Север—481

Иногда я задумываюсь о том, можно ли вымерять любовь. Если бы она была физической величиной, как бы её рассчитывали? Состояла ли бы формула из умножения нежности, теплоты и заботы, или в ней были бы другие компоненты? И в чём бы измерялась любовь – в поцелуях, объятьях или в чём-то другом? Интересно вообще просто думать о любви. Это такое странное чувство, которое может буквально руководить тобой и твоими действиями… По-моему, только его мы способны слушать беспрекословно, подчиняясь многолетним традициям и законам. И ведь все любят по-разному. Любовь номера Пять, например, с одной стороны детская – потому что первая, и он ещё не знает, как и что правильно делать, но с другой – слишком сильная, чтобы быть реальной. Время от времени мне кажется, что ради меня он был бы готов пойти на всё, хотя мы никогда не говорили об этом вслух. Он ощущает вещи вокруг себя иначе. Не потому, что не с моего мира и всё в этом духе, нет, мне кажется, тут дело в том, что глубоко внутри себя Харгривз все ещё сохраняет ту искру, которая была у всех у нас в детстве. Даже целуется он как-то по-другому, не так, как те, с кем я делала это раньше, и не так, как привыкла сама – слишком чувственно, вкладывая почти всю душу и сердце в это касание. В его случае поцелуи, объятия, дорожки пальцами по коже – это и правда выражение всего того, что не удаётся поместить в слова. Может, поэтому я чувствую себя такой особенной рядом с ним. А, может, не столь важно, как и кого любить, просто главное с головой окунаться в человека, и тогда ты в любом случае будешь особенной? Кто знает. Всё, что тогда мне было известно, - я ещё никогда в жизни не была так уверена в ком-то. В себе в том числе. И это, наверное, была одна из самых прекрасных вещей в отношениях с Пятым – он всегда был готов поддержать меня. По-моему, я уже говорила об этом. Парень мог быть абсолютно несогласным со мной на самом деле, однако, стоило только кому-то заявить, что я неправа, как он тут же вступался за меня. Это были маленькие сражения, и я не просила его помощи, порой наоборот – отговаривала от спора, который мог закончиться не самым лучшим образом – но они грели мне душу. Приятно было осознавать, что в целом мире был хотя бы один человек, собирающийся встать за меня горой в любой ситуации. Обо всём этом я думала, идя с ним за руку вслед за Пашей. Тот рассказывал мне что-то, только я не особо прислушивалась – в конце концов, обычно его болтовня не несла в себе никакого смысла; да и я, пускай давно с ним не общалась, постепенно начинала уставать от непрекращающегося потока фраз. -О, а вот и они! Я пригляделась: в паре метров от нас стояли две мои бывшие одноклассницы – Лиза и Таня. В случае последней после слова «бывшая» можно было и ставить, и не ставить запятую – мне казалось, что какой-то период мы встречались, хотя, как выяснилось позже, казалось так только мне. Но я не держала на неё обиды или злости; мы обе были уже совсем другими людьми, и я бы не удивилась, если бы она даже и не вспомнила о нашей «дружбе». -Привет, -поздоровалась я, махая им свободной рукой. –давно не виделись! Какую-то секунду они обе находились в ступоре, а затем поспешили мне навстречу, чтобы обнять, и мне пришлось слегка отодвинуться от номера Пять, на что он издал звук, похожий на тот, что издаёт змея, когда к ней подходят. -Как ты, Боже, Маша! –Лиза покрутила меня. –Сколько лет, сколько зим! -Да ладно, не так уж и долго мы не виделись. –улыбнулась я. –Я в порядке, вы как? Ещё в школе? Таня пожала плечами: -И да, и нет. У нас каникулы. Ты где была? Я сколько не пыталась узнать у твоей мамы, она всё говорила, что ты скоро вернёшься. –девушка откинула русые волосы, доставая шапку. -Ничего себе у неё понятие «скоро»… -В Америке, где ж ещё? –со смехом ответила вопросом на вопрос я так, словно это было азбучная истина. Впрочем, ею оно и было – они ведь сами знали, как сильно я раньше мечтала туда переехать. По-моему, это было самым логичным предположением. -А это кто? Лиза кинула взгляд на брюнета, но тот молчаливо потупил глаза на снег, явно не горя желанием представлять себя, так что мне пришлось сделать это самостоятельно: -Ой, а это – номер Пять, мой парень. -Парень? –Таня настолько удивилась, что перестала пытаться убрать непослушные локоны. -Да, -Паша кивнул, видимо, устав молчать. –я тоже был в шоке. Слушай, Машка, а это его реальное имя или кличка? -Клички только у собак бывают. –пробормотал Пятый, пиная льдинку ногой. Не нужно было хорошо его знать, чтобы догадаться, что ему не понравилась эта компания, и всё-таки я обнадёживала себя тем, что они скоро найдут общий язык. -Я в курсе, а ты что, не собачка? – со смехом переспросил мой бывший друг. –Бегаешь за ней, как на верёвочке. -А тебя что, спрашивали? – с некоторым недружелюбием в голосе уточнил Харгривз, все ещё не поднимая головы. Я оплела его пальцы своими: -Эй, спокойно. Он пошутил. У нас тут такой юмор, не обращай внимания. Ты к этому привыкнешь. -Не хочу я привыкать. -Тогда можешь идти домой. –вспыхнула я. –Я же не заставляю тебя, Пять. Наконец-то я словила его взгляд, полный обиды. Пару мгновений мы молча вели разговор, и я видела, как брови напротив меня опускаются всё ниже и ниже, а между ними появляется извечная складка. -Ладно, хорошо. Забей. –бросил он мне, прикусив губу, и обернулся к девочкам и Паше. –Не кличка, а имя. У нас в семье было принято называть детей по номерам. -Ого, ну и странная же традиция. -Жаль тебя… Харгривз едва удержался от закатывания глаз: -Всё нормально, можно без жалости. Меня устраивает «номер Пять», можете ещё использовать «Пятый», но не более. -Ничё себе. –Лиза уставилась на Таню, делая выражение лица, которое можно было описать фразой «поняла? А ты так не можешь». –Ну, давайте пойдём погуляем, что ли? -Давайте, а то я уже не помню, что где находится. –заявила я, стараясь свести ссору на ноль. -Вот, посмотри, до чего тебя доводит Америка… -…обратно в Приозёрск… -С вами невозможнооо. –смеясь, кинула им на это я. Мне захотелось снова взять Пятого за руку, но он спрятал её в карман и ускорил шаг.