживаются в архитектуре в целом и в подходе к созданию окон в частности. Вот лишь несколько интересных фактов, иллюстрирующих это утверждение. Классический китайский дом — сыхэюань — это четырёхугольный двор, стороны которого представляют собой четыре здания. Чаще всего внешние стены этих зданий глухие либо оснащены маленькими окошками. А полноценные окна выходят во внутренний двор, который образуется этим самым четырехугольником. Самые освещённые комнаты, как правило, с окнами, выходящими на север, принадлежали главе семьи и его супруге. Восточные и западные стороны освещались хуже: там размещали детей, престарелых родителей, братьев, сестёр, дядь, теть и других «неважных» членов семейства. Южная же сторона, в которую свет попадал от случая к случаю, предназначалась для проживания слуг. В стенах с этой стороны китайцы могли ограничиться маленькими окошками или вовсе не прорезать их. Древние китайцы считали, что злые духи и демоны не любят изогнутых линий. Поэтому форма окон часто была неправильной, с изгибами, выпуклостями и асимметрией. В крайнем случае, проём делали прямоугольным, но свободное пространство закрывали фигурными решётками.