Посохи и одуванчики

Ху Тао уснула, убаюканная нежными перышками и довольным трепетом сердцебиения. На этот раз Сяо отказался спать, заявив, что он чувствовал себя слишком бодрым, чтобы ложиться спать, что бы это ни значило. Тем не менее он оставался в комнате, пока она не уснула, и к тому времени, как она проснулась, его уже не было — то есть до следующего утра, пока она не возвращается в комнату с завтраком и улыбкой на лице. — Кто-то выглядит голодным, — пропевает она. Сяо поворачивается к ней с балкона. — Не могу поверить, что ты отправился в бой в одиночку, не позавтракав. Мы провели большую часть прошлой ночи на улице, и ты просидел всю ночь без сна! Айя, если ты хочешь попробовать наши похоронные услуги, мог бы попросить экскурсию с гидом. Не нужно так сильно торопить естественный процесс. — Я Якса. Якса не нуждаются в отдыхе, — вспыхивает раздражение в его глазах. — Сон приятен, но это не то, чему я буду предаваться слишком часто, — качает головой Сяо. — Мне хотя бы удалось вложить эту идею в твою голову. Все хорошо, что хорошо кончается, как говорится! — удовлетворенно хмыкает Ху Тао. Она подходит к Сяо и занимает место на балконе. В номере есть удобные сиденья, но что может быть лучше балкона, с которого открывается вид на весь Мондштадт? — Я попросила у Дионы немного оладий. Вот, это для тебя. — Оладий? — Ммм! Мягкие, немного сладковатые, но нежные, как твой миндальный тофу! И уверена, что они намного питательнее, — она протягивает ему упаковку. — Сиропа нет, поэтому можно есть руками. Попробуй, попробуй! Поколебавшись, Сяо лезет в пакет и отрывает кусочек. Через секунду после того, как он бросил его в рот, раздается громкий кашель, и Ху Тао наконец-то разражается смехом. — Что, черт возьми, они добавили?! — Просто немного специй! Немного корицы, немного сыра… По-моему, она еще добавила Заоблачного перчика! Они очень вкусные! — качает она головой, стирая слезы. — Перчика? В оладьи? — Сяо вздрагивает. Когда Ху Тао дает ему воды, он жадно пьет. — Вы, смертные, понятие не имеете, что делаете. Почему ты накормила меня ими? Это была одна из твоих шуток? — Гнев в его голосе нисколько не пугает. Она хихикает. — Ай-яй-яй, не смотри на меня так! Я просто хотела немного оживить наше последнее утро здесь, понимаешь. Что-нибудь взрывное, что-нибудь захватывающее! — она роется в своей сумке и дает Сяо другой оладушек. — Это твой! И обещаю, что этот настоящий. Якса бросает ей старую упаковку и с подозрительной усмешкой хватает новую. — Как я могу доверять тебе? Только ты могла придумать что-то настолько отвратительное. — Как грубо так говорить! Ты никогда не говорил, что мой миндальный тофу отвратительный, не так ли? — Он еще прилично получался, но я видел другие твои блюда. Или, скорее, последствия от твоих наиболее печально известных творений. Она точно знает, о чем он говорит. Надув губы, она смотрит на пейзажа с балкона. — Не моя вина, что у Чжун Ли такое странное отношение к рыбе. Единственное, что может принять этот человек — осматусовое вино. — Если бы ты не сварила рыбу с бульоном, хлебом и миндалем, мы все смогли бы насладиться приемлемой едой. — Ах, какая разница! Это не я придумала, да будет тебе известно. Даже я не такая пытливая, — и когда она откусывает кусочек… ох, он такой вкусный. — Диона попросила попробовать. Когда я сказала, что мне понравилось… Оох, она так разозлилась. Слышала, что все, что она готовит, обязательно будет вкусным, независимо от ингредиентов! Настоящее Благословение, не думаешь? Сяо вздыхает. Теперь он кажется немного раслабленнее, когда съел эти унылые, скучные оладьи. — Ее мастерство, конечно, не подействовало на меня. — Ты ешь один лишь миндальный тофу. Твой язык не готов получить удовольствие от специй, — она осторожно кладет свою упаковку на балкон. — Хочешь съесть немного миндального тофу, когда мы вернемся в Ли Юэ? Будет быстрее, если ты сможешь переместить нас. — Ты хочешь, чтобы я переместил нас? — расширяются глаза Сяо. — Хм… Может быть? Так было бы быстрее, а я немного скучаю по дому… Но, но! Мы можем пойти пешком и спуститься с гор на планерах. Что займет немного больше времени, но мы успеем к ужину! — он кивает, и она улыбается. — Но если предпочитаешь просто прилететь туда, я не буду против. — Что, думаешь, я устану? — Нет, дурачок, я не хочу, чтобы ты скучал! Сяо качает головой. — Ты слишком много болтаешь для скучной прогулки, — в устах любого другого эти слова прозвучали бы как комплимент, но она не уверена, что они значат, когда их произносит он. Он такой непонятный, этот парень. — Но… Я бы хотел сопровождать тебя пешком, как в прошлый раз. — Великолепно! Я мигом соберу вещи. Нельзя терять времени! — она спрыгивает с перил с некоторым пафосом. Как раз в тот момент, когда она начинает складывать свои скудные пожитки в дорожный рюкзак, тихий стук в дверь отвлекает ее. Во имя Семерки, разве управляющий гостиницы не сказал, что она может не торопиться? Она начинает скучает по контрактам Ли Юэ… Но, о чудо, открыв дверь, она обнаруживает, что в дверь стучался не управляющий, а действующий магистр и владелец винокурни «Рассвет». — Хе-йу! Доброе утро! — машет рукой Ху Тао. — Вы пришли заключить сделку тогда, когда я собралась уходить? Вы двое умны — оставили меня в подвешенном состоянии до самого последнего моего дня здесь! Как хитро, как умно! — Мне очень жаль, но мы здесь не для заключения сделки. Нам нужно обсудить кое-какие дела с тобой, правда, не похоронного характера, — качает головой Джинн с вежливой улыбкой на губах. — Вы на дежурстве? Вы же не собираетесь меня арестовать, верно? — Технически, Джинн еще не начала работать. Просто смотрите на нас как на Джинн и Дилюка. Никаких официальных условностей, — прочистив горло, поясняет Дилюк и поправляет галстук. — Не могла бы ты впустить нас на минуту? Ху Тао пропускает их, не задумываясь. Сяо, который все еще доедает свои оладьи, кажется, поражен присутствием новых гостей. Ху