Якорь

      На следующее утро они проспали.       Эд заснул только примерно через час, но сразу же глубоко провалился в сон. Ему снилось что-то странное и тревожное, он практически не запомнил содержание, только ощущение — как будто что-то теплое согревает ему лицо, пока сам он по шею барахтается в чем-то ледяном.       Громко зазвонивший телефон резко вырвал его из сна. Эд вздрогнул, открывая глаза, пытаясь сообразить, что давит ему на грудь, и только спустя несколько секунд понял, что это голова Стида. Он лежал, приоткрыв рот и посапывая, прямо под подбородком Эда, светлые пушистые пряди загораживали Эду обзор.       Телефон продолжал разрываться.       — Блять, — простонал Эд, рукой пытаясь нашарить его на тумбочке. Голова ощутимо болела после выпитого вчера шампанского. За это он ненавидел шампанское.       К тому моменту, как он поднес телефон к лицу, тот уже перестал звонить. На экране была надпись «1 пропущенный: Иззи Хэндс».       Была половина десятого утра.       — Блять!       Эд резко сел, скидывая с себя Стида, который вздрогнул и проснулся. Он сонно моргал, не понимая, что происходит.       — Эд, дорогой, все в порядке?       — Мы проспали, — раздраженно бросил Эд, но сразу одернул себя. Это не вина Стида, зачем срываться на него? — Прости. Я опаздываю на работу. Уже полчаса как должен быть на месте.       Стид не успел ничего ответить, потому что телефон Эда снова зазвонил. Едва он успел ответить на звонок, как с другого конца раздался раздраженный голос Иззи:       — Эдвард, ты где, блять?!       — Прости, Из. — Эд откашлялся — голос звучал хрипло. — Я проспал.       — Ты что, опять напился?       Эд нахмурился и поджал губы. Стид покосился на него. Эд не хотел, чтобы Стид услышал это.       — Да, Иззи, перебрал вчера немного, — нехотя подтвердил он, не желая вдаваться в подробности.       — Я сто раз говорил тебе завязывать, Эдвард, но ты совершенно меня не слушаешь. Чтоб через полчаса был здесь.       Он не успел ничего ответить — Иззи повесил трубку.       — Тебе не стоило говорить, что ты пьян, — мягко произнес Стид, дотрагиваясь до его руки, чтобы привлечь внимание.       Эд, не глядя на него, мрачно хмыкнул.       — Это был бы не первый раз, поверь, Стид. Иззи прекрасно знает об этом и ожидает этого от меня.       Он увидел краем глаза, как лицо Стида болезненно исказилось, и почти сразу пожалел, что сказал это.       — Прости, — снова извинился он, посмотрев, наконец, Стиду в глаза. Стид слабо улыбнулся и кивнул. — Ты ведь тоже опаздываешь на пары, да?       Стид нехотя поморщился.       — На первую точно опоздал. Возможно, успею ко второй. Я напишу Люциусу, попрошу прикрыть меня.       — Хочешь, я подброшу тебя до универа? — предложил Эд.       Стид покачал головой.       — Спасибо, я вызову убер. Твои полчаса уже истекают, забыл? Не хочу, чтобы этот… Иззи, — Стид вложил в это имя все возможное отвращение, — опять орал на тебя.       Эд хмыкнул, натягивая джинсы. Иззи в любом случае будет орать на него, для него всегда найдется повод.       — Эдвард?.. — Что-то в тоне Стида заставило Эда, который открыл было шкаф в поисках рубашки, замереть и посмотреть на него. — Я так и не сказал тебе… спасибо. За прошлую ночь.       Стид сидел на кровати обнаженный и казался таким хрупким и ранимым. Он нервно переплетал пальцы, старательно отводя взгляд от лица Эда.       Эд присел рядом с ним и, обхватив лицо Стида руками, заставил взглянуть себе в глаза.       — Это я должен благодарить тебя, — прошептал он. Он боялся, что если скажет это громче, голос надломится и выдаст всю ту бурю эмоций, что он испытывает сейчас. — Ты заставил меня почувствовать себя… живым. Впервые за много лет. Черт, может быть, впервые за всю мою жизнь. Ты… ты делаешь меня счастливым.       Взгляд Стида наполнился нежностью. Эд моргнул, и по его щеке сбежала слеза. Он и не заметил, как она появилась.       — Ты тоже делаешь меня счастливым, — хрипло прошептал Стид. — И меня это пугает, но в то же время радует. Я никогда… никогда не испытывал ничего подобного.       