Неправильно

Лань Ванцзи должен был стать воплощением того, кем самому стать не удалось. Он должен был посвятить свою жизнь обучению других, являя собой образец добродетели, порядка и закона. Его непогрешимость льстила и грела душу, словно способна была исправить ошибки собственного прошлого. А безэмоциональность и холод в его рассуждениях представляли собой само лицо рассудка, рядом с которым нет места страсти. Его ждало блестящее будущее: пост учителя в Облачных Глубинах, помощь старшему брату в управлении орденом, тихая семейная жизнь, где каждый знает свое место. Но теперь он мог сойти на кривую дорожку. Проклятье Цансэ Саньжэнь скосило даже прекрасного и идеального в каждом движении юношу. Младший племянник даже под раскаленным железом ни за что не сознается, что с ним случилось. Возможно, еще и потому, что сам до конца еще сам этого не понял. Но если разобрался в себе, обнаружил внутри странное влечение к Вэй Усяню, то непременно замкнется и, чувствуя себя виноватым, примет наказание со справедливостью. Так и вышло. Он вызвал к себе Лань Ванцзи, и тот виновато стоял на коленях, склонив голову. Не пытался оправдаться, что принял алкоголь, не отрицал, что поддался ярости, желая отрезать руку, которая покусилась на его подопечного. С тяжелым сердцем спросил у него, понимает ли он, почему так агрессивно себя повел, как альфа во время гона, у которого увели омегу, но тот даже не поднял глаза и отрицательно покачал головой. Лгать не обучен, но, видимо, и говорить о том, что на душе, не смел. — Тебе пора заняться своей семьей, — бескомпромиссно заявил, глядя на него со своего места в ланьши. — Жених есть, посвящай время ему. — Слушаюсь, — тихо отозвался племянник, кажется, совсем сгорбившись. — Я разочаровался в тебе, Ванцзи. Зря это сказал, но оно, чудовищное, само сорвалось с губ, потому что…было правдой. Непедагогично, не по-отечески говорить такое человеку, который всегда стремился к совершенству, однако иначе выразить свои чувства было невозможно. Он и вправду не оправдал возложенных надежд. Когда-то Лань Сичэнь обескуражил его вестью, что желает жениться на бастарде из Ланьлина, теперь второй племянник огорчил его тем, что был так похож на своего отца, когда речь заходила о любви… Кажется, есть проклятье Цансэ Саньжэнь и есть проклятье ордена Лань. — Дядя, — робко, несмело отозвался Лань Ванцзи, справляясь с дрожью в голосе, — простите недостойного. Я… Не допущу больше ошибок. Эти слова медом протекли по сознанию Лань Цижэня. Разумеется, именно их он и добивался от младшего воспитанника, обещания которого были крепче камня. — До свадьбы я не стану покидать своих покоев без необходимости. И он сдержал свое обещание. Вэй Усянь тщетно ждал его в ланьши, бессмысленно чертя кистью по бумаге, прекрасно зная, что портит ее. От скуки омега даже взялся читать сборник правил, который когда-то лежал на столе Лань Ванцзи. Наверное, потому что от страниц приятно веяло сандалом и трогательными воспоминаниями о мгновениях, когда ему казалось, что его жизнь в Облачных Глубинах может перестать напоминать отбытие тюремного срока размером в вечность. Листая страницу за страницей, иногда даже увлекался, представляя, как Второй Нефрит медленно шевелил губами, зачитывая их вслух, как объяснял, почему то или иное учение важно для достойного человека. Но спустя несколько дней, проведенных в одиночестве, и ночей, проведенных, к сожалению, в обществе мужа, поскольку раз за разом испробовал различные отвары в виде чая, Вэй Усянь порядком подустал от такого образа жизни и уже собрался было навестить грядущей ночью своего бывшего наставника, как вдруг вечером вернувшийся в покои Лань Цижэнь объявил, что завтра