Тао пожимает в ответ плечами в таком же замешательстве. Если они здесь не ради услуг ритуального бюро, то что же им нужно от нее? — Мне жаль обременять тебя с утра, но Мондштадт нуждается в твоей помощи в очень деликатном вопросе. На меня не похоже просить помощи у чужеземца, но… это и не впервые, — сделав глубокий вдох, отвечает Джинн. Ху Тао садится на диван, Сяо встает позади нее. — Всем всегда нужна моя помощь в деликатных вопросах. Ближе к делу! Вы пробудили мое любопытство! — После инцидента с магом Бездны три для назад я приказала команде разведки и капитану кавалерии собрать информацию о планах Бездны. Как ты и твой страж заметили на днях, они интересовались темными искусствами и особенно тем, как использовать их против Мондштадта, — брови Джинн беспокойно вздрагивают. — Лиза сделала вывод из отчетов, что они искажают энергию мертвых. — Кладбища близ Спрингвейла были раскопаны и заполнены знаками Бездны. Что бы они ни пытались сделать, это вне нашей компетенции. Некоторые мои люди откопали место с высокой концентрацией темной энергии в пещере рядом с Храмом Тысячи ветров. Насколько нам известно, там могут собираться злые духи, — скрестив руки, объясняет Дилюк. Подождите, то место… — Это не тот пустой амфитеатр рядом с пляжем? — Ты была там? — глаза Джинн с любопытством обращаются к Ху Тао. — Беннет отвел меня туда из-за чего-то жуткого, что нашел один из его друзей. Мы нашли там группу магов Бездны, — она испускает испуганный вздох. — Они играли вокруг могил… значит, они также вытворяли там что-то с духами усопших! Ай-яй-яй, это так… мерзко! В животе все переворачивается, и она откидывается на спинку сиденья. Вся эта ситуация вызывает у нее зуд на коже. Демоны и злые духи, столько обид и ненависти в одном месте!.. Айя, наступит полный хаос. Дилюк обменивается с Джинн обеспокоенными взглядом. Рыжеволосый хмурится. — Это то, чего я боялся. Значит, появились неприятности, с которыми ни я, ни рыцари не сможем справиться. — Но ты, Ху Тао, однако, гораздо больше понимаешь в паранормальных силах, — говорит Джинн. — Если Бездна начинает вмешиваться в дела призраков и духов Мондштадта, как ты говоришь, их замыслы должна быть прекращены до того, как распространятся дальше. И нам нужен кто-то, кто вернет равновесие. Несмотря на усталость, тело Ху Тао покалывает от волнения, потому что мысль о мести за этих людей в каком-то смысле очищает. Наконец-то у нее появится шанс показать свои навыки исследователя паранормальных явлений, шанс сделать что-то захватывающее! — И вы верите, что опыта Ху Тао будет достаточно для выполнения этой задачи? — Сяо, кажется, совсем не взволнован. — Именно, — говорит Джинн с покорной улыбкой. — Ху Тао, как хранителя всего паранормального, неживого и скрытого, я бы хотела попросить тебя помочь остановить их. Наш капитан кавалерии пойдет с тобой. Прежде чем она успевает вставить хоть слово, вмешивается Сяо: — Вы отправите с ней только одного человека? — На передовую, да, — отвечает Джинн. — У Бездны острый слух, они немедленно начнут наступление, если услышат приближение нескольких человек. С двумя людьми будет гораздо легче справиться. В случае чего, наше подкрепление будет рядом, — лицо Джинн становится таким очень добрым и милым. — Конечно, твой страж присоединится к вам, если того пожелает. — Мне не понадобится поддержка. Ритуальное бюро «Ваншэн» исполняет пожелания своих клиентов независимо от сложности работы. Ты можешь положиться на меня! Джинн и Дилюк выдыхают с облегчением. Позади нее Сяо смотрит с явным неодобрением в глазах, что заставляет ее тоже нахмуритлся. Что? Она просто выполняет свою работу! Почему он вдруг стал таким сердитым? — Я могу отметить на карте логово Бездны, если дашь свою карту. Наш капитан кавалерии будет ждать там в полдень, — встав, произносит действующий магистр. Айя, как не вовремя! Она не исполнит своих молитв на возможных похоронах, если в организме не будет еды! Указав на место и время на ее карте, Дилюк и Джинн прощаются. Первый выглядит довольным своей сделкой. — Мы благодарим тебя от имени Мондштадта. В следующий раз, когда придешь сюда, проси столько напитков, сколько заблагорассудится. Однако не позволяй одному барду услышать об этом. Он обзавидуется. — Если бы ты не использовал его для продвижения бизнеса, он бы не был таким навязчивым, — качает головой Джинн. — Почему ты так на меня смотришь? Он придает вести хорошей огласке из уст в уста, — Дилюк вздыхает. — В любом случае, желаю тебе удачи с Бездной. Учитывая твою дурную славу и необычное продвижение, я доверяю твоим способностям. И снова неоднозначные комплименты... Ху Тао мотает головой. — Клянусь Семеркой, я должна научить некоторых, как делать леди правильные комплименты. Меньше мечей, больше поэзии, слышишь? Ошеломленный Дюлюк покидает комнату следом за действующим магистром, которая выходит с благодарной улыбкой на лице. Когда эти двое исчезают, Ху Тао вздыхает. Сяо все еще выглядит раздраженным, как и всегда, но она подозревает, что на этот раз у него есть реальная причина. — Думаю, мы уйдем немного позже, чем договаривались, да? — Говори за себя. Я не пойду, — цокает языком Сяо. Холод в его голосе заставляет ее нахмуриться, и она медленно приближается к нему. — Почему нет? Кто знает, что еще мы там найдем, а у нас в городе сам Охотник на демонов! — Я Охотник на демонов в Ли Юэ. Мне нет дела до того, что Бездна решит делать в Мондштадте, — в чем-то он прав, но… — Я был в долгу перед Барбатосом, поэтому я защитил город в тот раз, в Соборе. Я предан только Мораксу. Дела Мондштадта меня не касаются. И тебя они тоже не должны заботить. И Ху Тао понимает — вернее, она не согласна с такой философией, но она понимает ее. Защищать Ли Юэ для него, вероятно, очень неблагодарная работа; и к тому же она приносит много боли. Он — вестник безопасности Ли Юэ, а не Мондштадта. Какая-то очень малая ее часть цепляется за обещание, которое он дал прошлой ночью, она