To the End of the Ocean

Свет полной луны был таким ярким, что Стиду открывался довольно хороший обзор из телескопа на «Месть». Ему доставляло немалое облегчение видеть, что с кораблём всё было в относительном порядке, но сердце болезненно сжалось, едва он увидел развевающийся на лёгком ветру флаг — флаг Чёрной Бороды с, очевидно, недавно пришитым красным сердцем, в которое ещё чуть-чуть — и воткнётся копьё. Что я наделал? Стид задавался этим вопросом, по крайней мере, в сотый раз с того момента, как решил стать пиратом. Сперва он причинил боль своей семье — жене, сыну, дочери, а затем и единственному человеку, в которого по-настоящему влюбился. Теперь же сердце беспорядочно билось в груди от одной мысли, что Эд был здесь, в нескольких милях от него. Наконец-то появился шанс всё исправить, и Стид собирался им воспользоваться. Даже несмотря на то, что всё могло кончится тем, что его собственное сердце проткнут насквозь. — Сдаётся мне, это кошмарная затея, капитан. Вздрогнув, Стид повернулся лицом к Пуговке. Тот невозмутимо продолжил: — Вы ведь в курсе, что Чёрная Борода сделал с Люциусом? Стид вздохнул, складывая телескоп, и поправил недавно «найденный» пиджак — тёмно-синий, не его любимый цвет, но сойдёт. Он, разумеется, знал, что Чёрная Борода сделал с Люциусом, с остальной частью его команды и всеми теми людьми, которым не посчастливилось столкнуться с ним в последние недели. Но, начиная с той ночи в Пиратской Республике, его собственные слова, сказанные когда-то Эду в момент отчаяния, стали безостановочно крутиться в мыслях: В определённый момент жизни каждому человеку приходится отвечать за свои поступки. За всё, что он совершил, и за боль, которую причинил людям. Сейчас эти слова были такими же правильными, как и тогда. — Я готов пойти на такой риск. — О, я понимаю, капитан, но шансы таковы, что в итоге ваше мёртвое тело будет лежать на дне океана. — Да, я понял, спасибо. От возможности такого исхода у Стида мурашки бежали по спине. Он был уверен, что, хотя бы в память о былых временах, Эд не сделает ничего подобного, но небольшой червячок сомнения в нём жил. Произошедшее в Нассау не покидало его мыслей, то и дело являясь в ночных кошмарах, наполненных тем самым потемневшим взглядом и злой гримасой… И Стид пытался отгонять эти мысли. В последние несколько дней, пока они пытались отыскать «Месть», Стид пришёл к заключению, что не собирается разрывать отношения с пиратом, даже не попытавшись за них побороться. Он не сможет «двигаться дальше», просто потому что так надо, пока не поговорит с Эдом. Он должен хотя бы попытаться — даже если этот раз станет первым и последним. Он махнул Пуговке, чтобы тот следовал за ним, и они вышли на палубу, где уже собралась остальная команда, прекрасно понимавшая, что сейчас будет. На их лицах отражалась разная степень недовольства, и Стид, глубоко вздохнув, хлопнул в ладоши. — Ладно, команда, внимание! Этой ночью я собираюсь проникнуть на борт «Мести»… — Не смейте, капитан. — Или хотя бы дайте присоединься к вам! — …в одиночку, чтобы поговорить с Чёрной Бородой… — Ужасная идея. — Он явно не будет рад встрече с вами! — …и договориться насчёт нашего корабля… — Он же пират! — Чёрная Борода не станет «договариваться». Зато Эд станет, думал — надеялся — Стид. — …и насчёт Джима и Француза. От упоминания пропавших членов экипажа воцарилась мёртвая тишина. После Нассау разговор о них заходил не раз, и все надеялись, что ребята в полном порядке, пусть, учитывая недавнюю информацию, все начинали сомневаться в этом. Кроме, может быть, Олуванде, который был абсолютно уверен в Джиме, а потому напоминал остальным (ну и самому себе), что эти двое с лёгкостью могут за себя постоять. Стид ещё раз глубоко вздохнул, готовясь озвучить заключительную часть своего абсолютно дурацкого — что ему, вероятно, стоило признать — плана. — Если с рассветом я не вернусь, я хочу, чтобы вы уплыли под началом вашего нового капитана — Олуванде. И нахлынула очередная волна возмущения. Несмотря на происходящее, уголки губ Стида дёрнулись вверх. Всего несколько месяцев назад после таких слов он, едва повернувшись спиной к команде, не услышал бы ничего, кроме счастливого ропота. — Послушайте. Хоть я и тронут вашей реакцией до глубины души, я и правда думаю, что такой вариант самый рабочий. Учитывая все обстоятельства, будет лучше, если я сначала поговорю с Эдом. Ну а если ничего не выйдет, то вы всяко заслуживаете той хорошей жизни, какой всегда и хотели. — Стид окинул взглядом каждого члена команды и добавил: — Мне стоило сказать это раньше, но простите, что втянул вас во всё это. Взгляд метнулся к Люциусу, что тихонько стоял в стороне. Тот казался безразличным, пока Олуванде не произнёс: — Вы ни во что нас не втягивали. Мы сами выбираем, что делать, и наш выбор — следовать за вами, капитан. Остальные согласно заулюлюкали, и Стид поднял руки, продолжая улыбаться. — Тогда я благодарю каждого из вас от всего сердца. А теперь вынужден откланяться. Стид подошёл к державшему верёвочную лестницу Люциусу, глядя на него всё с той же уверенностью. Но, едва он взялся за перила, Люциус сказал: — При всём моём уважении, капитан, но вы ведёте себя как старый, упрямый, слепой баран и совершаете невероятно глупую — нет, погодите, — чудовищную ошибку. Стид отвёл взгляд. Что он мог ответить на это? Из-за Чёрной Бороды Люциус побывал на волоске от гибели, так что имел полное право говорить такие вещи. — Не пойми меня превратно, Люциус, но я искренне надеюсь, что ты ошибаешься. Хотя бы насчёт последнего. — Я тоже на это надеюсь, но ошибаюсь я редко. — Это правда, — подтвердил стоявший рядом Пит. Стид вздохнул и спустился к шлюпке. Затем взглянул вверх на команду, собравшуюся у перил, чтобы проводить его, и на лице у каждого застыло разное выражение. — Надеюсь, скоро увидимся, народ! Никто не ответил. Он вздохнул и начал грести навстречу своей судьбе. Пора отвечать за свои поступки, старый слепой баран.

