* * *
Стид ждал его в приемном отделении, сидя на неудобном пластиковом стуле. Он вскочил на ноги, как только Эд вошел в комнату, и Эд жестом показал ему на два кресла в относительно немноголюдном углу. — И как он? — спросил Эд, как только они уселись. — Он сейчас в реанимации, но мне ничего больше не говорят, поскольку я не родственник. — Стид поморщился. Он выглядел немного бледным, но в целом, кажется, взял себя в руки. Эд достал телефон из кармана куртки и быстро напечатал Питу сообщение, в котором коротко сказал, что Люциус попал в больницу и что ему лучше приехать сюда. — Я забыл написать Питу сразу, прости, — пояснил он в ответ на вопросительный взгляд Стида. — А ты… ты в порядке? — Стид осторожно взял его за руку. — Ты долго не отвечал на мои сообщения. Эд помолчал, думая, стоит ли говорить Стиду. В конце концов он вздохнул и решил рассказать ему — он обещал себе, что не будет больше хранить секретов. — У меня была паническая атака, — коротко пояснил он, и Стид с сочувствием сжал его ладонь. — Видимо, вся эта ситуация… стала своего рода толчком, понимаешь? Пробудила неприятные воспоминания. — Все обошлось — не без твоей помощи. Я… — Стид нахмурился. — Я совершенно растерялся и не знал, что делать. Если бы не ты и не твои команды… Наверное, я так и стоял бы там, наблюдая, как он умирает. Стид вздрогнул, и Эд приобнял его за плечи, притягивая к себе через ручку кресла. — Все нормально, ты сделал все как надо — и ты спас ему жизнь, вот что самое главное. Если бы он был один… — Эд не закончил, но этого и не надо было — Стид кинул на него испуганный взгляд. — Врачи позаботятся о нем. Будем надеяться, что последствия будут минимальными. Они помолчали, и Эд внезапно вспомнил тот вечер, когда приехал в общежитие Стида в надежде поговорить с ним после ссоры. «Я не позволю ему найти мой порошок», — сказал тогда Люциус. Эд чуть не застонал от отчаяния. Он такой дурак. — Все в порядке, милый? — Стид заметил, как Эд раздраженно поднес руку ко лбу, потирая его. — Это я виноват, — пробормотал Эд рассеянно. Он видел тогда и косяк в баре у Джеки — стоило догадаться, что Люциус не захочет останавливаться на марихуане и рано или поздно перейдет на что-то тяжелее. Чувство вины внезапно обожгло его изнутри. Бостонский университет явно обрабатывал кто-то из «работников» Хорниголда — сначала порошок у Бадминтонов, а затем марихуана и героин у Люциуса. — Эд, дорогой, мы говорили об этом, — мягко начал Стид, гладя его по плечу. — То, что ты делал, было давно, нет нужды винить себя в каждой передозировке, которая происходит у… — Да нет же, Стид. — Эд раздраженно мотнул головой. — Я не… Нет, я не о моей работе у Хорниголда. Я… я знал, что Люциус принимает героин. Глаза Стида расширились, когда он посмотрел на него. — Тот вечер… — медленно начал Эд, — когда я приехал в общагу. Люциус… Люциус вызвался спровадить меня, помнишь? — Стид озадаченно кивнул, не понимая, к чему он клонит. — И он признался мне, что давал тебе травку. Я… я немного вспылил. Но Люциус успокоил меня — сказал, что не даст тебе найти свой порошок. — О… — Смысл слов, наконец, дошел до Стида. — Я и правда не знал, что он… что у него есть героин. — Вероятно, он начал пробовать уже тогда. — Эд поморщился, проводя рукой по лицу. — Я мог бы… Я должен был сказать ему прекратить. Может быть, он послушался бы меня. Стоило рассказать ему про… — Он сглотнул. — Про мой опыт. Возможно, это образумило бы его. — А возможно и нет. — Стид аккуратно повернул его лицом к себе, вынуждая заглянуть себе в глаза. — Люциус упрям, Эдвард, и ты не должен