Эд молча кивнул. Он не мог найти слов, чтобы выразить все то, что чувствовал к Стиду. И он боялся говорить что-то. Боялся, что это спугнет Стида.       Эд вздрогнул, вспомнив свой сон. Он ощутил холодное покалывание во всем теле и крепче сжал лицо Стида в ладонях. Ему было необходимо почувствовать его тепло.       Он наклонился, чтобы поцеловать Стида. Это был медленный поцелуй, он постарался вложить в него все то, что не мог прямо сейчас выразить словами. Стид, закрывший глаза, тихо выдохнул, когда Эд отстранился.       Эд нехотя встал и продолжил собираться. Стид тоже натягивал на себя вчерашние вещи. Они молчали, но это было комфортное молчание.       Когда они, наконец, спустились на улицу, было без пяти десять. Эд смирился с тем фактом, что не успеет на работу к десяти, и мысленно приготовился сносить раздражение Иззи.       День был пасмурный и ветренный, Стид кутался в свое пальто, ожидая такси. Эд ждал вместе с ним, сжимая в руках шлем, — он просто не мог заставить себя уехать первым.       Когда такси наконец приехало, Стид быстро поцеловал его на прощание и спросил с нескрываемой надеждой:       — Мы увидимся сегодня вечером? Я бы очень этого хотел.       — Конечно увидимся, — пообещал Эд. — Я теперь нескоро еще тебя отпущу, Стид.       И Стид, широко улыбнувшись, сел в такси и уехал.       Эд завел байк и быстро поехал в сторону порта, выбирая короткую дорогу.       Но они не увиделись ни сегодня, ни завтра, ни даже на выходных. Как только Эд приехал на работу, он сразу же узнал причину раздражения Иззи. Докер-бригадир, который возглавлял одну из их пяти бригад, не вышел на работу. Вчера вечером его сбила машина, и он был в больнице в состоянии средней тяжести, с сотрясением, переломом руки и несколькими сломанными ребрами. Иззи попросил Эда руководить второй бригадой.       — Ты мой самый опытный сотрудник, Эдвард, — нахмурившись, признался ему Иззи необычайно мягким тоном. — Мне некого больше просить, а эти парни не справятся сами — они настоящие недоумки.       Эд не мог не согласиться. Он имел авторитет в глазах всех докеров и знал, что Иззи прав, — они не стали бы никого больше слушать, кроме него.       Когда Эд позвонил и рассказал об этом Стиду тем же вечером, Стид даже не пытался скрыть своего разочарования.       — Надеюсь, ты станешь свободнее к двадцать третьему, — заметил он как бы между делом.       — А что двадцать третьего? — рассеяно спросил Эд, помешивая на сковородке яичницу. Он был таким уставшим, что не придумал ничего оригинальнее на ужин.       — Мой день рождения, — мягко сказал Стид.       Блять. Эд замер с телефоном в руке. Стид когда-то упоминал о том, что родился двадцать третьего октября, но эта дата совершенно вылетела из головы Эда. Обычно он не запоминал подобную информацию.       — Ты хотел устроить что-то необычное? — осторожно уточнил Эд.       Стид вздохнул на другом конце.       — Люциус настаивает на вечеринке в ночном клубе. Но я не имею ни малейшего желания заниматься этим. Мне бы вполне хватило самого обычного ужина с тобой.       Губы Эда тронула улыбка.       — Так давай так и сделаем, — предложил он, стараясь, чтобы голос звучал небрежно, не выдавая бурлящей внутри него радости.       — Я бы очень этого хотел.       Они болтали еще полчаса, пока Эд доедал свой ужин. Стид настоял на том, чтобы прервать разговор, когда услышал по его голосу, что Эд засыпает. Эд заплетающимся языком пожелал ему спокойной ночи и заснул на кровати сразу же, как только повесил трубку.       У него оставалось меньше недели, чтобы купить Стиду подарок. Он не имел ни малейшего представления о том, что можно подарить человеку, который тебе нравится, но который потенциально имеет все. Подарок должен был быть чем-то уникальным, единственным в своем роде, чтобы понравиться Стиду, — так ему казалось.       Эду пришла в голову одна идея, не самая удачная, на его взгляд, но, поскольку времени оставалось все меньше, он решил рискнуть.       