Тайна Серебряной долины

      Ван Чжи сам не понял, что его разбудило. А когда проснулся, не сразу осознал, где он и как сюда попал.       Дрова в очаге размеренно потрескивали, согревая небольшую хижину и двух путников, укрывшихся в ней от снежной бури. Они лежали на толстой плетёной циновке, и снизу, и сверху укрывшись меховыми плащами, и Ван Чжи невольно задержал дыхание, почувствовав, как бережно обнимает его Дин Жун за талию, даже во сне оберегая от всех забот.       Ван Чжи не помнил, как он уснул — помнил только согревающий чай и мягкий голос Дин Жуна, что-то отвечавшего на его несвоевременные вопросы. Метель… Они чуть не заблудились в снежной круговерти, потеряв из виду сопровождавшего их стражника, но Дин Жун увидел эту хижину в самый подходящий момент, когда их лошади уже начали выбиваться из сил. И теперь Ван Чжи спал в его объятиях, прижавшись к нему спиной и почти физически ощущая исходящую от него защиту.       В хижине было тепло. Где-то за окном завывал ветер, но огонь и надёжные объятия Дин Жуна не давали Ван Чжи замёрзнуть, и он внезапно почувствовал благодарность к судьбе, которая забросила их сюда, одних среди буйства стихии, позволив на время сбросить маски и оставить позади привычные роли. А впрочем, при чём здесь судьба? Ведь это Дин Жун вывел его к пастушьему домику, предусмотрительно запомнив по дороге место, где можно укрыться.       Ван Чжи захотелось обнять его в ответ и сделать ещё какую-нибудь глупость… Когда ещё у него будет такая возможность, вдали от посторонних глаз и постоянной необходимости сохранять лицо?.. Ему хотелось поцеловать Дин Жуна, пока тот спит, но всё же он не решился — побоялся, что разбудит. Он ограничился тем, что наощупь отыскал ладонь Дин Жуна, устроившуюся у него на поясе, и очень осторожно, боясь потревожить его сон, переплёл с ним кончики пальцев. По его телу разлилась тёплая волна от этого несмелого прикосновения, и Ван Чжи улыбнулся — ему так нравилось ощущать эту близость, не омрачённую служебной субординацией.       В следующее мгновение пальцы Дин Жуна чуть заметно дрогнули, и Ван Чжи услышал у себя над ухом тихий шёпот:       — Командующий, вы не спите?       — Сплю.       Ему совсем не хотелось разрушать придуманную им самим иллюзию. У него оставалось время до утра — хотелось верить, что оно принадлежит им двоим.       Ладонь Дин Жуна осторожно высвободилась и соскользнула с тела Ван Чжи, будто он сам внезапно осознал, какую дерзость позволил себе во сне. Осознал и поспешил исправиться.       Ван Чжи разочарованно вздохнул и повернулся на спину, тревожно всмотрелся в его лицо. Ему показалось, что в глазах Дин Жуна мелькнула боль, прежде чем тот привычно опустил взгляд, избегая смотреть прямо на командующего. Проклятая субординация — даже в такой момент!.. Но возможно, он просто устал согревать Ван Чжи, как обычно, наплевав на собственный комфорт?..       Ван Чжи немного неуверенно потянулся ладонью к его щеке, чтобы погладить, давая понять, что он совсем не против быть чуть ближе. Дин Жун зажмурился и слегка прикусил губу, и Ван Чжи заметил это — скорее, даже почувствовал, потому что в хижине, освещаемой только пламенем в очаге, было довольно темно.       — Жун-эр, всё в порядке?       Мгновение паузы — один удар сердца, но Ван Чжи оно показалось слишком долгим.       — Да, командующий. — В голосе Дин Жуна сквозило напряжение.       — Ну хорошо хоть не «превосходительство»! — не удержался Ван Чжи и фыркнул скорее расстроено, чем сердито. Он слегка отодвинулся от Дин Жуна, чтобы лучше видеть его реакции, и добавил, стараясь, чтобы голос звучал ровно и уверенно: — Знаешь, не произойдёт никакой катастрофы, если ты будешь звать меня «Ван Чжи», когда мы наедине. Когда мы не на службе. Это и так бывает не слишком часто. — И, предвидя вероятный ответ, категорично буркнул: — И не смей отвечать «слушаюсь». Мы не во дворце.       Похоже, что запретив этот ответ, Ван Чжи сам спровоцировал Дин Жуна на долгое молчание и последовавший за ним короткий кивок.       В окутавшей их тишине Ван Чжи очень явно услышал, что ветер за окном утих.       — Кажется, буря закончилась…       — Да. Но ещё рано, часа три до рассвета. — Казалось, Дин Жун обрадовался возможности сменить тему.       Ван Чжи тихо хмыкнул, смиряясь с неизбежным, снова повернулся на бок и прижался спиной к тёплому телу Дин Жуна.       — Тогда давай ещё поспим.       — Да… Ван Чжи.       Ладонь Дин Жуна вернулась на своё место на талии Ван Чжи, и тот довольно улыбнулся. Хотя бы несколько часов — но они принадлежат только им двоим. Он взял руку Дин Жуна, перемотанную бинтами — теперь уже смелее, увереннее, не боясь быть неправильно понятым — и сунул к себе за пазуху.       — Так теплее. И мне тоже.       — Спасибо, Ван Чжи.       Совсем другое дело.       Ван Чжи прикрыл глаза, прислушиваясь к тёплому дыханию у себя на затылке. Возможно, это был уже сон, но ему почудилось, что мягкие ласковые губы слегка коснулись кожи у него за ухом, и он уснул почти счастливым.       