винить себя. Ты не можешь… не можешь спасти всех, понимаешь? — Мне хватило бы хотя бы одного, — пробормотал Эд, не отрывая от него взгляда. Он хотел наклониться и поцеловать Стида — прямо здесь, посреди приемного отделения, при всех. Но ему помешал ворвавшийся в отделение Пит. Он был бледен и напуган и сразу же устремился к ним как только увидел их. — Что с ним? Где он? — с ходу спросил он, не поздоровавшись. — Пит. — Эд встал и взял его за локоть. — Тебе лучше присесть. Тебе не понравится то, что ты услышишь. — Он жив? — прошептал Пит, не глядя плюхаясь на его место. Стид сочувствующе похлопал его по плечу, привлекая внимание. Пит смотрел как будто сквозь него. — Он в реанимации, Пит. Я думаю, с ним все будет в порядке, да, Эдвард? — Стид посмотрел на него с надеждой, и Эд кивнул с уверенностью, которую на самом деле не испытывал. — Но… я не понимаю, как он там оказался? — Пит уперся локтями в колени и уронил голову на руки. — Мы виделись буквально вчера вечером, и он был абсолютно здоров… Сердце Эда невольно сжалось. Кажется, Пит ничего не знал про пагубное пристрастие Люциуса. — Пит… Ты только не паникуй, приятель. — Он откашлялся. — У Люциуса произошел передоз героином… — Пит посмотрел на него огромными испуганными глазами. — Стид вернулся вовремя и успел вызвать скорую. Его… его откачают, Пит, будь уверен. Пит хотел сказать что-то, но его побледневшие губы только беззвучно шевелились. Он переводил растерянный, непонимающий взгляд с Эда на Стида. Наконец, он резко поддался вперед и сжал Стида в объятиях, без конца повторяя «спасибо». Он немного походил на сумасшедшего, и Эд мысленно порадовался, что Пит выбрал Стида для выражения бурной благодарности. Стид неуверенно похлопал его по спине и бросил на Эда быстрый страдальческий взгляд поверх плеча Пита. Эд усмехнулся и одобрительно показал большой палец. Подошедший к ним врач поинтересовался, кто из них приходился родственником пациенту, и они оставили с ним Пита, все еще бледного и растерянного, а сами вышли на улицу. Стид глубоко вздохнул холодный воздух и поежился. — Ненавижу больницы, — признался он. Эд только кивнул, соглашаясь с ним. Стид покосился на него. — Так что в итоге нужно Джеку? Эд вздохнул. Он ожидал этот вопрос. — Джек сдал Хорниголда агентам Управления по борьбе с наркотиками. Насколько я понял, они готовят облаву на Хорниголда и всех его «работников». И Хорниголд… вероятно знает об этом. Джек боится, что он захочет отомстить. И это оправданный страх — Хорниголд ни за что не захочет отпускать Джека просто так. Эд не стал говорить об этом Стиду — незачем волновать его. Все еще может обойтись, если действовать быстро. — И как ты связан со всем этим? — мягко спросил Стид, наклоняя голову. — Почему именно ты должен помогать ему? У него наверняка куча дружков — пускай идет к ним. Эд поморщился и дернул плечами. Это было сложно, и он не рассчитывал, что Стид поймет все сразу. Но, даже если поймет, — вряд ли он когда-нибудь одобрит. — Джек спас мне жизнь, Стид. И теперь я должен вернуть долг. Стид фыркнул. — Глупости. Мы не в восемнадцатом веке живем — ты ничего ему не должен. Джек сам захотел сделать это, никто не заставлял его. Эд покосился на Стида, думая, как ему лучше сформулировать мысль. В конце концов он вздохнул и оставил попытки объяснить то, что сам не до конца понимал. — Я помогу ему, Стид. Верну долг, и мы разойдемся — на этот раз навсегда, обещаю тебе. Я… не могу объяснить, просто чувствую, что так надо. Я должен ему — за свою жизнь и за заботу о матери. Джек не врал, когда говорил, что она дорога