Они договорились встретиться вечером двадцать третьего октября, в понедельник, в кофейне, в которой, по словам Стида, подавали «лучший кофе из тех, что он пробовал». Стид не захотел идти в место, где подавали бы алкоголь. Эд с отчаянием надеялся, что это не из-за того, что он упомянул в разговоре с Иззи о своем пристрастии к выпивке.       На улице начинался дождь, и Стид ждал его внутри, за одним из отдаленных столиков. Он был одет в льняную светло-розовую рубашку и белые брюки, которые Эд мельком заметил, когда Стид поднялся ему навстречу.       — С днем рождения, — неловко произнес Эд, протягивая Стиду свой завернутый в простую оберточную бумагу подарок.       — Ты купил мне подарок? — удивился Стид, беря в руки подарок так, словно он был хрустальным. — Тебе вовсе не стоило беспокоиться.       И все же он с довольной улыбкой быстро поцеловал Эда.       Эд сел в кресло напротив Стида — тот уже аккуратно раскрывал упаковку.       — Я, к-хм, не уверен, что он тебе понравится. — Он нервно переплел пальцы на столе — подцепил этот жест у Стида. — Я сделал ее сам, но давно уже не практиковался, так что она получилась… далеко не такой, как я себе ее представлял… Так что, если тебе не понравится, я пойму…       Стид громко ахнул, перебивая его. Он наконец-то избавился от бумаги.       — Ты нарисовал мне картину?!       — Ага. Я помню, что ты сказал, что картина Мэри тебе не понравилось, и я был не уверен насчет такого по…       Он не успел закончить — Стид нагнулся над столом (стоявшая на нем посуда звякнула, а ножки громко скрипнули) и глубоко поцеловал его. Эд ответил, почти физически испытывая облегчение.       — Она прекрасна, — прошептал Стид ему в губы, когда, наконец, отстранился. Эд робко улыбнулся. — Что она означает?       Эд задумчиво посмотрел на картину. Она изображала ночное море под полной луной; лунные блики танцевали на ряби воды. На волнах покачивалось старинное парусное судно; свет луны струился сквозь такелаж, и тот отбрасывал замысловатую спутанную тень на воду. На палубе корабля, близко друг к другу, стояли две фигурки, окутанные лунным светом. Их лиц было практически не разглядеть, как и деталей одежды, но один из них был блондином, а второй — с темными волосами и бородой.       Эд откашлялся.       — Я никогда не умел рисовать ничего, кроме моря… А тебя, кажется, впечатлили мои картины. — Стид кивнул, не отрывая от него взгляда. — И ты как-то упоминал, что тебе нравятся истории про пиратов. Ну и… вот. — Эд неловко ткнул рукой в картину.       Стид, прикусив губу, опустил взгляд, внимательно разглядывая картину. Он молчал долго, несколько минут, и Эд начал нервно ерзать на кресле.       — А кто это? — спросил Стид наконец, осторожно, по очереди касаясь двух фигур на палубе.       — А, это… это ты. — Стид резко вскинул на него взгляд, и Эд, усмехнувшись, продолжил: — С твоим пиратским кумиром, Черной Бородой. Кажется, ты ему нравишься.       Стид приподнял брови и недоуменно улыбнулся.       — Я нравлюсь Черной Бороде?       — Приятель, да он влюбился в тебя до чертиков.       Эд сказал это не подумав и тут же прикусил язык, сожалея, что вообще открыл рот.       Стид издал негромкий смешок.       — Значит… Черная Борода влюбился в меня до чертиков, да? — Его глаза игриво поблескивали.       Подошедшая в этот момент официантка избавила Эда от необходимости отвечать. Она поставила перед ними две большие дымящиеся кружки кофе и две тарелки с кусочками торта. Ноздри Эда наполнились потрясающим ароматом свежего кофе.       — Я взял на себя смелость сделать заказ за тебя, — пояснил Стид, переводя тему. — Надеюсь, ты любишь апельсины так же, как и я, потому что я выбрал апельсиновый торт.       Эд хмыкнул. Прямо сейчас он готов был полюбить весь мир, если Стид попросит его.       — Картина просто прекрасна, — сказал Стид, откладывая ее в сторону. — Этот подарок значит для меня очень много, поверь.       Эд едва слышно выдохнул и улыбнулся. Узел в его груди ослаб, уступив место нежности.       Они пили кофе — и правда чертовски вкусный, как заметил Эд, — и ели торт, Стид рассказывал о том, как праздновали его дни рождения, когда его мать все еще была жива, а Эд жаловался на работу, нагрузка на которой возросла вдвое (ему приходилось работать даже по выходным).       