Двенадцать лун и две недели

      Когда Лань Ванцзи просыпается на второе утро после прибытия в Нечистое Царство, его сердце настолько переполнено эмоциями, что ему кажется, что грудная клетка с трудом удерживает их. Может ли быть лучший способ проснуться, чем тот, когда он открывает глаза и обнаруживает, что сама его жизнь спит в его руках и ребёнок, которого они растят вместе, надёжно устроился между ними? Лань Ванцзи думает, что нет, и сладость картины остаётся с ним, даже когда он одевается и встаёт с резного свадебного ложа (а это то, что он едва может вынести, и после двух ночей, проведённых на нём) и идёт в ванную комнату, чтобы сделать себе горячую ванну. Вэй Ин ворчит и переворачивается на живот, увлекая за собой Сяо-Ю, а когда Лань Ванцзи возвращается, то обнаруживает, что его сын свернулся клубочком рядом с Вэй Ином.       - А-Ю, - тихонько зовёт он, и маленький мальчик потягивается и зевает так широко, что моргает, просыпаясь от удивления. - Пойдёшь ли ты принять ванну? У тебя всё лицо грязное, и я принёс для тебя новую одежду из Гусу.       - У Сяо-Ю есть папина одежда? - задаётся вопросом сонный А-Ю, поднимая руки в безмолвной мольбе, чтобы его понесли, и Лань Ванцзи сажает сына к себе на колени. - Сяо-Ю примет ванну. Но я голоден, отец.       - Я пошлю за завтраком, когда ты оденешься, - обещает Лань Ванцзи, натягивая одеяло на спину Вэй Ина, прежде чем использовать один из талисманов, которые дал ему Не Хуайсан, чтобы вызвать слугу. Огромные кастрюли супа и мапо тофу, приготовленные Вэй Ином позавчера, должно быть уже исчезли, так как младшие ученики Цзян чуть не передрались из-за них с учениками Не, которые требовали свою долю. Но делегация из Юньмэна прибыла в Нечистое Царство чуть более недели назад, так что, на кухне ещё должно быть что-то подходящее Вэй Ину.       - Найдётся, - заверяет слуга, когда Лань Ванцзи спрашивает, можно ли отыскать в этот час что-нибудь более лёгкое, чем еда Ордена Не. – С тех пор, как пришёл Вэй-цзунчжу, нам поручили готовить южные блюда, и он вчера сам готовил завтрак. Когда я должен его принести?       - Принеси достаточно на двоих и ещё немного для Сяо-Ю примерно через двадцать минут, - инструктирует его Лань Ванцзи. - Спасибо, молодой господин Не.       После этого он несёт Сяо-Ю в ванную комнату и отмывает его дочиста без особой суеты, если не учитывать краткие слезы, которые почти разбудили Вэй Ина, когда ребёнок сунул мыльный палец себе в глаз. Лань Ванцзи успокаивает сына, поливая его глаза холодной чистой водой и обещая новую одежду, как и у него самого. А потом с немного строгим взглядом он говорит A-Ю, чтобы тот больше не трогал свои глаза.       - Сяо-Ю не будет, - обещает малыш, хихикая в рукава, когда Лань Ванцзи укутывает его в мягкую белую нижнюю рубашку, а затем в бледно-голубые халаты клана Лань с вышитыми на плечах облаками.       Одежда Сяо-Ю менее богато украшена, чем та, что носят А-Юань и Цзинъи как прямые наследники клана, но ткани гораздо тоньше, чем обычно бывает у мантий большинства приглашённых учеников. И, надевая пару подходящих белых туфель на маленькие ноги сына, Лань Ванцзи сетует на отсутствие крошечной ленты на лбу.       - Мы разбудим маму?       - Мм, до завтрака. Пойдем, Сяо-Ю.       Сяо-Ю сжимает его указательный палец и шагает обратно в спальню рядом с отцом, а затем запрыгивает на кровать и молотит своими пухлыми кулачками по плечам Вэй Ина, прежде чем Лань Ванцзи успевает его удержать.       - Папа, вставай! Сяо-Ю голоден!       - Нет, - стонет Вэй Ин, прижимая ребенка к груди и делая вид, что кусает его пальцы, отчего А-Ю визжит от восторга. - Папа голоден сильнее, и он съест Сяо-Ю.       - Нет! Нет! - Сяо-Ю хихикает, отдёргивая руки, а Вэй Ин садится в постели и трёт ладонью глаза. - Мама, посмотри на мою одежду!       Вэй Ин смеётся и подбрасывает Сяохуэя в воздух, сияя от чистой радости, когда он видит их сына, одетого в белое и ярко-голубое.       - Лань Сяохуэй, - громко восхищается он, бросая на Лань Ванцзи поражённый взгляд, от которого сердце того тает на месте. - Разве он не похож на своего старшего брата, Лань Чжань? Всё, что нам нужно, это лента, и у нас будет три маленьких господина из Гусу Лань вместо двух.       - Мм, она будет. Позже.       - Сяо-Ю не хочет! - протестует ребёнок, когда Вэй Ин ставит его на ноги. – Без ленты!       - А? Без ленты? Но разве ты не хочешь быть похожим на Юань-гэгэ и твоего отца, дорогой?       - Одежда, как Юань-гэгэ, - надувается Сяохуэй, дёргая за длинную красную ленту в растрёпанных волосах Вэй Ина. - Лента, как у папы!       Лань Ванцзи закрывает глаза и представляет эту картину. Затем его воображение рисует Вэй Ина, одетого в красные и нежно-голубые мантии, с белой шёлковой лентой, вплетённой в его волосы рядом со старой малиновой лентой. А потом - цепляющегося за папины руки Сяо-Ю со снежно-белой ленточкой, обмотанной вокруг маленького пучка на его голове, а не повязанной на лбу. Эта мысль настолько драгоценна, что Лань Ванцзи давится ею, что заставляет Вэй Ина суетиться вокруг него некоторое время с чашкой свежего чая, пока в дверь не стучит прибывший с завтраком слуга.       - Иду - кричит Вэй Ин, ласково похлопывая Ванцзи по щеке, прежде чем побежать к двери. - Я знаю, что обычно не заказываю завтрак так рано, так что… О! А-Си, это ты!       - Привет, лидер Вэй, - слышит Лань Ванцзи слова Не Чжуси и невольно стискивает зубы, бросая взгляд через розовые шёлковые занавески в гостиную на две стоящие рядом фигуры. - Не Юнчжан должен подготовить комнаты, предназначенные для Ордена Цзинь, так как они будут здесь сегодня вечером, поэтому он попросил меня принести тебе поднос с завтраком. Всё в порядке, Вэй-цзунчжу?       - Более чем в порядке, - улыбается Вэй Ин, и Лань Ванцзи чувствует тепло его улыбки на своих губах, хотя его чжи вместо него смотрит на Не Чжуси. - Ты был так добр ко мне и А-Ю в эти последние три дня, Чжуси. Я обязательно скажу об этом лидеру Не когда увижу его в следующий раз.       С этими словами он прощается с Не Чжуси и несёт поднос с завтраком в спальню, где ставит его на стол, и Сяо-Ю подпрыгивает на месте от нетерпения. Лань Ванцзи чувствует, что его зубы никак не желают разжиматься, пока он помогает Вэй Ину наполнить крошечную миску Сяо-Ю рыбным супом, хотя он и сохраняет невозмутимое выражение на своём лице. Впрочем, Сяо-Ю нет дела до терзаний отца. Он замечает груду сладких рисовых блинчиков, дёргает Ванцзи за рукав и открывает рот, как птенец, ждущий, чтобы его накормили.       - Ещё! - требует Сяо-Ю после первого укуса. - Ещё, отец!       - Сяохуэй, - говорит Лань Ванцзи, почти смеясь, несмотря на то, что А-Ю сразу же успокаивается и терпеливо ждёт следующего глотка. - Вот так намного лучше. Ты должен набраться терпения, A-Ю, и ждать пока я или твой папа не накормим тебя.       - Ты слышал это, Сяо-Ю? - Вэй Ин вытирает лицо ребёнка влажной салфеткой перед тем, как дать ему ложку острого супа. - Слушай своего отца и будь хорошим мальчиком. Ешь аккуратно и не капризничай… как папа.       Сяохуэй задумчиво кивает и снова открывает рот, как раз вовремя, чтобы Лань Ванцзи скормил ему кусочек рыбы, приготовленной на пару, и немного варёной капусты.       - Отец, почему тебе не нравится Ни-гэгэ?       Лань Ванцзи чуть не давится горячими пирожками:       - Что?       - Отцу не нравится Ни-гэгэ, - настаивает Сяохуэй. - Почему, отец?       Вэй Ин приподнимает бровь и ухмыляется:       - Ах, Лань Чжань не любит Не Чжуси? Почему же?       И что Ванцзи может на это ответить?       - Мне не понравилось, что вчера вечером он попросил твои мантии у дверей, вот и всё. Он должен был подождать, пока ты почистишь одежду и вернёшь ему, а не требовать, чтобы ты разделся перед ним и отдал её. Главный ученик Цинхэ Не должен вести себя лучше - не так ли?       - Мм, может быть. Хотя он знает, что я не возражаю против подобных вещей! Все так делают.       - Тем не менее, он нарушил самую обычную вежливость, - упрямо говорит Лань Ванцзи, исполненный решимости объяснить, почему у него, при мысли о Не Чжуси, есть все основания чувствовать себя кошкой, которую погладили против шерсти. - Ты должен рассказать об этом лидеру Не.       - Ай-я, Лань Чжань! – восклицает его возлюбленный. Он берёт палочки для еды и кормит Ванцзи кусочком горячего фаршированного пирога. - Чжуси попросил только потому, что знал, что я не буду дважды думать об этом, и, кроме того, все молодые дамы из мира совершенствования загонят меня в могилу, если я когда-нибудь доставлю этому ребёнку неприятности. Чжуси занимает первое место в списке подходящих молодых господ этого поколения, так что, половина девушек отсюда и до Гусу положила на него глаз.       - Откуда тебе это известно? - Ванцзи дуется, прежде чем снова улыбнуться, когда довольный Сяо-Ю раскачивается у него на коленях с сахаром, размазанным вокруг его крошечного рта. - Я никогда не слышал, чтобы А-Юань и другие говорили об этом.       - Оуян Цзычжэнь рассказал мне, когда вчера утром я пошел знакомить А-Ю с учениками. Не Чжуси занимает первое место, Юй Сихань - второе, а А-Юань - третье, - говорит Вэй Ин, загибая пальцы. - Цзычжэнь и А-Лин ещё недостаточно взрослые, чтобы попасть в список, поэтому четвёртым молодым господином должен был стать Цзинъи. Но он пролил чайник чая на одну из молодых девушек, отвечающих за рейтинг, и она вычеркнула его, хотя её друзья и пытались дать ему место.       Это действительно звучит смутно знакомо, поскольку Лань Ванцзи слабо вспоминает, как девятилетний Цзинъи зацепился ступней на банкете и облил жасминовым чаем первую юную госпожу клана Чжоушань Чжан. Эта мысль вырывает тихий смех из его горла, а затем он чувствует, как его щеки горят алым, когда Вэй Ин с восторгом вздыхает.       - Лань Чжань!       «Возлюбленный, что ещё ты сделаешь со мной? - Ванцзи сокрушается, и его сердце дрожит, как желе, когда прядь мягких волос Вэй Ина касается его щеки, словно быстрый лёгкий поцелуй, предшествующий взволнованной речи о том, что они могут сделать в ожидании начала конференции. - Как много из этого я должен вынести, пока мы не сможем быть вместе?»       Ответ, конечно, заключается в том, что он с радостью вынес бы всё, что угодно, если бы это было с Вэй Ином и с эти моментами, которые они вдвоём так счастливо разделяют - вместе с своими кроватями и спальнями, общими тарелками за едой и ваннами (которые сохранялись только после отклонение ци Вэй Ина, когда Лань Ванцзи было проще раздеться до штанов и залезть с ним в воду) и даже двумя их детьми - все они драгоценны сверх всякой меры. И картина этого тихого завтрака уже присоединилась ко всем другим заветным воспоминаниям в сознании Лань Ванцзи: никогда не будет забыта, даже, если придётся цепляться за неё в отчаянии до конца его дней.       - Итак, Чжань-эр, что ты об этом думаешь?       - Мм? – Уши Ванцзи теплеют от нового ласкового обращения, и желание ответить «Ин-эр, любовь моя» настолько сильно, что он прикусывает язык, пытаясь промолчать. - Как пожелаешь, дорогой. Я сделаю всё, что сделает тебя счастливым.       Возможно, он не слышал в точности того, чего хотел Вэй Ин, но ответ мог быть только таким: что бы это ни было. Его чжи удивлённо моргает, краснея, как ухоженная роза в саду Ли Шуай в Пристани Лотоса, когда он смотрит в глаза Лань Ванцзи, а затем прикусывает губу и отворачивается, глядя на свои колени, чтобы скрыть цвет своего лица.       - Тогда ты следишь за А-Ю, - поспешно говорит Вэй Ин, поднимаясь на ноги и надевая первую внешнюю мантию, до которого он может дотянуться. - Умой ему лицо, пока меня не будет, Лань Чжань, а я пойду за А-Юанем!       Он разворачивается на каблуках и устремляется к двери, на ходу отбрасывая колышущиеся занавески со своего пути - и потом исчезает, а его шаги эхом разносятся по лестнице на третий этаж, где находятся гостевые комнаты Ордена Лань.        Лань Ванцзи моргает и смотрит на А-Ю, встречаясь с широко раскрытыми глазами своего сына в полном замешательстве, прежде чем снова посмотреть на дверь.       - Что твой папа только что спросил, Сяохуэй?       - Мы встречаемся с Юань-гэгэ, - послушно говорит Сяо-Ю. - Папа тоже придёт?       - Придёт.       И Лань Ванцзи крепко обнимает сына, вдыхая аромат его пахнущих мылом волос и стараясь не лопнуть от счастья.       * * *       Вэй Ин возвращается с А-Юанем немного позже; поход за сыном занял больше времени, чем ожидал Лань Ванцзи, так как А-Цин и Цзинъи тоже потребовали, чтобы их взяли с собой, и Вэй Ин быстро попросил их присоединиться, прежде чем Оуян Цзычжэнь убедил их вместо этого отправиться на разведку вместе с ним. Но, в конце концов, Лань Ванцзи упаковывает в мешочек-цянькунь всё, что им может понадобиться на день - смену одежды для Сяо-Ю и теплые мантии для его чжи и их малышей, на случай, если погода станет холодной, и много денег, чтобы Вэй Ин мог купить всё, что ему понравится.       К удивлению Лань Ванцзи, во дворе их поджидает Хуайсан с одним из мощных экипажей Ордена Не, хотя он едва ли может представить, как этот человек узнал, что они собираются уйти из Цитадели.       - Почему бы и нет? – в ответ на прямой вопрос невинно отвечает Не Хуайсан, протягивая свиток одному из двух кучеров, сидящих на козлах черно-серой кареты с оскаленными головами зверей, вырезанных на деревянных дверях. - Сегодня чудесный день, а вы с Вэй-сюном начнёте подготовку к конференции только завтра.       Ни он, ни Вэй Ин не могут ответить на это, поэтому они просто забираются в карету с А-Ю и А-Юанем и позволяют отвезти их в город Таншань, что примерно в лиге от Нечистого Царства. Двое кучеров оставляют их у главных ворот с обещанием вернуться тем же вечером или раньше, если Лань Ванцзи пошлёт им весточку с помощью талисмана.       - Куда мы должны пойти в первую очередь? - спрашивает Сычжуй, поднимая Сяо-Ю на руки, и ребёнок оглядывает рынок широко раскрытыми от любопытства глазами. – Вон там торговец продаёт конфеты с драконьей бородой, Сянь-гэгэ.       - Пойдёмте посмотрим, как они украшают площадь, - предлагает Вэй Ин, запрокидывая голову и смеясь при виде того, как Сяо-Ю суматошно вертится, сминая мантию А-Юаня.       Лань Ванцзи тоже чуть не смеётся, глядя на своих сыновей с нежностью в глазах, прежде чем спасти Сычжуя и посадить А-Ю себе на плечи, после чего они, наконец, вступают в город. Главная площадь Таншаня полна света и красок, наводнена пришлыми торговцами и лавочниками, суетящимися там и сям в преддверии конференции. Потому что большинство приглашённых делегаций задержится на день или два после окончания сессии, и никто из них не пожалеет денег на рынке, чтобы развеяться, после двухдневных встреч Орденов и кланов, которые, по сути, не что иное (по крайней мере, по мнению Лань Ванцзи) как сплошная скука.       От города захватывает дух. В свете осеннего полуденного солнца ярко блестят фонари, подвешенные на железных кольцах вдоль улицы через каждые два фута или около того. Между ними - крашенные зелёные ленты, свисающие изящными изгибами над головами прохожих. Ночью, когда фонари зажгут, эффект, несомненно, будет потрясающим, хотя Лань Ванцзи сомневается, что он и Вэй Ин смогут увидеть это своими глазами.       - Жаль, что мы не можем увидеть всё это ночью, - сетует Усянь, когда они проходят мимо продавца, торгующего красными бумажными хлопушками. Кажется, поблизости есть пустой двор, где их можно взрывать, и двое помощников продавца уже поставили коробку бенгальских огней и начали брать деньги у толпы. - Но мы с А-Хуном уезжаем на следующий день после конференции, так что, времени не будет.       Лань Ванцзи больно при мысли об этом.       - Так скоро?       - В Пристани Лотоса не осталось ни одного заклинателя, кроме А-Шуай и сестры А-Хуна. - Его чжи вздыхает. - У нас здесь все старшие ученики, и только госпожа Мин и Юй Сяошань могут вести ночные охоты, если что-то пойдёт не так. И я уже здесь на неделю дольше, чем предполагалось, так что, мы уйдём, как только конференция закончится. Ни один из них больше ничего не говорит, ни о предстоящем отъезде Вэй Ина, ни о том, что они снова расстанутся друг с другом. Вэй Ин, кажется, совсем забывает об этом, отвлечённый мальчишеским восторгом А-Юаня, когда они находят прилавок с яблоками, обжаренными до хрустящей корочки, а Лань Ванцзи предпочел бы вообще не думать о том, чтобы покинуть Вэй Ина.       «Это только до зимы, - говорит он себе, покачивая Сяо-Ю на руках, а Вэй Ин тянет Лань Сычжуя в сапожную лавку, чтобы купить Ли Шуай новую пару обуви. Об этом говорилось во всех его письмах, а уже осень. - Ещё один сезон, и тогда мы с Вэй Ином никогда больше не расстанемся».       * * *       Через час после полудня Сяо-Ю отворачивается от ярких украшений в витринах магазинов и вместо этого начинает разглядывать прилавки с едой, жалобно теребя Вэй Ина за волосы, пока Лань Ванцзи не находит свободный столик в одной из больших закусочных. Вэй Ин и А-Юань следуют за Ванцзи внутрь, садятся по обе стороны от него, а Сяо-Ю шатается взад-вперёд между ними, ожидая прибытия официанта. И Лань Ванцзи чувствует, как его сердце сжимается изнутри в сотый раз с начала дня при виде его семьи вместе.       