Похититель душ 春江花月夜 Китай

… Так повелось, что людям Грусть суждена от рожденья… Ли Юй (937-978)

Красивые глаза наложницы Фужун утратили свой блеск. Она грустно посмотрела в лицо губернатора, который подхватил её на руки. — Фужун, дорогая, держись! Я найду лучших докторов, они помогут тебе! Он был уже весь в её крови. Женщина подняла слабую руку и ласково погладила его по волосам, пачкая алым. — Простите, господин, — проговорила она. — Я оставляю вас одного, пожалуйста, не вините меня слишком сильно. Губернатор, не в силах ничего сказать, отчаянно замотал головой. Отвернувшись от них, Лю-эр тронула Ван Цзыцзиня за рукав: — Молодой господин Ван, заберите меня отсюда. Юноша не мог поверить: — Ты действительно хочешь уйти в такой момент? — Не могу смотреть на это представление, — заявила Лю-эр. — Хочу уйти как можно скорее. Видя её решимость, Цзыцзиню ничего не оставалось, кроме как помочь девушке. Поверх её головы он взглянул на Фейсяо. Тот пожал плечами: эта ситуация вышла из-под контроля. Как бы ни был силён Лис, он не мог предусмотреть всё на свете. Пришлось им, поддерживая Лю-эр, покинуть комнату. Губернатор Ян даже не повернулся вслед, баюкая в объятьях умирающую Фужун, поглощённый своим горем. Задержавшись в дверях, Цзыцзинь сказал: — Губернатор, ваша дочь Лю-эр уходит. Ответом ему стал взгляд наложницы. Две прозрачные дорожки слёз блестели на её бледных щёках. Она больше не могла говорить, лишь с тоской смотрела на Лю-эр. Юноша почувствовал, как от жалости заболело в груди. Шмыгнув носом, он поспешил за девушкой и Лисом. Уже уходя он заметил Сяо Хэ. Продолжая безмятежно улыбаться, она пропела несколько строк старинной песни (по правде сказать не особо музыкально) и спросила пустоту перед собой, кокетливо наклонив голову: — Молодой господин Ли, я хорошо пою? Бедное сердце Цзыцзиня уже больше не могло выносить — слишком много трагедий для одного дня. Он чуть ли не бегом бросился прочь. Два молодых человека и девушка поворачивали за угол галереи, когда до них донёсся отчаянный крик, полный боли: — Фужун! Этот вопль эхом разнёсся по пустому двору. Наложница Фужун умерла. Цзыцзинь ощутил, как вздрогнула Лю-эр. — Не плачь, — сказал он, но девушка лишь фыркнула: — С чего ты взял, что я плачу? Она отказывалась признаться, но, когда он притянул её к себе, Лю-эр уткнулась ему в грудь, и одежда под её лицом быстро стала мокрой. Горячие слёзы пропитывали ханьфу и тут же остывали на холодном осеннем ветру. Юноше казалось, что там уже образовалась корка льда. — Цзыцзинь, — похлопал его по плечу Лис. — Пора возвращаться. — Да, конечно, — согласно кивнул юноша, осторожно отодвигая Лю-эр, чтобы двинуться вперёд. Они пошли по золотой листве, усыпавшей землю, направляясь к воротам. Оставляя позади двух несчастных женщин, пострадавших из-за любви. Опали цветы. Сменился Красный наряд зелёным. Быстро весна промчалась — Даже и не заметил. Что сделаешь, если утро Встречает дождём студёным, И вечер в свой час приходит, И с ним непогожий ветер! Блестят на румянах слёзы, И на душе смятенье. Радость короткой встречи Когда ещё повторится? Так повелось, что людям Грусть суждена от рожденья, Она — как поток бескрайний, Что вечно к востоку стремится. — Лю-эр, я знаю, о нашей свадьбе уже условлено. Но если твои планы изменились, я не стану возражать, — заявил Цзыцзинь. — Не думай, я не брошу тебя, буду любить и заботиться как старший брат. Девушка протянула нежную нефритовую руку и прижала тонкий пальчик к его губам. — Моё тело ещё не полностью слушается. Но разум в порядке. И я помню, что происходило, пока я была без сознания, — покачала головой Лю-эр. — Ты пришёл за мной в иллюзию и спас меня! Я верила, что ты спасёшь меня и в реальности. Так и случилось. Поэтому я пойду за тобой, куда бы ты ни отправился. Она потянулась к юноше, и Цзыцзинь обнял её. Где-то в глубине души ещё сидел страх, что она может исчезнуть