***
Коля залетает в кафетерий и рыскает глазами по толпе людей. Вскоре он замечает три знакомые макушки и скользит по кафелю, подъезжая к ним. Гоголь отодвигает локтем первокурсника и плюхается рядом с друзьями за стол. — Ребят, какие у вас планы на Новый год? Достоевский мягко улыбнулся, а Гончаров цыкнул, глядя на бедного мальчишку, пролившего на поднос чай, когда его отпихнул Гоголь. — Я буду с родителями. — кратко ответил Ваня, отпивая свой чай. — Я один... — пробубнил себе под нос Сигма. Мальчик не знал своих родителей, с самого детства живя и воспитываясь в приюте. Он усердно учился и был довольно упорным и трудолюбивым по характеру, а также обладал весьма хорошими организаторскими способностями, так что, успешно сдав экзамены, он поступил в университет. На первом месте учебы он чувствовал себя, откровенно говоря, лишним. Он не мог найти себе друзей, а квартира в хрущевке, выданная ему приютом за деньги из государственного бюджета, казалась ему чем угодно, но только не домом. Сигма никогда не мог назвать себя рискованным человеком, однако в начале третьего курса он понял, что больше не выдержит ни дня такой жизни, и решился на переезд. Душа сама подсказала ему лететь в Питер, так что Сигма, потратив деньги с повышенной по причине отсутствия обоих родителей стипендии на перелет, перевелся в университет, в котором учился сейчас. Он уж было начал думать, что и здесь не сможет найти никого, кто помог бы ему разобраться в себе и понять наконец, что значит "дом", однако в университетской кофейне с ним однажды заговорил Гончаров, а позже он всё же решился подсесть к Фёдору и Гоголю в столовой в тот день. Не сказать, что эти люди сразу тепло приняли его, особенно Фёдор, но быть спасенным от уличных хулиганов и приглашенным в дом Вани несколько раз, чтобы делать вместе групповые проекты, звучит уж явно лучше, чем засыпать каждый вечер, свернувшись калачиком на матрасе, в холодной хрущевке. — Нет, Коль. — отрезал Достоевский, увидев хитрую улыбку друга, хотя Гоголь не успел и слова сказать. Коля громко хлопнул руками по столу. — А давайте мы соберемся все вместе и поедем праздновать Новый год в съемном домике! — Я, кажется, уже ответил. — с характерным звуком опустил бумажный стаканчик с чаем на стол Фёдор. — Какой ещё домик, Коль? У всех семья. А лично я бы посидел дома с чаем, мандаринами и рождественским печеньем. Иван переводил взгляд то на Фёдора, то на Колю. Забавно, чем спокойнее и невозмутимее лицо первого, тем больше эмоций отображаются на лице второго. — Нууу Дость-кууун, ты всегда сидишь дома с мандаринками. А вот Сигме совсем не с кем праздновать! Да, Сигма-кун? — Сигма еле заметно кивнул. — Ну вот! Поехали, Дость-кун! Там и горячие источники будут... — Я всё ещё не хочу. Да и Ваня против. Втроём всё же дорого. — Вообще-то... — Иван бросил осторожный взгляд на Фёдора. — "Горячие источники" звучит неплохо. Достоевский тяжело вздохнул и отпил чай. Если Ваня согласится сейчас, то он проиграл, а значит смысла спорить дальше нет. — Дость-кууун, ну поехали с нами! Я обещаю, никаких пошлых шуток... месяц. — Ты не выполнишь это условие. Не обещай того, чего не можешь исполнить. — ... Ладно, первые три дня. Ну поехали, Дость-кун, пожалуйста! — Это ты тоже не выполнишь. Давай лучше так: в следующем семестре ты будешь стараться уменьшить мне количество проблем тем, что будешь учиться. Чтобы я не ходил потом по преподавателям, как на этой неделе, и не просил поставить тебе зачёт "с натяжечкой". Гоголь тут же надул губы, протестующе замычав, будто его к смертной казни приговорили. — Ты такой жестокий, Дость-кун... Ладно, но только если ты точно поедешь с нами! — Поеду, куда я денусь. И никаких игрушек из киндера на паре Ивановой. Она мне так и сказала: "Почему я должна ставить ему зачёт по вашей