Дин Жун сам не понял, как получилось, что его губы уткнулись в ухо Ван Чжи — тот лежал так близко, сам беспечно отдавшись в руки Дин Жуна и всем своим видом показывая, что желает этой близости, что он не удержался. Если даже его порыв был ошибкой — Ван Чжи наверняка уже задремал и сам потом не разберёт, было это сном или явью.       Но мог ли он позволить себе поверить в то, что Ван Чжи?.. Командующий Западной Ограды и губернатор Хэтао — хочет, чтобы этот недостойный слуга был ему больше, чем слугой? Разве он заслужил эту возможность лежать в уютной тишине под одним плащом со своим господином и обнимать его, как самого близкого человека? Хотя, он и был самым близким. Дин Жун никого и никогда так не почитал… и так не любил. Даже его величество. С его величеством всё было иначе — как и должно быть между властелином и подданным. Но Ван Чжи?..       Дин Жун привык служить ему верой и правдой, не щадя собственной жизни и не задумываясь о том, что получит в ответ. Он никогда не рассчитывал на ответ. Ему было достаточно знать, что его командующий жив и здоров, что ему не угрожает опасность и не мучают проблемы, которые они вдвоём не в состоянии решить. Он никогда раньше не посмел бы признаться даже самому себе, что ему бы хотелось большего, но Ван Чжи сам ему сказал…       «Я не смог бы убить тебя, даже если бы ты действительно меня предал», — сказал Ван Чжи, и его глаза в тот момент определённо не лгали. Дин Жун за годы службы в Западной Ограде научился понимать, когда его командующий искренен, когда лукавит, когда откровенно лжёт — но тот никогда не лгал Дин Жуну. Возможно, это не было заслугой самого Дин Жуна, а просто принципом управления, исповедуемым Ван Чжи: не врать самому себе и своему заместителю. Но это оставалось фактом — Ван Чжи всегда ему доверял, и даже после того случая с Шан Мином признал свою ошибку и продолжил доверять.       Но могло ли это означать, что Дин Жун нужен ему не только как помощник и соратник, на которого можно положиться?       «Не смей умирать, чёрт возьми! Ты нужен мне живым», — сказал Ван Чжи, когда Дин Жун так неосторожно подставился под отравленный кинжал. Он не жалел о том, что сделал это, даже если бы небеса решили, что он должен погибнуть. Лучше он, чем командующий.       «Дин Жун, не бросай меня. Я не смогу без тебя», — сказал Ван Чжи, и Дин Жун был совершенно уверен, что это не было обманчивым бредом, вызванным лихорадкой. Он помнил страдание в глазах Ван Чжи и тепло его руки, пытавшейся удержать Дин Жуна в этом мире.       «Жун-эр, всё в порядке?» — Ван Чжи гладил его щёку, так, будто он был ему действительно кем-то близким и дорогим. Никто вот уже двадцать лет не называл его так ласково и доверительно «Жун-эр»… Но может ли он позволить себе отдаться чувствам, забыв о служебном долге и незыблемой, как стены Запретного Города, субординации?       Ветер за окном утих. За стеной мирно всхрапывали лошади. Поленья в очаге наполовину сгорели, и в хижине стало ещё меньше света.       Ван Чжи слегка поёрзал у него под боком, будто желая убедиться, что Дин Жун по-прежнему прижимается к нему под тёплым плащом, и удовлетворённо вздохнул во сне. Дин Жун подумал, что до рассвета осталось совсем немного, и наконец позволил себе расслабиться, освободив голову от мучительных сомнений. Как бы там ни было — этой ночью они были здесь вдвоём, и им было хорошо друг с другом. ***       В следующий раз, когда Ван Чжи распахнул глаза, за окном уже было светло. Он почувствовал, что чего-то не хватает, и резко сел на импровизированной постели. Очаг почти догорел, но под меховым плащом всё ещё сохранялось тепло. Они же спали там вместе с Дин Жуном!..       Ван Чжи обернулся на тихий звон посуды за спиной.       — Доброе утро, Дин Жун.       — Доброе утро, — закончив «колдовать» у очага, Дин Жун сел рядом с ним на колени и протянул ему гайвань с ароматным чаем. — Прошу вас, ваше превосходительство.       Ван Чжи заметил в глазах Дин Жуна лукавые искорки смеха и тоже улыбнулся.       — Да, ты можешь меня дразнить, пока мы не на службе. Но только не начинай это всерьёз.       Дин Жун беспечно кивнул и, подобрав плащ, упавший с плеч Ван Чжи, снова набросил на него, задержав ладони у него на плечах.       — Ты хорошо спал, Ван Чжи? Не замёрз? Прости, что я ушёл, мне нужно было проверить лошадей.       Ван Чжи улыбался, прихлёбывая чай, и смотрел на Дин Жуна, ловя себя на мысли, что почти любуется им. От его привычной бледности не осталось и следа, на щеках разлился румянец, в глазах светилась улыбка, и Ван Чжи подумал, что очень редко видел его таким. Даже, пожалуй, никогда раньше не видел. Ван Чжи едва осмелился предположить, что это ночь, проведённая под одним плащом, так изменила его заместителя. Или, скорее, это было очередным чудом, которое подарила ему снежная буря, настигшая их в пути.       — Я отлично выспался. Впервые за долгое время. — Ван Чжи усмехнулся, чувствуя себя действительно бодрым и полным сил, но воздержался добавить «потому что ты спал со мной». — А ты, Дин Жун? Выглядишь намного лучше, чем вчера.       — В метель хорошо спать, — заметил Дин Жун, не пряча взгляд по привычке. — Едва не проспал рассвет, но кони меня разбудили. Пришлось немного поработать, чтобы расчистить снег и выбраться наружу.       Ван Чжи кивнул, почти жалея, что проспал этот момент и не смог присоединиться к Дин Жуну, встречавшему рассвет в дверях заметённой хижины посреди степи. Должно быть, это незабываемое ощущение.       — Я немного осмотрелся, — продолжал Дин Жун, слегка поворошив угли в очаге, чтобы заставить их отдать последний жар. — Мы совсем немного не добрались до города. Примерно чуть больше двух ли. При свете солнца кажется, что до стен Юйлиня совсем недалеко. Даже странно, что вчера мы так плутали по степи.       — В пургу мы бы наверняка заблудились, — рассудительно заметил Ван Чжи. — Так что, мы сделали всё правильно, остановившись здесь на ночлег. Давно уже не спал так спокойно… Хорошо, что ты заметил эту хижину.       Он улыбнулся и передал Дин Жуну гайвань, как и прошлым вечером выпив чай лишь наполовину. Конечно, теперь они не мёрзли от студёного ветра и не торопились скорее согреться, и можно было заварить ещё, и не раз, но Ван Чжи отчего-то нравилось смотреть, как Дин Жун пьёт чай, касаясь губами чаши, так же, как минуту назад её касался он сам. В этом было что-то интимное и доверительное, и наверное, не зря японцы считали такое действие равноценным поцелую.       — Дин Жун, ты знаешь, что такое японский поцелуй? — выпалил Ван Чжи раньше, чем сообразил, что вчера уже проделывал то же самое, но тогда никаких неуместных сравнений у него не возникало.       Дин Жун слегка закашлялся и опустил глаза в чашу с чаем.       Проклятье, зачем он его смутил?! Мог бы уже догадаться, что нет ничего в этом мире, о чём бы не знал его заместитель… А теперь придётся оправдываться за своё дурацкое любопытство.       — Я знаю, Ван Чжи, — неожиданно ответил Дин Жун и поднял на него взгляд с отчаянной решимостью.       Ван Чжи увидел в нём намного больше, чем когда-либо надеялся увидеть, и сам почувствовал, что краснеет. Но если… если тот перейдёт от этого образного поцелуя к настоящему… кажется, он не будет возражать…       Дин Жун медленно поставил на пол опустевшую чашу, не отводя глаз от Ван Чжи. Он протянул руку, и Ван Чжи ухватился за неё, как тонущий цепляется за руку спасителя, и в следующее мгновение уже сидел у него на коленях, чувствуя тепло его тела, его горячее дыхание у себя на щеке… и жуткую неловкость. Конечно, Дин Жуну известно, что его опыт равен примерно нулю, несмотря на владение борделем и скабрезные шуточки, иногда отпускаемые им в адрес противников.       — Прости… — прошептал над ухом голос Дин Жуна. — Я никогда не обижу тебя, Ван Чжи. Я не могу злоупотребить твоим доверием.       Вместо страстного поцелуя они просто потёрлись щеками друг о друга, и Ван Чжи одновременно испытал радость и разочарование. Но теперь он знал… точно знал, что когда-нибудь этот поцелуй состоится.       — Всё в порядке. Заваришь ещё чаю? — Ван Чжи неимоверным усилием заставил свой голос не дрожать.       — Да, Ван Чжи.       Когда ароматный чай был заварен по второму кругу, Ван Чжи слегка усмехнулся и кивнул Дин Жуну:       — Теперь ты пей первым. Так будет справедливо.       Дин Жун молча поднёс чашу к губам, и Ван Чжи показалось, что его пальцы слегка подрагивают от волнения. Он представил, как эти руки стягивают с него ворох одежд, и даже мотнул головой, отгоняя наваждение. Не так. Не сейчас. В конце концов, огонь уже почти погас, и они просто замёрзнут.       И в Юйлине их ждут дела.       Подавив вздох разочарования, Ван Чжи с улыбкой принял чашу из рук Дин Жуна и постарался сконцентрироваться на чае. На чае — а не на том, кто его заваривал. Но у чая был привкус несостоявшегося поцелуя, и Ван Чжи дал себе слово, что однажды наберётся решимости и всё же соблазнит Дин Жуна. Он был уверен, что тот не станет сильно сопротивляться, и эта мысль согревала ничуть не хуже терпкого горячего напитка.       — Нам пора возвращаться, командующий, — посерьёзнев, сказал Дин Жун, как только Ван Чжи допил чай. — Магистрат Цзю, должно быть, уже сходит с ума от беспокойства.       Ван Чжи вышел из хижины следом за Дин Жуном, с удовольствием вдохнул свежий, слегка морозный воздух, в котором уже улавливалось дыхание близкой весны, и отметил, что стены Юйлиня действительно возвышаются почти перед носом. Но во вчерашнем снегопаде они всё же отклонились от курса, и не вспомни Дин Жун про хижину пастухов, вполне могли бы блуждать кругами, а то и вовсе повернуть обратно в степь.       Дин Жун привёл лошадей и, дождавшись лёгкого кивка от Ван Чжи, подсадил его в седло. Хотя тот и привык обходиться в походе без посторонней помощи, ему было приятно ощущать надёжные руки Дин Жуна и знать, что у него всегда будет эта поддержка.       