ежится из-за того, что слова рвутся наружу, но она молчит. Он Адепт, она человек, и его обязанности и идеалы выходят далеко за рамки человеческих клятв и обещаний. Но… — Оставить их так… Как-то неправильно. — Ху Тао, ты им тоже ничего не должна. Прислушавшись к их крикам о помощи, ты не заработаешь ничего, кроме травм и, возможно, чего-то похуже, — сузив глаза, произносит Сяо. На последнем слове он морщит нос. Да, такая перспектива некрасива и неприятна, но Ху Тао уже давно не пугает такой исход, особенно потому что этого не произойдет. Она с вызовом смотрит на него. — Они попросили меня сделать мою работу. Было бы очень непрофессионально оставлять их в подвешенном состоянии. — Ну думаю, что рисковать своей жизнью ради страны, которую едва знаешь, входит в сферу твоих обязанностей, — ах, в его словах есть смысл. — Ты готова столкнуться с такой болью, Ху Тао? — Когда это я уклонялась от риска, Сяо? — Есть разница между робостью и безрассудством, — невозмутимо заявляет он. — Я не понимаю, почему ты хочешь рискнуть своей безопасностью ради этого дела. — Послушай, Бездна идет против обеих сторон мира, с которым я работаю, и это не нормально! — Ху Тао кладет руки на бедра, игнорируя пронзительный взгляд Сяо. — Я не люблю пачкать обувь, но я никогда не откажусь от борьбы с какими-то плохими ребятами. — Это не какие-то плохие ребята. Бездна не так глупа, как нам нравится думать. Если ты пойдешь туда, тебя ждут только ловушки, боль и кровопролитие. — Айя, ты говоришь со мной, как с ребенком! — Дело не в этом, — сжимает челюсть Сяо. — Настолько же ты глупа, раз думаешь, что сможешь противостоять такой большой организации, как Бездна, с такими темными планами? Неужели все смертные такие же взбалмошные и безрассудные, как ты? — Я, безрассудная? Я стала директором не из-за безрассудства, о могучий Якса. Я настолько дотошна, насколько возможно, — она усмехается. — Держу пари, это прекрасная возможность для развития бизнеса! Если положу их всех в гробы, уверена, я получу неплохую прибыль в бюро! Или мы можем попробовать нашу службы доставки трупов со мной в качестве первого клиента! Глаза Сяо сужаются, а его руки сжимаются в кулаки. — Это не та тема, над которой тебе следует шутить. — Я знаю, знаю. Но со мной все будет хорошо, глупышка. Мы лупили задницы Бездны с, что ж, незапамятных времен! Какой бы почетной чужеземкой я была, если бы не предложила свой блестящий опыт? И я уверена, что им понравится мое понимание их похоронной церемонии. Мне так много нужно сказать об их кладбище… Оно такое скучное, такое безжизненное! К ее удивлению, Сяо молчит, но она хорошо понимает, что он вовсе не позволяет ей пройти выпавшее испытание вот так. Если бы она не знала его хорошо, то ожидала бы, что он заберет ее в Ли Юэ и запрет где-нибудь — они забудут обо всем этом испытании и вернутся к своим не совсем обычным делам, забирая жизни и вычеркивая имена из списков. Однако он остается тихим, выдерживая паузу, в которую ей еще есть, что сказать. Ху Тао закусывает губу. — Жители Мондштадта… они хорошо относились ко мне, Ся-... Алатус. Они так хорошо относились ко мне, — она играет с одним хвостом, со звуком его имени на губах. — Если не хочешь идти, все в порядке. Я вернусь в Ли Юэ сама, когда закончу здесь. Чжун Ли не будет возражать, если я опоздаю на день или два, и я уверена, что такой большой мальчик, как ты, доберется сам. — Это слишком опасно. Ни один уровень дружбы не стоит того, чтобы рисковать жизнью, — брови Сяо тревожно спускаются к переносице. — У всех свои причины рискнуть жизнью. Я думала, ты уже это знаешь, — нахально улыбается она. Выражение его лица сменяется с раздраженного на разочарованное, и Ху Тао не может ему уступить, не прямо сейчас. Монштадт был так открыт ей, Сяо, ее философии, отчуждённости и холодным словам Сяо. Она не глупа — она знает, какую роль играет в Ли Юэ, что о ней думают люди: странная ночная жительница, девушка, похоронившая своего дедушку, девушка, которая играет с призраками, и, возможно, довела многих до преждевременной смерти. Здесь она была просто… Тао. Просто директор ритуального бюро Тао с Адептом в качестве телохранителя. Сяо материализует свое копье, играя с ним. Вот опять он выглядит встревоженным. — Полагаю, что у меня нет способа убедить тебя быть благоразумнее. — Я веду себя благоразумно. Обещаю, что это дело не займет много времени — более того, я даже привезу информацию о похоронах с собой в Ли Юэ. — Сомневаюсь, что Чжун Ли будет обеспокоен значимой или иной информацией, которую ты обнаружишь, — он крутит свое оружие, ведет плечами, хмуро смотрит на нее. — Ты должна дать мне обещание. — Все, что пожелаешь, о могучий Якса. — Обещай, что назовешь мое имя в тот момент, когда почувствуешь, что тебе может угрожать опасность, — прежде чем Ху Тао успевает ответить, он делает шаг ближе, так что возвышается над ней, несмотря на то, что он ненамного выше ее. — Обещай мне, Ху Тао. — Хорошо, хорошо, я даю клятву. Считай это контрактом! — она ударяет его по плечу. — Я была бы рада, если бы Якса сбил меня с ног и забрал с собой. Даю слово. — Проследи за тем, чтобы сдержать его. Прошепчи мое имя, и я прибегу к тебе, — его древко исчезает, как и презрение на лице. — Я спрашиваю в последний раз: ты передумаешь? — Айя, могущественный Якса Ли Юэ беспокоится обо мне? — Ху Тао. Она поднимает ладони вверх. — Я уверена на сто процентов. А теперь, топ-топ. Иди уже в Ли Юэ, пока я сама не потащила тебя за ухо! Я буду там завтра. Закажи мне на ужин клецки с креветками — не забудь сверху посыпать перцем! Мы можем встретиться за нашим обычным столом. — Это мой обычный стол. — То же самое! — она машет ему с ухмылкой. — А теперь уходи! Чем скорее ты доберешься туда и оставишь меня в покое, тем скорее я вернусь. Не скучай по мне слишком сильно! Мягкие, но беспокойные, как бурлящая вода, глаза Сяо — последнее, что она видит, прежде чем он исчезает из виду в мгновение ока.

