Неправильно

Лань Ванцзи вспомнилось, как он получил известие о беременности, как слышал нелепые предположения Цзян Ваньиня, как иногда, про себя и в тишине, мечтал, чтобы эти слухи оказались правдой, но каждый раз осекал себя, что не имеет права рушить семью своего дяди. Как он, презренный, может потребовать счастья себе, когда ему уготованы иные пути жизни? Как он, недостойный, может сам решать свою судьбу? Учитель, наставник, старший, дядя и один из старейшин клана – это святое для каждого гусуланьца. Второй Нефрит, идеальный прежде в своих поступках и помыслах, не смел и надеяться на такое… Но раз так случилось? В первую очередь же нужно было подумать о Вэй Усяне. Ему нужны забота, безопасность и пригодные условия для нормального деторождения. Невольно даже плечи расправились, ощутив груз ответственности за собственную семью. - Гэгэ не хочет..? – коварный шёпот приласкал слух. В серых глазах даже намека не было на огорчение, наоборот, исключительное желание. Лань Ванцзи вместо слов просто обнял омегу, прижав его голову к своей груди с таким усердием, что тот невольно испугался и затрепыхался в сильных руках, но те лишь сильнее сжали, заставляя успокоиться. И только замерев, Вэй Усянь услышал, как радостно и взволнованно бьется сердце внешне холодного и отстраненного человека. Машинально улыбнулся от умиления: ясно, «гэгэ» хочет, просто сейчас его обуревают не только страсти и жажда наслаждения. И в следующее же мгновение получил подтверждение своим словам: Второй Нефрит, уже напрочь забыв о больной ноге, резво поднялся, подхватив на руки омегу, а затем направился в сторону постели. Вэй Усянь, понимая, что добился своего, довольно захихикал, целуя щеки альфы, однако вдруг тот свернул от спального места к дальней части цзинши, где совершал омовения. Озадаченный, супруг Учителя, конечно, крутил головой по сторонам, но не стал сопротивляться: уже старался не удивляться причудам этого молчаливого мужчины. Лань Ванцзи самолично наполнил бочку водой, которую подогрел, закатав рукава, а затем, скинув верхние одежды, стал раздевать омегу. Вэй Усянь с несколько удивленным выражением лица улыбался и принимал ухаживания, которые совершались серьезно настроенным альфой. И когда лишился одежды окончательно, вопросительно хмыкнул, заметив, с каким вниманием Нефрит, присев на корточки, рассматривает его живот. Даже приподнял бровь, ощутив, как тот начинает трогать его, будто пытался понять, настоящая ли это беременность: - Гэгэ?.. Лань Ванцзи отрицательно помотал головой, мол, не мешай, и омега, хоть и недоуменный, смолк. Уложив широкие ладони на его живот, альфа и сам прикрыл глаза, словно прислушиваясь. И, что самое удивительное, малыш внутри ощутимо толкнулся в ответ, отметившись маленьким бугорком на коже. - Гэ, он… - Вэй Усянь засмеялся, но тут же его губы были запечатаны сладким поцелуем. Похоже, Второй Нефрит и вправду проверял, откликнется ли на зов отца дитя. Омега прежде лишь слышал о некой мифической связи, устанавливающейся между двумя альфами, а теперь увидел ее воочию. Они будто потянулись друг к другу, приветствуя. Но теперь Лань Ванцзи словно успокоился, убедившись в отцовстве, и углублял поцелуи, все теснее и теснее прижимая к себе своего любимого, однако не забывая и заботливо поглаживать живот, с которым у него, видимо, теперь были особые взаимоотношения. Под такой приятный и размеренный темп ласк Вэй Усянь подстроился с удовольствием, однако вдруг альфа отстранился и выжидательно посмотрел. Омега уже было забеспокоился, что что-то случилось, однако тот лишь ожидал, когда Вэй Усянь заберется в бочку. Никакой разочарованно-вопросительный взгляд в ответ не помог. Пришлось лезть, коль уж оказался без одежд, а вода была подогрета исключительно для его омовения. Лань Ванцзи, как истинно заботливый мужчина, помог тому занять удобное положение внутри деревянного громоздкого сосуда, а затем взялся за гребень. Вэй Усянь от неожиданности даже опешил, когда почувствовал, что его волосы, прежде собранные в хвост, упали россыпью на спину, а затем их стали бережно расчесывать. Приведение в порядок чужих длинных волос в Поднебесной – особый ритуал, подчеркивающий не просто любовь. Это практически родительское обожание, желание покровительствовать и заботиться. Омега с явным наслаждением облокотился на дерево