в любой момент. Фейсяо смотрел на этих двоих и думал, что должен чувствовать облегчение — их судьба благополучно устроена. Однако, ничего такого он не чувствовал. Через несколько дней предстояло покинуть Янчжоу. Перед дорогой нужно было позаботиться о вещах для Лю-эр. Так как девушка пока с трудом передвигалась, Фейсяо купил для неё удобный паланкин. Молодые люди собирались ехать верхом, как и прежде. И вот пришло время отправляться в путь. На рассвете, в тонком утреннем тумане они приблизились к городским воротам и увидели там несколько богато украшенных карет. Им навстречу подъехал губернатор Ян на крупном коне в дорогой упряжи. Мужчина всё ещё выглядел внушительно, но его виски будто посеребрил иней, а плечи были устало опущены. Казалось, за несколько дней он постарел на несколько лет. Он подскакал к Цзыцзиню и спросил: — Могу ли я поговорить с Лю-эр? — Вы не должны просить моего разрешения, я ещё не женился на ней, — ответил юноша и растерянно добавил: — Если вы хотите вернуть её домой, то делайте это сейчас. Вздохнув, губернатор остановил коня возле паланкина и спешился: — Лю-эр, как ты себя чувствуешь? Не открывая шторку, девушка проговорила: — Со мной всё в порядке, отцу не стоит беспокоиться. — Лю-эр, доченька, позволь папочке увидеть тебя! — по морщинкам у глаз скатились мутные старческие слёзы. — Ты уезжаешь, и кто знает, когда ещё доведётся встретиться. Дай на прощанье взглянуть на тебя хоть разок! Долгое время из паланкина не доносилось ни звука. Потом бамбуковая шторка медленно поднялась, открывая заплаканное лицо девушки. — Ах, ты всё равно мой отец, даже если сделал слишком много вещей, которые я не могу принять. Почему у меня не получается тебя ненавидеть? — её голос дрожал и срывался, когда она смотрела на губернатора. — Лю-эр, слушайся своего супруга, когда выйдешь замуж. Не будь такой своевольной как дома. — Папа, я уже не маленькая девочка, сама всё понимаю, — девушка похлопала отца по руке. — Теперь тебе не нужно заботиться обо мне. Они поговорили какое-то время, и вот пришла пора открывать городские ворота. Две огромные створки высотой в несколько человеческих ростов распахнулись, выпуская путешественников. — Лю-эр, — позвал губернатор. — Папа приготовил тебе хорошее приданное, — он указал на вереницу карет: — Моя доченька ни в чем не должна нуждаться. Девушка ничего не говорила, только схватила его за рукав и не отпускала. Цзыцзинь и Фейсяо тронули поводья своих коней и поскакали вперёд. Ни один из них не оглянулся, чтобы не мешать прощанию отца и дочери. ПРИМЕЧАНИЯ: Транспорт Древнего Китая Основные виды транспорта, которыми народ Поднебесной пользовался до середины XX века, были изобретены два-три тысячелетия назад, а некоторые даже в эпоху Шан (XVI–XI века до н. э.). Повозки с колесницами, паланкин, кареты, рикши — всё это до сих пор можно увидеть в Серединном государстве. Китай — одна из первых стран, которая изобрела и начала использовать повозки. В китайском языке в любом слове, обозначающем транспорт, присутствует именно этот иероглиф — 车 (chē — повозка, телега, коляска, машина). Опираясь на исторические документы, можно предположить, что повозки появились уже в эпоху Ся (XXI–XVII века до н. э.), но никаких вещественных доказательств этому нет. Поэтому официально начало их развития относят к династии Шан. Обычно это была повозка с одним дышлом, вмещающая в себя одного-двух пассажиров и запрягающаяся двумя лошадьми. Общая структура так и оставалась неизменной на протяжении тысячелетий. При раскопках нашли бронзовые колесницу и карету, которые дают полное представление об устройстве экипажа в то время. В дальнейшем они мало изменились: стали запрягать не только лошадей, но и быков, мулов; пристроили полог, к Минской эпохе пассажирами экипажа могли быть и обычные жители. По цвету, отделке и материалу кареты можно было определить социальный статус человека.