Похититель душ 春江花月夜 Китай

… Сердце, жаждущее любви, не сравнивай с весенними цветами. Ты должен знать, что каждая гроздь акации обернётся пеплом… Ли Шанъинь (813-858)

Все в шоке смотрели на упавшего Цзыяна. Под его телом медленно растекалась лужа алой крови. Ван Цзыцзинь наконец смог вскочить на ноги. Он выхватил из пальцев даоса бумажный талисман и бросился к Фейсяо. Вблизи дыра в груди Лиса, пробитая рукой Баоюнь, выглядела ещё ужаснее. Кровь текла без остановки. Юноша оторвал рукав от своей одежды и прижал к ране, но тот почти сразу промок насквозь. — Фейсяо! Фейсяо, только не умирай! — обливаясь слезами, запричитал Цзыцзинь. — Идиот, — слабо улыбаясь, Лис поднял испачканную кровью руку и погладил его по голове. — Я и не собираюсь! Если меня не станет, кто о тебе позаботится? Кто тебя защитит? — Молодой господин Ху! Тебе больно? — девушка-призрак баюкала обрубок руки, но переживала не о себе: — Это всё вина Баоюнь, прости! — О чём ты говоришь? — удивился Лис. — Я тебе руку отсёк — ты, наверное, ненавидишь меня… — Вовсе нет! — с жаром возразила Баоюнь. — Я уже мертва, у меня нет сущности, поэтому ничего страшного. — Что же… Теперь, когда Цзыян больше не имеет власти над тобой, я найду способ забрать твою душу отсюда, — сказал Фейсяо, садясь с помощью Цзыцзиня. Юноша оторвал второй рукав и перевязал его рану, чтобы остановить кровотечение. Услышав слова Лиса, Баоюнь радостно повернулась к Чжан Цяньфу: — Отец, я уйду с молодым господином Ху, ты не против? Купец всё ещё сжимал в руках клинок, склонясь над телом Цзыяна. Он повернулся к дочери и, словно со стороны, увидал маленькую девочку в порванной одежде, с отрубленной рукой, со всклокоченными волосами. Личико всё в кровоточащих царапинах, но светится радостью и надеждой. Внезапно всё заволокло туманной дымкой от набежавших на глаза слёз. — Конечно, иди. Папе так жаль! — Чжан Цяньфу разрыдался. — Всё случилось потому, что папа нехороший. Он был помешан на деньгах и связался с этим демоном Цзыяном. Из-за его обмана разрушил твою судьбу. — Как это случилось? — заинтересовался Цзыцзинь. Всхлипнув, купец посмотрел на нож, который держал в руке, и разжал пальцы. Клинок упал на землю. Чжан Цяньфу обхватил голову руками и зарыдал пуще прежнего. Юноша ждал, пока он выплачет своё горе. Наконец, толстяк заговорил: — Три года назад… Три года назад это место всего за несколько месяцев внезапно превратилось в город-призрак. Моё дело пришло в упадок, мне грозило разорение. Другие люди убегали в поисках лучшей доли, но я уже не в том возрасте, чтобы начать сначала на новом месте. И тогда ко мне явился монах-даос и предложил помощь, — купец повернулся и показал на тело Цзыяна. — Этот демон сказал, что взамен я должен построить для него храм. — И ты пообещал? — спросил Цзыцзинь. Он уже знал, что потом произошло, но отказывался верить, что отец мог пожертвовать своим ребёнком. — Он обманул меня, — пробормотал Чжан Цяньфу. — Он обманул меня, а я обманул Баоюнь, чтобы она отправилась с ним… — минуту купец дрожал и всхлипывал, потом собрался с силами и продолжил: — Я не знал, что он с ней сделал, но Баоюнь стала какой-то другой, когда вернулась. На радостях, что дела пошли на лад, я не сразу заметил, что она не меняется — время идёт, а моя доченька остаётся тринадцатилетней девочкой. Но однажды я захотел узнать правду. И я отправился сюда. На небе не видно было ни звёзд, ни луны, а сильный ветер почти сбивал с ног… — глаза купца остекленели, словно он мыслями вернулся в ту ночь. — Я добрался на это место, и что же я нашёл? Что я нашёл?! — толстяк вскочил на ноги и шагнул к колодцу. — Я обнаружил мою Баоюнь, которая к тому времени была уже два года как мертва. Чжан Цяньфу закрыл лицо руками. Цзыцзинь сочувствовал его горю, но не мог в полной мере пожалеть купца. — Отец, — позвала Баоюнь. — Я никогда не винила тебя. Цзыян обманул и меня тоже. В тот день он взял меня за руку и велел идти за ним. Сказал, что мы должны отыскать мою покойную мать. Я ещё не знала, что мне не суждено остаться в живых. В этот колодец я залезла добровольно, чтобы встретиться с мамой, чтобы сделать тебя счастливым. Это было моё решение, ты ни в чём не виноват. И отец, и дочь, оба казались