состоится церемония вручения белой лобной ленты. Омега, которого ни разу с начала брака не приглашали на подобные мероприятия, с некоторым удивлением переспросил, кому же выпадает такая честь, раз зовут даже его, и услышал в ответ, что на этот раз ленту повяжут именно ему, поскольку теперь он является частью семьи. Вэй Усянь предложил оставить несчастный кусок ткани более нуждающимся, однако супруг был непреклонен, напомнив, как многое дает такая лента: — Это честь, — Лань Цижэнь снял верхние одежды и развесил их подобающим образом. — Без лобной ленты ты выглядишь слугой, а это не так. Ты мой законный супруг. Вэй Усянь, который проводил сегодня очередной эксперимент с утренним чаем, тоже скинул с себя ханьфу, но не удержался от того, чтобы закатить глаза: — Мне не привыкать быть рабом. Меня не считают за человека нигде. Даже ты, дорогой супруг, — он взялся за нижнее одеяние и сбросил его с себя небрежно, — используешь меня, как обычно используют мальчишек-слуг. Лань Цижэнь предсказуемо нахмурился, подойдя ближе, и поцеловал в тонкую шею мужа: — Лобная лента подчеркнет твою красоту. Она придает статус, власть. Ту, которая душит, которая связывает по рукам и ногам, окончательно закабаляя. Омеге, сотканному из плоти и крови своей матери, которой претило любое ограничение свободы, даже стало забавно слушать подобное: — Это поводок, на котором ты держишь своих учеников, — позволяя целовать себя, но не касаясь в ответ, произнес он, заставляя себя черпать максимум пользы в любом моменте, даже таком мерзком. — На меня ты его не накинешь. А если и сделаешь это, я его перегрызу. Мужчина с каждым поцелуем опускался все ниже и ниже, практически оказываясь на коленях около своего юного супруга, нежно подбадривая рукой его член. Темные, будто крепкий чай, глаза альфы мутнели от возбуждения, видя, как омега невольно тоже возбуждается, прикусывая нижнюю губу: — Лобная лента обязывает, ты прав, Вэй Усянь, — Лань Цижэнь взял в рот скромную головку и искусно ее приласкал губами и языком, уже зная, что это нравится юноше. — Но благодаря ей ты сможешь перемещаться по территории Облачных Глубин свободнее, ведь именно она является пропуском на вратах… Вэй Усянь властно взглянул сверху вниз на мужа у своих ног и хитро улыбнулся. Да, чай опять не сработал, зато, кажется, настолько возбудил желание Лань Цижэня, что тот перестал осознавать, что разбалтывает важные секреты своего клана. Пожалуй, нужно быть поосторожнее с той болотной травкой и попробовать поиграть с ее количеством. — Ладно, убедил, — омега величественно подставил под поцелуи свою коленку. Заслужил, заслужил, муженек, наслаждайся. — Надену я вашу повязку, раз это так важно. И едва супруг потянулся, чтобы получить большее, Вэй Усянь коварно выскользнул из рук альфы и под предлогом дурного самочувствия ускользнул к себе. Это оправдание бы ни за что не сработало, если бы не настойчивое убеждение Лань Цижэня в том, что его супруг уже носит дитя. А симулировать беременность было не так уж сложно, если знать ее признаки благодаря своему неудачному опыту. Так что, получив все возможное физическое удовольствие и закрывшись в покоях, он доводил себя до оргазма, представляя этого занудливого умника Лань Ванцзи, на которого почему-то лучше всего реагировал организм. Наверное, просто сознание выбрало в качестве фантазий единственное красивое тело, которое было поблизости и часто — перед глазами. И лишь после яркого расслабления каждый раз задумывался о том, что стоило бы лучше вспоминать мгновения близкости с братом, но потом сразу же себе напоминал, что Цзян Чэн остался в прошлом, даже в мыслях. У него своя жизнь, и портить ее даже воспоминаниями нельзя.

