***
Достоевский взял с собой портфель, что показалось Коле странным, но он не задал вопроса. По пути Фёдор зашёл в банкомат, велев Гоголю остаться снаружи и проследить не появится ли человек в голубом пальто и котелке цвета ситцевой розы. Коля правда очень усердно следил, сразу после того как загуглил, что такое ситцевая роза, но так никого и не заметил. Он очень расстроено сообщил Достоевскому, что не заметил никого в голубом пальто и розовом котелке, на что Фёдор усмехнулся. Долдон. Он даже не догадался о том, что это было отвлечением внимания. Ведь Коля Гоголь везде бы пошёл за Достоевским, и в банкомат тоже, а с наличием задания он покорно остался стоять на улице, дожидаясь Фёдора и при этом не сверля его взглядом сквозь стекло. Когда они пришли к Марии и прошли на кухню, Фёдор раскрыл рюкзак и вывалил оттуда несколько пачек денег из тысячных и пятитысячных купюр. У Коли глаза из орбит полезли. — ... Дость-кун!!! — М? — Тут же куча бабла! — Ну да. — Так вот что ты в банкомате делал?! — А ты думал, что я там делаю? — А... Ну да... Логично. — у Коли, что называется, лицо лица. Коля задумался и замолчал, а Фёдор обратил взор на Марию, прожигая женщину взглядом. Она поджала потрескавшиеся губы, на которых неизменно комкалась та самая дешёвая матово-красная помада. Фёдор поморщился и фыркнул. — Кхм. Этих денег хватит на то, чтобы закрыть долги. Ни больше, ни меньше. Я знаю, сколько ты должна. Фёдор не считал нужным обращаться к этой женщине на "Вы". Не теперь. Коля чуть не умер из-за неё. Достоевский никогда не сможет ей этого простить. Нет, он даже не станет пытаться это простить. — Мальчики, что за новости? Откуда у вас такие деньги? — спрашивает Мария, подцепляя поломанными отросшими ногтями одну из пачек, и Фёдор чувствует, как у нее дрожит голос. Он знает, что его присутствие давит на неё. И он этим чертовски доволен. — Не твоё дело. Заработаны они честным трудом, а не на ставках. Играть не умеешь, так не ходи по казино. Тебя даже ребёнок обставит. — Я сама решу, что мне-.. — Ты ничего. Сама. Не решишь. Знаешь, почему твой сын сейчас не прыгает вокруг и не забирается на стены с моторчиком в пятой точке, как это обычно бывает? — ...? — Мария молчит. — Он чуть не умер из-за тебя. Ты у него даже в экстренных контактах не указана, потому и не знаешь. Даже твой родной сын считает, что ты ничем не сможешь ему помочь в случае чего. Только навредить. Коля хочет что-то сказать, но Фёдор одаривает его строгим ледяным взглядом, от которого Гоголь мгновенно затыкается. Где-то в глубине души он знает, что Достоевский прав. Но он все равно звучит жестоко. — В каком смысле чуть не умер? — Тц. Какая же ты дура. — Фёдор резко притягивает Гоголя за руку к себе и приподнимает его толстовку с динозавриком, показывая перебинтованный торс. — Его пырнули ножом в живот коллекторы, сказав, что он твоё доверенное лицо. — про Колиного отца Фёдор умолчал. Ей не следует знать. Коля молчит, поджимая губы. Хорошо, что Фёдор солгал о том, кто именно пырнул его. Иначе Мария бы разозлилась. Очень разозлилась. Но не на Колиного отца, а на самого Колю. Она всегда запрещала ему общаться с отцом. И всегда ужасно злилась, узнавая, что они виделись. И в этот раз она бы тоже взбесилась. Фёдор выдыхает и стучит пальцем по столу. — Повторюсь, этих денег хватит, чтобы закрыть твой чертов долг. Если хотя бы рубль из них уйдет на что-то другое, я об этом узнаю, и тогда... — Фёдор многозначительно замолкает, сверкая фиалковыми глазами. — Я хочу видеть Никошу не просто живым, ясно тебе? Я хочу, чтобы он карабкался на стены, прыгал, носился