просьбе, Фёдор, если на моих лекциях он больше интересуется коллекцией из киндер-сюрприза?". — Да что я сделаю, если это единственный способ не заснуть на её парах! — Коля уронил голову на стол, упираясь подбородком в твёрдую поверхность. — Ну, праздную, значит, дома. — хитро сказал Фёдор. Гоголь тут же дёрнулся вперёд, хватая его за тонкую руку, однако не сильно её сжимая, боясь причинить вред. — Нет-нет, давай с нами! Хорошо, никакой коллекции киндер-сюрприза у неё на парах... — Хорошо, я поеду. — Фёдор осторожно перехватил руку Гоголя, легкими, почти невесомыми, движениями поглаживая его запястье. — Но смотри мне, ты обещал. Иван смотрел на эту картину с ноткой спокойствия и небольшого умиления с оттенком "я так и знал" в глазах, а Сигма мялся, будто хотел что-то сказать. Фёдор, наслышанный об организаторских способностях паренька, обратился к нему: — Сигма, найдёшь для нас какой-нибудь уютный домик на источниках по приемлемой цене? Я доверяю твоему вкусу. — Моему вкусу...? — Сигма мягко улыбнулся, выдохнув с облегчением. Очевидно, что он очень хотел. — А, да... Конечно, с удовольствием! — Вот и отлично! — подскочил со своего места Коля. — Спасибо, Сигма-кун! Дость-кун, я пойду вперёд, за газировкой ещё заскочу, догоняй. Гоголь чуть наклоняется, только для того, чтобы прикоснуться горячими губами к как всегда холодному лбу Фёдора, нежно его целуя, а после он, махнув рукой на прощание, выбегает из столовой. Сигма в недоумении смотрит на часы. — Куда он так спешит? До конца перемены еще 15 минут... Мы бы все вместе успели зайти за газировкой. — Фёдор тяжело выдыхает в ответ. — Верно, Сигма. Просто он знает, что если не убежит после такого... — Фёдор потирает рукой лоб. — ... то я его на котлеты пущу. Ване кажется немного странным тот факт, что Фёдор вроде ругается, но при этом уголки его рта расползаются в легкой мирной улыбке.***
Коля быстрым шагом шёл вперёд, ведя за собой Достоевского, у которого отобрал тяжёлый рюкзак с вещами ещё при выходе из дома, повесив обе их сумки себе на плечи. Он ещё и Фёдора хотел на руки взять, но получил профилактический шлепок по лбу и тут же передумал. Подойдя к большой чёрной машине, Коля тут же заметил знакомые, но уже чуть более постаревшие, лица родителей Вани. А вот самого Вани с ними не было, и только Коля знал почему. Сигма тоже стоял там, беседуя со взрослыми о чем-то. Увидев Колю и Фёдора, он улыбнулся им, кратко махнув рукой. Гоголь быстро замахал обеими руками и, чуть не уронив сумки, подскочил к Ваниным родителям, крепко обняв рассмеявшуюся женщину и пожав руку мужчине. — Ох, Коленька, как вырос-то! Уже самый настоящий жених! Как там мама? — Спасииибо, тётя Доня! Мама хорошо... А вы как? Дядя Саша, как дела в ресторане?* — Как обычно, всё хорошо. А вы, как я понимаю, Фёдор? — улыбнувшись, обратился к Достоевскому мужчина. Федя не успел и рта раскрыть, как вдруг Коля прыгнул прямо на него, обняв одной рукой за шею. — Даааа! Тот самый. Это мой... друг! — Очень рады познакомиться, Фёдор. — Взаимно. А где Иван? Опаздывает? — Он убежал куда-то, сказал, что скоро будет. — ответила мама Вани, а Коля хитро улыбнулся, отведя взгляд в сторону. Фёдор тут же это заметил и прищурился. — Что за улыбка? Ты знаешь где Ваня? — Нууу... — Коля не успел договорить, потому что что-то ярко-оранжевого цвета пролетело мимо Достоевского и ударилось о затылок Гоголя. — Ай-яй-яй! К ним подошёл явно недовольный Ваня со связкой мандаринов в руке. — В следующий раз сам за своими мандаринами ходи. — Спасиииибо, Ванечка, мышка перемотанная! Ванина мама с ними не поехала, только убедилась, что всё хорошо, и пошла обратно в дом. Все наконец сели в машину, но не прошло и получаса, как Коля уже изъелозил свое сиденье, не зная куда себя деть от скуки. Именно поэтому он отобрал у