Кажется, они говорят о меню ресторана, понимает Лань Ванцзи, поддаваясь волне всепоглощающей нежности, которая чуть не топит его на месте. Вэй Ин замечает, что Цинхэ Не разделяет пристрастие Юньмэна к острым специям и дразнит А-Юаня по поводу его плохого вкуса к перцу чили, а затем Сяо-Ю замечает горшок с маслом чили, сует в него свой пухлый кулачок, вытаскивает его обратно с прилипшими на кожу малиновыми хлопьями перца и засовывает себе в рот.       - А-Ю! - восклицает А-Юань, освобождая маленькую непослушную руку и очищая её своим носовым платком. - Ты не должен прикасаться к еде, хорошо? Подожди как хороший мальчик, пока отец и папа накормят тебя.       - Сяо-Ю будет хорошим, - дуется ребёнок, замирая, пока А-Юань смачивает второй платок своим языком и потирает его пухлые щеки. – Но, Юань-гэгэ, я голодный!       - Ты должен подождать, - упрекает брата Сычжуй, засовывая мешочек-цянькунь в рукав, когда Сяо-Ю пытается его схватить. - Сладости на потом, баобэй. Если ты съешь их все сразу, тебя стошнит.       К счастью их еда прибывает достаточно быстро, чтобы успокоить Сяо-Ю. Он заползает на колени Вэй Ина и делает огромные умоляющие глаза, пока все трое - Вэй Усянь, Лань Ванцзи и А-Юань - по очереди кормят его маленькими кусочками, смазывая каждый укус маслом чили, сохраняя при этом банку в безопасности на другой стороне стола. Время от времени, Лань Ванцзи набирается храбрости, чтобы ткнуть свои палочки для еды в тарелку Вэй Ина с супом и вытащить кусочек тофу или капусты, просовывая его между щебечущими губами возлюбленного так ловко, что Усянь берёт кусок и глотает, прежде чем вернуться к разговору с Сычжуем. Кажется, речь идёт об идее введения изучение теории талисманов в школах, не занимающихся совершенствованием.       - Не имеет значения, если у кого-то из учеников нет золотых ядер, главное, чтобы талисманы были написаны на спиртовой бумаге, к которой уже прикасался тот, кто его делал, - соглашается А-Юань, наполняя маленькую чашку А-Ю чаем. - Ты собираешься сначала попробовать это в Люфэне, Сянь-гэгэ?       Вэй Ин кивает и кладёт на тарелку Лань Ванцзи горку свежих побегов бамбука.       - Только после того, как закончится наводнение. Муссоны - самое загруженное время года в Юньмэн Цзян, из-за всех этих ходячих трупов, которые мы получаем, так что, в ближайшие два месяца у нас не будет времени начать.       А потом он поворачивается к Лань Ванцзи, держа между палочками красиво приправленный гриб, и протягивает его с улыбкой, от которой у того едва не перехватывает дыхание.       - Тебе нравятся грибы, Лань Чжань? Эти больше похожи на гусуланьские, чем на те, что Не-сюн держит на своих кухнях, так что, они, должно быть, лучше, чем грибы, которые я приготовил позавчера.       - Они не такие, - возражает Лань Ванцзи, наклоняя голову вперёд, чтобы взять гриб губами, а затем снова выпрямляется. - Те, что были у нас позапрошлым вечером, были лучше, хотя и не имели никакого отношения к грибам.       Вэй Ин недоуменно моргает:       - А? Почему?       - Вэй Ин - лучший повар.       - Лань Чжань! - жалуется Усянь, роняя палочки для еды и пряча лицо в мягких волосах А-Ю. - Что бы сказал учитель Лань, увидев, как ты так откровенно нарушаешь правила своего Ордена. Да ещё на глазах Сяо-Ю и А-Юаня. Как тебе не стыдно, дорогой?       Глаза А-Юаня округляются больше, чем пара блюдец, когда Лань Ванцзи осушает свою чашку чая и наполняет её во второй раз со словами:       - И какое правило я нарушил?       - То… то, которое запрещает ложь, конечно!       - И в чём здесь ложь? Я месяцами ел твою стряпню в Пристани Лотоса, и я бы с радостью навсегда отказался от еды моего Ордена, что бы попробовать её снова.       Он слышит, как из горла его возлюбленного вырывается тяжелый вздох, а затем маленькая ложечка Сяо-Ю выскальзывает из ослабевших пальцев Усяня и приземляется в суп. Лань Чжань поднимает взгляд, и у него снова кружится голова от нехватки воздуха при виде Вэй Ина, смотрящего на него с раскрасневшимися щеками и блестящими глазами. Он настолько тронут словами Ванцзи, что его губы дрожат.       - О, вот и кунжутная каша! – громко говорит Сычжуй, возвращая родителей в настоящее, и кивает на официанта, приближающегося с подносом, на котором исходят паром миски с чёрной кунжутной кашей. - Сяо-Ю, сядь к сюнчжану на колени, и я тебя накормлю.       - Сладкая? - неуверенно спрашивает малыш, глядя на миску брата. - Всё черное! Сяо-Ю не хочет.       - Попробуй, - уговаривает Сычжуй, поднося ложку к надутым губам ребёнка и внимательно наблюдая, как тот высовывает свой маленький розовый язычок, чтобы лизнуть кашу. - Это вкусно, А-бао! Наш дядя покупал её для меня в Цайи, когда я был моложе тебя сейчас.       Под столом ладони Вэй Ина попадают в руки Лань Ванцзи. Лань Чжань, дорогой, кажется, говорит прикосновение, посмотри, что мы построили вместе, любовь моя.       * * *       После обеда Лань Ванцзи идёт с Сычжуем, чтобы помочь ему наполнить мешочки сонных саше для Лань Сичэня, в то время как Вэй Ин бросается в соседний магазин, чтобы купить пару кинжалов Не в каменных ножнах для матери и сестры Юй Чжэньхуна. Оба подарка очень важны, как знают и он, и Вэй Ин. Его брат по-прежнему плохо спит, даже через шесть месяцев после окончания его краткого уединения, и длительный период повторений и ошибок доказал, что единственная мера, которая помогает ему отдыхать, не утомляя на следующий день - ароматный пакетик целебных трав, спрятанный среди одеял. А что касается кинжалов, старшая госпожа Юй и её дочь покинули свой дом в Бэйшаньчжоу, чтобы временно возглавить Пристань Лотоса вместе с Ли Шуай, и возвращение домой без знака благодарности было бы верхом грубости со стороны Вэй Ина.       