Когда они закончили пить вторую порцию кофе, и Стид отошел, Эд замолчал, погрузившись в мысли. Он смотрел в окно, за которым было уже темно, на проезжающие мимо машины. Свет их фар и стоп-сигналов был мутным из-за проливного дождя.       Вернувшийся Стид положил руку ему на плечо, вырывая из мыслей. Эд вздрогнул и поднял на него взгляд. Стид держал в руках свое пальто.       — Я уже расплатился, — сказал он, убирая картину в свою кожаную сумку. — Если ты готов, можем идти.       Эд молча кивнул и потянулся за своей кожанкой.       Они ушли недалеко и неуверенно застыли под навесом кафе, не решаясь ступить под дождь.       — Может быть… может быть поедем к тебе? — негромко предложил Стид, прижимаясь к его боку.       Эд сразу понял, на что он намекает.       — Стид, я… — Он замолчал, не зная, что сказать. Он собирался отказать, и у него в голове крутилось одновременно несколько веских причин для отказа: на улице шел дождь и они намокли бы, он слишком устал на работе, он никак не готовился к их возможному сексу — у него не было даже смазки, не говоря уже о презервативах, он не…       — Эд, прошу. — Стид взял его за руку, заглянул прямо в глаза. — Я просто хочу быть с тобой как можно дольше.       Эд предпринял слабую попытку отказать, хотя в глубине душе уже знал, что не может сопротивляться Стиду.       — Ты намокнешь под дождем.       — Тогда тебе придется опять дать мне свою сухую рубашку.       Сердце Эда сжалось при воспоминании о том вечере, когда они познакомились. Они знали друг друга всего лишь чуть больше месяца, а Эду казалось, что уже целую вечность. Как будто Стид всегда был в его жизни.       — Ладно, — сдался он. — Лучше положи свою сумку в одну из седельных — я буду ехать медленно, все содержимое намокнет.       К тому моменту, как они доехали до его квартиры, их одежда насквозь промокла, вода затекла даже под кожаную куртку Эда, не говоря о шерстяном пальто Стида. Стид не мог сдержать дрожь, пока Эд возился с ключами от входной двери. Все это было так знакомо, но в то же время настолько по-другому.       Как только они вошли к квартиру, они сразу же скинули верхнюю одежду и мокрую обувь, и Эд провел Стида в спальню. Он достал из шкафа полотенце и вручил его Стиду, беря второе для себя.       Стид все еще неловкими пальцами расстегивал пуговицы на рубашке, когда Эд достал сухую одежду и подошел к нему, чтобы помочь. Он сам был в нижнем белье, и Стид, избавленный от необходимости возиться с пуговицами, зачарованно рассматривал его татуировки.       — Я не успел их все рассмотреть в прошлый раз, — пробормотал он, касаясь холодными пальцами птицы, раскинувшей крылья чуть ниже ключиц Эда. Он поднял руку на плечо, откуда, извиваясь, спускалась по руке змея.       — Я как-нибудь расскажу тебе о них, если хочешь, — предложил Эд и, закончив с пуговицами, стянул влажную рубашку с тела Стида.       Когда они переоделись в сухую одежду и навели чай, чтобы согреться, Стид, с дымящейся кружкой в руках, с удивлением рассматривал его коллекцию дисков с музыкой. Эд сидел на кровати, опираясь спиной о подушку, согнув здоровую ногу в колене, и баюкал горячую кружку в руках. Больное колено ныло, как и всегда в дождь.       Наконец Стид присел рядом с ним.       — У тебя большая коллекция музыки, — осторожно заметил он. Эд кивнул. — Я не уверен, что знаю хотя бы половину названий этих групп.       — Ты не слушаешь классический рок? — поинтересовался Эд, отпивая из кружки. По телу разливалось приятное тепло от чая. Стид покачал головой.       — Я с детства был окружен только классической музыкой. Моя мать была очень музыкальна, она часто играла на пианино.       — Мы обязательно заполним этот пробел, — пробурчал Эд — он всегда с трепетом относился к своему музыкальному вкусу.       Стид усмехнулся и сделал глоток. Он смотрел на него в упор, и Эд сглотнул. Он знал, что означает этот взгляд.       — Стид, я… Я должен сразу предупредить тебя. Я не готовился… к нашему возможному сексу. У меня ничего нет.       