Бросив взгляд на дорогу, заметённую снегом и различимую лишь по редким столбикам указателей расстояний, Ван Чжи негромко хмыкнул:       — Смотри-ка, Дин Жун. Похоже, нас всё же собираются искать.       На небольшом расстоянии от городских ворот на белом покрывале снега была отчётливо видна группа всадников, одетых на монгольский манер в какие-то меховые балахоны.       — Да, я даже узнаю магистрата Цзю во главе отряда, — подтвердил Дин Жун, тоже взобравшийся на лошадь. — Поедем им навстречу?       Ван Чжи кивнул и тронул поводья своего коня.       Когда возглавлявший отряд Цзю Люань увидел двух всадников, направлявшихся в сторону города, он не удержался от радостного возгласа и пришпорил коня, чтобы скорее их встретить.       — Господин губернатор! Я уже начал опасаться, что вы пропали в степи. Вам удалось где-то укрыться? Вы не замёрзли? Не пострадали?       Явная тревога в глазах молодого чиновника слегка смутила Ван Чжи, который давно уже не чувствовал себя так хорошо, как сейчас.       — Мы с советником Дином заночевали в пастушьей хижине, там, за поворотом, — махнул рукой Ван Чжи. — С нами всё в порядке.       Цзю Люань, не скрывая облегчения, шумно выдохнул «Уфф!» и поспешил объяснить:       — Около часа назад, когда только рассвело, Вэнь Лун вернулся в город, и надо было его видеть — весь замёрзший и измученный, он каялся, что потерял вас в степи во время бури, и сам потом заблудился. Едва не отдал душу небесам, но в конце концов, набрёл на домик пастуха — их здесь довольно много в окрестностях города, и, едва дождавшись утра, помчался в Юйлинь, чтобы узнать, добрались ли вы благополучно прошлой ночью. Честно скажу, я думал, вам хватило благоразумия заночевать в поместье господина Цуна…       — Но он же сам нам сказал, что нет смысла оставаться там на ночь, мы успеем вернуться в Юйлинь до снегопада, — вставил Ван Чжи, весьма заинтересовавшись этим рассказом. — Он же местный, как он мог так ошибиться?       — Ошибиться может любой, — нахмурившись, сказал Цзю Люань. По всему было видно, что ему не нравятся нестыковки в этой истории. — Но с его слов, ваше превосходительство настояли на том, чтобы рискнуть, а он не осмелился с вами спорить.       Ван Чжи переглянулся с Дин Жуном и покачал головой. Конечно, всё было не так, потому что Ван Чжи спросил у стражника его мнение, и только потом принял решение. Но означало ли это, что тот умышленно завёл их в снежную бурю, или просто пытался выгородить себя перед начальством, чтобы избежать обвинения в том, что подверг их опасности?..       — И где он теперь? — поинтересовался Ван Чжи, всё больше ощущая, что вокруг него плетутся какие-то странные интриги. — Хотелось бы посмотреть, как он станет врать, когда узнает, что я вернулся.       — Боюсь, не получится, господин, — виновато вздохнул Цзю Люань. — Он жаловался, что сильно простудился, и я отпустил его на несколько дней отлежаться дома. Бай Цзао поехал с ним в их деревню Мэнцзявань.       — Действительно простудился? — Ван Чжи недоверчиво хмыкнул, подумав, что в хижине пастуха, где он сам провёл эту ночь с Дин Жуном, было уютно и тепло. — Он что, блудил по степи полночи, прежде чем нашёл себе укрытие?       — Он сказал, что сначала пытался найти вас с господином Дином, но окончательно потерял дорогу и перестал ориентироваться среди метели. И выглядел он совсем замученным, хотя нас с Бай Цзао тоже удивило, как это он заплутал в своих родных местах… Услышав его рассказ, я немедленно собрал поисковый отряд, хотя после вчерашней бури было бы огромной удачей отыскать заблудившихся всадников в степи. — Цзю Люань, всё ещё хмурясь, внимательно окинул взглядом чудом спасшегося губернатора Хэтао и его спутника, и внезапно улыбнулся, будто прогнав усилием воли терзавшие его сомнения. — Слава небесам, господа, вы благополучно переждали ненастье!       Ворота Юйлиня широко распахнулись перед ними, и магистрат Цзю, отпустив сопровождавших их стражников, виновато поклонился Ван Чжи.       — Простите, что не предупредил вас о том, как опасны снегопады в степи. Лучше было заночевать в загородном поместье. Но с Вэнь Луна я непременно спущу шкуру, когда он достаточно очухается… Стойте! — Его внезапно осенила новая мысль, и он слегка понизил голос. — Вы думаете, он мог это намеренно сделать? Завести вас в степь и бросить?..       — Не исключаю такой возможности, — честно сказал Ван Чжи, отметив сообразительность собеседника. — Но это не значит, что мы снимаем подозрения со всех остальных.       — Я понимаю, господин губернатор, — понуро кивнул Цзю Люань. — Тем более, что лазутчиков может быть несколько… Но вам, должно быть, не терпится вернуться в тёплый дом, отдохнуть и позавтракать. Позвольте мне проводить вас до резиденции. Позже я доложу вам о том, что удалось выяснить в гарнизоне, пока вас не было.       