***

На следующее утро Вэй Усяню даже позволили выспаться в честь важного дня, а затем, довольно вкусно покормив, помогли ему надеть новенькие белые одежды, соответствующие его статусу, а затем сопроводили в приемные покои главы клана — к Лань Сичэню, которого видел обычно лишь мельком, поскольку молодой и красивый альфа тоже еще не был женат, и который, по понятным причинам, то есть из-за ревности супруга, ограждался от встреч с привлекательным омегой. Однако церемонию повязывания первой лобной ленты стоило проводить именно главе, так что Вэй Усянь впервые за все время оказался в помещении, украшенном белыми и голубыми лентами, расшитыми плывущими облаками. Обычно здесь встречали особых гостей и решали политические вопросы. Видимо, тут же и принимали в клан, как предстояло случиться и сегодня. Неловко осматриваясь по сторонам, омега прошелся по комнате, разглядывая диковинные статуэтки и вазочки, расставленные аккуратнейшим образом на полочках. В целом, ничего особенного, но почему-то, наверное, из-за обилия эмблемы ордена, все равно чувствовался в воздухе пафос официоза этого помещения. Даже невольно хотелось поправить белые одежды и приосаниться. — Молодой господин Вэй, — вдруг наконец его позвал довольно мягкий и приятный голос, еще только услышав который, омега сразу понял, что человек беззлобно улыбается. — Прошу прощения, мы немного задержались. Заинтересованный, кто такие «мы», и надеясь, что это Лань Ванцзи, тоже улыбнулся и обернулся. Однако позади него стоял его супруг и только глава клана, который выглядел практически точной копией его юного наставника, только взгляд Лань Сичэня был куда теплее. В остальном же издалека — рост, телосложение, приятный аромат и привлекательность — одно лицо. Правда, когда Вэй Усянь присмотрелся, то понял, что все же, на самом деле, братья отличаются. Глава клана держится хоть и так же величественно, но совершенно не надменно, а крайне приветливо, и в глазах открыто читается многолетняя мудрость, тогда как Лань Ванцзи больше напоминал кусок льда, который способен уколоть, если к нему приблизиться. — Начнем? — приглашающе взмахнул широким рукавом Лань Сичэнь и снова заулыбался, видя, как его откровенно разглядывают, — да, молодой господин Вэй, мы действительно очень похожи с Ванцзи. Правда, мой брат совсем мрачен. Лань Цижэнь, стоявший тут же и державший в руках чистейшую, будто молоко, белую ленту, недовольно нахмурился и отошел чуть в сторону, видимо, предоставляя вести церемонию старшему племяннику, хотя разговор, им заведенный, его явно напрягал. — О, — чувствуя невольную симпатию к такому располагающему человеку как Лань Сичэнь, Вэй Усянь с удовольствием последовал за ним, — я видел, как он улыбается. Это потрясающе. Глава клана, взяв какую-то книгу с полки, удивленно обернулся, но посмотрел почему-то не на говорившего, а на дядю: — Ванцзи улыбнулся Вам? — несмотря на то, что вопрос был едва ли не риторическим, омега кивнул и немного приукрасил, дабы позлить супруга, и без того нервничавшего. — Да, он бы даже рассмеялся, если бы я ему рассказал свою лучшую шутку, — Вэй Усянь хвастливо хмыкнул и, заметив, как слушавший его Лань Сичэнь округлил глаза, добавил. — Мы хорошие друзья. Кстати, где он? Я бы хотел, чтобы он тоже повязал мне эту вашу ленту. Брови главы клана практически взлетели вверх от таких утверждений, однако, видимо, будучи прекрасным дипломатом, он ловко взял беседу в свои руки, видя, как дядя закипает: — Ванцзи готовится к вступлению в брак. Ему нежелательно встречаться с другими омегами, — Лань Сичэнь вежливо улыбнулся, но в этом жесте вдруг почувствовалась власть. — И не стоит его беспокоить. Лучше приступим к церемонии. Конечно, он попытался свернуть неприятную тему, однако Вэй Усянь не мог упустить возможности заявить свое мнение, пока оба представителя власти в клане тут: — Но я хочу его увидеть, — настойчиво насупился омега, — он и так сидит взаперти несколько дней. Раньше никого не волновало, что мы проводим время