рядом и делал... всё то "гоголевство", что он обычно делает. Если он снова по твоей вине не сможет хотя бы что-то из этого... В следующий раз, я таки возьму в руки тот чертов топор. — Что..? Какой ещё... — хочет спросить Мария, не понимая, какие именно эмоции она сейчас ощущает, но Фёдор на нее даже не смотрит. Его взгляд вновь устремлен на Николая, и он, непривычно для всех, и для самого Достоевского в том числе, полон теплоты. — Никоша... Устал. Пойдём домой. — его голос слишком нежный. Это совсем не похоже на толщу ледяной воды, которой Достоевский окатил мать Коли минуту назад. Фёдор звучит как маленький ребёнок, что канючит о том, что хочет банан с молоком. Глаза Гоголя вновь загораются. Всё своё внимание он уделяет Фёдору, и Достоевскому чертовски это нравится. — А? Да! Конечно, Дость-кун! Только... — Хочешь спросить, откуда я взял все эти деньги? — Угу. — Программирование неплохая штука. И написание дипломов тоже весьма прибыльный бизнес. Накопил. — ЧТО?! САМ?! СТОЛЬКО?! — Не ори, долдон. Нет, конечно, не сам. — А? А с кем? Фёдор оставляет поцелуй у Гоголя на носу прямо на глазах у Марии. — С божьей помощью. Коля, как всегда, звонко смеётся, подхватывая его под руку. — Ага! — он открывает дверь, чтобы выйти. На секунду сталкивается взглядом с Марией. В груди что-то ёкает от страха. Если они ещё раз встретятся когда-нибудь... Коле конец. За всё, что произошло. За унижение, за долги, за то, что так в открытую всё показал. Он нервно сглатывает и берёт Фёдора за руку, крепко сжимая его ладонь. А Достоевский невесомо гладит его по тыльной стороне ладони, успокаивая. Коля мягко улыбается и подносит его руку к себе, целуя в тонкие пальцы. — Идём домой, Дость-кун.***
Прошло около недели с тех пор как они начали встречаться. Почти ничего не изменилось, это точно. Ване Коля рассказал не сразу. Но ему правда нужно было с кем-то поделиться. А Ваня был действительно близок ему. Как-никак, друзья детства. Гоголь сидел у Вани дома, лежа на кровати и болтая ногами. Коля всегда приходил без разрешения. И ему всегда были рады. Ну то есть... Родители Вани были ему рады. Сам же Гончаров злился на такие приходы. Но для Вани уже обыденным делом стали сообщения вроде "Я обедаю с твоими родителями, приходи!". А Гончаров вот никогда не был дома у Коли. Всегда находилась сто и одна причина не идти туда. Но на самом деле Коле было просто... Стыдно. Раньше квартира была в гораздо худшем состоянии. Обязательно было что-то разбито, свалено в кучу, повсюду пустые бутылки из-под алкоголя. Злая, часто пьяная, мать. Её он тоже боялся и стеснялся показывать кому-либо. Особенно в контрасте с жизнью Вани. Ухоженный дом, в котором часто пахло горячей выпечкой, а не спиртом и никотином. Добрые родители, которые всегда были рядом. Коля завидовал. Он тоже так хотел. Хотел, чтобы после школы его забирали на машине, обнимали, целовали в лоб и везли домой на горячий ужин, а не ходить по темноте и холодной улице в одиночку, стараясь идти через дворы и максимально медленно, чтобы как можно больше оттянуть возвращение домой, а потом ещё и сидеть во дворе, на старой скамье с потрескавшейся краской и на коленках делать домашнее задание, потому что родители выгнали его "погулять", чтобы... Ну, чтобы... Иногда на той же скамейке ему приходилось спать, когда папа с мамой не слышали звонка в дверь спустя час. Так Коля и завёл привычку приходить к Ване как к себе домой. Там было тепло. Можно сказать, что пару раз Ваня его спасал. Хотя бы потому что не дал замёрзнуть насмерть, когда Коле пришлось сбежать зимой в одних шортах и старом