Ван Чжи уже не раз отмечал способность магистрата быстро переключаться между задачами и никогда не падать духом. Вот и сейчас, когда он заговорил о деле, связанном с убийством поставщика военной амуниции, в его глазах блеснул азарт удачного расследования.       — Хорошо, что хоть кто-то в чём-то преуспел… — пробурчал Ван Чжи, расставшись с магистратом Цзю у ворот своего особняка. — Но он прав, Дин Жун. Одним чаем сыт не будешь, и я бы не отказался от чего-то более существенного. Пойдём завтракать!       Мао Лэй уже суетился на кухне, узнав, что господа благополучно вернулись в сопровождении стражников ямэня. Лапша с острым соусом, как всегда, была великолепна, а радостный вид управляющего, бросившегося им прислуживать с двойной энергией, дополнял ощущение счастливого возвращения домой.       — Хвала небесам, что всё обошлось, господин губернатор, — сдержанно улыбнулся Мао Лэй, подавая Ван Чжи вторую порцию лапши. — Ещё и аппетит нагуляли!.. Но в наших краях бури в начале весны бывают — просто жуть! Надо бы вам нормальную одежду раздобыть, чтоб не бояться стужи и ветров.       — Это ещё какую? — удивился Ван Чжи, бросив быстрый взгляд на слугу. — Монгольские кафтаны?       — Точно. Даже господин Цзю, насколько уж он щепетильно относится к своей чиновничьей мантии, а тоже одевается по-монгольски, когда уезжает надолго в холодное время года.       Ван Чжи вспомнил, что его слегка удивил странный наряд Цзю Люаня сегодня утром, но он не стал задавать вопросов, догадавшись, что в меховой куртке и тёплых штанах действительно не страшны никакие холода. А господин Цзю был разумным и предусмотрительным чиновником, и он собирался рыскать в степи до тех пор, пока не отыщет следы заблудившихся столичных недотёп.       Он хмыкнул в ответ на свои мысли, покосился на Дин Жуна, который тоже потянулся за второй порцией лапши, и, перехватив его согласный кивок, сказал:       — В этом вопросе я полагаюсь на тебя, Мао Лэй. Нам с советником Дином наверняка пригодится тёплая одежда, ведь мы не собираемся сидеть безвылазно в городе.       — А лучше бы сидели! — раздался голос у них за спиной, и в дверях возникла фигура Цзя Куя, на ходу отряхивавшего снег с плаща. — Ваше превосходительство, Бай Цзао сейчас вернулся в ямэнь и сообщил, что на обратном пути видел в степи каких-то людей, одетых по-монгольски. Он был один и не решился преследовать их, но предположил, что это могут быть бандиты, перебравшиеся с той стороны реки. Мне это не нравится.       Ван Чжи это тоже не понравилось, но он предпочёл промолчать, только кивнул, подтверждая, что принял информацию к сведению, и снова бросил взгляд на Дин Жуна. Тот тоже кивнул, а Мао Лэй поспешил наполнить лапшой ещё одну миску и усадил Цзя Куя за стол.       — Что бы там ни думали господа, а обсуждать бандитов лучше на сытый желудок. ***       Цзю Люань пришёл с докладом после обеда. Он выглядел усталым, но довольным, и с благодарностью принял предложение Ван Чжи выпить чашку чая.       — Генерал Ван сейчас закончит свои дела и тоже придёт, — сообщил он, вспомнив, что Ван Чжи, прежде чем они разошлись сегодня утром, просил его найти Ван Юэ для серьёзного разговора.       — Тогда рассказывайте о своём расследовании, господин магистрат, — кивнул Ван Чжи, в то время как Дин Жун разливал свежий чай по пиалам. — Надеюсь, вам удалось продвинуться к истине.       — Мне бы тоже хотелось так считать, — чуть заметно усмехнулся Цзю Люань и стрельнул глазами на потёртый свиток, лежавший на краю стола губернатора. Это была старинная карта Серебряной долины, но Ван Чжи решил дождаться генерала Вана, чтобы рассказать о новом повороте в деле сразу им обоим.       — Военные в этом замешаны, я был прав? — подтолкнул Ван Чжи слегка замешкавшегося Цзю Люаня.       — Конечно, правы! Никто другой не смог бы ударить по башке Чун Цяо предметом, похожим на рукоять меча, и раствориться в ночи, проникнув в город в обход стражи на воротах. — Голос магистрата Цзю звучал слегка иронично, но в нём слышалось торжество сыщика, нашедшего верный след. — Я допросил с пристрастием всех солдат, охранявших в ту ночь городские ворота — нет, упаси небеса, я не подвешивал их на дыбе, я совсем не сторонник таких методов, но угроза сообщить генералу Ван Юэ, что они вместо охраны занимаются в карауле пьянкой и играют в карты, тоже отлично подействовала. Так вот, двое из них сознались, что вскоре после полуночи пропустили в город Ин Шуаня, помощника начальника гарнизона. Тот был сильно навеселе — ну, или притворялся таковым — и они не посмели задержать начальство и спросить, откуда он возвращается.       Ван Чжи заинтересованно кивнул. Пока дело действительно выглядело довольно ясным.       — Ин Шуань всегда занимался приёмкой товара, поставляемого для нужд гарнизона. Комендант Фань признался генералу, что спихнул на заместителя всю бумажную работу, и именно его подписи стояли на тех бумагах, что сгорели вчера в интендантской службе. Он мог запросто подписывать документы на товар сверх фактически принятого, гарнизон платил, а поставщик мог делиться с ним «левым» доходом. Мне нравится эта версия.       