Два часа спустя все четверо воссоединяются на улице возле киоска с хлопушками. Лань Ванцзи с сумкой, полной сладко пахнущих вышитых мешочков, и Вэй Ин с двумя ножами тонкой работы, оба свисают с его пояса в сером шёлковом чехле. Сяо-Ю клюёт носом на плече Вэй Ина, изо всех сил стараясь не заснуть, и всё, что он делает, это слегка хнычет, когда Лань Ванцзи берёт его на руки.       - Что теперь? - спрашивает Вэй Ин, зевая от уха до уха, пока они плывут по другой маленькой улочке и покупают пару фигурок из белого нефрита для дяди Лань Ванцзи. - Скоро закат, должны ли мы…       Но затем он останавливается, потому что Сяо-Ю почти вырывается из рук Лань Ванцзи и тянется к чему-то позади них, издавая возбуждённые звуки, что-то на полпути между лепетом ребёнка и настоящей речью. Лань Ванцзи оборачивается и смотрит в переулок, гадая, что именно могло привлечь внимание ребенка. И тут он понимает, что его сын с отчаяньем смотрит на прилавок продавца игрушек, который уже окружен толпой молодых отцов с малышами примерно того же возраста, что и А-Ю.       - Мы смотрим? - умоляет маленький мальчик, цепляясь за лобную ленту отца. - Красиво, папа!       - Не понимаю, почему бы и нет, - улыбается Вэй Ин, и все четверо (ах, у Лань Ванцзи никогда не перестает кружиться голова от осознания, нового каждый раз, когда он думает о том, что он, Вэй Ин и их двое драгоценных детей - семья) пробираются к прилавку с игрушками. Он смотрит на Лань Ванцзи над головой Сычжуя и знает, что он и его возлюбленный думают об одном и том же заветном воспоминании - тот день в Илине, сразу после отъезда Вэй Ина из Юньмэн Цзян, когда Лань Ванцзи купил целую кучу игрушек для А-Юаня, потому что не мог вынести его печального, смиренного взгляда, когда Вэй Ин забрал у него бумажных бабочек и вернул их лавочнику.       Однако у этого продавца игрушек нет бумажных бабочек или деревянных мечей. Вместо этого у старика есть три стола с мягкими куклами в форме животных, таких как птицы и рыбы, а так же странных плюшевых бабочек тут и там. Сычжуй протягивает одну из бабочек Сяо-Ю, который рассматривает весёлую куклу всего мгновение, прежде чем ущипнуть брата за нос и вернуть игрушку обратно.       - Тебе не нравится бабочка? - спрашивает Лань Сычжуй. - Тогда что ты хочешь?       Сяо-Ю указывает на плюшевую пчелу, размер которой идеально вписывается в круг его рук:       - Пчёлка! Сяо-Ю хочет пчёлку!       - Ты можете поиграть с ней немного, но потом мы должны оставить её, хорошо? – твёрдо произносит Вэй Ин, когда Сяо-Ю взмахивает крыльями из мягкой пряжи и прижимает жёлтую голову пчелы к своему хихикающему рту. - У Сяо-Ю дома слишком много игрушек.       А-Ю гладит пчелу ещё несколько раз, а затем бросает её обратно на стол с расстроенным, подавленным взглядом, точно таким, что был у А-Юаня много лет назад, когда ему пришлось отказаться от своих игрушечных бабочек. Если бы Лань Сичэнь был сейчас здесь, то разрыдался бы. Сяо-Ю поднимает руки, ожидая, пока папа возьмёт его, и Вэй Ин сажает ребёнка себе на бедро и направляется обратно к главной дороге. Но Сяо-Ю всё ещё задумчиво смотрит на плюшевую пчелу, и его крошечный ротик дрожит, как лист на ветру, когда Лань Ванцзи протягивает руку и касается локтя своего чжи.       - Вэй Ин, - говорит он, почти умоляя от имени их малыша, в то время как Сяо-Ю закрывает глаза и надувает губы. Он с радостью отправился бы на край света, чтобы сделать Вэй Ина счастливым, чтобы сделать счастливыми их детей. И знать, что Сяо-Ю хочет эту вязаную пчелу, но может не получить её - это больше, чем он может вынести. - Пожалуйста, - шепчет он, обвивая рукой талию возлюбленного и притягивая его в свои объятия. - Пожалуйста, Вэй Ин. Только один раз.       - Он вырастет таким же избалованным, каким был Павлин, если ты будешь давать ему всё, что он захочет - и ты видел, сколько у него игрушек! А-Лин купил ему в Цайи одежды, кубиков и кукол-солдатиков на двести золотых слитков, а он к ним почти не прикасается! -возражает Вэй Ин. - Это не пойдёт ему на пользу, Лань Чжань.       - Я не могу повредить характеру Сяохуэя, потворствуя ему или нет, - возражает тот в ответ. – Это невозможно.       Вэй Ин хмурится:       - Почему?       - Потому что дети моего дорогого чжи не могут не быть такими же хорошими и добрыми, как их мама, - говорит ему Лань Ванцзи, уже вытаскивая кошелёк и возвращаясь обратно к прилавку с игрушками. – Позволь мне купить ему пчелу, милый?       Его друг только вздыхает, отводит взгляд, и красивый румянец окрашивает его нос и скулы. Сяо-Ю же радостно кричит и хватает плюшевую пчелу с выражением полного блаженства на своем очаровательном личике.       - Я придерживаюсь того, что уже сказал, Лань Чжань, - наконец, говорит Вэй Ин, ещё больше наклоняясь к Лань Ванцзи, и тот позволяет своей руке обвить талию возлюбленного. - Знаешь, он действительно будет избалован, если ты продолжишь в том же духе.       - Он не будет, - перебивает его Лань Ванцзи. - Смотри.       - Что?       - А-Ю, - говорит он, прикладывая палец к красным губам Вэй Ина и борясь с искушением поцеловать их, когда лицо его возлюбленного снова становится розовым. - Может А-Юань подержать твою пчелу ненадолго? Это очень хорошая пчела, но она была только одна, поэтому он хотел поделиться ею с тобой.       - Юань-гэгэ хочет пчелу Сяо-Ю? - спрашивает ребёнок, когда Сычжуй бросает на него вопросительный взгляд, и затем кивает. - Правда, отец?       - Мн, правда. Ты дашь ему пчелу?       - Юань-гэгэ! Юань-гэгэ! - Сяо-Ю вопит и размахивает ручонками, как ветряная мельница, так, что пчела грозит улететь через рынок сама по себе. - Вот, пчела. Сяо-Ю даёт!       - Спасибо, братик, - хрипит Сычжуй, выглядя так, словно вот-вот заплачет. - О, она самое дорогое, что есть на свете.       