╭─━━━━━━⊱☪⊰━━━━━━─╮
Прошлое
╰─━━━━━━⊱☪⊰━━━━━━─╯
Мало-помалу Шэнь Юань понял, как должен себя вести и что должен делать, благодаря Шэнь Цзю. Сейчас он являлся одним из лучших учеников своего мастера, уступая на одну ступень лишь брату-близнецу. Он даже друзей вроде как завел! Хотя Цзю-гэ называл их совсем нелестными словами. Цао Юйлун — его шисюн, всегда был добр к нему, помогал разобрать новые техники с мечом, занимался отдельно с ним рукопашным боем и иногда приносил подарки с рынка, на который учителя отпускали только старших. Все было настолько хорошо, что казалось, ничего не может произойти дурного.
***
Он никогда не забудет этот день, эту боль, разрывающую его изнутри и снаружи, заставляющая сворачиваться в три погибели и сдерживать рвотные позывы, хотя все что было в желудке — желчь и желудочная кислота. Может над его головой висел злой рок, хотя так он подумал лишь после случившегося. В тот день он узнал от радостного Цао Юйлуна, что его выбрали для исполнения ритуала. Его шисюн был так горд за него, что беспокойство, которое ненадолго поселилось в Шэнь Юане перекрыли положительные чувства. Если Цао-гэ так рад, значит, возможно, этот ритуал не так страшен. Цзю-гэ лишь хмурился от их радостных лиц. — Тебе стоит быть начеку, что-то не так с этим ритуалом, будь осторожен. — эти слова ему сказал Шэнь Цзю перед тем как доверенные ученицы увели его готовится к ритуалу. Девушки привели его в комнату заставленную благовониями и свечами, сказали ему раздеться до штанов и развязав ленту, тем самым распустив длинный шелк волос, усадили в небольшую деревянную ванну с молочной водой усыпанной лепестками розовой камелии. Намылив мыльным корнем жесткие мочалки, девушки аккуратно, будто боясь повредить или оставить красные следы на нежной белой юношеской коже, водили ими по плечам, спине и груди. После смыв ковшом воды пену с тела, одна девушка стала подавать другой шампуни и масла для волос. Сначала его волосы нежно прочесали гребнем, намочили водой и массируя кожу головы мыли волосы шампунем. После девушки вышли, чтобы он смог помыть остальную часть тела сам, и зашли обратно лишь когда на нем снова были сухие красные штаны. Они натирали его кожу и волосы ароматными маслами. Подошла девушка, которая до этого стояла в стороне с красными, словно сама кровь смешанная с полыхающим огнем, одеждами. Его одели в церемониальную одежду и убрали волосы в красивую высокую прическу. Посмотрев на себя украдкой в зеркало, он немного засмущался, его было не отличить от хорошенькой девочки. Перед тем как увести и передать своего шиди учителям, ему на глаза легла белая плотная ткань, а руки связали за спиной вервием бессмертных, он понял это потому, как ци перестала течь по меридианам. Легкое волнение ощущалось где-то на задворках сознания. Может, если бы он увидел или хотя бы знал, что все ученики ордена видели его в этих одеждах, какими были взгляды его старших, Юань бы убежал, далеко, очень далеко, чтобы не вспоминать этого, чтобы эти люди никогда на него не смотрели и не прикасались. Он не видел, но его привели в какой-то закрытый сад? По крайней мере это было открытое помещение, он чувствовал как легкий ночной ветерок касался и слегка качал полы его рукавов. Ему вставили в рот деревянный кляп, аргументируя это тем, что будет немного неприятно. И здесь паника чуть не взяла над ним вверх. — Сейчас ты должен будешь пройти по раскаленным углям и лечь на алтарь. Понял? Юань смог лишь кивнуть, пытаясь сглотнуть слюну. «Это же не так больно и горячо, так ведь?» — он пытался избавится от панических мыслей, ему нужно быть спокойным, ему же не умереть предлагают? Его придерживали за плечи пока вели к горячей тропе. Когда они дошли до нее, руки покинули его плечи и его учитель сказал