вместе. В чем дело сейчас? Тем более что у меня церемония, праздник вступления в семью. Разве он не имеет права быть тут? Вопросительный взгляд Лань Сичэня скользнул сначала по омеге, а затем — по Учителю. Наверное, он и сам в чем-то был согласен с услышанным, потому что не поторопился его осудить, а лишь сосредоточенно нахмурился и спокойно произнес: — Молодой господин Вэй, мой брат обязательно поздравит Вас, когда сможет. Сейчас у него есть свои заботы, — умело поставленная речь плавно уводила от напряженного разговора. — Кажется, нечестно будет всегда заставлять его жить жизнью чужой. Не так ли, господин Вэй? Вообще-то омега не собирался чувствовать себя виноватым или неправым, однако все равно почему-то ощутил укол совести. И вправду. Цзян Чэн, Лань Ванцзи не должны возиться вечно с ним, Вэй Усянем, им нужно строить свою судьбу, свои семьи… Заметив на лице собеседника смятение, Лань Сичэнь приветливо улыбнулся: — Подумайте об этом, молодой господин Вэй. Ванцзи заслуживает счастья. Чуть позже, когда все наладится, мы обязательно соберемся одной большой семьей, — и вдруг он, будто что-то вспомнив, растерянно посмотрел на дядю, и тот кивнул. — Да, кстати, пора познакомиться. Не понимая, о чем речь, повернулся в ту сторону, в которую смотрел глава ордена, — на двери, которые вскоре раздвинулись и впустили в себя человека, которого еще никогда прежде не видел в доме Лань Цижэня. Судя по довольно богатой ткани белого цвета, это был не слуга. Запах болотный, омерзительный, как у омег, которым не повезло обрести привлекательность. Осанка не ланьская — прямая и царственная. Лицом юноша тоже не вышел. Словом, это был какой-то странный приглашенный ученик, который зачем-то явился в такой торжественный момент. Возможно, в ордене принято приглашать всякое отребье держать кончики священной ленты. — Молодой господин Су, — Лань Сичэнь улыбнулся и ему, жестом подзывая к себе. — Вот, знакомьтесь, молодой господин Вэй, это будущий муж нашего Ванцзи. Сегодня он тоже получит свою ленту. Вэй Усянь только теперь осознал, кто перед ним. Это чучело не стоило даже единого музыкального пальца тихого Лань Ванцзи. Совершенно не стесняясь присутствия этого человека, откровенно сморщился и ткнул в его направлении пальцем: — Это? Вы что, слепыми выбирали ему мужа? — он искренне был возмущен выбором. — Как оно может стоять рядом с Лань Чжанем? — Лань Ванцзи, — вдруг подал голос второй омега, хмуро смотря из-под бровей. — Обращайся к господину уважительно, соблюдай приличия. — Лань Чжань, — упрямо повторил Вэй Усянь, свысока смотря на парня. — Это мой гэгэ и даже мой племянник, так что я могу так называть его. И, да, кстати!.. — он гневно посмотрел в сторону мужа. — Я его дядя, почему не спросили моего мнения при выборе жениха? Я бы ни за что это убожество рядом с ним не поставил. Лань Чжань красив и талантлив, а это кто вообще?.. — Мое имя — Су Шэ, и я три года обучаюсь в Облачных Глубинах, — неожиданно вспыхнул оскорбленный юноша. — А вот откуда ты?!.. Чувствуя, как накаляется обстановка, глава клана вышел вперед и встал между двумя омегами, которые сверлили друг друга ненавидящими взглядами. Он упредительно попросил каждого господина успокоиться, однако Вэй Усяня остановить таким было сложно, поэтому вмешался Лань Цижэнь, громкий голос которого заставил обоих смолкнуть: — Довольно! — уязвленный, что скандал разворачивается вокруг персоны младшего племянника, он кивнул на ленту. — Приступим к церемонии. Вы оба сегодня вступаете в клан, связывая свои жизни навсегда с Гусу Лань. — Прошу вас, — немного смягчил тон дяди Лань Сичэнь, — не стоит ругаться. Оба омеги послушно, хоть и с недовольными лицами отвернулись друг от друга, предпочитая даже рукавами не соприкасаться, пока стояли около главы клана, который наставительно произнес речь о сокровенности лобной ленты. Су Шэ выглядел впечатленным услышанным, хотя наверняка уже сотню раз слышал подобный текст и лишь пытался выслужиться перед новыми родственниками. Вэй Усянь