ему — я видел это у него в глазах. — И ты уверен, что будешь в порядке? Хорниголд… он ведь может понять, что это ты. Он наверняка знает о… — Стид поморщился, — о ваших прошлых отношениях. — Уверен, что знает. — Эд пожал плечами. — Я буду разбираться с проблемами по мере их поступления, Стид. Думаю, все обойдется. — Ты так уверен в этом, что меня это пугает. — Стид приобнял себя за плечи, и Эд посмотрел на него с нежностью. Ему хотелось сказать что-то утешительное, но он знал, что любые слова будут звучать фальшиво. Мысль о том, что Хорниголд может навредить ему, не волновала его. Но вот если ублюдок сделает что-то Стиду… Внутри у него все вскипало, когда он думал об этом. Он должен быть осторожен — ради Стида, не ради себя. Эд прижал Стида к себе и глубоко поцеловал его, стараясь вложить всю свою нежность в этот поцелуй. Стид издал негромкий стон, и низ живота Эда обожгло похотью. — Как бы я хотел сейчас отвезти тебя домой и оттрахать так, чтобы ты забыл обо всем на свете, — низко прорычал он Стиду в губы. Зрачки Стида расширились, и он невольно облизнул губы, еще больше возбуждая Эда. — Я бы тоже этого хотел. — Стид криво улыбнулся, но почти сразу нахмурился. — Но сейчас у тебя этот отвратительный… Джек, и одна мысль о нем убивает во мне любое возбуждение. Эд фыркнул и поморщился. — Как только Джек свалит в закат, мы устроим такой секс-марафон, каких Бостон еще не видал со дня своего основания, — игриво прошептал он, ущипнув Стида за задницу. Стид дернулся и пискнул, и Эд гортанно засмеялся. — Обещаешь? — Клянусь своей жизнью, Стид. Всю дорогу домой Эд с сожалением думал о том, что на неделю, а может быть и больше, лишен общества Стида. От этой мысли в нем вспыхивало раздражение и злость на Джека, который появился неожиданно и абсолютно некстати. Он был полон решимости сделать все, чтобы избавиться от Джека раз и навсегда, и воплотить в жизнь свое обещание Стиду.* * *
Помочь Джеку оказалось не так просто, как Эд думал. У Джека были связи и были деньги — он рассказал Эду про тот свой тайник, до которого вряд ли добрался Хорниголд. Но он не выходил дома, и Эду приходилось ездить по его дружкам после работы, пытаясь убедить (другими словами — щедро задобрить) их помочь Джеку. Они все как один наотрез отказывались, и только весьма крупная сумма денег могла подействовать на них. Весть о том, что Джека разыскивает разъяренный Хорниголд, распространилась быстрее, чем они надеялись. Джек решил, что единственным вариантом для него было покинуть Штаты. Через Эда он обратился к своему давнему знакомому, который занимался поддельными документами, и тот согласился помочь. Нужно было ждать, сколько — он не мог сказать, потому что они старались делать все аккуратно, чтобы Хорниголд, чьи связи были обширны, не узнал об этом. Поэтому всю следующую неделю Джек проводил на диване в гостиной Эда, изрядно выводя его из себя. Он употребил весь алкоголь, который нашел в квартире, а когда тот закончился — послал Эда за новой порцией, кинув ему пухлую пачку долларов из своего запаса. — И на сдачу купи себе леденец, — расхохотался он, когда Эд раздраженно поймал деньги. — Я тебе не посыльный, ублюдок, — проворчал Эд в ответ, но виски купил — пока он пил, Джек хотя бы ненадолго затыкался и не рылся в его вещах. С этим Эд мог смириться — но вот бесконечные пошлые комментарии Джека касательно самого Эда или отношений Эда и Стида доводили его до белого каления. Он стискивал зубы и мысленно уговаривал себя потерпеть еще немного — скоро Джек свалит в закат, и жизнь станет прежней. Тяжелее всего оказалось