ему идти вперед. Боязно переступив с ноги на ногу, он несмело шагнул правой ногой вперед. Угли оказались не такими горячими, как предполагалось, хотя он не видел насколько длин его путь. Он уже не чувствовал ног, а прошло по его меркам всего две минуты. Под конец он зашагал быстрее, уже не так чинно и элегантно, но с той же неуловимой красотой. Когда его бедные обожженные стопы встретились с прохладной мягкой травой, он вздохнул с облегчением. Старейшины клана помогли ему лечь на прохладный мраморный алтарь. Холодок прошел по его спине. Дальше ему пришлось напрячь слух, чтобы понять что происходит вокруг. Главный старейшина клана взял ритуальный клинок и после того как провел острым кривым лезвием по ладони передал его следующему старейшине. Они подставляли чашу под кровь и та стекала алыми каплями на ее дно. Убрав ненадолго деревянный кляп, Юань не успел сглотнуть накопившуюся слюну, как ему подсунули эту чашу и заставили выпить все это. На языке и зубах чувствовался неприятный металлический вкус. Кляп вернули на место и продолжили ритуал. Старейшины начали зачитывать на незнакомом ему языке мантру и мрамор под ним начал слегка нагреваться, само тепло будто залезало ему под кожу. Вся кровь отливала от головы и приливала к паху, а тело не могло пошевелиться, только мысли могли начать свое родео и скакать от одной плохой к более худшей и по кругу, пока не победила в конце одна единственная. Его не ждет ничего хорошего! Он даже не мог скрыть свое возбужденное состояние, что уж говорить о одеяниях, которые только подчеркивали стояк! Никогда до этого он не чувствовал себя настолько беспомощным, как в данный момент. Он не видит, что происходит рядом с ним, не может ничего сказать, лишь мычать и то если не захлебнется при этом собственными слюнями, а тело его больше не слушается, иначе он давно попытался бы встать и сбежать отсюда. Вся надежда на слух, хотя, он предпочел бы еще ничего не слышать и не чувствовать если на то уж пошло — это было бы самым оптимальным вариантом, но его никто не спрашивал. Он честно признается, что ему нравились все эти ухаживания за ним во время подготовки, приведение его волос и кожи в порядок, но сам ритуал перешел все границы человечности. Может ему пока и повезло, что его никаким клинком в живот и под ребро не тыкали. Ощущение было таким, что скоро произойдет нечто поужасней остановки сердца. И вот этот момент наступил, когда голоса затихли, а его юбку задрали, как у продажной женщины в доме блаженства, штаны с него резко стянули и без церемоний инородный предмет вторгся в его анус. Боль была неописуема, словно его хотели разорвать на части и пробить изнутри его хрупкие внутренности. Из глаз текли ручьи слез и белая ткань стала полностью мокрой, хоть выжимай. Тихие всхлипы и рыдания сотрясали его грудь. Он не мог вдохнуть из-за кляпа во рту и скопившихся соплей в носу, Юань просто-напросто задыхался. Когда он почувствовал внутри себя, как этот инородный предмет поддергивается, а потом что-то горячее наполняет его, ему и вправду захотелось умереть. А когда он понял, что это только начало и в него снова вошло это, только уже другое, ему захотелось умереть еще больше. Шэнь Юань не чувствовал прежнего возбуждения, оно никак не помогало, лишь боль от порванных нежных стенок промежности и то как инородный предмет больно двигает его внутренние органы. «Когда-то эта боль закончится, все будет хорошо» — он пытался успокоить себя этими мыслями, чтобы не сойти с ума. И небеса его услышали, «когда-то» наконец наступило, но принесло лишь большую боль. У него возникло чувство, будто его охватил настоящий пожар, будто по венам льется раскаленная лава, а вместо крови теперь жидкость для розжига и все это скоро достигнет его сердца… Когда