Гончарова на переднем сиденье провод и врубил на всю громкость детскую песенку "синий трактор", начав прыгать на своем месте и во весь голос подпевать. — По полям, по поляяям синий трактор едет к нам! У него в прицепе кто-то песенку поёёёт! Через минуту в него снова прилетел мандарин от Вани с криком "заткнись уже!". Коля наигранно надул губы и использовал это как предлог для Фёдора, чтобы его погладили. Однако он получил отказ и только два лёгких утешительных похлопывания по голове. Во всяком случае, Коля был счастлив и от этого. Фёдор не очень любил дальние поездки. Его всегда укачивало в машинах, поэтому Достоевский старался спать когда едет куда-то. Коля тихо мычал себе под нос песню "Ландыши", как вдруг почувствовал, что на его плечо упала... чья-то голова. Гоголь опустил глаза вниз и чуть не задохнулся от умиления, увидев на своём плече мирно сопящего Федю. Его тонкие розоватые губы были чуть приоткрыты, пышные ресницы подрагивали от лёгкой тряски, а голова так и норовила скатиться с чужого плеча. Коля осторожно протянул обе руки, бережно поддерживая его голову, и, покосившись на Ваню и его отца, обсуждавших что-то, мягко прикоснулся губами к его лбу, еле слышно прошептав "сладких снов, Дость-кун".***
Они доехали чуть больше чем за два часа. Домик даже снаружи выглядел очень уютно. Сигма действительно умеет выбирать хорошие места. Коля радостно скакал перед домом, чуть ли не залезая на стены, будто от этого Ваня с ключом от дома дойдёт до него быстрее. Ваня три раза поворачивает ключ в замке и еле успевает отойти вбок, чтобы его не снёс танк под названием KolYa20. Гоголь тут же бросил свои и Федины вещи на диван, словно саранча прыгая по дому и пища от восторга. Домик и правда оказался очень уютным. В меру просторный, в два этажа, с мебелью из светлого дерева, всё вокруг в приятных коричневых и бежевых тонах. На диванах и креслах разбросаны мягкие подушки, на стенах висят какие-то картины, а в гостиной и комнатах установлены электрические камины. Комнат было всего две, в каждой по две кровати. Иван подошёл к Феде, безразлично хмыкнув. — Так, ну мы с Федей будем в комнате вниз-.. — Ага, щас! — Коля тут же схватил Фёдора за руку, даже не за запястье, а именно за ладонь, и, совершенно не стесняясь, поднял их руки вверх, показывая Ване пальцы, сцепленные в замочек. — Он со мной! Фёдор отводит взгляд в сторону, безразлично вздыхая. Он уже свыкся с мыслью, что Коле нужно всем вокруг сказать, что Достоевский его и ничей больше. Друг, разумеется. Или... нет? Фёдор снова задумался. — Да будет тебе, Коля, ладно. Парни меня всё равно не интересуют, не волнуйся так, не забираю я у тебя твоего Федю. — Мы не-.. — начал было Федя, но их прервал Сигма, который вышел из комнаты на первом этаже, неся в руках какие-то контейнеры. — Эм, как бы... Скоро ведь уже Новый год. Нужно подготовить всё. — и возмоооожно, Гончаров погорячился, говоря, что парни его не интересуют. Почему-то Сигма заставлял его улыбаться. — О, мне как раз родители надавали с собой целую кучу контейнеров, баночек и скляночек, чтобы мы тут от голода не померли. — говорит Ваня. — Коль, а тебе мама что-нибудь дала с собой? — А?.. Мне? Неа! Дость-кун, поможешь комнаты украсить, пока парни тут еду готовят? — сразу же меняет тему Гоголь. Не говорить же, что она предлагала ему взять с собой травы... — Ну пошлиии, я без тебя совсем не справлюсь! — Пошли. — Фёдор хмыкнул и пошёл вслед за подпрыгивающим как мячик для пинг-понга Колей.***