уговорить Иззи помочь. Джек был полон решимости покинуть страну на корабле — он был уверен, что Хорниголд сможет отследить любые другие незаконные способы передвижения. И уж явно он не мог улететь на самолете — условия его УДО не позволяли ему покидать границы страны еще полтора года. Стать «зайцем» на грузовом корабле, не принадлежащем компании Хорниголда, — вот его единственный билет из страны, говорил он постоянно. Когда Иззи впервые услышал об этом, он так взбесился, что Эду пришлось отложить разговор на другой раз. Когда он поднялся к нему в офис через пару дней, Иззи с порога заявил ему: — Даже не проси меня, Эдвард, помочь этому недоумку. — И упрямо скрестил руки на груди, раздраженно глядя на Эда снизу вверх. — Тебе практически ничего не придется делать, Из. — Эд развернул стул напротив стола Иззи спинкой вперед и уселся на него, положив руки на спинку. Он старался вести себя как можно беззаботнее. — Я сам подготовлю ему контейнер. Нужно будет только погрузить его вовремя — и Джек проскользнет внутрь вечером, после окончания рабочего дня. Клянусь, Из, никто даже не узнает. — Этот… недоумок настолько тупой, что он наверняка все запорет, Эдвард. — Голос Иззи звучал резко. — Почему ты вообще помогаешь ему? Он не стоит того. — Ты знаешь почему, Из, — тихо сказал Эдвард, рассматривая свои руки. Когда он поднял взгляд, он увидел, что Иззи смотрит на него без отрыва, в его глазах читалась смесь жалости и раздражения. — Пожалуйста, Из. Помоги ему — ради меня. Иззи медлил с ответом — только желваки ходили на лице, выдавая его раздражение. — Ладно, — выплюнул он, наконец. — Ты хороший парень, Эдвард. Но я никогда не понимал твоего вкуса — ни с этим недоумком Рэкхемом, ни с Боннетом. — Стид делает меня счастливым, — мягко заметил Эд. — Как скажешь, Эдвард. — Иззи вздохнул. — Если моя репутация пострадает из-за Калико Джека, Эд, ты вылетишь с работы как пробка. Я сразу предупреждаю тебя, чтобы потом не возникло недопонимания. — И я услышал тебя, Из. — Он встал и нагнулся над столом, чтобы похлопать Иззи по плечу — тот только поморщился. — Спасибо, Иззи. Я знал, что могу положиться на тебя. — Жаль, что мы не можем сказать того же про Рэкхема. Эд ничего не ответил, только усмехнулся. Он готовил контейнер сам — как и обещал. Корабль, на который его должны были погрузить, шел в Бразилию — это вызвало бурю восторга у Джека. — Не забудь положить мне достаточно виски, Эдди — я хочу быть готов, когда сойду на берегах Бразилии, — повторил он в сотый раз, кружа вокруг Эда, который раздраженно пытался собрать сумку с провизией. — Ты пьешь как блядский алкаш, Джек, а путь займет не меньше шестнадцати дней. Я что, по-твоему, должен под завязку забить контейнер виски? — Джек кивнул с ухмылкой, и Эд раздраженно закатил глаза: — Сам позаботишься о своем гребанном виски, когда приедешь в Бразилию. У тебя столько денег, что хватит, чтобы купить целый завод. Джек хмыкнул и похлопал обожженной рукой по сумке с деньгами. — Это, Эдди — плата за мои старания все эти годы. Жаль, я не увижу, как Бенни слюной изойдется, когда поймет, что я роскошно живу на те деньги, что он платил мне долгие годы. — Будем надеяться, что никто не увидит, — пробормотал Эд себе под нос, но Джек услышал и тяжело хлопнул его по плечу. — Не дрейфь, Эдди — все будет заебись. Никто ничего не заподозрит — «зайцы» обычно стремятся попасть в Штаты, а не покинуть их. Никто не хочет покидать эту волшебную страну, где золото гребут лопатой. — Он хохотнул. — Я обещаю, что буду вести себя паинькой — никто не узнает обо мне, а как только