Он корил себя за свой неожиданно неуверенный тон.       Стид удивленно рассмеялся.       — Это и правда тебя беспокоит? — Эд кивнул. Стид без лишних слов потянулся к своей сумке и, слегка покраснев, вытащил из нее большую упаковку презервативов и бутылочку смазки. — Я… это подарок Люциуса, — обреченно вздохнул он.       Эд рассмеялся от неожиданности. Люциус внезапно начал нравиться ему гораздо больше.       Эд поставил свою кружку на прикроватную тумбочку и развернулся к Стиду всем корпусом. Стид поставил свою кружку рядом и с готовностью подался вперед.       Они целовались медленно, наслаждаясь друг другом, и Эд внезапно понял, как сильно скучал по Стиду. Он водил руками по его телу под свободной футболкой, исследуя каждый сантиметр теплой кожи. Стид запустил одну руку ему в волосы, а второй оперся о грудь Эда.       Эд откинулся на подушки, увлекая Стида за собой. Тот оказался на удивление тяжелым, но это была приятная тяжесть. Он сжал ладонями ягодицы Стида, и тот сдавленно застонал ему в рот. Внезапно поцелуй стал более жадным, Эд прикусил нижнюю губу Стида, и тот дернулся, как от удара током. Эд почувствовал во рту солоноватый привкус крови.       — Черт, прости, — пробормотал он, оторвавшись, но Стид, казалось, совершенно не заметил никакого дискомфорта. Он с жаром впился в его шею, и Эд застонал, запрокидывая голову.       Ловкие осмелевшие пальцы Стида нащупали его твердый член и с силой сжали через ткань одежды. Бедра Эда машинально дернулись вверх, стояк уперся в пах Стида. Эд запустил руку под пижамные штаны и одним движением стянул их, тут же поглаживая обнажившиеся ягодицы. Стид оторвался от него и громко застонал, уткнувшись лицом ему в сгиб шеи.       Эда окатило жаром от нахлынувшей похоти.       — Давай-ка мы… — задыхающимся голосом произнес он, резко укладывая Стида на спину рядом с собой.       Стид раскрыл почерневшие глаза и с готовностью приподнял бедра, позволяя Эду стащить с себя штаны вместе с нижним бельем. Его член, сочащийся смазкой, покачнулся, высвобожденный из трусов, и Эд небрежно провел по нему рукой, потянувшись наверх, чтобы помочь Стиду снять футболку. Он быстро разделся сам — можно было и не одеваться — и устроился между бедер Стида.       Эд покрывал влажными поцелуями грудь и живот Стида, нарочито медленно спускаясь вниз. Стид хмурился и кусал губы, но не отрывал от него взгляда. Когда Эд достиг паха, он поцеловал лобок Стида только раз, а затем переключился на внутреннюю часть бедра, вырывая у Стида нетерпеливо-разочарованный стон.       «Такой очаровательно нетерпеливый», пронеслась мысль в голове Эда, и он усмехнулся, обдав горячим дыханием промежность Стида, заставив его вздрогнуть.       Эд резко сел, жадно оглядывая Стида, лежащего перед ним, такого открытого и нетерпеливого. Стид потянул к нему руку, желая то ли привлечь к себе для поцелуя, то ли подтолкнуть его обратно к своему члену, но Эд перехватил его ладонь и, повернув к себе внутренней стороной, коснулся губами запястья, где розовел тонкий шрам, оставшийся после того, как он разоружил Стида в день их знакомства. Под его губами быстро стучал пульс, и Эд легко провел по коже языком. Стид всхлипнул.       Эд отпустил ладонь Стида и перегнулся через него, потянувшись к тюбику смазки на прикроватной тумбочке. Он нарочито медленно открыл его и выдавил немного себе на пальцы, тщательно растирая холодный гель большим пальцем, чтобы согреть. Стид наблюдал за ним расширившимися глазами, его губы были приоткрыты и жадно ловили воздух.       — Тебе может быть немного неприятно, — предупредил Эд, сгибая ноги Стида в коленях. Стид нервно кивнул. Он казался слегка напуганным, но в то же время возбужденным.       Эд поднес указательный палец к анусу Стида и слегка надавил. Палец провалился внутрь на удивление легко, и Эд поднял взгляд на Стида. Тот смотрел на него большими глазами, кажется, совершенно не ощущая дискомфорта.       — Ты что… растягивал себя? — не веря до конца, что говорит это, спросил Эд внезапно охрипшим голосом.       