это произошло, он закричал так, что даже кляп не смог заглушить этот крик. В то время как боль поразила его, старейшина с раскаленным клеймом прижал его к фарфоровой коже внутренней стороны бедра. Клеймо оставило некрасивый след, который он не сможет никогда убрать, если вдруг не обзаведется хорошим золотым ядром и не станет бессмертным заклинателем. Когда они закончили ритуал, юношу унесли в охраняемую темницу и сковав цепями по рукам и ногам оставили на холодной земле тюремной камеры. Из него вытекало чужое семя вперемешку с кровью, волосы растрепались и уже не выглядели так благородно, как изначально часами ранее. Шэнь Юань кажется слышал как его кто-то зовет, но все еще здоровый мозг, испытавший немало стресса не дал своему хозяину испытывать свое психическое состояние и усыпил его.***
Шэнь Цзю, которого заточили в камере напротив, пытался докричаться до брата, но было безуспешно. Он ведь чувствовал дурное предзнаменование и все равно отпустил Юаня туда. Этого светлого и наивного человека. Его доброту растоптали и показали где ей самое место. Эти люди… Нет, нелюди, больше никогда не отмоются от грязных дел, что сотворили своими собственными руками! Он клянется, что лично отрежет их. Конечно, изначально он считал, что его новоявленный брат лишь притворяется дурачком и скрывает истинные мотивы, но со временем он убедился, что Юань не притворяется. Он просто был человеком, что пока не познал невзгод и чист душою и помыслами. Такой человек не обидит и мухи, не убьет на охоте животного и не сможет даже поранить человека, что придет за его жизнью. Он был словно не от мира сего, его нужно было защищать, не давать в обиду. Но Шэнь Цзю не смог! Из-за него Шэнь Юаня так нагло использовали! А он слабак. Ничего не смог сделать! Когда Юань проснулся через пару часов, то свернувшись калачиком, тихо заплакал. Клеймо все еще жгло кожу, а стенки ануса жалобно напоминали о себе искрящейся болью. Ему не давали пищи и обычной воды, даже грязной, но насилие продолжилось. Как же хорошо, что он этого не видел. Он слышал лишь угрозы Цзю-гэ, но те парни — старшие ученики, не стесняясь приходили каждый вечер до отбоя и пока все не удовлетворятся долбились в него, как в последнюю шлюху. Он уже не плакал — в его организме жутко ощущался недостаток влаги, он казался безвольной куклой. Один раз, кажется это было после того, как над ним в очередной раз надругались, но он не мог точно вспомнить, пришел его Цао Юйлун. Он не смог разобрать все слова, что тот ему сказал, только вычленить парочку «вина», «помощь» и «только дождитесь». Он чувствовал как заклятие чистоты действует и неприятные ощущения сменяются на вполне нормальные, с него сняли кляп и повязку с глаз, его Цао-гэ одел его в запасной комплект одежды, который хранил в своем мешочке цянькунь для секретных миссий. У него к своему стыду не было еды, но была фляга с водой и он поднес ее горлышко к иссохшим губам. Юань жадно глотал воду, как будто мог умереть если перестанет. Лицо его осунулось, а кожа потеряла свой живой блеск, словно раб он мог лишь надеяться на милость своих господ. Когда Цао Юйлун привел его в небольшой порядок, перед тем, как окончательно убежать он наложил на братьев печать тепла, которая продержится с его средним уровнем культивации всего пару часов, но хоть что-то. Шэнь Цзю пытался верить этому человеку, но это был не первый такой случай, когда им давали обещание и исполнения того не случалось, поэтому он сильно на него не надеялся. Он прекрасно знал, почему этот Юйлун убежал за помощью, а не просто забрал их с собой, цепи, что сковывали братьев Шэнь были выкованы из крови и демонического железа, поэтому и снять их можно было лишь с помощью крови, что задействовалась при изготовлении. В ту ночь, когда