прибудем в порт — я тихонько выскользну, как будто меня там и не было. Жди от меня открытки с берегов солнечной Бразилии, Эдди. И он снова хлопнул его по плечу. Эд закрыл глаза, стараясь взять себя в руки. Был вечер среды, Джек жил в его квартире уже полторы недели. Но завтра — наконец! — все закончится, и он навсегда распрощается с этим ублюдком. Все это время Эда грела только одна мысль — о том, что он снова увидит Стида. Они не виделись уже полторы недели, только переписывались и изредка звонили друг другу, и Эд чертовски скучал. Когда Эд позвонил ему тем вечером, голос Стида был уставшим. Он знал, что Стид часто навещает Люциуса в больнице — тому уже было лучше, но его пока что не собирались выписывать. Удивительно, но у Люциуса практически не возникло никаких осложнений после передозировки, молодой организм быстро шел на поправку. Полиция также не нашла и следов наркотиков у них в комнате (Стид, по настоянию Эдварда, избавился от всего в тот же день) — и Люциус отделался только штрафом. Стид нехотя признался Эду, что сам заплатил за Люциуса этот штраф. Эд не стал ничего говорить — понимал, что Стид, вероятно испытывает долю вины — Люциус все эти несколько месяцев кололся у него практически под носом, а Стид не замечал. — Я рад, что все это закончится уже завтра, — выдохнул Стид, когда Эд рассказал все. — Надеюсь, мы увидимся как можно скорее. — В четверг не получится. — Эд тяжело вздохнул. — Мне придется допоздна задержатся в порту, чтобы спрятать Джека. Но в пятницу я отпрошусь с работы и заберу тебя — мы проведем вместе все выходные. Нам многое предстоит наверстать, Стид, ты ведь помнишь? Стид засмеялся, и у Эда внутри все потеплело. Он улыбнулся. — Секс-марафон. Да, я помню, Эдвард. — Секс-марафон, — довольно протянул он. — Об этих выходных будут слагать легенды. Стид смеялся так громко и заразительно, что Эд не удержался и сам фыркнул от смеха. — Уже скоро, любимый. Еще немного — и я твой на все выходные. — Ты мой на всю жизнь, Стид. Ты никогда не избавишься от меня, ты ведь помнишь — я твой сексуальный и требовательный любовник. Стид ничего не ответил, и Эд пожалел, что поднял эту тему. Он совершенно забыл о предстоящей свадьбе. Упоминание наверняка расстроило Стида. Эд поспешно перевел тему, и они болтали еще несколько минут, прежде чем распрощаться.* * *
Был поздний вечер четверга, и Эд возвращался домой из порта пешком. Весь день на улице шел снег с дождем, дороги не успевали расчищать — они были обледеневшими, покрытые сверху коварным слоем воды. Он не решился поехать на работу на байке сегодня. Холодные капли падали за шиворот, и Эд ежился, глубже пряча руки в карманах кожанки. Было не холодно, но промозгло, но он был рад выпавшей возможности пройтись пешком, — это помогло очистить голову от лишних мыслей. Он дышал свободно впервые за полторы недели — корабль, на котором должен был уплыть Джек, уже вышел в море. Эд допоздна задержался, чтобы убедиться, что Джека не найдут при выходе из порта и что он точно покинет его. Все прошло на удивление гладко, и Джек даже растрогался, когда прощался с ним. Эд не был уверен, было ли это искренне или же Джек просто издевался над ним, но крепко пожал ему руку на прощание. У него было приятное чувство удовлетворения от того, что он наконец-то закрыл давний гештальт. Его мысли невольно обратились к Стиду, и он улыбнулся про себя, представив, что уже завтра сможет обнять его. Он так глубоко задумался, что не заметил, что за ним уже какое-то время шли несколько фигур. Из мыслей его вырвал громкий голос, и Эд вздрогнул от