бочки, отклонив голову максимально назад, чтобы помочь своему альфе. Ему было так приятно и тепло снаружи и внутри, что хотелось болтать обо всякой ерунде, чем он и занялся, вспоминая какие-то короткие мгновения счастья в детстве, а затем вдруг понял, что его собеседник лишь все это время молча слушал. - Гэгэ заскучал со мной, - засмеялся Вэй Усянь и чуть приподнялся, чтобы увидеть прекрасное лицо бывшего наставника. Его взгляду предстал грустный облик Лань Ванцзи, задумчиво перебиравшего пряди черных, как смоль, волос. Забеспокоившись, что он слишком долго пробыл в воде и сбил нужный настрой своего альфы, омега стал было выбираться наружу, как сильные руки вернули его на место: - Я лишь думаю о том, что будет дальше. Вэй Усянь с грустной улыбкой коснулся губами его щеки: - Будущее туманно и вряд ли светло. Давай хотя бы насладимся теми мгновениями, что нам даны. Был резон в его словах, словно мёд, сладких и приятных слуху. И без того готовый поддаться на искушение, Второй молодой господин Лань ловко перемахнул через края бочки и оказался внутри нее, выплеснув наружу лишнюю воду и всю свою страсть. Преступно близко и непозволительно рядом с телом, которое ему не принадлежало в глазах общественности. Зато разрешенное самому себе в мыслях на неразделимую вечность. Поцелуи выходили такими вкусными от ощущения нарушения запретов, что хотелось бесконечно продлевать их, утопая в нежности. Каждое касание откликалось кожей и душой, поющей от восторга единения. Шепот бессмысленного бормотания, срывающийся и такой бесполезный в эти минуты, заглушался сдавленными стонами удовольствия. Лань Ванцзи и вправду знал, как нужно брать своего омегу. Он ощущал это на инстинктивном уровне: само тело миловидного Вэй Усяня подсказывало, подстраиваясь, прогибаясь, под каким углом следует войти и какой темп стоит задать. Ему нужно было лишь оставаться чутким, что с его гусуланьской выдержкой и умением прислушиваться к чужим желаниям было сделать легко. Закаленное на тренировках и в боях тело нужные нагрузки выносило без затруднения, позволяя выдерживать выбранный темп, который приносил обоим сразу крайнее наслаждение. Вэй Усянь вначале и не понял, к чему его альфа выбрал такое странное и неудобное для близости место, однако позже оценил тесноту бочки по достоинству. Ему некуда было от него деться: даже шага не было, чтобы сдвинуться от Лань Ванцзи. Все свободное от их разгоряченных тел занимала вода, которая смягчала натуру омеги, наполняла женской энергией, такой необходимой для близости и беременности, что позволяло Вэй Усяню испытывать совсем иные, более красочные ощущения. - Лань Чжань, Лань Чжань, ты такой хитрый… - сквозь поцелуй улыбнулся он, повернув голову. – Никогда бы не подумал… Все эти и подобные фразочки постоянно слетали с его уст, и Второй Нефрит уже не воспринимал их всерьез, перестав хмурить брови. Наоборот, кажется, даже принял эту милую пустую болтовню как часть игры. Если тому нравится нести чушь, то почему бы и нет? В конце концов, они оба рядом именно для того, чтобы получить колоссальное удовольствие, какое только возможно между двумя мужчинами. Но вскоре Вэй Усянь почувствовал, что больше не может сдерживаться, сладко застонал и потянулся было к своему члену, как его руку грубо отбросили в сторону, заменив своей. Тяжелый шепот низковатого голоса коснулся уха: - Сам. От таких предложений не отказываются. Омеге оставалось лишь облокотиться всей спиной на крепкую грудь, положив голову на плечо альфе, и прикрыть глаза в предвкушении пика счастья. И оно не заставило себя ждать: умелыми движениями Лань Ванцзи в два счета довел его до вершины блаженства, а затем и сам, обхватив одной рукой хрупкую талию, а другой схватив кайму бочки, шумно выдохнул после сильных движений внутри лона. Кусок дерева остался щепками в сжатых пальцах. Вэй Усянь с восхищением оценил силу своего альфы и довольно засмеялся: - Ну-ну, гэгэ, так нам скоро не в чем будет совершать омовения. Да и к тому же, наш сын? Он же тоже должен быть всегда чистым, как истинный потомок Лань … Лань Ванцзи неожиданно дернул уголком губ, изображая ответную улыбку. Кажется, ему нравилась мысль о том, что этот омега однажды переедет в его цзинши вместе с их общим ребенком. Хотя и понимал, что для этого нужно сначала сделать важный шаг, на который было нелегко решиться.