***

Под тихим весенним солнцем Ху Тао в одиночестве прогуливается по равнинам Мондштадта. Свежий ветерок играет с волосами, убаюкивая ощущением спокойствия, которое одновременно и успокаивает, и нервирует. Все будет хорошо, говорит ее профессиональное чутье, и она идет к месту встречи, повторяя свою мантру снова и снова. Когда Ху Тао достигает назначенного места, к ее удивлению, мужчина, которого она видела раньше, ждет ее, сидя на камне и рассеянно подбрасывая монету вверх и вниз. — Ай-яй-яй! Так ты рыцарь Ордо Фавониус? — ахает она. Мужчина усмехается. Он ловит монету с торжествующей улыбкой. — Ого, я думал, что мое имя будет более известно туристам и сотрудникам ритуального бизнеса. Как кстати для нас встреться здесь еще раз, а? Друг Вагнера, любитель вина — нет, капитан кавалерии Ордо Фавониус, отсвечивающий блестящим мечом и Крио Глазом Бога на бедре. Его лицо страстное и умное, каким казалось прошлой ночью, за исключением того, что на этот раз он не выглядит игривым. Ху Тао, все еще не зная, как обратиться к этому человеку, протягивает руку: — Я Ху Тао, д-... — 77-ой директор ритуального бюро «Ваншэн», обладательница Пиро Глаза Бога с миллионом сделок в карманах и обещанием заплатить мне бокалом вина, — что она должна сказать? Он прервал ее представление! Он смеется. — Должен признать, не ожидал, что такая фигура окажется такой молодой. Только прошлой ночью я узнал, что ты настолько печально известный ребенок, который бегает по Мондштадту и создает проблемы. — Создаю проблемы? Я просто наслаждаюсь отпуском, но предприимчивая деловая женщина должна извлекать максимум пользы из новой толпы клиентов. В конце концов, каждый в этом мире станет моим клиентом. Мы можем только молиться, чтобы сегодня был не твой черед. — Твое чувство юмора… интересное, — смеется рыцарь. — Неудивительно, что твое имя так широко известно, — он откидывает прядь волос с лица. — Вчера вечером у меня не было времени представиться, Кэйа Альберих. Капитан кавалерии Ордо Фавониус к вашим услугам. Вижу, твоего стража сегодня не будет с нами. Ох, этот глупый Якса… Ху Тао качает головой. — Он должен быть в другом месте, но, если понадобится, он придет нам на помощь. Хотя сомневаюсь, что он нам понадобится — не тогда, когда здесь есть я, — хихикая, она оглядывается по сторонам. — Где наша поддержка? — Они уже направились внутрь осмотреть вход. Место не должно быть большим, — Кэйа спрыгивает со своего камня. — Несколько коридоров, небольшой перелет на планерах и еще несколько коридоров — все, как обычно. Эола сообщила мне, что мы могли бы проскользнуть мимо охранников через оружейную галерею. Ху Тао кивает, притворяясь, что понимает каждое слово из всего, что он сказал. — Тогда, зайдем внутрь? Чем быстрее закончим работу, тем быстрее я буду знать, сколько гробов понадобится для этих ребят. — У тебя довольно интересная предусмотрительность, — хихикает Кэйа. — Без нее не получится поддерживать свои продажи на плаву. Капитан пропускает ее вперед. Логово почти не заселено, завалено коробками, гниющей едой по углам и давно потухшими факелами. Следы элементальной энергии ведут их дальше по коридору, где они находят несколько рыцарей, окружающих труп мага Бездны. — Ты не торопился, Кэйа. У тебя был четкий приказ прийти со своей ротой, — встает Эола и, нахмурившись, поворачивается к Кэйе и Ху Тао. — Почему ты так злишься? Я ждал нашу коллегу, — Кэйа жестом указывает на Ху Тао, которая улыбается и машет Эоле. Рыцарь машет в ответ без тени ликования. — Я вижу, ты справилась с подручными раньше, чем мои руки коснулись меча. — Не веди себя так небрежно по отношению ко мне, Кэйа. Я отомщу за твое опоздание. — Эола вздыхает и упирает руки в боки. Она отходит в сторону, открывая вид на бессознательного мага Бездны. — Но да, мы позаботились об этом и еще о нескольких. Ничего такого, о чем стоит сообщать. Идите по коридору справа, и вас не должны заметить те, кто остался. — Уже нашли источник темных сил? Ты видела какого-нибудь призрака, злого духа или что-нибудь жуткое? — решает высказаться Ху Тао. — Источник этого беспорядка должен быть в конце этого места. Здесь жутко тихо… действуйте осторожно. Мы будет охранять вход, — покачав головой, отвечает Эола. — Спасибо, Эола, — Кэйа кивает вперед. — Пошли. Я покажу дорогу. Ху Тао ожидала, что логово Бездны будет немного более… шумным, в некоторым смысле. Она благодарна за то, что все так спокойно, — в любом случае, она не любит насилие — но безмолвие вокруг них не внушает доверия. Тишина означает, что здесь отсутствует активность, а туда, где недостаточно активности, надвигаются неприятности. Айя, может быть, будет немного забавно. Войдя в первое помещение, они быстро ныряют в большую трубу, ведущую в галерею под потолком. Ху Тао придерживает свою шляпу на месте. — Почему здесь так мало людей? — Я задаюсь тем же вопросом, — неуверенно отвечает Кэйа. — У магов Бездны глаза повсюду. Я даже не уверен, нужно ли быть такими хитрыми, но… Ну что ж. Лучше проявить острожность, чем потом сожалеть, я прав? — Если дело действительно связано со злыми духами, нам придется быть осторожными, — кивает директор. — Айя, прошло так много времени с тех пор, как мне приходилось иметь дело со злым духом… — Неужели с ними много хлопот? — Некоторые покидают это царство с очень сильными обидами — настолько сильными, что они материализуются в мире живых и в итоге поглощают все вокруг, — вздохнув, отвечает Ху Тао и закусывает губу, вспоминая ощущение их присутствия в Соборе той ночью. — Злые духи умерли, исполненные ненависти. Ни один не должен сбежать из этого места. — Уверен, наше подкрепление этого не допустит, — Кэйа усмехается. — Тем не менее звучит как забавная куча неприятностей, но я всегда за то, чтобы столкнуться с какими-то странными проблемами там или сям. Он выпрыгивает из трубы, Ху Тао за следует за ним. — Ах, моя одежда теперь вся в жире. Как непрофессионально, — ноет Ху Тао. — Не волнуйся. Маги