неожиданности, когда на плечо ему легла тяжелая рука, вынуждая его остановиться. — Эдвард, сынок! Все внутри у него похолодело. Он слишком хорошо знал этот низкий тягучий баритон. — Бен, — выдохнул он, не оборачиваясь — ему было это не нужно, он точно знал, кого увидит. Рука на плече мягко, но настойчиво вынудила его развернуться — и он оказался лицом к лицу с Бенджамином Хорниголдом. За спиной у него маячило две огромные фигуры его телохранителей, но Эд едва замечал их — он не мог оторвать взгляда от лица Бена. «Он постарел», — было его первой мыслью, которая всколыхнула в нем жалость и ужас одновременно. Бен действительно постарел, его светлые волосы и борода были практически белыми от седины, но серые глаза были прежними — холодными и стальными. Эд внезапно вспомнил, как много раз ощущал на себе этот взгляд, ледяной, словно пронизывающий ножом. Ему всегда казалось, что Хорниголд видит его насквозь. — Добрый вечер, сынок, — поздоровался Хорниголд, улыбаясь. Улыбка была похожа на оскал черепа. — Привет, Бен, — осторожно произнес он, нащупывая рукой через подкладку внутреннего кармана нож. Интересно, он успеет его достать, чтобы нанести хотя бы один удар? Бен заметил это движение — конечно же заметил — и неодобрительно цокнул языком, покачивая головой. — Э-эдвард, — протянул он с укором. — Это все ни к чему, сынок, — я всего лишь хочу поговорить с тобой. От Хорниголда исходила такая явная угроза, которая противоречила его на первый взгляд дружелюбному тону, что Эд крепче сжал пальцами нож, решив, что разорвет подкладку — если успеет. — О чем, Бен? — Эд постарался придать голосу беззаботности. Бенджамин помолчал, окидывая его внимательным взглядом. — Ты сильно повзрослел, сынок, — произнес он задумчиво, как будто не услышав его вопроса. — Стал настоящим мужчиной — да к тому же красавцем, каких поискать надо. Эд ничего не ответил — он не знал бы, что сказать, даже если бы это была обычная светская беседа, а в подобной ситуации любой комментарий с его стороны казался неуместным. — Я слышал, ты стал необычайно близок с неким юношей по имени Стид Боннет? — Все внутри у него упало, и Эд на секунду потерял контроль — он был уверен, что Бен заметил, как перехватило его дыхание и расширились глаза. Эд выдохнул, стараясь взять себя в руки, и Бен едва заметно усмехнулся. — Я, разумеется, знаю этого молодого человека — в июле я буду иметь честь присутствовать на его свадьбе. Я лично поведу под алтарь его невесту — бедняжка Мэри, моя племянница, лишилась отца пару лет назад, и с тех пор я старался сделать все, чтобы она не почувствовала боли утраты. «Ах ты ублюдок», — подумал Эд, сжимая зубы. Хорниголд сразу выложил все карты на стол и недвусмысленно дал ему понять, что знает абсолютно все. — Но ты, естественно, знаешь это все, не так ли? — спросил Хорниголд с улыбкой, наклонив голову набок. — Вы с очаровательным Стидом весьма и весьма близки. Эд едва заметно выдохнул, сжимая кулаки. Он не хотел показывать Хорниголду, что был в ярости — незачем доставлять ему такое удовольствие. — Очень жаль, что Эдвард Боннет не знает о… природе ваших отношений. — Хорниголд фыркнул. — Он всегда, с самого рождения сына считал, что мальчишка… с гнильцой. — Заткнись, — тихо прорычал Эд, забыв, что еще минуту назад пытался держать себя в руках. — Я пытался поддерживать его как мог, — продолжал Хорниголд, игнорируя его. Его глаза, тем не менее, довольно поблескивали, словно каждое слово, которое он произносил, доставляло ему неимоверное удовольствие. — «Не переживай, друг», — говорил я Боннету много раз. «Вот