Цзю Люань выжидательно посмотрел на Ван Чжи, будто надеясь прочитать на его лице одобрение своим выводам, и продолжил с чуть меньшим азартом:       — Осталось только выяснить, что же не поделили партнёры по мошенничеству, и можно готовить камеру в тюрьме. Вот только… ещё один момент…       — Что такое? — насторожился Ван Чжи, когда собеседник неожиданно замялся. — Вас смущает отсутствие полномочий на арест армейского офицера?       — Да, верно. — Цзю Люань поднял на Ван Чжи глаза, в которых лёгкая нерешительность боролась с жаждой справедливости. — Честно говоря, я не знаю, как генерал Ван всё это воспримет. Я ещё ему не докладывал. Он, конечно, человек порядочный и благородный, но честь мундира и всё такое… Мне бы не хотелось, чтобы преступник избежал правосудия. А главнокомандующему, думаю, не хотелось бы, чтобы его офицера судили как позорного убийцу.       — Есть ещё вариант для преступника покончить с собой или погибнуть в сражении, смыв позор своей кровью, но боюсь, это не для вашего подозреваемого, — хмыкнул Ван Чжи, отчасти понимая сомнения магистрата. — Конечно, Ван Юэ предпочёл бы такой путь, но тот, кто сначала не стесняется обворовывать своих солдат, а потом подло пробивает затылок подельнику, вряд ли примет эти условия. Скорее уж попробует сбежать.       — Я просил коменданта Фаня установить за Ин Шуанем негласный надзор, когда тот вернётся с заставы Шэньму, и он поклялся мне всеми своими четырьмя дочерьми, что всё сделает в точности и не заикнётся ни намёком, что я подозреваю его помощника. А тем временем, я постараюсь собрать как можно больше улик, ещё раз допрошу всех работников харчевни, где ужинал убитый с неким незнакомцем, и переверну вверх дном документы по поставкам, которые Чун Цяо проводил за прошлые три года. Сгорели-то только последние счета, а я предполагаю, что эта схема воровства у казны используется уже давно. К тому моменту, когда нужно будет произвести арест, у меня будет целый том доказательств.       — Ну, тогда ладно, — слегка рассеянно согласился Ван Чжи. Если хотя бы это дело будет раскрыто, он сможет всецело сосредоточиться на Белом Лотосе, фальшивом серебре и монгольской банде в Серебряной долине.       В дверь очень своевременно постучали, и голова Мао Лэя несмело просунулась в кабинет.       — Прошу простить меня, что прерываю ваше совещание, господа. Генерал Ван прибыл.       Ван Чжи нетерпеливо мотнул головой, и управляющий посторонился, пропуская высокую фигуру Ван Юэ. ***       Все четверо с интересом склонились над пожелтевшей картой, разложенной Ван Чжи на своём столе. Генерал Ван внимательным взглядом впился в расположенные на севере горы и задумчиво хмыкнул:       — Ни за что бы не подумал, что там может быть вход в такую широкую долину.       — Вам знакомы эти места, генерал? — сразу же ухватился Ван Чжи.       — Когда в прошлом году мы с местной стражей разбили монгольскую банду, часть этих головорезов бежала за реку, на север. Я преследовал их с небольшим отрядом и как раз добрался до горной гряды, но монголы как сквозь землю провалились! — Ван Юэ прищурился и поднял взгляд на губернатора Хэтао. — Теперь я понимаю, куда они улизнули, но тогда был в полном недоумении. Дорог там как таковых не имеется, и если не знать наверняка, что в этом месте есть узкий проход — ни за что не догадаться. Мы немного поблудили вокруг, проехали на северо-запад, почти до монгольских улусов, и вернулись ни с чем, потому что надолго оставлять город без охраны было рискованно.       — Если верить разрозненной информации, которую мы собрали, в этой долине монгольские бандиты добывают золотой песок, и похоже, что кто-то из местных им покровительствует. Кто-то, связанный с Белым Лотосом и столицей… — Ван Чжи на минуту задумался. — Магистрат Цзю, вам удалось что-то выяснить о людях, недавно приехавших в Юйлинь?       — Из тех, кто прибыл за последний год, никого подозрительного не обнаружилось, — тут же откликнулся Цзю Люань. — Все семьи имеют здесь родственников, давние знакомства и связи, кроме военных и некоторых слуг. Но слуги слишком на виду, чтобы иметь возможность вести двойную жизнь, а военные… — он метнул короткий взгляд на генерала Вана.       — Военные — в секте Белого Лотоса? — недоверчиво нахмурился Ван Юэ. — Я могу допустить, что есть недобросовестные солдаты, пьющие на дежурстве, или офицеры, которые воруют казённые средства, но в рядах моих подчинённых нет и никогда не будет заговорщиков против императорской власти.       Это прозвучало, возможно, слишком категорично, но Ван Чжи не усомнился в его словах. Главнокомандующий Ван ходил со своими людьми в дальние походы и участвовал в сражениях — ему ли не знать, на что они способны?       Ван Чжи разгладил карту ладонью и повернулся к Дин Жуну:       — Что скажешь, это соответствует описанию в том трактате, что ты изучал недавно?       