Сяо-Ю отказывается забирать пчелу обратно, когда они идут к городским воротам, чтобы вызвать свою карету. Он просто смотрит, как Сычжуй притворяется, что играет с ней, пока выкрашенный в чёрный цвет экипаж не подкатывает к дороге – именно тогда ребёнок засыпает, прямо перед тем, как А-Юань засовывает куклу к нему подмышку и садится на скамейку напротив него, чтобы смотреть в полнейшем обожании. Вэй Ин тоже засыпает, устав от более чем шестичасовой прогулки под солнцем Цинхэ с Сяо-Ю на руках, а Лань Ванцзи прижимает их обоих к груди и вздыхает, когда Сычжуй начинает сортировать их покупки.       - Отец? – говорит он, когда их экипаж проезжает мимо высокого флагштока, который отмечает середину пути между Таншанем и Нечистым Царством. - Вы и папа, вы…       - Ты имеешь в виду, говорил ли я с ним о браке?       Его сын кивает:       - Мм. Сегодня вы двое - я имею в виду, я почти не видел вас и Сянь-гэ вместе с того единственного раза, когда он пришёл навестить Облачные Глубины перед отъездом в Юньмэн, но тогда вы не были так откровенны в своих чувствах.       Лань Ванцзи отмечает, что его голос полон надежды - голос ребёнка, чья семья разрушалась чаще, чем он мог даже припомнить, и теперь он так близко к тому, чтобы её остатки снова соединились в перспективе давно запоздалого союза его родителей.       - Я ещё не говорил, А-Юань, - тяжело произносит Ванцзи, прижимая склонившуюся голову Вэй Ина к своему плечу. - Он… Из того, что мне удалось выяснить, эти месяцы в Юньмэне были первым временем мира, которое когда-либо знал Вэй Ин, и он ещё не оправился от того, что было раньше – от войны, или падения Пристани Лотоса, или Могильных курганов, или... всего остального. Его сердце там спокойно, и я скорее вырву своё, чем помешаю ему выздороветь в своё время, или по-своему. Но, как только он больше не будет связан долгом с Юньмэн Цзян, после того, как Цзян-цзунчжу покинет Ланьлин... если к тому времени он будет готов, я больше не буду ждать, чтобы сообщить о своих намерениях. Это я обещал и твоему папе, и самому себе.       Лань Сычжуй улыбается и наклоняет голову, совсем как тот застенчивый маленький мальчик, который впервые столкнулся с ним в Илине семнадцать лет назад.       - Спасибо, отец.       * * *       К тому времени, как они достигают Нечистого Царства, небо становится багровым и золотым от сгущающихся сумерек, в основном потому, что их поездка была задержана длинной чередой небольших экипажей, едущих впереди них. Из окон своего кареты Лань Ванцзи и Лань Сычжуй видели черно-золотые цвета Чанлунь Яо, а так же сине-гранатовые - Балинг Оуян, разбросанные среди бледно-фиолетовых - Ордена Чжан… Каретные сараи Не Хуайсана почти полны, когда Лань Ванцзи несёт Вэй Ина на главный двор, ступая так тихо, чтобы его возлюбленный не проснулся. За ними следует Сычжуй с Сяо-Ю и его вязаной пчелой.       Холл, кажется, заполнен массой культиваторов в золотом, и Лань Ванцзи держит Вэй Ина осторожнее, когда он проходит мимо разинувших рты слуг Не (и горстки учеников-подростков, включая Не Чжуси, которые приветствуют их и тут же начинают передавать пригоршни серебра друг другу), переступает высокий порог и оказывается лицом к лицу с Цзян Ваньинем и половиной высшего совета Цзиньлинтая.       - Вэй Усянь! - Цзян Ваньинь кричит, вызывая бурю ропота в толпе, когда он срывается с места и бежит к брату, оставляя Цзинь Лина позади. - Неужели он…       - Он только спит, глава Цзян, - отвечает Ванцзи, прижимая Вэй Ина к себе. - Если ты извинишь меня, я должен пойти и вернуть лидера Ордена Вэя в его покои.       И с этими словами он уходит и поднимается по лестнице, почти вздыхая от нетерпения, когда слышит шаги Цзян Ваньиня, несущегося за ним. Сычжуй не последовал за отцом, он был занят приветствием Цзинь Жуланя и показом своего младшего брата своему двоюродному брату, а затем Цзинь Чану, который подошёл посмотреть, что за переполох. Но Цзян Ваньинь идёт в ногу с Лань Ванцзи, отставая всего на пять футов, пока они не подходят к покоям Вэй Ина на третьем этаже.       - Я хочу поговорить с тобой, - наконец, говорит Цзян Ваньинь, а Лань Ванцзи переносит вес Вэй Ина на правую руку и левой открывает дверь. - Иди, положи его внутрь, а потом возвращайся.       Лань Ванцзи почти решает потратить как можно больше времени, чтобы уложить Вэй Ина в постель, но, в конце концов, только целует его в лоб и накидывает на плечи тёплое одеяло, перед тем, как выйти и встретиться с лидером Ордена Цзян на лестничной площадке. Цзян Чэн стоит, скрестив руки на груди и бросая взгляды-кинжалы на дверь спальни брата, как будто он мог разбить её своим взглядом, если достаточно сильно постараться.       Лань Ванцзи выдыхает себе под нос, становясь перед ним:       - Чем обязан этим визитом, лидер Ордена Цзян?        - Гневу, - отвечает Цзян Чэн, и его голос звучит так ядовито, что сердце Вэй Ина сразу же разлетелось бы вдребезги, услышь он такой тон в свой адрес: несмотря на то, что Цзян Чэн много раз говорил с Вэй Ином подобным образом, а Лань Ванцзи более чем знаком с показной манерой его чжи смеяться, когда его брат бывает жесток с ним. - Каковы твои намерения в отношении моего брата? Одно дело, когда он был болен и нуждался в твоём присутствии в Пристани Лотоса, чтобы успокоиться, но сейчас...       - Я хочу жениться на нём этой зимой или в начале весны, - отвечает Лань Ванцзи, прерывая его. - И если ты всё ещё возражаешь против нашей близости, знай: Вэй Ин жаждет этого не меньше, чем я. Он не оставит меня, Цзян-цзунчжу, он не хочет этого и никогда не захочет.       Лицо Цзян Чэна багровеет, и Лань Ванцзи замечает вспышку фиолетового света на его запястье, прежде чем Цзыдянь снова остывает.       - И ты не подумал просить у меня разрешения? Ты можешь быть главным заклинателем, Ханьгуан-цзюнь, и стоять выше нас обоих, но Вэй Ин член моего собственного клана, на которого ты положил глаз, и для тебя было бы скандалом высшего порядка жениться на нём без моего благословения.       Лань Ванцзи задумывается и качает головой:       - Из нас двоих только Вэй Ин нуждается в твоём благословении, и то потому, что он любит тебя, - прямо и открыто говорит он. - Если я получу его любовь, а не твоё разрешение, я женюсь на Вэй Ине в любом случае. Я любил его двадцать лет, и я разбил своё сердце, скорбя о нём почти столько же времени. И теперь я не позволю никому стоять на пути его счастья, даже его брату. - Только что он чуть не сказал «меньше всего на свете тебе», но мысль о том, каким взглядом наградил бы его сюнчжан, вовремя удержала его язык, чтобы избежать серьезного оскорбления. - Цзян-цзунчжу!       Мужчина напротив него скрипит зубами:       - Как ты смеешь? Ты хоть знаешь, как это выглядело, когда ты пронёс его через весь зал, как невесту? Передо мной и перед половиной благородных заклинателей Ланьлин Цзинь! А мой племянник...       - Меня не волнует, как это выглядит. Если кто-то из них посмеет произнести хоть слово там, где об этом может услышать Вэй Ин, они встретятся со мной лицом к лицу, и они это знают. Кто они такие, чтобы встать между нами, когда все, кроме горстки из них, стояли и смотрели, как Цзинь Гуанъяо и его отец охотились на него до смерти?       Обвинение ни в малейшей степени не утончённое, ни по одному из их стандартов, и Цзыдянь снова вспыхивает, прежде чем Цзян Чэн закрывает глаза и вздыхает.       - Когда бы ты ни женился на нём, это не может быть этой весной, - говорит он, наконец. - Я не сказал ему пока, но, с учётом последних событий, мне нужно, чтобы он оставался лидером Ордена Цзян, по крайней мере, ещё на шесть месяцев, возможно, на полтора года.       Лань Ванцзи чувствует, как земля уходит из-под его ног:       - Почему? - Дело не только в том, что они обязаны подождать с женитьбой, если Вэй Ин должен остаться в Юньмэне. Ему придется подождать, прежде чем заявить о своих чувствах, не говоря уже о браке, так почему… Но затем он вспоминает, из-за кого была эта вынужденная разлука, и глотает внезапно разочарование, когда лицо Цзян Чэна темнеет ещё больше. - Что пошло не так?       - Покушение на убийство шесть дней назад, - признаётся Цзян Чэн. - Или, по крайней мере, я думаю, что так оно и было. Целью был А-Лин. Он… Цзиньлинтай небезопасен, и я не знаю, кто был заказчиком. Мои люди ищут, но это не просто. Ну, ты знаешь, как это бывает. Боюсь, они просто подождут, пока я уйду, а потом ...       - Цзинь Жулань знает?       - Нет, он не знает. Я собираюсь сказать ему, пока мы здесь, на всякий случай, потому что я знаю, что с ним всё будет в порядке под присмотром Не-сюна.       Он открывает рот, чтобы сказать что-то ещё, возможно, чтобы объяснить, что именно может происходить в Ланьлине, но тут появляется Цзинь Лин. Юноша поднимается по лестнице с Сяо-Ю, пускающим слюни ему на шею, и он держит ребёнка так нежно, что Лань Ванцзи видит, как лицо Цзян Чэна смягчается, несмотря на мрачную тему их разговора.       - Похоже, ты встретил своего младшего кузена, глава Цзинь, - говорит он, наблюдая, как Цзинь Лин гладит малыша по маленькой усталой головке. - Что ты о нём думаешь?       - Он очень милый, - с улыбкой шепчет юноша, прихватывая плюшевую пчелу подбородком. - И сонный, я полагаю. Хм, куда мне его положить, Ханьгуан-цзюнь?       - Ты видишь это? - рявкнул Цзян Чэн. - Он спрашивает тебя, куда положить его двоюродного брата, когда… Когда он должен спрашивать меня! Ты хоть представляешь, как бесстыдно вы с моим братом вели себя?       - Вэй Ин спит, - сухо произносит Лань Ванцзи. - И ты не ступишь в покои моего чжи, вообще. Откуда тебе знать, куда уложить моего сына?       Цзинь Лин растерянно смотрит на них обоих:       - Твоего сына?       - Если он ребёнок Вэй Ина, то и мой тоже.       - Как бы то ни было, Ханьгуан-цзюнь, ты не должен забывать, что его законный отец - Цзян. И что он обязан своей преданностью мне и Цзинь Лину, прежде чем он получит право думать о тебе!       Конец терпения Лань Ванцзи вспыхивает перед его глазами, проходит мимо него и исчезает где-то позади так быстро, что он почти не видит, как оно уходит.       - Я буду чтить эту веру до конца моих дней, если Вэй Ин так думает, - заявляет он, - хотя я постараюсь помочь ему осознать, что это всего лишь ложь. Но если это только твоё мнение - такая глупость для меня стоит меньше, чем ничего.       Цзян Чэн чуть ли не закипает на месте, но, в конце концов, решает отвернуться и уйти с гордо поднятой головой, оставив Лань Ванцзи, недовольно смотрящего ему вслед, и Цзинь Лина, выглядящего ужасно смущённым, наедине.       - Неси Сяо-Ю внутрь, - говорит Ванцзи после короткой паузы, открывая дверь и жестом приглашая Цзинь Лина идти впереди себя. - В этих покоях нет дверей. Спальня находится в задней части.       Он игнорирует сдавленный вздох, эхом разносящийся по гостиной, когда Цзинь Лин видит красные цветы и шторы малиновых и персиковых оттенков, а затем недоумённый писк, который издаёт его племянник по браку, когда он видит Вэй Ина, крепко спящего посреди позолоченной свадебной кровати.       - Положи Сяо-Ю сюда, - приказывает Лань Ванцзи, гася несколько фонарей, пока       Цзинь Лин подкрадывается к кровати и кладет ребёнка под вытянутую руку Вэй Ина. – Тебе не нужно накрывать его одеялом. Вэй Ин согреет его.       