же, отвлекаясь от соперничества, изучал взглядом олицетворение своей кабалы в руках супруга и размышлял о том, что у Гусу Лань есть какой-то особый пунктик на послушании, но их идейный вдохновитель выбрал себе в мужья бунтаря, Лань Ванцзи испытал первый гон тоже благодаря ему. Выходило парадоксальное: как минимум, два образца добродетели тайно вожделели владеть кем-то непокорным. Невольно ухмыльнулся своему предположению и, когда Лань Сичэнь предложил подойти ближе, чем произнести слова клятвы, покорился. Лань Цижэнь одарил его удивленным взглядом, но в итоге одобрительно кивнул, когда Вэй Усянь, не вкладывая в слова никакого сакрального смысла, произнес священный для каждого в Облачных Глубинах текст. Кажется, он обещал следовать заветам предков, прославлять свой орден и быть сдержанным во всем. Впрочем, какая разница, что говорить, если все равно не собираешься соблюдать? И так известная своей тяжестью моральной ноши белая лента стянула ему лоб даже без мурашек по коже от возвышенности момента соединения с великим орденом. Впрочем, едва Лань Сичэнь позволил ему и Су Шэ уйти, Вэй Усянь тут же сорвал ленту и повязал ею хвост, рядом со своей красной. Контраст вышел идеальный: пусть все знают, что он согласен быть Лань лишь наполовину, тем более что вышитые облака на этом куске ткани могут быть ой как полезны. Тем же вечером решил в этом убедиться. Пользуясь тем, что Лань Цижэнь занят какими-то важными политическими разговорами со старшим племянником, улизнул к холодным источникам совершенно беспрепятственно: ни одни незримые расставленные посты никак не среагировали, пропуская везде как истинного гусуланьца. Теперь вполне можно было осуществить свой план: набрать особой воды для чая, который нужно будет подать утром. Вода в этом крошечном озерке, окруженном серыми камнями, и вправду была удивительно лазурного цвета, и потому казалось, будто это всего лишь пролилась краска на невзрачное полотно. Короткая каменная дорожка, ровная и прямая, как и подобает правилам в этом ордене, вела к этому местечку из-за деревьев, но Вэй Усянь предпочел воспользоваться другим путем, поскольку с некоторым удовольствием внутри вспомнил, как Лань Ванцзи проводил там время. Не хотелось бы застигнуть кого-то другого в подобном положении, так что проследовал так же, как в прошлый раз: оказался практически над этим ледяным источником. Подкравшись тихо, омега осторожно заглянул вниз и тут же с улыбкой присел на корточки, со всем сердцем надеясь, что его не заметили. И ему определенно везло: сегодня снова пришел его юный наставник, который, видимо, тут часто бывал в это время, пользуясь инструкцией по воздержанию. Вэй Усянь вытянул шею, практически до неестественной длины, и подполз к самому краю отвеса, продумывая безопасный спуск, чтобы застать Второго Нефрита врасплох. Только бы удалось не свалиться прямо к нему в воду. Было бы неловко… но забавно. Сердце заколотилось от восторга скорой встречи. Тем более что Лань Ванцзи вновь был безбожно обнажен, до безобразия прекрасен телом и грустным взглядом, устремленным куда-то в никуда, будто бесцельно. Наверное, обдумывал свою скорую свадьбу и пытался привести в порядок свои мысли. Вэй Усянь коварно улыбнулся: ничего-ничего, сейчас эта тоска развеется от одного его внезапного появления. Он как раз присмотрел удачное место, чтобы аккуратно и безболезненно скатиться к камням около озера, и уже собрался туда направиться, встав в полный рост, как тут же снова резко присел: судя по шороху мелкой россыпи на дорожке, к источникам кто-то шел. На звук приближающихся шагов Лань Ванцзи тоже недоуменно нахмурился, видимо, не ожидая гостей, потянулся за одеждой, оставленной на берегу, но его глаза мгновенно накрыли руки. Он, разумеется, недовольно что-то произнес, не видя, кто так нагло позволяет себе его касаться, а Вэй Усянь едва не выкрикнул, что крутилось на языке. Негодяй Су Шэ! Он не позволил Второму господину Лань подняться, ласково что-то шепча ему на ухо, бесстыдно