свитере босым, лишь бы остаться в живых. Отец разозлился. Сколько им тогда было? Лет по 12, может чуть меньше... В ту ночь Ваня открыл ему дверь, отогрел в ванне, остановил кровь, обработал каждую рану и накормил, ибо Коля не ел пару дней, просто потому что еды у него дома не было. В ту ночь он позволил Гоголю вжиматься в своё плечо и гладил по спине, когда Коля судорожно трясся от слез, с силой кусая свои губы, чтобы не кричать, не всхлипывать. Это был первый и последний раз, когда Коля так перед кем-то рыдал. Абсолютно не скрывая влаги на лице, судорожно что-то говоря в мокрое плечо и хватаясь за чужую одежду как за спасительную нить. И Гоголь никогда не сможет в полной мере отблагодарить Гончарова за это. Ваня зашёл в квартиру и, не раздеваясь, облокотился о железную дверь в коридоре. Только он закончил, улыбаясь, печатать сообщение Сигме, как услышал мамин голос: — Мааальчики, а вы сосиски в тесте будете? Только напекла. — Привет, мам. Я один, Сигма позже при-... И тут Гончарова перебил знакомый до боли в висках голос... — Я буду, тётя До-.. ООО, ВАНЯ!!! Привет, мышка перемотанная! Коля выскочил из комнаты, замахав своему закадычному другу геймпадом. — Пошли играть!! — Ты-... — Зëпой нюхаю цветы. Хыыы! Гончаров тяжело вздохнул и, сняв пальто и ботинки, подошёл к Коле. Он взял белобрысого прямо за косу, намотав её на руку, и больно потянул, потащив за собой. — Позже, мам, спасибо. — раздражённо сказал Гончаров и затащил Гоголя в комнату, захлопнув дверь. — Скажи на милость... Что ты тут опять забыл? — Ай-яй-яй, скальп снимешь!!! Я поиграть пришёл! Давно ж не играли... — Тебя телефоном пользоваться не учили? Ну там, знаешь, чтобы написать, предупредить, что придёшь? Хотя в твоём случае скорее поставить перед фактом... — Мой телефон украли инопланетяне с планеты Симпальпумпов и отказались отдавать пока ты со мной не сыграешь. Честно-честно! Так что давай играть! — Коль, времени нет на твои игры. Иди домой, а? Гончаров начал расстегивать рубашку и подошёл к шкафу. — Вот поиграем и пойду. На игры всегда есть время!! — Коля, не беси. — отрезал Гончаров, натягивая домашнюю футболку. — Давай домой шуруй. У меня домашки гора и маленькая тележка. — Да ладно тебе, ну давай чуть-чуть! Гончаров общался с Колей уже больше десяти лет. А когда ты ненавидишь кого-то всей душой больше десяти лет, ты его почти что любишь. И знаешь. Ваня как никто другой знал Колю. А потому как человек конструктивный, логичный, последовательный и прагматичный, Гончаров решил поступить по-взрослому. Он швырнул в Колю мягкую игрушку. Акула из икеи пролетела через всю комнату и попала не успевшему среагировать Гоголю прямо в таблет. — Йййеееес! Это три очка минимум. — порой Ваня вёл себя с Колей как ребёнок. Коля рассмеялся, перехватывая подушку и швыряя ему в ответ, разумеется, не попадая. — Черт! Не честно, ты знал, что я брошу! — Ну всё, Коль, возьми у мамы сосисок в тесте и вали. У меня правда нет времени на игры. Гончаров посмотрел в экран телефона, увидев уведомление от Сигмы с текстом "уже выхожу, Вань". — А на что есть время? Домашка это ж скучно, ну не будь ты таким взрослым. — У меня... Коля, ну пожалуйста, Сигма должен скоро прийти. — Ну вот! Втроем поиграем! — Нет, Коля, у нас.... КОЛЯ, ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ С МОИМ СТОЛОМ, ОСТАНОВИСЬ! Коля рассмеялся, похлопав по столешнице. — Да ничего я криминального не делаю, честно! — стол позади издал жалобный треск. — Не ковыряй, это новый стол. Или мне напомнить кто угрохал мне прошлый? — Ваня выдохнул. — Коля... просто уходи... домой. Тебя же