Цзинь Лин смотрит на своего дядю, затем - с тоской, если только Лань Ванцзи не ошибается - желает ему спокойной ночи и уходит, спеша присоединиться к А-Юаню и остальным ученикам. А Лань Ванцзи одевает своего чжи и их ребенка в спальные халаты, прежде чем сбросить свои верхние слои и забраться на кровать рядом с ними. Сяо-Ю перекатывается на живот, продолжая сжимать улыбающуюся жёлтую пчелу, и Вэй Ин тянется к ручке ребёнка, прежде чем встряхнуться, чтобы проснуться, и схватиться за рукав Лань Ванцзи вместо их сына, протирая сонные глаза.       - Был ли здесь Цзян Чэн? - сонно спрашивает он, цепляясь за Лань Ванцзи, как обезьяна, пока Сяо-Ю имитирует расплющенный горячий пирог между ними. - Мне показалось, что я только что слышал его голос. И А-Лина.       - Мм. Они оба были здесь, моё сердце.       - Чего они хотели?       - Цзян Чэн хотел отчитать меня за чрезмерную фамильярность с его братом, а Цзинь Жулань пришёл, чтобы вернуть Сяо-Ю, так как он был с А-Юанем.       - А-Чэн был зол, - бормочет Вэй Ин. - Я слышал его.       - Это его обычное состояние, - отмечает Лань Ванцзи, - хотя, возможно, на этот раз у него была веская причина. Он считает, что ваш племянник может быть в опасности в Башне Кои, поэтому он сказал, что тебе следует подготовиться к тому, чтобы остаться в Пристани Лотоса дольше, чем он просил поначалу.       Вэй Ин качает головой:       - Сколько ещё?       - Шесть месяцев, - с трудом выговаривает Ванцзи. - Возможно, больше года. Он не может сказать наверняка, поскольку вопрос по-прежнему остаётся неопределённым.       - Но этой… Но грядущей весной мы должны были…       Он слышит, как внутри него рушатся надежды Вэй Ина, а затем замечает гложущее беспокойство в его глазах при мысли об опасности, в которой может оказаться Цзинь Линь. Но Цзинь Лин будет в безопасности в любом доме под властью Не Хуайсана, просто потому, что их друг детства почти в одиночку сверг последнего главного заклинателя и покинул сцену без единой царапины, и тревога постепенно гаснет, пока всё, что Лань Ванцзи может видеть на лице Вэй Ина - это смирение.       - Цзян Чэн мог просто написать мне, - бормочет он. - Как будто я не откажусь от всего, что у меня есть, ради А-Лина.       Некоторое время Вэй Ин размышляет в тишине, а затем:       - Но что это была за чушь, которую я слышал, о том, что я не имею права думать о тебе, пока мой долг перед Юньмэн Цзян не будет выполнен? - Он требует. - Я из Юньмэна, и он мой. Я принадлежу ему так основательно, что едва могу думать о нём вообще. Это было бы всё равно, что думать о дыхании, Лань Чжань. Так о чём же мне тогда думать, если не о клятве моему чжи и о наших двух маленьких клёцках?       Лань Ванцзи чувствует, как кровь снова заливает его лицо, возможно, уже в сотый раз за этот день.       - Вэй Ин!       - Я здесь, я здесь! - Его возлюбленный смеётся, позабыв обо всей тьме, когда Лань Ванцзи заключает его в объятия настолько крепкие, что одно и то же дыхание эхом разносится между губами Вэй Ина и его собственными. - Я здесь, дорогой!       - Да, - шепчет Ванцзи, проводя по изгибу щеки любимого так ласково, что она согревается под кончиками пальцев. - И я все ещё почему-то скучаю по тебе.       - Год, - тихо скорбит Вэй Ин, прижимаясь к нему ещё ближе. - Я не думаю, что смогу прожить год без тебя, Лань Чжань.       - Как и я без тебя, - признаётся тот.       В конце концов, шесть месяцев могут легко превратиться в год, который затем может превратиться в два, и, прежде чем они это поймут, Сяо-Ю вырастет, так и не увидев, как его отцы поженились. Он не сможет пожить вместе с ними обоими одновременно, иначе...       Внезапно Вэй Ин садится прямо и зарывается руками в волосы, пытаясь найти что-то на затылке, прежде чем выругаться и зажечь свечу.       - Вэй Ин? - спрашивает Лань Ванцзи, приподнимаясь на локте и хмурясь, когда что-то яркое вспыхивает у горла его любимого и проливается ему на ладонь. - Что ты делаешь?       И тут Лань Ванцзи чуть не проглатывает собственный язык, потому что вещь, которую протягивает ему Вэй Ин - это тяжелый золотой сянлань - тонкая цепочка с улыбающейся госпожой Гуаньинь, вырезанной на гладком овальном кулоне, один из двух наборов, созданных в Юньмэн Цзян почти двадцать шесть лет назад для официальной церемонии имянаречения Вэй Ина, которая была проведена совместно с церемонией Цзян Ваньиня. Оба ожерелья были украдены из Пристани Лотоса, когда та сгорела, поскольку Ван Линцзяо потребовала, чтобы Вэнь Чао позволил ей выбрать клановые драгоценности; но Вэй Ин забрал их с её трупа три месяца спустя, вместе с почти всеми самыми ценными вещами Цзян Яньли, и вернул их своему брату как раз перед первой осадой Безночного города.       - Возьми это, - просит Вэй Ин, возвращая его мысли к настоящему. - Лань Чжань, ты... Ты должен принять это.       - Ты сказал мне, что это последнее, что у тебя было от твоих приёмных родителей, - хрипло говорит Лань Ванцзи. – Ты сказал, что твой дядя Цзян снял мерку с тебя и Цзян Чэна для цепочки, и что Юй-фурэн провела целый день в городе перед вашим двенадцатым днём рождения, выбирая подвески вместе с вашей сестрой. Как могу я взять от тебя такой подарок, и как ты можешь его отдать?       - Потому что эта Гуаньинь моя, - хрипит Вэй Ин почти яростно. - Он никогда не должен покидать меня, не навсегда - понимаешь?       Лань Ванцзи хмуро смотрит на него:       - Что?       - Если ты возьмешь его, ты должен вернуть его мне. Пока он у тебя есть, ты… Тебе придётся вернуться назад, к нам обоим.       - Вэй Ин, я...       - Иди сюда, мой Лань Чжань. Позволь мне надеть его на тебя.       И Лань Ванцзи повинуется и опускает голову, едва не рыдая вслух, когда Вэй Ин застёгивает ожерелье чуть ниже спадающих волос, потому что это почему-то так похоже на момент свадьбы, как будто эта клятва - вернуться в его сердце - была их первым поклоном перед небесами.