увидишь, мальчишка перерастет это. Надо женить его как можно раньше — жена точно заставит его забыть всю эту дурь». Эд дернулся, словно от удара. Слова Хорниголда раскаленным прутом врезались ему в мозг, заставляя все внутри вскипать от ярости. — Как жаль, — медленно произнес Хорниголд, не отрывая от него острого взгляда, — что я ошибался. Этого сопляка Стида уже ничего не исправит — и именно ты, сынок, погубил его. Ты очень, очень разочаровал меня, Эдвард. — Заткнись! — заорал Эд, кидаясь на Хорниголда. В ушах звенело от ярости, глаза застилала пелена. Он хотел избить его, хотел повалить на снег и пинать, пока Хорниголд не начнет харкать кровью. Ему в ухо прилетел тяжелый удар — Эд упал, тяжело приземлившись на лед. Он неудачно вывернул левое запястье — руку пронзила боль, но Эд не заметил этого. Он сразу же попытался подняться на ноги, чтобы накинуться на Хорниголда, но второй удар, на этот раз в висок, заставил его снова упасть. В ушах зазвенело, а перед глазами все на мгновение поплыло. Когда он смог заставить себя сфокусировать взгляд — казалось, прошла целая вечность, — Хорниголд наклонился к нему и резко дернул за воротник куртки. Ткань затрещала, воротник впился ему в шею сзади. Старик был на удивление силен — Эд в мгновение ока оказался к нему лицом к лицу. — Где он, Эдвард? — прошипел Хорниголд ему в губы, маска добродушия разом слетела с его лица. Его глаза побелели от ярости. — Где кто, Бен? — слабо спросил Эд, пытаясь пальцами разжать его хватку на горле. Ему начинало не хватать воздуха. Хорниголд сильно встряхнул его. — Ты прекрасно знаешь о ком я, гаденыш! — прорычал он, сжимая пальцами одной руки его горло. В глазах у Эда на секунду потемнело, но Хорниголд ослабил хватку прежде, чем он успел вырубиться. Бен грубо ударил его по щеке — хлопок эхом прокатился по пустой улице. Эд жадно втянул воздух, но ухмыльнулся. — Даже не представляю, о ком ты. Кулак Хорниголда косо ударил его по лицу — в скуле вспыхнула боль, во рту появился медный привкус. Эд сплюнул кровь на землю и дерзко уставился Хорниголду прямо в глаза. Он криво улыбался — ему хотелось вывести ублюдка из себя еще больше. Хорниголд шумно выдохнул и разжал пальцы. Эд, потеряв точку опоры, завалился вперед, и в то же мгновение ему в живот прилетел удар. Дыхание выбило из груди, и Эд съежился на мокром льду, прижимая руки к животу. Хорниголд пнул его еще раз, и на этот раз Эд отчетливо почувствовал, как хрустнуло несколько ребер. — Ты… мерзкий… гаденыш… сейчас же… скажешь мне… все! — С каждым словом ему прилетал все новый и новый удар, не только в живот — Хорниголд перестал целится и бил везде. Эд закрыл голову руками, пытаясь считать про себя, чтобы хоть как-то отвлечься от боли. Удары внезапно прекратились. Эд попытался выдохнуть, но с губ сорвался слабый стон. Он ненавидел себя сейчас за то, что показывает слабость. Он попытался встать, опираясь на руку, — левое запястье пронзила боль, и он поморщился, но попыток не оставил. Хорниголд наблюдал за ним, сцепив перед собой дрожащие от ярости руки. Костяшки на правой руке у него были содраны и кровоточили. — Я знаю, что ты укрывал Рэкхема у себя, Эдвард. — Голос Хорниголда дрожал, и он несколько раз выдохнул, стараясь взять себя в руки. — И я знаю, что ты каким-то образом помог ему ускользнуть. Мне нужна информация — где он сейчас, Эдвард? Эд, дрожа, с трудом встал на колени и посмотрел на Хорниголда снизу вверх. Он усмехался — судя по всему, ублюдок действительно не знает ничего. — Джек уже далеко, Бенни, — слабо произнес он. — Ты никогда не найдешь его. Хорниголд