Федя ждёт? Вот и иди. — Зачем? Я с тобоооой хочу! — Я же сказал, Сигма скоро придёт. — С тобой и с Сигмой! Ваня который раз вздохнул. — Коля... у нас с Сигмой... свидание. Мы хотим побыть вдвоём. — И ничего стр-.. СВИДАНИЕ???? — Коля подпрыгнул, распахнув глаза и уставившись на Ваню. — ООООО, А МНЕ НЕ СКАЗАЛ!!! — А с чего я должен тебе говорить? Ты что, мама моя? Гончаров сел на кровать и обнял акулу из икеи. Выглядел парень, надо сказать, слишком уютно. По-домашнему, что ли. Сигме нравилось, когда Ваня такой. — Разве ты говоришь мне о свиданиях с Федей? — Э? Ну... Мы с ним на свиданиях и не были, так что всё честно. Ваня многозначительно взглянул на Колю, захлопав глазами. — ... Вы же... Сколько вы уже... вместе? Коля в ответ максимально гордо кивнул. — Долго! А что? — Ни одного свидания? Вы не ходили в кино? Не заказывали китайскую еду? Не устраивали... Я не знаю... Вечер Гарри Поттера? — Ну.. Нет? А надо было? — Ну как тебе сказать, Коль... — Ваня облокотился о стену позади и потёр ладонью лицо. — Желательно. Почему бы тебе не попробовать хотя бы пригласить его? — Хм... — Коля поднял глаза вверх, уперевшись кулаком в подбородок. — В кино, Гарри Поттер и китайская еда говоришь... А ему это понравится? — А почем мне знать, что нравится твоему Феде? Я перечислял то... что нравится Сигме. Ваня резко ощутил волну смущения, заливающую краской его лицо. — Моему Феде... — Коля чуть улыбнулся, швырнув в Ваню подушку. Почему-то ему было ужасно приятно называть Дость-куна своим... — Нууу, раз уж у вас свидание, то тебе подготовиться надо! Кровать лепестками роз посыпать, свечи зажечь, смазку достать. Так что я пойду! — Как был дураком, так и остался, Коля. Свидание это способ показать... — Ваня запнулся. — Показать... любовь. Так что будь романтичным, и смазку свою в жопу себе засунь, идиот. — Но Вань... Смазку-то ведь туда и надо совать. (˵ ͡° ͜ʖ ͡°˵) — ... Я считаю до трех, и либо ты убираешься из моей квартиры сам, либо летишь на улицу из окна. Один... Внезапно в дверь позвонили. Сигма пришёл. А значит Коле и правда уже пора. Коля как обычно звонко рассмеялся, побежав в коридор обуваться и открывать Сигме дверь. — Ооо, Сигма-кун, какая неожиданность, привет! А я то думал, для кого Ваня красные стринги гладил... Ну, удачи, пока! Гоголь уже затылком почуял, как в него летит что-то размером с противотанковую установку, так что быстро выскочил из квартиры, бегом спустившись вниз и так же бегом направившись домой. Сигма же пребывал в мягком шоке. — Не хочу показаться грубым, но... Что он тут забыл? — Я, блять, не знаю. — раздражённо ответил Ваня, обнимая Сигму за плечи несмотря на холодную после улицы куртку. — Ты чего опять злишься? Не ругайся, Ванечка. Гончаров смутился и опустил взгляд в пол. — Ну вот как сделать так, чтобы Коля от меня отстал? — Ну... Сделай что-нибудь, чтобы ему было неприятно с тобой общаться. — в шутку сказал Сигма, прекрасно зная, что не сработает. — Я один раз ему в лицо во время диалога плюнул, а он вытер и продолжил-...***
Коля заскользил на мокрой плитке в парадной, из-за чего чуть буквально не вышиб лобешником дверь. Оригинальный способ постучаться. Гоголь тут же вспомнил про ключ, распахивая дверь и залетая внутрь квартиры, стремглав раздеваясь... нет, к сожалению, не до гола, а снимая только верхний слой одежды. — Дость-кууун!!! — Ты чего так кричишь? Коля в мгновение ока оказался рядом с Фёдором, и схватил его за ручки, согревая их между своими ладонями и прижимая к своей груди. Он мягко поцеловал своего Дость-куна в лоб, ярко улыбаясь. — Дость-кун, сходим на свидание?