несколько не в себе. Цзыцзинь и Фейсяо переглянулись. — Мы можем что-то сделать с этим? — шёпотом спросил юноша, наклоняясь к уху Лиса. Тот вздохнул: — Я обещал забрать её и должен сдержать слово. — Это проще сказать, чем сделать, — вдруг раздался знакомый голос. — Но, можешь попытаться! Ха-ха! Цзыцзинь в шоке оглянулся. Мёртвый даос оказался вовсе не мёртвым — он со стоном приподнялся с земли и встал. — Чтоб ты сдох! — воскликнул юноша. Ему хотелось подбежать и прикончить чёртова монаха, завершить начатое купцом. — Да, я демон, — злорадно заявил Цзыян, тыча пальцем в купца. — Но если бы не этот демон, что стало бы с вашим городом? — Что ты имеешь в виду? — поднял бровь Фейсяо. — Думаешь, я не в силах разрушить твои заклинания? — Ха-ха-ха! — рассмеялся даос. — Ты, конечно, можешь меня убить. Но техника Колодца слишком сложна. Как считаешь, что случится с Дуфэном после моей смерти? — Что с ним случится? — повторил за ним Цзыцзинь, всё ещё не оправившись от шока. Цзыян снова засмеялся и тут же закашлялся, зажимая ладонью рану в груди. От потери крови он выглядел слабым и бледным. — Как только я перестану их контролировать, все духи вырвутся на свободу, — даос хохотнул, и из его рта вытекла струйка крови. — Дуфэн окажется во власти свирепых призраков! На лице Цзыяна застыло выражение жестокой радости, когда он упал на колени и завалился на бок. Казалось, что теперь он всё-таки на самом деле умер. Внезапно, прямо на глазах, монашеский головной убор из фиолетового шёлка превратился в редкие седые волосы, а щёки и лоб даоса прорезали глубокие морщины. От этого зрелища по спине Цзыцзиня поползли мурашки. — Что происходит? — сдавленным голосом просипел он. Фейсяо посмотрел на Цзыяна и тяжело вздохнул: — Даосская школа стремится к бессмертию. И всё же, он тратил свои силы на поддержание внешнего вида. Какой смысл прикидываться вечно молодым, если всё равно окажешься грудой мёртвых костей? — А то, что он говорил про город, правда? — испуганно спросил Цзыцзинь. Опираясь на его руку, Лис встал и выпрямился. — Давай делать по шагу за раз, — ответил он и обратился к Баоюнь. — Сейчас мы поможем тебе добраться домой и подумаем, как забрать тебя отсюда. Но девушка лишь расплакалась. — Молодой господин Ху, я всё слышала! Баоюнь не может пойти с вами! — Не обращай внимания на слова Цзыяна, я сумею найти выход из положения! Но девушка покачала головой и расплакалась: — Баоюнь мертва уже несколько лет, что тут сделаешь? Ах, ничем этого уже не изменить. Не могу об этом думать… — Куда же ты направишься? — спросил Фейсяо. Не отвечая, девушка приблизилась к колодцу и заглянула внутрь, где лежал труп девочки, свернувшейся калачиком. — Это я? — неестественно спокойным голосом произнесла Баоюнь. — Не успела повзрослеть и стала вот такой. Цзыцзиню больно было слышать её слова, и он торопливо позвал: — Не надо, не смотри! Пойдём лучше с нами! — Идти? — девушка оглянулась и окинула молодых людей задумчивым взором. — Да, пора. Только не с вами двумя. — Разве тебе не нравится Фейсяо? — удивился Цзыцзинь. — Почему ты не хочешь с нами? Куда ты собралась? Неожиданно он подумал не о бедной девочке Баоюнь, а о другой несчастной жертве — Чэнь Син. Сколько на свете ещё таких же, как они? — Молодой господин Ван, Баоюнь отправится в очень далёкое место. Если суждено, мы ещё увидимся в следующей жизни. А сейчас я должна постараться сделать всё, что могу. Кто, кроме меня, это сделает? Я уже и так мертва, но мой отец жив, и, надеюсь, он и дальше будет жить в мире, — девушка посмотрела на Чжан Цяньфу, сидящего на земле. — Баоюнь, ты собираешься покинуть этот мир? — задал вопрос Фейсяо. — Да! — кивнула девушка со счастливой улыбкой. — И заберу с собой всех неупокоенных духов. Они не хотят покидать это место, но они такие же жалкие, как и я, и нам не место в этом мире, — она подняла голову и гордо расправила узкие плечики: — Нельзя оставлять их страдать в здешней глуши, только мне по силам справиться с задачей. — Ты действительно так решила? — с жалостью в сердце спросил Цзыцзинь. У бедняжки, похоже, не набралось и нескольких счастливых дней за всю жизнь. Баоюнь молча улыбнулась ему, и повернулась к Фейсяо. — Молодой господин Ху, позволишь