Похититель душ 春江花月夜 Китай

… Глубокой ночью вместе мы В сиянии луны… Бо Цзюйи (772-846) На следующее утро перед самым пробуждением Ван Цзыцзинь услышал звон колокольчика. Он проснулся с тревожным чувством в груди. Пока вставал и одевался, ему всё чудились отзвуки того перезвона, и Цзыцзинь настороженно прислушивался. Поэтому, когда служанка забарабанила в дверь комнаты, он едва не подпрыгнул от неожиданного громкого стука. — Что случилось? — сердито крикнул он. — Хозяин, там какой-то молодой господин явился, говорит, ваш старый знакомый! — отозвалась служанка. — Я побоялась его впускать, оставила ждать за воротами. Заканчивая одеваться, Цзыцзинь всё пытался сообразить, что за знакомый мог явиться к нему в такое время. Погода была зимняя, холодная, и неприлично было заставлять гостя стоять на улице. Взяв зонт, Цзыцзинь поспешил через двор. Чёрные лаковые ворота были открыты, а за ними, почти сливаясь с пеленой падающего снега виднелся некто в белой одежде. Шляпа-доули закрывала его лицо, но сердце Цзыцзиня ёкнуло. Он знал лишь одного человека в любое время года, в любую погоду предпочитающего белое. Фейсяо! Неужели это Фейсяо? Или это снегопад подарил ему прекрасную грустную иллюзию?.. И тут человек поднял голову и с неповторимой нежной улыбкой спросил: — Цзыцзинь, как ты жил эти годы? Его глаза были ясными, как холодная сталь, но взгляд тёплым, как белый нефрит. Лепесток цветка персика, весенний ветерок, лёгкое поддразнивание — вот что это было… — Фейсяо… — севшим голосом пробормотал Цзыцзинь. Он посмотрел на свои руки — они мелко дрожали. Зонт выпал и несколько раз перекатился по снегу. Лис наклонился, поднял его и подал мужчине: — Ах, Цзыцзинь, столько лет прошло, а ты всё ещё такой неуклюжий. На его красивом лице снова появилась ироническая полуулыбка, но мужчина не мог улыбаться в ответ. Из глаз сами потекли слезы. — Фейсяо… — повторил он. — Почему за пять лет ты ни капли не изменился? Ты по-прежнему выглядишь юным и прекрасным, а я уже старик. — Никакой не старик, — возразил Лис. — Разве не было бы ужасно, если бы ты стал как я? Ты отлично выглядишь! И после этих его слов Цзыцзинь заревел уже по-настоящему — Фейсяо, наконец, вернулся! Полумесяц ярко сиял на небосводе в ту ночь. Цзыцзинь достал вино из зелёных слив и велел повару приготовить множество разных блюд из курицы, чтобы порадовать Лиса. На улице продолжал тихо падать снег, и из-за отражения сугробов бумажный экран на окне казался тонким и зеленоватым, как крылья цикады. В комнате было тепло и уютно. — Фейсяо, ты знаешь, как сильно мне тебя не хватало в эти годы? — тяжело вздохнув, сказал Цзыцзинь. Лис держал в ладони чашу с вином и ничего не отвечал. Спустя некоторое время, он одним глотком осушил её и проговорил: — Расставание на какой-то срок или прощание навсегда — это обычное дело в жизни. Как ни крути, ты должен быть готов, что когда-нибудь я всё равно тебя оставлю. — Что? — вскинулся Цзыцзинь. — Ты хочешь уйти? Снова оставить меня? Ему стало так грустно и горько. Он надеялся, что в этот раз Фейсяо не бросит его, и они смогут быть вместе, как в юности. — Ха-ха! — рассмеялся Лис. — Если я останусь, лет через десять сможешь выдавать меня за своего приёмного сына. И он, протянув руку, дёрнул Цзыцзиня за бородку. И только тогда мужчина понял, что в этом году ему уже тридцать, и время не щадит