Ведьмина плата

— По нраву ты мне, Агнес, жаль смерть к тебе посылать. Но и отпускать тебя я просто так не хочу, — ведьма постукивала пальцами по краю стола, о чём-то надолго задумавшись, — а отдай мне своего первенца!       Я уставилась на неё, словно она сказала какую-то несусветную чушь, хотя так оно и было. Какой первенец? Зачем он ей? Ко мне ведь даже парни не подходили никогда. Видела только, как девки деревенские с ними на сеновал бегали. Но ещё знаю, что после такого не уважали девок этих, а в жёны их уже никто не брал. — Но… У меня и парня-то нет, а замуж я смогу выйти только через одну зиму, да никто и не возьмёт меня, без приданого-то…       Резко пересохло во рту, а руки стали мелко подрагивать, ведь если ребёнка выношу без мужа, то в деревне мне жизни никакой не будет, да и отцу тоже позор. Не хотела я падать ещё ниже в глазах колдуньи, но разрыдалась. Быть может, смерть не так уж страшна? Раз уж закончится всё погибелью, так хоть отец себя винить не будет и не потеряет он уважения сельчан.       Но вдруг я почувствовала лёгкое поглаживание по спине, даже испугалась, резко дёрнувшись. Матильда склонила голову так, что её горячее, будто у огнедышащего змея, дыхание, обжигало мне щёку. — Девочка моя, не плачь. Возвращайся домой, да попробуй мужа себе найти, быть может и ребёнка от него понесешь. В студень я приду к тебе домой, а если дитя в тебе ещё не будет — заберу с собой, да всё равно ты мне ребёнка выносишь, — я почему-то почувствовала облегчение от её слов. Может и найдётся какой-то молодец, что захочет меня к себе взять? Я кивнула, страшно даже думать, зачем ей понадобилось чужое дитя, боюсь, тяжело мне с ним расставаться будет.       Отчего-то у меня снова начали слипаться глаза, подмешала что-то, видимо, колдунья…       Проснулась я уже у себя дома. Почему-то мне такие пробуждения уже не кажутся диковинными, привыкаю, похоже. Отца дома не было, поэтому пришло время задуматься о будущем. Если в нашей деревне и есть такие, кто ещё без женщины в доме, то это либо старики, либо дети, либо такие красавцы, что на меня и не посмотрят. Я вышла на улицу, решила прогуляться по родной деревне, может, и надумаю чего.       Пошла я вдоль улицы, а воспоминания нахлынули на меня, кажется, что именно мысль о скорой потере жизни их разбудила. Вот тут Ирида жила, мы с ней в детстве не разлей вода были, а потом её замуж взяли, сейчас малышей уже полный дом, о других ей некогда вспоминать. А в следующем доме кузнец живёт, к нему если заходишь по поручению — сладость даст и ничего взамен не попросит. А тут жила старушка, что вязала мне одежду в детстве, умерла она пять лет назад. Только на её погребении я узнала от отца, что слепа она была на оба глаза почти всю свою жизнь. А здесь раньше Кларисса жила…       Давняя эта история, много лет с тех пор прошло, много воды утекло. Был в деревне известный случай, как одну замужнюю женщину проезжий человек чести лишил против её воли, а муж это увидел и жену защитить не смог. Она после этого зверства приходила к отцу, он её лечил, там я её и увидела. Взгляд печальный, а от лица глаз не отвести, запомнилось оно мне. А на следующий день муж её на потеху всем деревенским мужикам отдал, а она с горя пошла, да в речке утопилась. Мне тогда всего девять лет было, но для себя я запомнила, что такой жизни не хочу, а без приданого только муж-пьяница меня и ждёт.       Если до студня ничего не поменяется, то с ведьмой мне уйти и останется. Да и так ли это плохо? Не знаю, правдивы ли слухи о жестокости ведьмы, но Матильда за всё время мне и слова плохого не сказала, может, брешут деревенские? Поживём — увидим. Если уйду, отцу, конечно, на сердце тяжело будет, но лишний рот пропадёт, потом легче заживётся.       Я зашла во двор дома, а на крыльце сидела кошка. Чем-то она мне напомнила ту, что была у Матильды, хотя в деревне таких много. Я зашла домой, взяла блюдце и налила туда молоко, которое жители давали моему отцу за помощь, а в это время кошка тёрлась о мои ноги и ходила вокруг. На улице ещё было тепло, поэтому еду для неё я оставила снаружи дома, на случай, если это чья-то кошка.       Вскоре пришёл отец, для себя я решила, что знать ему о словах Матильды не надо — зачем тоску раньше времени разводить? Как ни странно, но отец не поинтересовался ни моим здоровьем, ни походом к его давней знакомой, ни оплатой услуги, но и я не стала поднимать эту тему, успеется ещё.       А кошку я стала видеть ежедневно, то на окошке сидит, на меня смотрит, да глазами такими умными, то на крыльце встречает, на улице везде провожает. А вскоре и отец её заметил — решили себе взять, дом у любого живого должен быть. Что удивительно, полюбила она именно меня, ночь заснуть одна не могла, а если в сенях её закрыть, так скрестись в дверь начинает, словно не кошка там, а целый медведь.       Я же в свою очередь назвала кошку Дарси, старалась ей молока побольше налить, лучший кусочек рыбки ей оставляла. Ведь сколько мне жизни осталось? А так хоть одно существо вспомнит да поблагодарит. Вышивая по вечерам, рассказывала я Дарси о скорой своей гибели от рук Матильды, о думах горьких, да об обычной жизни с отцом.              Так и шли дни, я следила за хозяйством, помогала отцу в лечении, изредка ходила в лес, пока незаметно не приблизился студень…