Стид, залившись ярким румянцем, смущенно кивнул.       — Люциус провел мне подробный инструктаж, — слегка запинаясь, пробормотал Стид. — Объяснил, как все обычно бывает, и дал несколько… дельных советов. Я практиковался… в душе, перед сном.       Эд зажмурился и застонал. Низ живота опалило жаром, когда он представил себе, как Стид стоит в ванной, тщательно растягивая себя для него.       Надо не забыть отправить Люциусу букет цветов и благодарственную открытку после.       Эд вытащил палец и добавил еще смазки, прежде чем поднести ко входу уже два пальца. Он осторожно ввел их — Стид слегка дернулся и резко выдохнул. Свободной рукой Эд обхватил его член и провел языком по головке, пытаясь отвлечь. Стид прикусил губу и одобрительно застонал. Он без отрыва наблюдал за всем, что делает Эд.       Эд обхватил губами головку и, поймав взгляд Стида, медленно опустился, вбирая сразу почти всю длину. Стид сдавленно всхлипнул и откинул голову на подушки. Его мышцы, туго сжавшиеся вокруг пальцев Эда поначалу, расслабились, позволив Эду без проблем медленно водить ими.       Когда он добавил третий палец, Стид только сдавленно охнул, но не напрягся. Эд ритмично поднимал и опускал голову, не наращивая темп, и Стид нетерпеливо толкнулся бедрами вперед, глубоко проталкивая член в глотку Эда, но почти сразу же отстранился, виновато пробормотав:       — Прости.       Эд с влажным звуком выпустил член изо рта и стер слюну с губ. Стид смотрел на него затуманенными глазами. Эд несколько раз вздохнул, пытаясь отдышаться. Пальцы, которыми он растягивал Стида, двигались свободно, не встречая практически никакого сопротивления. Он вытащил их.       — Я думаю, я готов, — прошептал Стид, поднимая руку, чтобы коснуться его груди.       Эд с усмешкой покачал головой. Нетерпеливый, как и всегда.       Он наклонился к Стиду и поцеловал его в шею. Он не намеревался целовать в губы — не знал, как Стид отреагирует на собственный вкус у него во рту. Но Стида, кажется, это совершенно не заботило. Он повернул голову и впился в губы Эда жадным поцелуем, сразу же проталкивая язык в рот.       Эд застонал и сжал в ладони свой полуопавший член. Он быстро водил по нему рукой, пока Стид продолжал его целовать, их языки постоянно сталкивались, но они этого совершенно не замечали.       Когда член Эда затвердел, он прервал поцелуй и потянулся к упаковке презервативов. Дрожащими от возбуждения и предвкушения руками он достал и раскрыл один, раскатал по члену, слегка поморщившись. Он щедро выдавил смазку себе на член, а затем добавил еще немного на руку и осторожно толкнул пальцы внутрь Стида, стараясь сделать так, чтобы как можно больше смазки осталось внутри.       Стид возбужденно всхлипнул, почувствовав внезапный холод.       — Эд, пожалуйста, — простонал он, вскидывая бедра следом за его рукой, когда Эд убрал пальцы. — Хочу почувствовать тебя внутри.       Эд прикусил щеку изнутри, подавляя свой собственный стон. Один из них должен был оставаться в здравом уме, и это должен быть он.       Он приподнял бедра Стида, подкладывая под них подушку, одновременно прикусывая основание его шеи.       — Такой нетерпеливый, — хрипло прошептал он, широко проводя ладонью по своему члену. Стид посмотрел на него затуманенными похотью глазами.       Когда он поднес член ко входу, Стид вздрогнул и слегка подался вперед. Эд положил руку ему на живот и надавил, вынудив опуститься.       — Если тебе будет больно — даже самую малость, — скажи мне, и я сразу же остановлюсь, — сказал он, ловя взгляд Стида. Тот нетерпеливо прикусил нижнюю губу и выдавил сдавленное «угу».       Эд медленно, сантиметр за сантиметром, входил в Стида. В висках пульсировало, он задержал дыхание, борясь с отчаянным желанием резко толкнуться, погрузиться уже наконец в эту одурманивающую горячую тесноту.       Но Стид крепко вцепился ему в плечи, хмурясь и кусая губы, и это мгновенно отрезвило Эда.       — Больно? — выдохнул он, замирая.       Стид один раз рвано мотнул головой.       — Н-нет… Не останавливайся, прошу тебя.       