его. От этой мысли его глаза снова наполнились слезами. Появление Фейсяо заставило его забыть, что он уже не юноша, он будто вернулся в прошлое. Больше всего на свете Цзыцзинь хотел «поиграть» с ним, но упустил из вида, что у него уже нет капитала играть в такие игры… Он теперь стар, как он мог надеяться привлечь Фейсяо? С расстройства Цзыцзинь налёг на вино, и сам не заметил, как перебрал и заснул, упав головой на стол. Он не проснулся, когда пара прохладных рук подняла его и помогла улечься в постель. — Ох, Цзыцзинь… Надеюсь… Очень надеюсь, что в этот раз у меня хватит сил спасти тебя и уберечь от беды… — Беды? Какой беды? — пробормотал мужчина. — Пока ты не оставишь меня одного страдать в этом мире, ничто не будет для меня бедой! — он схватил прохладную ладонь и прижал к груди. — Фейсяо, не уходи больше! Цзыцзинь открыл глаза, увидел перед собой очень знакомое лицо и замер. Блеск постепенно потух в его глазах. — Муж, да ты с ума сошёл, когда он вернулся? — это была Лю-эр. — Нет, всё не так, — ответил Цзыцзинь и закрыл глаза. Он почувствовал, как Лю-эр погладила его руку: — Цзыцзинь, Цзыцзинь, не делай этого. Его возвращение не сулит ничего хорошего. Пожалуйста, будь осторожен. Мужчина никак не реагировал, делая вид, что спит. Не дождавшись ответа, Лю-эр смахнула слёзы и вышла с очень печальным видом, прикрыв за собой дверь. «Люэр, мне так жаль, я виноват перед тобой. Но разве ты можешь понять любовь между мной и Фейсяо?» Прошлой ночью Ван Цзыцзинь снова видел во сне того красивого бледного ребёнка. Он знал, что мальчик желает его смерти. Во сне ему удалось убежать, но теперь засыпать было страшно. Однако, как удержаться от сна? Сегодня, после пары лишних чашек вина, не заснуть было особенно сложно. Но ведь Фейсяо вернулся, и, значит, всё будет хорошо, верно? И Цзыцзинь забылся глубоким сном. Он ощутил, что на него смотрят. Два карих глаза глядели на него в упор — тот красивый малыш снова был здесь. Он схватил Цзыцзиня за край рукава и потянул. — Эй, дитя, хватит являться ко мне каждую ночь, — мужчина попытался отнять свой рукав. — Нет, дядя обещал пойти со мной на дно реки! — упорствовал мальчик. — Какое ещё дно? Ты выбрал не того человека! Сколько Цзыцзинь не старался, не мог отцепить маленькую ручку. — Дядя пожалел меня. Теперь дядя заменит меня на дне реки и станет новым речным богом. — Речным богом? — удивлённо переспросил Цзыцзинь. — Да! Да! Когда ты станешь речным богом, заберёшь к себе в реку всю нечисть и очистишь округу, — завлекал его малыш. — Пойдём со мной скорее. Но вдруг Цзыцзинь увидел, как бесчисленные водоросли охватывают его лодыжки и вьются выше. Он закричал и рванулся вперёд. Кругом был кромешный мрак, он потерял ориентацию и просто бежал, и бежал, ничего не соображая. Кажется, в прошлом сне он точно так же мчался куда-то. Если так будет каждый раз, он в конце концов умрёт от истощения. И вот силы оставили Цзыцзиня, он рухнул на колени, даже не зная, достаточно ли далеко удрал. Оглядевшись, он заметил, что впереди во тьме мерцает белая линия. С трудом поднявшись на ноги, мужчина побрёл в том направлении и вскоре понял, что перед ним протянулась большая река. В лунном свете водная гладь выглядела как полотно серебристо-белого шёлка. Спасения не было. Куда бы он ни побежал, всё равно окажется здесь… — Дядя, разве эта река не прекрасна?