заигрывал, касаясь губами шеи своего будущего мужа. Ну каков наглец?! Юный альфа дернулся, пытаясь избежать неприятного сближения, но руки омеги плотно закрывали ему глаза. Разумеется, пожелай он, Лань Ванцзи способен был справиться физически с таким соперником, однако воспитание не позволяло ему вести себя чересчур невежливо. Вэй Усяню ужасно обидно стало за своего наставника, который явно страдал от этой болотной вонючки, и он, нашарив рукой камень, швырнул его прямо в сторону Су Шэ, прекрасно понимая, что промахнется, но сильно его напугает. И вправду, будто облитые водой коты, Лань Ванцзи и Су Шэ кинулись в разные стороны, озираясь вокруг, чтобы вычислить трусоватого нападавшего, который, самодовольно улыбаясь, уже ретировался за деревья. Наверняка ему Второй Нефрит потом только спасибо скажет за помощь. Надо только как-то намекнуть, что у его купальни завелся постоянный, но очень ревнивый зритель, желающий ему помочь. Ведь Вэй Усянь, как никто другой, настрадался от нежеланного брака. Вечер провел за травами, коих насобирал в достаточном количестве, экспериментируя над составом, способным убить двух зайцев сразу. В конечном итоге, пусть и не сразу, получилось сделать густую мазь, которая перебивала естественный аромат омеги. Так, если всё удастся, Вэй Усянь подарит Лань Ванцзи свое произведение на день свадьбы, чтобы тот, бедняга, отбивал у своего супруга болотную вонь. Но для начала решил проверить на себе и своем супруге, подмешивать которому что-либо оказывалось бесполезно. И, как ни странно, Лань Цижэнь, явившись к семейному ложе, сразу заподозрил неладное. Он внимательно изучил взглядом своего молодого супруга, справился о его здоровье и заметил, что, очевидно, беременность уже в полную меру цветет, раз даже его запах изменился и практически стерся. Вэй Усянь, получивший очередную острочку от супружеских обязанностей, был счастлив. Теперь предстояло испробовать свое творение на более независимом и впечатлительном эксперте по его аромату. На следующий же день представилась такая возможность, когда Облачные Глубины принимали делегацию из Цинхэ Не и большинству клана было недосуг следить за режимом дня и передвижениями Вэй Усяня. С любопытством рассмотрев, как до него доходили слухи, будущего супруга Лань Сичэня — Не Хуайсана, юного мальчишку с наивными глазами, которые еле выглядывали из-за веера, Вэй Усянь предпочел смешаться с толпой гусуланьцев, а затем — постепенно покинуть всеобщее мероприятие, надеясь, что Лань Ванцзи, который не явился на церемонию встречи, снова придет на источники. Однако, не успев свернуть за здание, в котором обычно проводили торжества, врезался в довольно странного человека, который, похоже, заблудился, поскольку выглядел растерянным, а, встретив Вэй Усяня, обрадовался ему: — Молодой супруг Учителя Лань, господин Вэй, — человек в темно-зеленом одеянии внезапно улыбнулся так солнечно, что стало тепло на душе. Определенно, перед ним был омега. Причем, несмотря на то, что они явно были практически ровесники, этот незнакомец выглядел более уверенным и опытным, буквально излучая покровительство и мудрость во взгляде черных глаз. — Рад знакомству. Вэй Усянь, конечно, был польщен своей известностью, однако не припомнил, чтобы кто-то сегодня представлял его прибывшим, а потому вопросительно изогнул бровь: — О, — его снова ослепило улыбкой добра, — прошу прощения. Мне стоило бы представиться Вам сразу. Дело в том, что мне положено знать многое, молодой супруг Учителя Лань. Я Мэн Яо, супруг главы Не, и я, как могу, помогаю своему дорогому мужу в политических вопросах. Разумеется, поэтому мне необходимо знать всех, кто близок к управлению орденами. Обезоруживающая приветливость, открытость и миловидное личико буквально вынуждали довериться и улыбнуться в ответ, что и сделал Вэй Усянь, чувствуя, что имеет дело с очень непростой личностью, раз омегу, который должен только рожать и обожествлять альфу, подпустили к таким важным вопросам: — Все верно. Я Вэй Усянь, — они