Коля подгонял Сигму, который тащил на стол бокалы для шампанского. Все четверо парней сели за стол и открыли наконец алкоголь. Даже Ваня согласился выпить белого вина, любезно налив его же и Сигме. А вот Фёдор отказался и этим вечером пил яблочный сок, временами накрывая Колин бокал рукой, когда тот хотел туда подлить, чтобы Гоголь сильно не напивался. Коля специально сбегал на второй этаж за пледом, чтобы укрыть им ноги Достоевского, ведь тот сто процентов замёрз. Почти вся еда на Новый год, состоящая из оливье, селёдки под шубой, холодца, винегрета и вкусной домашней пюрешки, была съедена. Ну а что, Коля был голодный, грех отказываться! Под конец Ваня вообще уже просто давал ему по рукам, вытягивая из-под носа блюда и пряча их в холодильник, ведь "У нас на остальные дни еды не останется, Коля, ну твою дивизию!". Фёдор усмехнулся, наблюдая за тем, как обычно со всеми интеллигентный и крайне воспитанный Ваня Гончаров рядом с Гоголем вспыхивает от злости за одну миллисекунду, начиная выражаться, временами, просто грубо. Частично Фёдор его понимал. Коля с характерным звуком открыл заветную бутылочку золотистого шампанского, разливая по бокалам доверху. Гоголь раздал всем бенгальские огоньки, честно говоря, он и фейерверки собирался купить, но все трое в один голос сказали ему "нет!", а то они так ещё и дом сожгут... Зная Гоголя, лучше не стоит. — Быстрее, быстрее, Сигма-кун, включай! — прыгал на диване Коля. — Куранты же пропустим! — Коля, не пропустим, у нас ещё минуты три есть. — вздохнув, ответил Федя, а после положил Коле руку на плечо, заставив сесть на жопу ровно. Сигма наконец включил трансляцию с Первого канала на телефоне, разместив гаджет на столе. Поздравление от президента быстро закончилось, никто из парней даже не думал его слушать, и начался отсчёт до боя курантов, во время которого затихли все, даже Коля. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Конец отсчёта знаменовался громким вскриком Гоголя: — С Новым гоооодом!!! Он рассмеялся, чокаясь бокалами с Сигмой и Гончаровым, которые сразу же после этого отпили из своих сосудов. Повернувшись к Достоевскому, Коля на секунду замер. В мерцающем свете гирлянд его темно-карие, почти черные, глаза с фиалковым отблеском в них приветливо поблескивали, словно яркие драгоценные камешки в тёмной пещере, отбрасывающие блики при попадании на них солнечных лучей. Лёгкая улыбка скользнула по лицу Фёдора. Он приподнял бокал, со звоном ударившись краешком о бокал Коли, и тихо, еле слышно сказал: — С Новым годом, долдон. Коля тут же ярко вспыхнул, крепче сжав пальцами бокал с шампанским. Какой же его Дость-кун всё-таки красивый, и Коля не побоится этого сравнения, словно сам Бог спустился с небес на землю. Коля мягко улыбнулся в ответ, кивнув головой. — С новым счастьем, Дость-кун.***
Шампанское выпито, Новый год встречен, а значит настало время для подарков. И этого времени Коля ждал уже больше месяца. Первым подарки решился дарить Сигма. Он достал из своей сумки три аккуратно завернутых в подарочную упаковку кулечка и быстро, словно боясь реакции, отдал каждому в руки. Несмотря на уговоры от Сигмы не открывать подарки сейчас, Коля всё же разорвал упаковку, извлекая оттуда редкие фигурки его любимой коллекции. За такой подарок Сигма был тот час же крепко обнят. Фёдору Сигма подарил редкий, но очень вкусный чай, а Ване – музыкальную шкатулку с его любимой классической мелодией. Дальше была очередь Вани дарить подарки. По его упаковке сразу было видно, что мама не отставала и всё же втюхала эти бантики... Хотя Коле понравилось. Сигме Гончаров подарил новые наушники, сказав, что заметил, что его прошлые сломались, Фёдору – пару книг для пополнения его домашней библиотеки (каких именно авторов лучше взять он выведал у Коли), а Гоголю – разумеется, наклейки с динозавриками и мангу, которую он давненько хотел купить, но всё никак не мог найти на неё средств. Коля уж было хотел обнять своего закадычного друга, но получил по лбу и ретировался обратно к Феде на диван. Настала очередь Гоголя. Ну... Про его упаковку ничего не скажешь, очень по-гоголевски,