по подсчетам Шэнь Цзю они были заперты в темнице уже седьмой день, символ, что взялся словно из ниоткуда, ярким пламенем засветился на спине Юаня. Секунда и тишину прервал истошный крик. Шэнь Юаню казалось, что его лопатки стали острее и рвут кожу изнутри, что было правдой, разорвав одежды на спине, костяные длинные крылья показались на свет. За пару мгновений те покрылись кровяными сосудами, венами, плотью и кожей с цвета цин перьями. Боль ушла так же быстро, как и появилась, лишь кровь, что потекла из глаз, ушей, носа и рта, также испорченная одежда, давали знать, что что-то произошло. Если бы Цао-гэ не снял с него кляп, Юань бы задохнулся от собственной крови и умер, оставшись непогребенным по всем обычаям. Когда на горизонте забрезжил рассвет, за Шэнь Юанем пришли двое старших учеников и увели, несмотря на то, как юноша упирался, не желая и шагу ступить и неумело махал крыльями, пытаясь отпугнуть, в неизвестном направлении. Там — на вверху, на его шею нацепили кожаный ошейник, который неприятно стягивал кожу, будто он был псом на привязи, и повели к старейшинам. Не успели те и слова сказать, как в небе показались не знакомые Юаню заклинатели на мечах под предводительством его Цао-гэ. Он пришел! Он здесь, чтобы вытащить его из этого ада! Старейшины не ждали собственной смерти, поэтому скомандовали собственным ученикам биться не на жизнь, а на смерть. Нельзя, чтобы окончательный этап ритуала прервали. Им всего лишь оставалось аккуратно вырезать сердце юноши и заключить сделку с древним злым божеством, чтобы то в обмен на сердце феникса даровало им бессмертие. У них оставалось не так много времени на все это. Брыкающегося Юаня снова уложили на алтарь и пока шесть старейшин держали его, главный из них раскрыл одежды и кривым клинком, который все еще был в чужой крови, уже сделал легкий надрез посередине груди, из которого сразу тоненьким ручейком потекла кровь. Большего сделать они не успели. Их откинуло мощной волной светлой ци, а Юаня подняли на руки и унесли в безопасное место к Шэнь Цзю и лекарям. Рану сразу зашили хирургическим путем, было бы глупо использовать ци на поврежденных меридианах. Когда всех старейшин и их учеников с ученицами взяли под стражу был полдень. Юаня сотрясала крупная дрожь, как если бы у него случился приступ. Перья начали осыпаться и сгорать не долетев до земли, а сами крылья втянулись обратно и стали простыми лопатками, не оставив на коже ни следа. В тот момент, когда от крыльев не осталось ни следа, старейшины и некоторые старшие ученики схватились за сердце и их охватило демоническое пламя, как огонь сухую листву, они кричали пока от них ничего не осталось. Те ученики праведной секты, которым посчастливилось это увидеть, не стеснялись и опорожняли свой желудок в рвотном позыве.***
Их спасла секта Цанцюн. Шэнь Юань не знал кто такой этот Ци-гэ, благодаря которому братьев Шэнь и Цао Юйлуна приняли в эту заклинательскую школу, но Цзю-гэ все время ругался с ним. Лишь после того, как Цао-гэ объяснил, что секта Красной луны все время меняла свое расположение и никогда не была в одном месте менее одного дня, иногда даже часов, Шэнь Цзю остыл и не до конца, но принял извинения этого Ци-гэ. Юань стал испытывать панический страх перед мужским полом, он старался всегда держаться Цзю-гэ и Цао-гэ, ведь он пока верил, что они не причинят ему вреда. Его откормили, дали крышу над головой и возможность омыться чистой водой. Но когда к нему приходил лекарь с пика Цянь Цао, он забивался под кровать или искал спасение у брата за спиной, иногда его получалось уговорить и Шэнь Цзю обнимал его, а лекарь, которого звали Му Цинфан, касался его руки через платок и осматривал его меридианы, которые, как он говорил, все еще можно восстановить.