***

Доплыв до «Мести», Стид взобрался на борт как можно тише, используя секретный проход, ведущий прямо к капитанской каюте, чтобы избежать дозорных на палубе (впрочем, если они не заметили само приближение шлюпки, возникал резонный вопрос об их компетентности). Наконец Стид проник в свою старую комнату, и то, насколько она, залитая лунным светом, была пустой, ощущалось как удар под дых. Ранее уютное и роскошное место теперь превратилось в безжизненную и мрачную комнатушку. И как только Эд мог выбрать такую жизнь? И он действительно избавился от всего, что принадлежало Стиду… Кроме одной вещи, но от этого стало лишь тяжелее. Подходя к укрытому одеялом спящему мужчине, который неделями не покидал его мыслей, краем глаза Стид заметил картину Мэри, целую и невредимую, стоящую на полке у кровати. Пришлось прикрыть рот, чтобы сдержать судорожный вздох, ведь в памяти всплыл диалог, произошедший, казалось, вечность назад: — Что это? Зернохранилище? — Это маяк. Я должен был стать маяком для своей семьи и указывать им путь. — Хм-м-м. Ну, технически, маяков стоит избегать, чтобы не разбиться о скалы. И почему эта кошмарная метафора никогда не приходила Стиду в голову? Он всегда был маяком, ослепляя людей вокруг себя и приводя их к гибели. В горле встал ком, теперь, более чем когда-либо уверенный в необходимости срочно извиниться перед Эдвардом, Стид протянул дрожащую руку и осторожно положил её на чужое плечо. Но, едва разбуженный прикосновением человек повернулся, Стид узнал в нём далеко не Эдварда — и тут же ему под нос уткнулось дуло пистолета. — Ну привет, ублюдок, — процедил Иззи сквозь сжатые зубы. У Стида в груди поднялась огромная волна ярости как непроизвольная реакция на существование этого человека. — Опять ты. Где Эд? — Эда больше нет. Только Чёрная Борода. Стид ничего не мог с собой поделать: несмотря на угрозу и ответственность за начатое дело, он выплюнул: — Что ты с ним сделал? — Что я с ним… — задохнувшись от возмущения, Иззи вскочил с кровати, тыча пистолетом ему в грудь. — Тебе ещё и хватило наглости заявиться сюда и спрашивать такое у меня после всего, что произошло?! Для Стида было делом чести не потерять самообладание перед этим мерзким человеком. — Я хочу поговорить с ним, — потребовал он, на что Иззи презрительно ухмыльнулся. — Ну, может, он не хочет говорить с тобой? — сказал он, сильнее вжимая в Стида оружие. — Может, он просто посоветует тебе пойти «соснуть чёрту в аду», что думаешь? — Это не тебе решать, — ответил Стид. Злость придала ему смелости, и он даже отвёл ствол в сторону от своей груди. Иззи пристально смотрел на него несколько секунд, затем опустил пистолет. — Пожалуй, ты прав, — произнёс он, делая шаг навстречу, спокойный, как океан перед бурей. — Сам спросишь у него, когда очнёшься. — Что ты… Но закончить фразу Стиду помешал мощный удар по голове, и последним, что он увидел, была противная улыбка Иззи.