***

Но жизнь распорядилась несколько иначе. Орден Цишань Вэнь, захлебываясь в своем самодовольстве, искал все новые поводы для очередной войны. Он провоцировал на конфликт орден Не, во главе которого временно остался Мэн Яо с множеством старейшин и советников, и союзный клан Гусу Лань не мог оставаться в стороне. Уцепившись за шанс увидеться со своим омегой, Лань Сичэнь отбыл в Нечистую Юдоль под благовидным предлогом покровительства этому семейству, а Лань Цижэню с Цзян Чэном как главой Юньмэна пришлось отправиться в Знойный дворец, чтобы попытаться договориться с воинственно настроенными соседями. Раненого Лань Ванцзи же оставили старшим в ордене, и это, во истину, стало счастливейшим временем для Вэй Усяня. Им по-прежнему нужно было скрываться, чтобы не привлечь лишнее внимание, приходилось прятаться от вездесущих маленьких глазёнок Не Хуайсана, но теперь, по крайней мере, все ночи были в их распоряжении. Днем Второй Нефрит вместо дяди читал лекции, поучая адептов, разбирался с клановыми делами, а к вечеру возвращался в объятия своего омеги, который наконец-то чувствовал себя комфортно. Беременность рядом с отцом ребенка протекала куда легче. Вэй Усянь даже задумывался невольно о том, что, если бы был отдан в супруги Лань Ванцзи, пожалуй, согласился бы родить еще детей от него. В конце концов, когда понимаешь, что представляешь особую ценность, расцветаешь и замечаешь красоту в себе и в твоем окружении. Он даже открыл в себе неожиданно, что привязался к этому мало эмоциональному человеку не только из-за общего ребенка и прекрасных мгновений в постели. Обнаружить в себе настоящую влюбленность в Лань Ванцзи было и странно, и приятно одновременно, хотя это и заметно осложняло теперь дело: телом еще можно было заставить терпеть присутствие чужого мужчины в твоей жизни, а вот душа могла буквально разрываться от сожаления на куски… Однако уже через пару дней спокойного режима жизни Вэй Усянь затосковал. Видимо, сказывалась привычка к ежедневному риску быть пойманным своим благоверным. Хотелось пощекотать свои нервы, а потому стал развлекать себя тем, что начал следить за Не Хуайсаном. Если тот следит за ним, то почему бы и не следить в ответ? О противнике лучше знать всё. Но хитрый омега из Цинхэ Не ничем не выдавал своего истинного отношения. Наоборот, улыбался миловидно, едва замечал на себе внимательный взгляд, и глуповато хихикал из-за веера, словно услышал нелепую шутку, если понимал, что Вэй Усянь где-то поблизости и прислушивается к его разговорам со слугами. А их и вправду становилось все больше и больше, этих самых разговоров. Однажды и вовсе поймал Не Хуайсана за невинной болтовней с лекаршей, которая вела беременность Вэй Усяня. Поняв, что их заметили, омега, тоже уже переодетый в клановые одежды Гусу Лань, улыбнулся широко и помахал своему наблюдателю. Черт знает, что они обсуждали, но явно ощущалось, как кольцо вокруг Вэй Усяня сужалось: доверять уже точно было некому. Так что особой заботой Вэй Усяня стало наладить общение с Мэн Яо. Прежде сообщения передавались слугу, которого он привозил с собой и который доставлял письма от Лань Сичэня, но теперь мнительный омега боялся использовать этот ненадежный источник: Не Хуайсан, если выведает его секрет, может нечаянно разоблачить и своего будущего супруга. И пади угадай, как выплеснет свою ревность эта особа. В общем, придумал отправлять воронов. Эти черные птицы умны, хорошо запоминают маршрут, а еще ужасно верны своим хозяевам. Самым сложным было подгадывать появление этой вестницы ночью, чтобы она сливалась своим оперением с цветом неба. Но скоро и к этому приспособился. Впрочем, по тем запискам, что получал Вэй Усянь, сложно было бы что-нибудь предъявить, даже если бы они не угодили в ненужные руки. «Будьте осторожнее, рядом с вами крайне наблюдательная особа», или «Берегите дитя, все остальное решим», или «Счастье близко». Однако по ним омега понимал, что все идет по