приветственно пожали друг другу руки, и «молодой супруг Учителя Лань» вдруг почувствовал, как крепко сжимают его пальцы Мэн Яо. Субтильность, свойственная всем омегам, похоже, была довольно обманчива. — Но как Вы поняли, что это я? Мэн Яо снисходительно улыбнулся, неожиданно прикоснувшись к своему животу поглаживающими движениями, явно подчеркивая свою беременность, что в очередной раз его буквально возвысило в социальном плане: — Молодой супруг Учителя Лань, Вы один так небрежно относитесь к священной ленте ордена Лань. Вэй Усянь проследил за взглядом собеседника, коснулся белой ленты, запутанной в волосах, и рассмеялся: — И вправду! Меня трудно с кем-нибудь спутать! — и, пользуясь моментом, когда сам Мэн Яо продемонстрировал свой живот, кивнул на него. — Поздравляю. Если это можно так назвать. Ему хотелось понять, по одну ли они сторону баррикад. И супруг главы Не его мгновенно разочаровал, засияв блаженным восторгом: — Благодарю. Я давно ждал этого. Прежде… — он неожиданно впервые позволил своему лицу расслабить губы, которые тут же скривились от внутренней боли. — Прежде не выходило. Понимающе хмыкнул, вспомнив, как ребенок его и Цзян Чэна был фактически вытравлен из него. — Желаю Вам скорейшего подобного положения, — но Мэн Яо так же внезапно, как расслабился, так и вновь превратился в привычного солнечного человека, кажется, достаточно далекого от реальности, — носить дитя от любимого — настоящее счастье для омеги. — Я ненавижу своего супруга, так что… — отмахнулся было Вэй Усянь, чувствуя, что разговор ему стал в тягость. Еще недавно ему казалось, что два человека, обремененных браком, могут найти общий язык, но тема детей снова их развела. Почему как омега, так сразу обязательно рожать?.. Однако его мысли перебили: — Поэтому я и не сказал, что желаю Вам детей от мужа, — совершенно спокойно и с холодной улыбкой ответил юноша из Цинхэ Не, будто не произносил ничего вопиющего, — я желаю Вам забеременеть от любимого человека. Поверьте мне, молодой супруг Учителя Лань, Вы почувствуете разницу. Оставалось лишь и вправду верить только на слово, потому что Мэн Яо удалился, вежливо поклонившись, насколько позволял его живот, еще не такой большой, но уже заметный интересующемуся глазу. Размышляя о новом знакомом, Вэй Усянь невольно раздумывал и над его словами. Разумеется, есть большая разница между тем, чтобы быть поставщиком наследников для человека, который тебе противен, и быть счастливым отцом семьи, где все друг друга любят. Возможно, он так ненавидит детей еще и потому, что ему ни разу не представилась возможность быть на том, втором, месте? Грустно пиная камушек по тропинке, довольно быстро добрел до источников, решив в этот раз зайти сразу к камням, раз уж его тело теперь источает совершенно другой, неузнаваемый аромат. И едва увидел возле воды аккуратно сложенные белые одежды, мгновенно почувствовал, как тоска улетучивается сама собой, уступая место лихому задору и предвкушению шалости. Следуя своему плану, омега сдернул с волос свою широкую красную ленту и вместе с ней — машинально и белую, которая словно назло прицепилась к непослушным прядям и не желала их оставлять. Пришлось оставить обе, удобно перехватив белой поверх красной, чтобы затем было проще зафиксировать повязку. Зная, какой тонкий слух у Лань Ванцзи, подбирался очень долго, перемещаясь к источнику ближе лишь в те моменты, когда Второй Нефрит, стоявший к нему спиной по пояс в воде, набирал в ладони ледяную воду или перемещался, создавая шумное колыхание поверхности. Боялся лишь одного: только бы никто не явился сюда, как в прошлый раз, и не испортил всю проверку и, что скрывать, крайне будоражащий кровь момент. Когда же до Лань Ванцзи оставалось лишь преодолеть водное пространство, двигаясь бесшумно даже по мелким камням, на всякий случай еще раз понюхал свои руки, убедился, что они источаются абсолютно незнакомый аромат, и уверенно бросился на спину своего юного наставника, ловко закрывая тому весь обзор тканью лент.