Эд застонал, возбуждение прокатилось по телу. Его член дернулся, и Стид, почувствовав это, вздрогнул и сдавленно всхлипнул. Когда он вошел до конца — господи, как это потрясающе, — Эд замер, жадно хватая ртом воздух, давая Стиду время привыкнуть и расслабиться. Он нагнулся, стараясь резко не шевелиться, и медленно, глубоко поцеловал Стида. Тот слегка дрожал всем телом, и Эд не мог понять, от дискомфорта или от возбуждения.       — Дай знать, когда мне начать двигаться, — прошептал он в губы Стида.       — Сейчас, — простонал Стид, зажмуриваясь. — Эдвард, прошу тебя…       Эд застонал и медленно качнулся. Пальцы Стида вцепились ему в запястье, и он, высвободив руку из цепкой хватки, переплел их пальцы, с силой сжимая ладонь и всхлипывая. Он не был уверен, что протянет долго, — слишком сильно он был возбужден.       — Мне так хорошо сейчас, Стид, — выдохнул он прямо в приоткрытые губы Стида, жадно ловившие воздух. Стид ничего не ответил, только застонал в ответ.       Эд поменял позу и слегка увеличил темп. После особо сильного толчка Стид вскрикнул и прогнулся в спине.       — Еще раз, Эд!       Эд зарычал и толкнулся еще раз, на этот раз чуть медленнее, сильно надавливая на простату. Стид крупно вздрогнул. Его свободная ладонь нашла собственный истекающий смазкой член, и от этого вида Эда немного повело. Он двигался быстро, наверное, слишком быстро для первого раза, но он просто не мог заставить себя сбавить темп. С каждым толчком он задевал простату, и Стид всхлипывал и извивался.       Эд кончил первым. Мышцы пресса свело, он содрогнулся всем телом и низко застонал. Стид жадно цеплялся за него почерневшим взглядом, быстро водя своей рукой по члену. Эд часто дышал и смотрел на него без отрыва — хотел запомнить выражение его лица во время оргазма.       Стид издал негромкий гортанный стон и резко дернулся. Густые белые капли попали даже Эду на живот, но он, не замечая, разжал ладонь, сжимавшую руку Стида и убрал потные волосы с его лба, а затем наклонился и поцеловал уголок губ.       — Я люблю тебя, Эд, — прошептал внезапно Стид ему в губы. Эд замер, не глядя на него. Он вздрогнул, когда Стид провел кончиками пальцев по его скуле, и Стид не мог не заметить этого. — Тебе не обязательно отвечать мне сейчас… Я пойму. Просто… хотел, чтобы ты знал. Я люблю тебя, Эдвард.       Я тоже люблю тебя.       Слова застряли в горле, мешая вздохнуть. Он чувствовал страх и нежность одновременно. Ему никогда раньше не признавались в любви, и он сам прежде не говорил этих слов, и почему-то не мог заставить себя сказать их сейчас.       Он сглотнул, отчаянно желая, чтобы этот ком в горле исчез, и поцеловал Стида вместо ответа.       Они молча приводили себя в порядок, Стид выглядел немного печальным, и Эд хмурился и ненавидел себя за то, что расстроил его. Почему он просто не сказал это? Это же так легко, он сто раз говорил про себя, что любит Стида, он был уверен в этом, как ни в чем другом. Но когда настал наконец момент открыть рот и произнести это вслух, он повел себя как последний дурак.       «Никчемный, каким всегда и был», — насмешливо прошептал голос отца в голове. Эд сжал зубы от ненависти и приказал ему заткнуться, но в ответ ему только раздался презрительный смешок, тот самый, который он так ненавидел и боялся, когда был ребенком.       — Эд, ты в порядке? — голос Стида звучал как будто из-под воды. Эд закрыл глаза и глубоко вздохнул.       — Я все порчу, Стид, — ответил он, не открывая глаз. — Я сломал жизнь своей матери. Из-за меня пострадало столько людей, что я даже сбился со счета. А теперь ты… Ты так дорог мне, а я даже не могу заставить себя произнести эти блядские слова. Я сломаю и тебя, Стид, я уверен. Я не могу иначе. Я ведь просто… никчемный.       Горячие слезы сбегали по щекам, он даже не пытался их стереть. В груди было пусто, и он был один, окруженный со всех сторон удушающей темнотой. Он пытался вздохнуть, но не мог. В ушах звенело, ему казалось, что он падает. Он вцепился в себя руками, задыхаясь, отчаянно желая, чтобы все это закончилось, чтобы темнота, наконец, поглотила его и подарила забвение. Он падал и падал, но никак не мог достичь дна.       