Похититель душ 春江花月夜 Китай

...Душа разрывается в эту ночь... Гу Куан (726?-805)

Более десяти ли губернатор Ян следовал за паланкином Лю-эр, не в силах расстаться с дочерью. Наконец, когда они уже достаточно удалились от города, он повернул обратно. Его крепкая фигура теперь выглядела одряхлевшей и поникшей. Когда Цзыцзинь смотрел на него, в душе была жалость к мужчине, потерявшему всех, кого он любил. В том месте, где дорога поднялась на гору, губернатор остановился и долго наблюдал за уезжающими. Даже спустя много лет, Ван Цзыцзинь помнил его пурпурный плащ, реющий на ветру. Это было последнее прощание с Янчжоу. В начале зимы долгое путешествие закончилось. Пожилая мать Цзыцзиня встретила его бранью, она была недовольна, что сын провалил экзамен на государственную должность. Но, увидев, что он явился с богатой красивой невестой, сменила гнев на милость. Лю-эр требовалось время, чтобы восстановиться после болезни и отдохнуть от поездки. Поэтому со свадьбой не стали спешить. Цзыцзинь, положа руку на сердце, был этому только рад. Он целые дни проводил в компании Фейсяо, беззаботно выпивая и беседуя обо всём на свете. Однажды, во время игры в шахматы, к ним присоединилась и Лю-эр. Глядя на двух прекрасных людей перед ним, Цзыцзинь со смехом сказал: — Ах, ну почему вы так похожи? Моя мать сначала подумала, что я привёз двух сестёр-близнецов… — Разве я недостаточно хорошо выгляжу? — улыбнулась девушка. — Просто говори всем, что молодой господин Ху — мой старший брат. Тем, кто посмеет меня обидеть, не поздоровится. Однако Фейсяо сидел молча. Его брови, подобные листьям ивы, сошлись к переносице. Похоже, он о чём-то размышлял, и мысли эти не были весёлыми. Цзыцзинь хотел спросить, что у него на уме, но при Лю-эр вдруг показалось неудобным это делать, и он приберёг свой вопрос до более подходящего времени. А в груди появился неприятный холодок дурных предчувствий. Поздно вечером, когда все разошлись по комнатам, юноша взял свечу и отправился в покои Фейсяо. Тот сидел у стола, по своему обыкновению одетый в белое, постель же была гладко застелена, без единой складочки, словно к ней никто не приближался, и уж тем более не собирался ложиться. Лис поднял глаза на Цзыцзиня, будто ждал его. — Что с тобой? — юноша присел рядом. — Почему ещё не спишь в такой час? — Я не единственный, кто не спит, — парировал Фейсяо. — Какие у тебя оправдания? Цзицзинь некоторое время молчал, прикидывая, как бы поделикатнее сформулировать вопрос, но потом просто спросил напрямик: — Фейсяо, что ты задумал? Лис вздохнул. Он был непривычно серьёзен. Обычно, даже в самых сложных ситуациях на его губах играла тонкая улыбка, иногда яркая, иногда еле заметная, но она всегда была, придавая Фейсяо немного надменный и неизмеримо очаровательный вид. — Помнишь, ты как-то сказал, что с ума сойдёшь, если будешь постоянно видеть перед собой два одинаковых лица? — наконец произнёс он. — Да это просто шутка! — встревожился Цзыцзинь, не зная, чего ожидать. — Тем более, что вы не одинаковые! Похожи, конечно, но разве можно вас спутать… Фейсяо накрыл его ладонь своей и слегка пожал, останавливая поток слов. — А помнишь, что я сказал в ответ? Юноша почесал в затылке. Они двое так много болтали каждый день, разве удержишь всё в голове? — Я спросил, не хочешь ли ты оставить только одно? — О, — Цзыцзинь растерянно нахмурился. — Предлагаешь отправить её домой? Но ведь Лю-эр только освоилась. И маме она понравилась… Свадьбы ещё не было, а они словно мать и дочь… — Я не о ней, я о себе! — перебил его Фейсяо. — Как это? — опешил юноша. Такое ему даже на ум не пришло. Как он может расстаться с Фейсяо? Цзыцзиня охватило отчаяние. Ведь Лис это не серьёзно? С тех пор, как юноша встретил Фейсяо, в самые радостные и самые грустные, в пугающие и весёлые моменты жизни, всегда рядом был он со своей неподражаемой тонкой улыбкой на прекрасном лице. Лю-эр, хоть и обладала похожими чертами, никогда бы не смогла заменить его. Но вот сейчас Фейсяо был серьёзен, и в его глазах таилось что-то, что Цзыцзинь не умел разгадать. В душе юноши затрепетало неясное томительное чувство. Нежные алые губы Фейсяо больше не изгибались уголками вверх, а сложились в прямую линию. Повинуясь порыву, Цзыцзинь наклонился вперёд и