какому-то задуманному Мэн Яо плану, и его основная задача – это не мешать. И он старался это правило соблюдать, решив мешать только Лань Ванцзи. Заскучав от монотонности ежевечернего удовольствия, Вэй Усянь решил извлечь пользу из присутствия Не Хуайсана поблизости, создавая вечный риск разоблачения. Сначала он довольствовался малым: шатался повсюду за альфой, утверждая всем, что желает порадовать своими знаниями супурга, бесцеремонно за общими обедами устраивался рядом с Лань Ванцзи и под столом гладил его колено так бесстыже, что бедняга Нефрит краснел ушами и терял аппетит. А в один день, проснувшись ближе к полудню, уже не беспокоясь, что кто-то станет его искать в покоях, позавтракал тем, что оставил Лань Ванцзи, разумно деля свою порцию напополам, чтобы слуги не догадались, что в доме двое. Затем незаметно вышел на основную улицу и направился к тренировочному полю, где проходили практические занятия с адептами. Еще издалека заметив высокую стройную фигуру в центре круга слушавших, омега лучезарно заулыбался и остановился у края, дожидаясь, пока взгляды заклинателей с мечами в руках обратятся на беременного юношу, который явно чего-то ждал, поглаживая свой живот. Разумеется, стоило одному адепту отвернуться от своего наставника, Лань Ванцзи поймал направление его заинтересованного взгляда и уже не смог отвести глаз. Вэй Усянь, надевший его белоснежное ученическое ханьфу, которое раскопал в сундуке в цзинши, невинно хлопал ресницами и сиял улыбкой, прекрасно понимая, что сейчас выглядел точно так же, как те юноши на занятии, и что все точно знают, что такой одежды омегам не полагалось. Он не слышал, что скомандовал Второй Нефрит Гусу Лань, но губы альфы так нервно дернулись, что и без слов догадался, что эта выходка была высоко оценена. Особенно омега в этом убедился, когда Лань Ванцзи вдруг развернулся и направился в его сторону, оставив учеников отрабатывать какие-то упражнения, размахивая мечами. Медовые глаза блестели недобро, но Вэй Усянь уже неплохо изучил своего спутника: он всегда выглядел так сурово и хмуро, если сдерживал бурю эмоций. - Вэй Ин? – коротко спросил альфа, подойдя преступно близко, чтобы никто другой не увидел, как жадно сглотнул, скользя взглядом по линии шеи. - Я тоже хочу поучиться, - насмешливо хмыкнул омега, чувствуя, что выбрал верное направление шалости. – Хочу урок у моего наставника. - Тебе нельзя носить эти одежды, - сдавленно произнес Лань Ванцзи, тяжело выдохнув. Такую битву с чарами красивого юноши даже прославенному воину не справиться. - Я обязательно сниму их, - заверил Вэй Усянь с улыбкой. – Хочешь, прямо здесь? Или гэгэ сам хочет их снять? Лань Ванцзи прикусил губу и заставил себя обернуться, чтобы убедиться, что адепты заняты делом, а не судачат о предрассудительном поведении мужа Учителя Лань. Те, даже если и наблюдали за ними, сделали очень занятой вид, чем еще больше позабавили омегу. Теперь хотелось поцеловать Второго Нефрита в самую лобную ленту с видом заботливой тетушки, однако понимал, что, во-первых, собьет нужный настрой у Лань Ванцзи, а, во-вторых, можно было навлечь гнев каких-нибудь старейшин, если младшим им сообщат о подобном. Касаться ленты родственники могли, но не губами же… - Иди в дом, - бескомпромиссно ответил альфа, когда наконец смог выдавить хоть слово, жадно осматривая хорошенькое личико своего омеги. И он даже сумел оторвать взгляд, как тот вдруг капризно произнес: - Буду ждать тебя в ланьши. Я заслужу эти одежды. Вэй Усянь хорошо знал, что в это время учебная комната клана пустовала, поскольку все адепты находились на поле, но туда вполне могли наведаться старейшины. Однако сейчас этого уже не волновало. Охваченный собственной смелой придумкой, он, на ходу сочиняя отговорки на случай неожиданного столкновения со старшими, забрался в дальний угол ланьши, который не просматривался сразу от входа, скинул теплую накидку и наглейшим образом расположился за учебным