Бездны захотят посмотреть, как ты сгоришь дотла, в лохмотьях ты или нет, — Кэйа жестом велит присесть под нижним краем окна, выходящего на галерею. Они ползут вперед. — Расскажи мне больше. Ты когда-нибудь сражалась с Бездной? — Только несколько магов то тут, то там. Парочка хотела сорвать мою церемонию. Довольно грубо с их стороны, я бы сказала, — хихикает она, припоминая. — Этот опыт сослужит хорошую службу, — говорит он, прекращая ползти и прислоняясь к стене. — Маги Бездны хитры. Никогда не знаешь, что они приготовят для тебя. Если произведешь на меня впечатление, возможно, именно я угощу бокалом вина. — Мне не нужны обещания угостить вином, чтобы выполнять свои обязанности. А мои гробы стоят гораздо дороже, чем вино из одуванчиков… — хихикает Ху Тао. Кэйа с легким смешком качает головой, но она не уверена, осознает ли он, что, возможно, ему пригодится гроб. Может быть. Хорошо бы, чтобы не пригодился. Она все еще должна ему бокал вина, а сотрудник «Ваншэн» никогда не подводит клиентов! По крайней мере, не так. Они выходят из галереи и встают на крутом выступе. Ху Тао осматривается с него, пытаясь найти какую-нибудь воду, на которую можно было бы приземлиться, но Кэйа указывает на коридор, тускло просвечивающийся сквозь туман. — Они должны быть в конце этого коридора, — со взмахом руки за его спиной распахивается планер. — Приготовься к ветреному полету. Эти ветреные потоки сложны для новичка. Смотри, куда приземляешься. Вместе они прыгают в пустоту. Ее малиновый планер рассекает туман, следуя за крыльями Кэйи, как за светом во тьме. Влажность оседает на коже, как пот, и так остро свербит в носу, что ее слегка подташнивает. Чем дальше она летит вперед, тем беспокойнее становится на сердце. В конце этого коридора есть что-то, от чего пахнет неприятностями. Когда она приземляется на минуту позже, чем Кэйя, он уже заканчивает с хиличурлом и бросает его в пустоту. Ху Тао ахает. — Я вижу, вы, рыцари, очень эффективны! Могу я нанять вас в качестве телохранителя на мои следующие похороны, пожалуйста? — Мы можем обсудить это, когда закончим здесь. Я могу даже подумать об этом — я не против иногда сменить обстановку. Внезапно из конца коридора доносится взрыв энергии, который чуть не сбивает ее с карниза в пустоту. Только благодаря ледяному барьеру она не упала, цепляясь за него дрожащими руками. — Что это было? — удивляется Кейя, испуганно ахнув. Ху Тао стискивает зубы. — Я чувствую впереди что-то нечистое. Нам нужно идти! Они несутся по проходу, отбрасывая назад хиличурлов, которые появляются из воздуха. Они оставляют за собой след битвы, беззаботно стремясь навстречу опастности, но когда они достигают ворот последнего помещения, Ху Тао останавливается. Кэйя смотрит на нее хмурым взглядом. — Заминка не принесет нам пользы. — Знаю, знаю, — Ху Тао достает из кармана пиджака листок и шлепает им по стене рядом с воротами. — Задержка на секунду или две необходима в моей работе, поверь. После этого Кэйя и Ху Тао входят в комнату с оружием наготове. Ее взгляд останавливается на фигуре мага Бездны в конце, чьи руки нависают над набором грязных старых предметов, которые Ху Тао очень и очень хорошо знает. Ее глаза сужаются. Крио маг Бездны отворачивается от подозрительного алтаря, услышав, что они вошли. — Охохо! Я вижу, почетные гости пришли поиграть! — Лесть без бокала вина ни к чему не приведет, — говорит Кэйя. — А теперь, как насчет того, чтобы ты прекратил свои интриги и пошел с нами? Мы будем нежными, если будешь сотрудничать, даю слово. Ху Тао оглядывается по сторонам. Венки и свитки разбросаны по каменному залу так, как сделала бы она сама для одной из своих церемоний. Некоторые символы перевернуты, на стенах несколько запятнанных предметов оружия, а алтарь позади мага… Выглядит именно так, как она ожидала увидеть в сомнительном ритуале. Она призывает посох и беспокойно вращает им. — Почему мы должны сдаваться, когда вы пришли посмотреть наш маленький эксперимент? Может быть, мы получим твою профессиональную оценку, малышка! Вы увидите начало конца с лучшего места! — хихикает маг. — Ай-яй-яй, вы, маги Бездны, говорите забавные вещи, когда загнаны в угол. Что это за атрибутика у вас здесь? — спрашивает Ху Тао, крепче сжимая посох и стискивая зубы. — Невозможно контролировать все темное и запретное без парочки украшений! Но не волнуйся… они не будут долго тебя беспокоить! — и они тоже такие бесстыжие! Маг Бездны призывает щит. — Может, мы призовем твой дух в этот мир и заставим его подчиниться приказам принцессы! Неплохая привилегия, не думаешь? Кровь Ху Тао начинает закипать. — Полагаю, тебя не устраивает мое выгодное предложение с возможностью остаться невредимым, хм? — качает головой Кэйа. — Это вы станете теми, кого нужно будет вынести отсюда — в гробу, конечно! Или, может быть, я могу оставить девушку здесь напоследок и попросить ее передать тебя в руки ее Величества, мальчик! — маг Бездны хихикает про себя. — Ох, и даже не вздумай позвать своего дорогого стража сюда, малышка! Желудок Ху Тао переворачивается. — Что? — Думаешь, мы не видели, как он носился по Мондштадту из-за тебя? У Бездны глаза повсюду. Было бы несправедливо, если бы ты командовала кем-то настолько могущественным, нет-нет-нет! — Ху Тао чувствует, как внутри что-то скручивается в тошнотворном предчувствии — предупреждении. — Придется тебе снести это место по кирпичику. Зови его по имени, кричи — он никогда не услышит тебя! Ее губы дрожат и раздраженно кривятся. — Клянусь Семеркой, я вижу, у вас, магов Бездны, много припасено в рукаве, — она поднимает свой посох. — Однако нам не понадобится его помощь. Я сама отправлю тебя на ту сторону в гробу высшего сорта. — Дерзкая. Мне это нравится, — присвистывает Кэйа. Однако магу Бездны, похоже, это не нравится. — Ты слишком самодовольна для человека! Но не волнуйся, мы тебе еще кое-что покажем! Маг Бездны крутится и подбрасывает свою палочку в воздух. Из углов помещения