прижался к ним своими горячими губами. Блики свечи отражались в чёрных глазах Лиса, а потом он опустил ресницы, позволяя поцелую продлиться ещё несколько мгновений. Отодвинувшись, Фейсяо вскочил на ноги и отошёл к кровати. — Я собираюсь отдохнуть, — проговорил он глухим голосом. — Давай поговорим обо всём завтра. Цзыцзинь расстроенно вздохнул. Он ощущал боль в сердце. В своём сердце, и в сердце Фейсяо тоже. Но, что он мог сейчас сделать? В дверях юноша обернулся: — Если у тебя трудности, просто поделись со мной, ладно? Фейсяо кивнул и улыбнулся, но это была грустная улыбка. В мерцающем свете свечей его белоснежная рубашка казалась золотой, и золотом отливали его бледные щёки. Он казался таким недоступно красивым, словно портрет, нарисованный гениальным художником. Слишком совершенный, чтобы быть реальным, слишком восхитительный, чтобы решиться приблизиться. Опустив голову, Цзыцзинь ушёл. Он не знал, что это был последний раз, когда он видел Фейсяо. Той ночью ему плохо спалось. Он долго ворочался и не мог уснуть. Наконец, Цзыцзинь задремал и обнаружил, что находится на джонке, везущей его в столицу на сдачу экзамена. И это определённо был тот день, когда он и Фейсяо впервые встретились. Но где же Лис? Юноша принялся искать его по всей лодке, спустился в каюту и вдруг услышал звук флейты. Дёрнув бамбуковую занавеску, он выскочил наружу и увидел молодого человека в белой одежде, которую развевал ветер. Тот опустил зелёную нефритовую флейту и с улыбкой поприветствовал: — Цзыцзинь, ты здесь! — Фейсяо, тебя так трудно найти! — укорил юноша, на самом деле очень обрадованный. — Цзыцзинь, больше не ищи меня. Я ухожу, — сказал Лис. — Я вернусь через три года. Хорошо заботься о себе пока меня не будет рядом. — Почему? — воскликнул юноша с тревогой. — Разве мы не справляемся со всеми трудностями? — Цзыцзинь, я ведь призрак, — покачал головой Фейсяо. — Как я могу оставаться с тобой всё время? Теперь ты дома, в целости и сохранности, и я могу спокойно заняться совершенствованием. Слёзы сами закапали из глаз Цзыцзиня. — Ты и без этого очень силён! — всхлипнул он. — Почему мы не можем оставаться вместе до конца? — Если бы всё было так просто… — развёл руками Фейсяо. — Помнишь, я говорил, что беда случилась с тобой в прошлом воплощении, и злой рок преследует тебя и в этой жизни. Думаю, я смогу найти способ изменить судьбу и предотвратить дурные события. Я надеюсь, ты проживёшь в безопасности ещё долго и умрёшь хорошей смертью. — Нет, нет! — шмыгнул носом Цзыцзинь. — Я не хочу хорошей смерти. Я просто хочу быть счастливым с тобой… и Лю-эр… — Ну же, Цзыцзинь, не будь ребёнком, — укоризненно качнул головой Фейсяо. — Оставляю вот этот золотой колокольчик, он не подпустит к тебе обычную нечисть. А я прощаюсь, увидимся позже. — Не уходи! — закричал юноша и бросился за ним. Но шагнул в пустоту и оказался в реке. Ледяная вода сомкнулась над головой и потащила на дно. Цзыцзинь в ужасе содрогнулся… и пробудился. Лицо было мокрым от слёз. За окном вставало солнце, окрашивая небосвод яркими красками зари. Вскочив и даже не накинув халат, Цзыцзинь побежал в комнату Фейсяо. Его снедала тревога. Он лишь надеялся, что толкнёт дверь, и его всё ещё будет ждать молодой человек в белом одеянии. Примчавшись, юноша на мгновение в нерешительности застыл перед порогом. А потом вошёл в комнату и сразу понял, что она пуста. Он огляделся и не увидел никаких следов пребывания Фейсяо. Всюду было чисто, вещи казались нетронутыми, постель гладко заправлена, будто там никто не спал. Только на столе лежал маленький золотой колокольчик. Сжав его в кулаке, Цзыцзинь выбежал из комнаты с бешеным криком: — Да как ты мог так небрежно бросить меня одного лишь вот с этим дерьмом?! Юноша пронёсся через весь дом и выскочил во двор. В холодном воздухе плясали мелкие белые снежинки. Они тихо ложились на землю, укрывая весь мир белым одеялом. Цзыцзинь добежал до ворот, оставляя на снегу тёмные следы босых ног. Распахнув тяжёлые чёрные створки, он увидел перед собой белую пустыню. Ни одного человеческого следа ещё не нарушило целину. И ни одного лисьего. Присев на корточки, Цзыцзинь заскулил и заплакал от невыносимой печали в сердце. Когда выпал первый снег, Фейсяо исчез вместе с летящими снежинками.