***

Едва Стид пришёл в себя, над ним склонился кто-то знакомый, и тревога на лице этого человека тут же сменилась облегчением. — Привет, капитан. Давно не виделись. — Француз! Стид, скованный по рукам и ногам, кое-как сел с помощью друга и зашипел, едва притронувшись к голове. Нащупав на затылке ужасную шишку, он внутренне выругался: если с яростью Эда он был готов столкнуться, то с Иззи — нет. Ради всех святых, этому человеку ещё только предстояло научиться хорошим манерам. Француз поставил на пол кружку воды и протянул Стиду холодную тряпку, которую тот принял с улыбкой. — Я безумно рад видеть тебя. Мы очень переживали за вас! — Да, что ж… Он опустил взгляд, и Стид настороженно наклонился к нему. — Они же не навредили тебе, правда? Несмотря на всё, что он знал, вешать вину только на Чёрную Бороду не получалось. Француз покачал головой. — Нет, не то чтобы. Пока я делаю то, о чём попросят, меня не трогают. Клык даже немного добр ко мне, ну, по-своему, я имею в виду. И Джим несколько раз заступались за меня. Новая команда Бороды, знаете ли, дикие ребята. — Угу. — Стид приложил тряпку к затылку и снова шикнул. Чёртов Иззи Хэндс. — Что с остальными? — спросил Француз, поднимая полный надежды взгляд. — Они в порядке? И как вы нашли их? Я думал… — Француз. Вмешавшийся в разговор глубокий голос заставил их вздрогнуть. И сердце Стида зашлось в бешеном ритме от этого голоса, который он так надеялся услышать вновь. И пускай его обладатель стоял в тени трюма, Стид с лёгкостью мог восстановить его образ из памяти. Эд здесь. — Оставь нас. Француз молча кивнул и сделал, как было велено, а Стид глубоко вздохнул, морально готовясь ко всему, что могло произойти. Но, несмотря на все слухи, собранные за последние недели, он всё равно оказался не готов к встрече с тем, кто вышел к нему из тени. Стид ошибся: Эда здесь не было. Чёрная Борода стоял перед ним, высокий и грозный, с глазами, всё так же обведёнными углём, лицом, обрамлённым распущенными длинными волосами, и новой отрастающей бородой. Левая рука в кожаной перчатке покоилась на рукояти пистолета, а в правой была бутылка, как Стид мог предположить, алкоголя. Но деталью, просто-напросто разбившей ему сердце, был чёрный галстук — его собственный галстук — туго обмотанный вокруг чужой шеи почти до удушья, как напоминание о том, насколько опасен был Стид. Человек, который ухитрился загубить величайшего пирата в истории. Люциус был прав: это всё было кошмарной, чудовищной ошибкой. — Мне стоило догадаться, что тебе хватит глупости явиться за мной, — грубо сказал Чёрная Борода, подходя к нему. — Я здесь, чтобы поговорить с тобой, Эдвард. — Не зови меня так. — Черты его красивого лицо исказились от раздражения. — Как? Именем, которое дали тебе родители? — Меня зовут Чёрная Борода, — ответил он, и на секунду Стиду показалось, что тот говорит сам с собой. — Это моё настоящее имя. Имя, которое я сам себе дал. — Я думал, это позади. — Всё изменилось. Стид знал о силе слов, а потому прекрасно понял, насколько тяжёлым было чувство предательства и насколько сильны были страдания, спрятанные за этими двумя словами. И ответственность за эту боль лежала только на нём. — Да, пожалуй… Говоря об этом… — Ничего не хочу слышать, Боннет. Стид вздрогнул. Услышать обращение по фамилии оказалось больнее, чем он ожидал. Но Чёрная Борода продолжил, наплевав на его растерянность. — Что бы ты ни собирался сказать, я не хочу этого слышать. — Но… — Нет, заткнись! — Он с грохотом опустил бутылку на стоявший рядом стол. Стид, испугавшись, повиновался. — Господи, Иззи прав, ты совершенно не знаешь, как заткнуться. От этого тоже стало больно. Чёртов Иззи Хэндс. Чёрная Борода сократил расстояние между ними и опустился перед Стидом на одно колено. Несколько секунд молча смотрел на него, смотрел прямо в глаза, словно ища в них ответы на свои собственные вопросы, о которых Стид не имел ни малейшего понятия, но всё равно хотел дать Эду то, что ему было нужно. — Не стоило тебе возвращаться, Боннет, — наконец сказал Чёрная Борода. — Тебе здесь больше нет места. Стид проследил взглядом за тем, как тот встал, поправляя перчатки. Он пытался предвидеть любую реакцию — печаль, злость, даже прощение, — но мысль о том, что Эдвард просто заткнёт его и отвернётся, никогда не приходила ему в голову. Пожалуй, это было наихудшим исходом из всех возможных. И теперь, когда Стид понял, что ничего не может сделать, чтобы достучаться до Эда, даже казавшегося таким беспомощным и уязвимым, он почувствовал себя совершенно опустошённым. — И что ты со мной сделаешь? — спросил он, неуверенный в том, насколько готов услышать ответ. Взгляд тёмных глаз — нечитаемый и в то же время ужасающий — прошёлся по его лицу, затем спустился ниже. — Ещё не решил. Наконец, Чёрная Борода отвернулся, забрал бутылку и направился прочь.