начинает распространяться темный туман; знакомый, извивающийся и увядающий туман, от которого волосы на ее шее встают дыбом. Из пыли поднимаются едва различимые фигуры с окровавленными конечностями и затравленными взглядами. Их энергия мерцает внутри нее, как слабо горящая свеча. Сердце Ху Тао останавливается. Злые духи, стонущие и дрожащие от лютой ненависти. Она чувствует гнев и жажду крови, исходящие от всего их существа, щекочущее ее чувствительное сердце и заставляющее ее желудок сжаться. Прошли годы с тех пор, как ее профессиональная жилка пульсировала так сильно. Стиснув зубы, она оглядывается по сторонам, замечая все больше и больше призраков вокруг, поднимающихся из пыли. Она видит, как Кэйа играется со своим мечом. — Каково мнение эксперта? — Это... — ее горло дрожит. Руки сжимаются в кулаки, и с яростным стоном она направляет посох на мага Бездны. — Отвечай! Ты сделал это с ними? — Я же сказал, что покажу что-то хорошое, малышка. — Я задала вопрос, — отвечает Ху Тао, стараясь придать голосу твердость. — Ты осмелился исказить души тех, кто больше не говорит? Это… Святотатство по отношению к царству смертных и царству за его пределами! — Зачем бы еще мы проводили этот ритуал, если бы он не представлял опасности для вашего маленького мирка? Богам плевать на твои крошечные никчемные идеалы, человек. Посмотрите, как мало нам потребовалось, чтобы вызвать их ярость, гнев, презрение… Человеческая жизнь до смешного непостоянна! У Ху Тао припасен миллион оскорблений, готовых низвергнуться на существо перед ней, но число духов продолжает увеличиваться, поворачиваясь к ним. Их зубы превращаются в клыки, которые пронзают их собственную прозрачную кожу, они царапают участки омертвевшей кожи на своих телах, они кричат в агонии, шипят с неестественной, но настоящей ненавистью. Никогда бы за сотню лет она не подумала бы, что какой-то больной разум найдет способ воспользоваться обидами неживых, и ее тошнит от того факта, что она действительно узнала об этом. Гнилостный запах ладана и смерти вторгается в ее чувства. И их так много… слишком много. Разочарование накапливается в ее сердце, разрывающемся при виде стольких страданий и гнева, собранных в таком маленьком месте. Имя любимого Яксы вертится на языке, но она сдерживает себя; это место наполнено злом, место, в котором Сяо, без сомнений, преуспел бы, но скорее всего ценой устойчивости своей кармы. Ху Тао крепко сжимает посох, колеблясь, но затем прошлая ночь вспыхивает в ее сознании, как луч света. Она поднимает глаза к потолку. — Сяо! О мой могучий страж, приди мне на помощь! Сердце падает, когда он не появляется; не появляется спустя секунду, пять, десять… Никогда. — Жалко! Скатертью дорожка человечеству! — Маг крутит своей палочкой и направляет ее на Ху Тао. — Выполняйте приказы, приспешники! Покажите им всю мощь ваших сил! Злые духи беззвучно смеются, набрасываются на них безо всякой причины или желания; как безвольные, гнилые мешки, наполненные гневом и бездушной ненавистью, что заставляет сердце Ху Тао трепетать от одного только вида подобного состояния. Поморщившись, Кэйа и Ху Тао отталкивают их с глаз долой оружием, но они с шипением принимают прежнюю форму. Директор стискивает зубы и наполняет свой посох огнем. — Капитан Кэйа, мне нужно, чтобы ты отвлек мага Бездны! Я позабочусь о злых духах! — Твое желание — закон, — цепочка сосулек окружает его. — Я немного здесь поиграю. Иди и делай свою работу, директор! Комната превращается в обжигающий адский огонь из огня и льда, сливающихся на потрескавшихся стенах логова. Духи сгибаются и исчезают под ее командованием, как маленькие мыши, свернувшиеся клубочком и шипящие во мраке собственной судьбы. Они будут ждать ее, когда она вернется в Ли Юэ, но сначала им понадобится надлежащее руководство по Загробной жизни при помощи грубой силы. Ху Тао презирает это, все это, независимо от того, насколько она привыкла; бессмысленное насилие, разложение и подавляющий вес осуждения, злые намерения. Эти бедные души, заблудившиеся без света, который привел бы их домой, тонущие в собственном гневе… их вид заставляет ее сердце колотиться от дурного предчувствия. Пробуждает древний инстинкт самозабвенно сжечь все зло. Один из духов, загнанный в угол, переводит взгляд с ее пламенеющего посоха на нее. Сколько сознательности осталось в существе, поглощенном тьмой? Кем был этот человек? Был ли ребенком, возможно, любящим родителем? Солдатом, застрявшим в схватке двух воюющих наций? Может быть, преступником, застигнутым врасплох собственной борьбой, пораженным собственными темными мыслями или высшими силами? На самом деле, неважно — они заслуживают достойных проводов, а проводы — то, в чем она преуспела. Вдруг ее мир становится белым, болезненно замирая. Ху Тао кричит. Ее бок отзывается эхом тревоги, и боль прознает все ее существо. Темная рука швыряет ее на пол, чтобы загнанный в угол злой дух позлорадствовал над ней, глядя сверху вниз, держа когти наготове, чтобы разорвать ее кожу на куски. Вздрогнув, Ху Тао вскакивает на ноги и одним движением очищает обоих духов, с содроганием наблюдая, как они исчезают. — Получай, мылышка! Ху Тао успевает только увидеть, как к ней быстро приближается ледяной луч — но клинок Кэйи принимает удар на себя, заставляя рыцаря с шипением отскочить. Он смотрит на нее нахмурившись, хромая на одну ногу. — Что-нибудь сломано? Колено подгибается, но она выпрямляется, с хриплым шипением хватаясь за кровоточащий бок. Все больше духов начинает появляться из углов комнаты, и ее Пиро Глаз Бога горит на спине, умоляя освободить стихию. Но в таком маленьком пространстве, когда ей так больно… — Сяо, о могучий Якса! — шикнув от боли, кричит она. — Сяо, ты мне нужен! Пожалуйста, помоги нам! — кричит она снова, едва увернувшись от когтей злого духа и еще одного взрыва Крио от мага. Кэйа держит оборону. — Пожалуйста, помогите! Мне страшно! Мамочка, возьми меня на руки, мне страшно! Ты такая