окинул его внимательным взглядом, и внезапно его глаза расширились в понимании. — Он в порту, — прорычал он, поворачиваясь к своим безмолвным телохранителям. — Ты — живо отправь туда людей! Пусть обыщут каждый корабль, который еще не покинул порт! Я хочу, чтобы Рэкхема нашли и притащили ко мне — живым! Эд рассмеялся, прижимая руки к животу. Ему было больно, но, черт, какое же удовольствие ему доставлял этот смех. Смех сменился кашлем, и Эд сплюнул кровь на землю. Хреново. — Ты постарел и стал медленно соображать, Бенни. Эд вытер губы тыльной стороной ладони — на перчатке осталась кровавая слюна. Второй рукой он, стараясь не выдать себя, тянулся к внутреннему карману куртки, за ножом. Хорниголд в два шага сократил расстояние между ними и дернул его, заставляя встать на ноги. Эд пошатнулся, но Хорниголд грубо выпрямил его. Эд отвел правую руку за спину — он успел достать нож и старался теперь пальцами вытащить его из ножен. Он кашлянул, чтобы заглушить звук раскрывающейся металлической кнопки, которая фиксировала нож на месте. — Я найду его, Эдвард. — Хорниголд подошел к нему почти вплотную — он был почти одного с Эдом роста. — Мои люди его из-под земли достанут, если придется. И как только его приведут ко мне, я хорошенько повеселюсь с ним. — Хорниголд оскалил зубы. — Я буду медленно ломать его каждую кость — по одной за каждую сотню тысяч, которую я потерял. И ты будешь смотреть, Эдвард. Ты всегда любил смотреть, как страдают люди, так ведь? Эд ничего не ответил — только кинул на Хорниголда тяжелый взгляд. — И когда ублюдок сдохнет, я перейду к тебе, Эдвард. Только я не буду бить тебя. — Хорниголд усмехнулся и заглянул ему в глаза, словно хотел убедится, что Эд услышит то, что он сейчас скажет. — Я заставлю тебя смотреть, как мы ломаем красивые тонкие пальчики Стида Боннета — один… за… другим. Эд яростно зарычал и выкинул вперед руку с ножом, целясь Хорниголду прямо в живот. Хорниголд перехватил его запястье быстрым змеиным жестом и крепко сжал пальцы, заставив выронить нож. Тот не упал на землю — Хорниголд ловко перехватил его свободной рукой, молниеносно перевернул в руке и ударил. Лезвие вошло в живот Эда на полную длину. Он попытался прижать к животу руку, но Хорниголд все еще сжимал его правое запястье, а левая рука не слушалось его. Эд посмотрел вниз. Ему казалось, что это все происходит не с ним, а с кем-то другим. Вот рука Хорниголда, словно в замедленной съемке, дернулась, и живот Эда ожгло болью, когда лезвие вышло из тела. Он поднял взгляд и увидел выражение лица Хорниголда — мстительное удовольствие в его глазах, губы исказила почти блаженная улыбка, — и нож во второй раз вошел ему в живот на полную длину. — У меня дежавю, сынок, — прошептал Хорниголд ему в губы. Эд практически не различал его слов, только наблюдал, как шевелятся губы. — Твой отец смотрел на меня точно также, когда я зарезал его. И Хорниголд сделал резкий шаг назад, выпуская его руку. Эд упал на колени. Живот пронзила такая острая, ослепляющая боль, что он хотел закричать — но не мог заставить себя раскрыть рот. В глазах темнело, он прижал руку к животу и почувствовал что-то липкое и горячее — как забавно, это явно его рука, но он почти не чувствует своего прикосновения. Он упал на левый бок — плечо обожгла боль, но Эд практически не почувствовал ее на фоне разрывающей его на куски боли в животе. Последнее, что он услышал, прежде чем потерял сознание: — Вызови скорую. Я не хочу, чтобы еще один Тич умер таким же образом — я не привык повторяться. Его глаза закрылись, и блаженная тьма поглотила его.