последний раз подержать тебя за руку? Лис протянул ей ладонь, и девушка вложила в неё свою единственную оставшуюся ладошку. Прикрыв глаза, Баоюнь мечтательно проговорила: — Я была счастлива в тот день, когда ты поймал гортензию. Просто направил к себе мой цветок. Ты очень нравишься мне, но ты не хочешь Баоюнь… — тон девушки был мрачным, но на лице играла мягкая улыбка, словно она вернулась в солнечный день и снова видела прекрасного юношу в белой одежде среди толпы под балконом. — Ты так сильно мне нравишься, что я пыталась украсть твою душу. Но ты не винишь меня? — Ни капельки, — покачал головой Лис. Её маленькая ручка была такой холодной, когда она продолжила: — И вот я снова сделала тебе больно. А ты по-прежнему не злишься на меня? — Ни капельки, — повторил Фейсяо. Тонкие пальчики выскользнули из его ладони. — Тогда я уйду спокойной, — Баоюнь отступила на шаг. — На самом деле, я, конечно, хочу отправиться с тобой, путешествовать по горам и равнинам, посмотреть свет. Даже если всего лишь на день, я была бы счастлива. Но, увы, это — несбыточные мечты. Цзыцзинь когда-то сердился на неё, но сейчас мог только жалеть влюблённую девушку. А она, тем временем, взмахнула рукой, и тени бесчисленных призраков встали за её спиной. Они не нападали, но и от их вида и злобной ауры кровь стыла в жилах. — Молодой господин Ху, ты поможешь? — девушка посмотрела на Фейсяо. В глазах бриллиантами блестели слёзы, но на губах сияла яркая улыбка. Лис кивнул и вынул свой клинок. — Мне снова нужен огонь, — попросил он Цзыцзиня. Юноша догадался, что сейчас произойдёт. Быстро исполнив просьбу, он отступил и зажмурился. И через мгновение в спину ударила волна жара. Однако не было уже азарта драки, не было радости от гибели противника. Цзыцзинь не открывал глаза, чтобы не видеть, как корчатся в пламени призраки, как они исчезают. Слёзы невольно выкатились из-под ресниц, но жар тут же высушил их. Когда он, наконец, решился посмотреть, вокруг не осталось никого, кроме Фейсяо. Ветер развевал его белую, запачканную кровью одежду, и хлопья пепла носились в воздухе. — Они все ушли? — спросил Цзыцзинь. Вместо ответа Лис протянул ему руку. На раскрытой ладони лежала маленькая обугленная деревянная фигурка, и одной ручки у неё не хватало. Близился рассвет. На горизонте, в жемчужно-сером небе, появилась розовая полоска. — Пойдём, Цзыцзинь, — позвал Лис. — Нам уже пора. Юноша обвёл взглядом выжженный пустырь. Возможно, через год на этом месте расцветёт множество цветов. И кто-нибудь вспомнит о Чжан Баоюнь. Тут что-то шевельнулось, и он распознал засыпанную золой и пеплом фигуру купца Чжана, сгорбившегося возле старого колодца. Тот не обращал ни на что внимания, словно глубоко ушёл в свои мысли. Друзья решили не трогать его, и пошли прочь. Когда они поравнялись с разрушенной хижиной, в которой обитал дух На Румо, Цзыцзинь замедлил шаг. Он вспомнил о старике-призраке и пожалел, что не успел с ним проститься. Но тут из темноты дверей раздался скрипучий голос: — Так, значит, ты отыскал и вернул своего дружка? — Румо, ты остался! — юноша и удивился, и обрадовался встрече. — Почему тебя не унесло со всеми? — Во мне нет обиды, зачем мне уходить? — призрак радостно рассмеялся. И на пороге показался старик в одежде охранника и красном головном уборе. — Прощай, дурачок, счастливого пути! — он с улыбкой помахал юноше рукой. Ему больше некого было бояться, так что не удивительно, что теперь этот призрак был счастлив. Дорога запетляла среди зарослей, но утреннее солнце уже пробивалось сквозь листья бамбука, освещая путь. — Я больше не могу, — вдруг жалобно проговорил Фейсяо. Он просительно посмотрел на Цзыцзиня: — Возьми меня на руки! Разве можно было ему отказать? Юноша кивнул, и вот перед ним уже была лиса, а не человек. Он прижал зверька к груди. Лис положил голову ему на плечо. Белоснежная шерсть слиплась от крови, и по тому, как бессильно он обмяк, было ясно, насколько же Фейсяо устал и вымотался. Цзыцзинь погладил его, и обнаружил под лапами обугленную фигурку. Перед глазами мелькнул жалкий облик несчастной Баоюнь. Сердце, жаждущее любви, не сравнивай с весенними цветами. Ты должен знать, что каждая гроздь акации обернётся пеплом…