жалкая, что я начинаю плакать, человечишка! — Маг Бездны телепортируется прямо рядом с ней и уклоняется от ее атак, когда она пытается пробить щит. — Сражайся! Покажи мне, на что ты способна, прежде чем мы разорвем тебя на кусочки и вселим хаос в умы граждан! Давайте посмотрим, как долго вы продержитесь! Взрыв льда отбрасывает Ху Тао прямо в стену, которая трескается под ее весом, и все, что она может сделать — лишь упасть вперед. Ху Тао — гордая предпринимательница, гордый боец, гордая женщина, и она знает цену своим рукам, владеющим оружием, — но она не глупа; все начинает разваливаться слишком быстро, что ей совсем не нравится. Но это не значит, что она собирается сдаваться. Она наполняет свой посох энергией Пиро. Она не сдастся, не уничтожив всю эту скверну до основания! Ху Тао проносится через комнату и сталкивается с щитом мага. Он трескается. Маг удивленно вскрикивает. — Надоедливый человек! — Я не надоедливая, — говорит Ху Тао с сияющей улыбкой. — Я просто веду себя, как профессионал! Изящным движением она отправляет мага Бездны в стену, и щит разлетается вдребезги. Твердым шагом она ступает сквозь поднимающуюся пыль. Кэйа следует за ней, возможно, не подозревая о зловещем присутствии позади — но Ху Тао очень даже осведомлена, поэтому ее шаги одновременно уверенные и обеспокоенные. Она также смутно осознает влажное ощущение на боку, но раны могут подождать. Бледно-голубая искра пробивается сквозь туман. — Берегись! Кэйа отдергивает ее с пути льда, и оба падают на пол. Она кашляет от грубого приземления, и она бы бросила остроумную жалобу на его обращение с леди, если бы не маячащее присутствие духов, ожидающих в тени приказа своего хозяина. Превратить духов в пешки в запутанной шахматной игре… она собирается научить Бездну, что такое хорошо, даже если ей придется штурмовать их логово в одиночку! — Мы так просто не сдадимся, слышишь? Я ем на ужин таких злодеев, как ты, ты!.. — с рыком поднимается Ху Тао. — Я устаю от игр, человек! Холодный, как метель, порыв ветра снова толкает Кэйю и ее на пол, но, в отличие от прошлого раза, она встает не так быстро. Она поднимается медленно, неуверенно, с дрожащими руками и непоколебимым духом, крепко сжимая посох руками, покрытыми пылью и кровью, которая, как она думает, может принадлежать ей. И все же, борьба не становится легче, потому что она чувствует крошечные присутствия, проявляющиеся из каждой щели комнаты. Если они не покончат со всем сразу, этот кошмар не закончится, и ни один дух в этой комнате никогда не обретет покой — как неживой, так и живой. Она оглядывается, неуверенно прикусив губу, прежде чем понимает, что сейчас не время сомневаться. — Капитан Кэйа, мне нужно, чтобы ты ушел! — Что? Ты с ума сошла? Я не могу оставить тебя здесь одну! — смотрит на нее мужчина так, словно у нее выросла вторая голова на плечах. — Не беспокойся обо мне! Ритуальное бюро «Ваншэн» не может допустить, чтобы их клиенты пострадали во время чистки, и мне нужен кто-то, кто присмотрит за входом сюда! — Ху Тао выбрасывает духа вперед. Готовясь, она наполняет свое оружие энергией Пиро. Все тело болит от усталости. — Мы не можем позволить им уйти! Если так много злых духов просочится в мир, тогда!.. Древнее проклятие ненависти, гноящееся в каждом уголке Тейвата. Медлительная и мучительная смерть человечества, не способного спать, не способного есть, не способного жить. Разложение моря, ветров, солнца. Боль и усилия предков ритуального бюро Ваншэн — все пропадет впустую. — Пожалуйста, доверься мне, капитан Кэйа! Я встречу тебя на выходе! — крепче сжимая посох, кричит Ху Тао. Кэйа колеблется, и она благодарна за это; она тоже немного колеблется, независимо от того, настолько уверенно звучит ее голос. И не потому что она не знает свой долг, а потому что она не знает, добьется ли успеха. — Ты уверена? — Айя, хватит стоять на месте и уходи! Если какой-нибудь дух просочится наружу, приведи экзорциста, чтобы очистить его, — Ху Тао оглядывается через плечо. — Уходи, сейчас же! И удачи! — Береги себя! За мной должок, когда все это закончится! — обеспокоенно отдает честь Кэйа, глядя на растущую толпу, затем на нее. После того как мужчина уходит, она делает глубокий прерывистый вздох. Ее конечности ослабли, все тело измучено и покрыто волдырями — но еще рано уходить. Пришло время сделать то, для чего она послана сюда. — Ты готова уступить нашей силе? Хорошо, хорошо! — громко смеется маг Бездны. Ху Тао оглядывается по сторонам, осматривая окружение, и делает глубокий, уверенный вдох. Все будет прекрасно, потому что она эксперт, а такие эксперты, как она, зарабатывают на жизнь тем, что крутятся над пропастями и танцуют с призраками. Она складывает ладонь в твердом жесте, которому ее научил Чунь Юнь давным-давно, и путь наружу мерцает бледно-голубым светом, начиная от символа, который она прицепила у входа. — Нет, — просто отвечает Ху Тао. — Я исполню долг, который передали мне предки, и уничтожу вас всех одним ударом! Я положу конец твоим планам, ты, уродливое чудовище! Маг Бездны не впечатлен ее угрозой. — Я устал играть с тобой! Достаточно уже было позволить одному уйти! — он поворачивает палочку в ее направлении. — Выполняйте мои приказы, маленькие питомцы! Атакуйте ее! Злые духи устремляются к ней со зловещими улыбками и растущим темным туманом — ее чувства подавляются, наполняя ее страхом и нервозностью. Она помнит уроки, которые преподавала своим гробовщикам, технику, которую показывала Сяо. Собрать их в одном месте… — Пришло твое время уходить! … и освободить их. С криком и взмахом посоха энергия Пиро Ху Тао взрывается в помещении ослепительным светом. Маг Бездны кричит. Духи стонут и шипят от душераздирающей боли. Комната наполнена живым красным ее Глаза Бога, огнем, кровью, и температура обжигает кожу Ху Тао до волдырей. Мир горит, виноградные лозы, украшающие стены, загораются, и старый потолок дрожит над ней. Когда пламя ее Глаза Бога испаряется у