Он не сразу понял, что его трясут за плечи. Когда он открыл глаза, свет показался ему таким ярким, что ему пришлось несколько раз моргнуть. Глаза застилали слезы, и он не сразу смог сфокусировать взгляд на лице Стида. Губы Стида двигались, что-то говоря, но он не понимал смысл слов.       — …Эд? Эд? Дыши, просто вздохни, давай.       Он послушно выдохнул, чувствуя, что снова может дышать, — тяжесть в груди постепенно ослабевала. Он заметил, что руки, которыми он обхватил себя за плечи, сильно дрожат, и, нахмурившись, крепко сжал их в кулаки.       — Прости, — хрипло пробормотал он, не поднимая взгляда от кулаков.       — Ох, Эдвард.       Стид подался вперед, крепко сжимая его в руках, и Эд судорожно вцепился в него, боясь отпустить. Они обнимались долго, Стид слегка покачивал его в объятиях, и Эд чувствовал, как пустоту в груди вытесняет что-то светлое и теплое.       Ему показалось, что прошла целая вечность, и все же, когда Стид отстранился, он машинально потянулся следом, издав негромкий протестующий стон. Стид обхватил руками его лицо и легко поцеловал.       — Ты не говорил, что страдаешь паническими атаками, — прошептал Стид, с беспокойством и сочувствием заглядывая ему в глаза.       — Приступов уже давно не было, — нехотя признался Эд. — Я надеялся, что они окончательно прошли, но, видимо, ошибся.       — Как давно они начались? — осторожно поинтересовался Стид. Эд нахмурился.       Он внезапно вспомнил звон разбитой посуды, отчаянный плач матери и пьяный хохот отца, и воспоминание заставило его вздрогнуть.       — Всегда были, сколько себя помню, — медленно признался он. Стид негромко охнул. — Мой отец был… отвратительным мудаком. Он часто напивался и избивал нас с матерью. Ей всегда доставалось больше. Когда он был в таком состоянии, она заставляла меня прятаться в ванной. Я сидел один в полной темноте, спрятавшись под ее халатом, потеряв счет времени, и хотел только одного — чтобы все это закончилось.       Он глубоко вздохнул, наслаждаясь тем, как легко было это сделать.       — Я столько раз желал ему сдохнуть. Представлял, как выйду из ванной и ударю его, снова и снова, пока он наконец не заткнется навсегда.       Эд провел рукой по лицу, как будто хотел смахнуть навязчивое воспоминание. Он боялся смотреть в лицо Стида — боялся, что увидит там отвращение или страх.       — Ты был всего лишь ребенком, Эд, — выдохнул Стид, пытаясь поймать его взгляд. Эд нехотя посмотрел на него — на лице Стида не было и следа отвращения. Только нежность и боль. — Ты ничего не мог поделать. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это.       — Мне тоже… наверное, — пробормотал Эд, не в силах отвести взгляд от лица Стида. — Прости, что тебе пришлось увидеть меня… таким.       — Тебе не за что извиняться. — Стид поднял его ладонь и по очереди поцеловал каждую костяшку. — Я рад, что был рядом. Мне бы не хотелось, чтобы ты проходил через это один.       Эд попытался улыбнуться, но губы не слушались его, и улыбка вышла кривой и вымученной. Его переполняли чувства, но он не мог подобрать слов, чтобы выразить их. Он лег на кровать, потянув Стида за собой, и благодарно кивнул, когда Стид накрыл его одеялом. Он позволил себе свернуться в клубок, наслаждаясь теплом Стида, который обнял его и прижался к нему всем телом, как будто хотел защитить от целого мира.       — Я не хочу оставлять тебя, Эд, — прошептал Стид, поглаживая его плечо.       Пожалуйста, никогда не оставляй меня.       Я не знаю, справлюсь ли я без тебя.       — Не надо, — выдохнул он едва слышно.       — Ты… ты будешь в порядке, если я скажу? — Эд сразу понял, о чем говорит Стид, и коротко, рвано кивнул. — Я люблю тебя.       — Скажи это еще раз.       Он не сразу осознал, что произнес это вслух, и слегка вздрогнул, когда Стид сжал его плечо и повторил громко и уверенно:       — Я люблю тебя, Эдвард. Я никогда не оставлю тебя.       Эд выдохнул, чувствуя, как в груди расцветает тепло. Он закрыл глаза и почти сразу провалился в сон.