местом, словно прилежнейший адепт. Мешался только живот, из-за которого было бы трудно склониться к листам, но ведь он пришел сюда в действительности не ради знаний. И не ради знаний он еще сбросил в сторону нижние штаны, а на руку намотал запасную ленту своего альфы, которую нашел там же, в его доме. О том, что Лань Ванцзи бросил всех учеников и явился, омега догадался даже не по звуку раздвинувшихся дверей. Он буквально ощутил, как его насквозь прожгли взглядом и этим же взглядом мысленно исследовали каждый сантиметр тела. - Гэгэ, - улыбнулся Вэй Усянь и намеренно повернулся так, чтобы, натянутое на беременный живот ханьфу чуть приоткрылось, обнажив отсутствие штанов. – Идем скорее, я хочу учиться. Альфа оказался рядом, кажется, в считанные секунды. Ему достаточно было немного, чтобы ощутить нечеловеческое возбуждение рядом со своим омегой. И ему не нужны были слова, чтобы объяснить, что учиться они не будут. Бросив взгляд на вход, Лань Ванцзи швырнул в сторону дверей несколько талисманов, запечатывающих замки, и буквально озверело принялся стягивать с Вэй Усяня свою же одежду. Не знай, что между ними, можно было бы предположить по хмурившемуся альфе, что тот просто пытается вернуть свое. Впрочем, и это тоже, ведь тело этого омеги ему больше не принадлежит, ведь так?.. Он опустился на колени, приспустив свои нижние одежды, и посадил на себя сверху сумасшедшего, сводящего с ума, который еще и смеялся, притиравшись щекой к щеке. - Нас могут увидеть, - помогая Вэй Усяню двигаться вверх и вниз, Лань Ванцзи крепко сжимал его за талию и за ягодицу, стараясь не сбиваться с ритма, точно зная, какой нужен его возлюбленному. – Могут увидеть… Сам бормотал, словно в забытье, но сам же не давал даже отодвинуться, будто ему никогда не будет достаточно, будто никогда не сможет дополна насытиться этим нежным юным телом, в котором зародилась их общая жизнь. - Пусть видят, - выдыхал в ответ омега, целуя фарфоровое лицо, менявшее свое выражение лишь рядом с ним, - пусть знают… - Нельзя, - споря со своими же словами, Лань Ванцзи перехватил его губы и принялся целовать в ответ, - нельзя… - Плевать, - прошептал в поцелуе тот, и вправду тая от удовольствия. Корень ян альфы так верно попадал внутри в нужную точку, что казалось, прямо сейчас войди в ланьши весь клан Гусу Лань в полном составе, Вэй Усянь не отпустит своего альфу до тех пор, пока не кончит. – Скоро мы всегда будем вместе!.. Но счастливый бред двух влюбленных сердец ранил Второго Нефрита не хуже острого меча. Он и без того каждую минуту представлял, какой могла бы быть их жизнь, если бы они могли себе позволить открыто сожительствовать, каким бы прекрасным был их брак… - Я хочу тебя забрать, - скрашивая нелегкое для себя решение углублением проникновения, Лань Ванцзи утонул буквально в несдержанном сладостном стоне Вэй Усяня и словно получил лишнее подтверждение тому, что он все верно для себя решил. – Заберу навсегда. Ничего не подозревая, омега практически растворился от таких сильных толчков и бессильно прижался к крепкому телу альфы, глуповато улыбаясь от невероятного удовольствия: - Конечно, гэгэ, обязательно, я весь буду твой…

***

Спустя пару дней, когда Лань Цижэнь вернулся и Вэй Усянь вынужден был перебраться к себе, его разбудил странный шум за окном. Не было даже девяти утра, судя по чуть выглянувшему из-за гор солнцу, и омега был крайне недоволен таким ранним подъемом, однако, лишь умывшись и смыв с лица сон, вдруг осознал, что подобное беспокойство на улице несвойственно степенным Облачным Глубинам. Сердце сжалось от страха: случилось что-то из ряда вон выходящее. Он торопливо накинул зимние одежды на плечи и выскочил из дома, схватил первого попавшегося слугу с ошарашенным видом стоявшего у самого выхода и потребовал объяснений. - Второй молодой господин Лань направлен к старейшинам. Они вынесут ему приговор, - где-то, словно вдалеке, прозвучал подрагивающий от волнения голос.