ног, однако те, кто находится в комнате, нет — ее колени дрожат. Она опирается всем телом на трясущийся посох. Ее руки испачканы кровью. Сбитая с толку, Ху Тао опускает глаза. Почему ей вдруг стало так холодно? Колени дрожат. Она могла ходить и встать ранее, почему сейчас она не может? У ног образуется растущая лужа чего-то красного. Оно стекает по ногам. Ее бок… Ах, как больно. Очень больно. Слабо кряхтя, она идет вперед, опираясь на свой посох для поддержки. Далеко за пределами своих затуманенных чувств, она слышит, как гудят стены, как огонь пожирает все на своем пути: плоть, растения, ткани, смерть, жизнь, и она не может удержаться от легкого смеха. Она не знает, почему она смеется. Она просто… смеется, потому что забавно, как иногда устроена жизнь, как у нее болит бок, будто никогда не перестанет болеть, как она чувствует чересчур сильную слабость, чтобы она была желанной. Нормальной. Ожидаемой. Но это не имеет значение, потому что… потому что ей нужно куда-то идти. Кто-то ждет ее. Все в порядке. Все должно быть в порядке. — Так… много клиентов, — она слабо смеется, покачиваясь, шагая вперед. — Все они... такие скучные и неприятные. Мне жаль, но я… я не могу вас проводить. Вот так… противоречит этикету ритуального бюро «Ваншэн» провожать своих клиентов, когда ты… такой. Сначала я должна выбраться из этой комнаты… так что... Ее посох со стуком падает на землю. Колени подгибаются, и вскоре тело падает следом. Ху Тао остается на полу, потому что по какой-то странной причине она не может найти в себе силы встать еще раз. Разум кричит ей двигаться, звать его по имени, но она замечает ярких оранжевых бабочек, врывающихся в поле зрения, пока пламя пожирает здание. Бабочки… прекрасный погребальный костер мог бы получиться из этого места, если бы этот погребальный костер предназначался бы ей, но это не ее конец — этого просто не может быть, даже если ноги ее не слушаются. Ее руки все еще там. Она чувствует, как они болят, если они болят, значит, работают — так что Ху Тао ползет. Она цепляется за щели между каменными плитами пола, вытаскивает себя из адского пламени, не обращая внимания на разбивающиеся обломки позади, не обращая внимание на кровавый след, оставляемый ее боком, не обращая внимание на все остальное. С каждым дюймом, который она проползает, граница между мирами, кажется, становится все более и более размытой, но она все равно почти ничего не видит, так что это не имеет значение, не так ли? Айя, что это? Почему она такая… холодная? Вокруг так много бабочек, которые садятся на грязные кончики волос и окровавленные кончики пальцев, но ее не радует этот вид. Огонь тоже теплый, как и ее кровь. Почему ей так холодно? Почему она больше не может стоять? Она не может закрыть глаза сейчас. Она знает это, точно так же, как знает, что каждая свеча сжигает свой фитиль и что цветы рано или поздно увядают, как и все в жизни — и от этих двух мыслей у нее щиплет глаза, и Ху Тао не знает почему. Мир сливается воедино. Я пока не могу уйти. Ху Тао цепляется сильнее, тащит себя немного дальше. Я хочу продолжать жить… Я должна продолжить жить с ними. Но твое время пришло, шепчет голос ей в затылок; голос, который, она знает, однажды придет, чтобы выследить ее, гораздо больший, чем она сама, дремлющий где-то внутри ее бьющегося, радостного сердца — вечно осознающий жгучую реальность того, что однажды она поддастся непостоянству, которым является ее смертность. Она всегда думала, что примет это холодное, безжалостное чувство с распростертыми объятиями. Тело Ху Тао сотрясается. Дым и пыль наполняют комнату знакомой, опьяняющей смесью. Не забирай меня, молится она Селестии, продолжая ползти. Не сейчас. Пожалуйста. Ху Тао не знает, куда она идет. Отсюда, она уходит, но похоже, у нее больше нет выхода. Дорожка в нескольких футах от нее ломается, когда рушится здание. Отсюда нет выхода — во всех смыслах этого слова. И, возможно, именно это парализовало ее: неумолимый путь в один конец, которым и является смерть, пропасть, из которой даже Архонт не сможет ее поднять, и осознание того, что путь, по которому она сейчас идет, не что иное, как смерть. Страх наполняет ее сердце, превращая в камень. Воздух сам собой задерживается в легких, и когда она пытается выдохнуть его, вырывается только отчаянный всхлип. Ху Тао смотрит на осыпающийся потолок. Она вспоминает свою любимую гавань Ли Юэ, холмы Ли Юэ, нежную улыбку Чжун Ли, когда он читал лекцию гробовщикам, ее любимого Яксу, такого прекрасного в лунном свете… Все прошло так быстро. Все прошло… напрасно. Ее глаза наполняются слезами разочарования. Она позволяет себе отдохнуть, едва ли в дюйме от того, чтобы сбежать из комнаты. — Все, Чжун Ли… Алатус… мой дорогой Якса… Ее мир погружается в оглушительную тишину.

***

Сяо беспокоится. Что-то постоянно крутится у него в голове с тех пор, как он прибыл в Ли Юэ, и, несмотря на то, что он уже запачкал свои руки кровью, его голова все еще не успокоилась. Его сердце бьется. Его кровь горит. Оно извивается в глубине самого его существа. Что-то не так. И когда он думает о Ху Тао, ожидая, что боль смягчится, становится только хуже. Его руки дергаются, в голове стучит еще сильнее, чем раньше. И тогда он слышит его: влажный, умирающий шепот на ветру. Его сердце останавливается. — Ху Тао! Он исчезает.

***

Когда Ху Тао приходит в себя, она парит в абсолютной бесконечности. Вокруг нее гармонично танцуют бабочки и цикады, купаясь в слабом розовом свете, исходящим сверху. Она слышит звон колоколов, чувствует воздух под руками, и когда она думает, что, возможно, она наконец-то здесь, то понимает, что не знает, что на самом деле означает «здесь», как и кто она такая — но нежный, успокаивающий рывок тянет ее все ниже и ниже. Прежде чем тьма и бесконечность успевает окутать ее, приглушённый шум пугает ее, и вдалеке, со всех сторон, она слышит далекий, беззвучный крик. Не сейчас, слышит она. Пожалуйста, не сейчас. Она исчезает.