Дин Жун слегка поклонился:       — Всё верно, командующий. Это очень подробная карта, и она определённо соответствует реальному положению. Господин Линь, составивший описание этих мест около полувека назад, обращал внимание на те же ориентиры, что отмечены на карте. Похоже, что без них вход в долину действительно не отыскать невооружённым глазом. Согласно рассказам очевидцев, приведённым в трактате, это очень узкая тропа между горами, где может пройти только одна лошадь.       — Отличное место для преступного промысла! — одобрительно хмыкнул Ван Чжи, начиная понимать, как ему повезло, благодаря возможности сверить информацию с независимым источником. Если бы не описание из старого трактата чиновника Линя, он бы мог принять за подделку эту карту, попавшую к нему совершенно нелепым образом. — Признаюсь, я немного сомневался в подлинности карты, но если всё совпадает…       — Я бы на вашем месте тоже сомневался, — кивнул магистрат Цзю и прикусил язык, вспомнив, что говорит с высокопоставленным господином.       — Кхм, учитывая, как она к вам попала, и я бы усомнился, — согласился Ван Юэ, сгладив его неловкость. — Слишком уж удачное совпадение. Слишком подозрительное.       Прежде, чем показать собеседникам карту, Ван Чжи успел им поведать обо всех обстоятельствах своей поездки в поместье Цун, вызвав живой интерес у магистрата Цзю и крайнюю подозрительность у генерала Вана.       — Иногда удача всё же поворачивается лицом, когда этого совсем не ждёшь, — заметил Ван Чжи и обвёл взглядом своих соратников. — Но раз у нас нет повода для сомнений, хотелось бы проверить всё на месте. Если там добывает золото монгольская банда, необходимо с ней разобраться и захватить прииски для его величества. Генерал Ван, нам потребуется ваша поддержка.       — Конечно, ведь они наверняка вооружены и готовы ко всяким неожиданностям, — согласился Ван Юэ. — Если там действительно трудятся рабы, которых монголы захватили из местных жителей, наш долг — их освободить и вернуть своим семьям. А преступников покарать по справедливости. Я завтра же соберу отряд.       Ван Чжи благодарно кивнул и слегка улыбнулся:       — С вами приятно иметь дела, господин генерал.       — Могу ли я тоже участвовать? — встрял магистрат Цзю, видимо, решивший, что не будет великой дерзостью напроситься самому. — В конце концов, эти земли подпадают под юрисдикцию Юйлиня, хотя формально и находятся за Стеной, а его величество наделил меня полномочиями управлять этим уездом.       Ван Чжи улыбнулся шире.       — Конечно, магистрат Цзю. Именно вам и должна принадлежать честь присоединить золотоносные земли к Империи. Только учтите, что там наверняка будет драка, а вы гражданский чиновник…       — Эээ, хотите сказать, я буду вам обузой и только помешаю в походе? — в глазах Цзю Люаня мелькнула обида, тут же сменившаяся смирением. — Вообще-то, при необходимости я умею махать мечом, но если ваше превосходительство считает, что в городе от меня больше толку…       — Я считаю, что первую вылазку лучше уступить военным, — честно сказал Ван Юэ и покосился не на магистрата Цзю, а почему-то на Ван Чжи, будто намекал, что ему как императорскому евнуху тоже не следовало бы лезть на рожон.       Ван Чжи это заметил и не замедлил отпарировать:       — Военный губернатор Хэтао не имеет оснований уклониться. Собирайте отряд, генерал Ван. Завтра на рассвете мы выезжаем.       Главнокомандующий Ван формально должен был подчиняться приказам военного губернатора, за исключением случаев, касавшихся непосредственно боевых действий, поэтому только сдвинул брови и отвесил лёгкий поклон.       — Будем готовы к началу седьмой стражи. А сейчас позвольте мне откланяться. Нужно разобраться с дисциплиной в гарнизоне, потому что до меня дошли слухи о пьянстве на постах.       Когда Ван Юэ покинул их, магистрат Цзю смущённо улыбнулся Ван Чжи:       — Простите меня, господин губернатор. Я, наверное, слишком рьяно взялся за все дела, но ведь так интересно увидеть эту долину!.. Я понимаю, что нужно сначала завершить расследование убийства и вычислить Белый Лотос, и моё место — в ямэне…       — Просто не следует соваться в неизвестное место всем вместе, — прервал его оправдания Ван Чжи. — И вы правы, Цзю Люань, нельзя упускать нашу главную цель — вычислить заговорщиков, которые могут быть связаны с этой долиной и монголами, а могут — и не быть.       — Согласен, — кивнул магистрат. — Если искать среди местных человека, связанного с монголами, я бы предположил, что это зять Юн Хучжэна или ещё кто-то из его родственников. Или даже Фу Лай, владеющий постоялым двором в центре города — у него вечно околачиваются какие-то проходимцы, и именно там пропал слуга господина Суна. Но очень сомневаюсь, что они могут быть заговорщиками, имеющими связи в столице или где-то в Чжэцзяне… То дело в Юньхэ ведь определённо всплыло здесь через фальшивое серебро.       — Если предположить, что их лазутчик в ямэне — это Вэнь Лун, и он не случайно завёл нас в снежную бурю и бросил… — начал было Дин Жун, но тут магистрат Цзю с досадой хлопнул себя по лбу:       — Какой же я идиот! Отпустил его в деревню, и теперь его, должно быть, вся городская стража не сыщет!..       — Вы всё правильно сделали, магистрат Цзю, — ухмыльнулся Ван Чжи на его искреннее раскаяние. — Нужно усыпить бдительность противника, дать ему понять, что он вне подозрений, и тогда будет проще поймать его с поличным.       — Когда он вернётся на службу, установите за ним наблюдение, — предложил Дин Жун, но Цзю Люань воспринял эту идею без энтузиазма.       — Лично? У меня нет возможности следить за своими служащими, да и времени мало, а поручать кому-то — кто гарантирует, что мы не ошибаемся, и тот, кому я поручу, сам не является шпионом Белого Лотоса?       — Тогда остаётся только один способ вычислить настоящего шпиона, — Дин Жун задумчиво прищурился, и магистрат Цзю, казалось, с ходу уловил его мысль.       — Да, ловля на живца!       — Именно.       — Не смей! — вмешался Ван Чжи, которому совсем не понравились понимающие взгляды, которыми обменялись Дин Жун и Цзю Люань. — Дин Жун, я тебе запрещаю. И тебе тоже, Цзю Люань. Нашли время играть в шпионов! Жить надоело? А я с кем останусь, если ваша добыча опередит охотников?       Дин Жун и Цзю Люань виновато опустили глаза, но во взгляде магистрата мелькнуло возражение.       — Слишком опасный план, и мы не можем себе позволить так рисковать в сложившихся обстоятельствах, — уже спокойнее объяснил Ван Чжи. — Здесь нет Западной Ограды или кого-то, кто мог бы подстраховать. Если противник окажется хитрее и разгадает ваш план — в лучшем случае, просто ускользнёт, а в худшем — я не хочу расследовать ещё одно убийство. Просто допросим Вэнь Луна с пристрастием, и даже если он попытается врать, это будет понятно. Но сделать это нужно так, чтобы никто пока не знал, что мы его подозреваем.       — А если он сбежит и не вернётся в ямэнь? — немного растерянно предположил Цзю Люань.       — Он вернётся, — возразил Ван Чжи с абсолютной уверенностью. — Если он — лазутчик Белого Лотоса, то он обязательно вернётся и будет продолжать шпионить, рассчитывая на нашу несообразительность, потому что им нужна информация о наших действиях. А внедрять ещё одного лазутчика слишком сложно и наверняка бесперспективно.       На это нечего было возразить, и магистрат Цзю откланялся, оставив губернатора и его помощника допивать чай наедине. ***       Ван Чжи прищурил глаза и внимательно перечитал письмо, адресованное в столицу. Это был ответ Суй Чжоу с приветами всему семейству, с короткой благодарностью за поздравление с победой и ещё более короткой просьбой соблюдать осторожность, с обещанием когда-нибудь вернуться и лично проверить боевые навыки Дун-эр и обыграть в вэйци всех желающих. К нему прилагалась короткая записка для Тан Фаня, в которой он просил друга подключиться к расследованию и попытаться вычислить, кто из чиновников при дворе может иметь связи с делом Юньхэ. Находясь в столице, тому будет намного проще проверить подозрения и получить нужную информацию.       Ван Чжи ничего не стал писать про отравленный кинжал, но сообщил свои предположения, что преступники могут быть связаны с Ханчжоу и что у знатного семейства Ма есть основания желать мести за падение бывшего военного министра.       Когда Ван Чжи уже поставил личную печать в конце послания, в кабинет заглянул Дин Жун.       — Позвольте, я зажгу свечи, командующий. Уже стемнело, вы испортите зрение.       Ван Чжи кивнул и поднял взгляд на заместителя. Эта ворчливая забота показалась ему сейчас такой родной и уютной, что захотелось бросить все дела и просто остаться с ним наедине, вспоминать столицу и строить планы… Планы, в которых не будет Белого Лотоса, золотых и серебряных долин и запутанных похищений…       — Командующий, гонец из Тайюаня привёз сведения, которые я запрашивал, — ворвался в его мечты размеренный голос Дин Жуна.       — Из Тайюаня? Что тебе там понадобилось?       — Нет, сами сведения из столицы, их собрала Западная Ограда, а гонец прибыл из Тайюаня, потому что нигде ближе нет наших подразделений, — так же спокойно объяснил Дин Жун, и Ван Чжи почувствовал себя идиотом. Конечно, всё это было ему известно, но он рассеянно позволил себе витать в облаках.       — Есть что-то интересное? — он кивнул Дин Жуну на соседнее кресло, приглашая не стоять у него за спиной.       — Так точно. — Дин Жун протянул командующему доклад на гладкой рисовой бумаге, от вида которой Ван Чжи сразу испытал ностальгию. Сколько раз он сам писал отчёты его величеству на этой бумаге самого лучшего качества!.. Теперь его письма выглядели не столь презентабельно, а новых поводов отчитываться перед императором после победы у Вэйнин хайцзы так и не появилось.       — Нашим людям удалось выяснить, что после дела Юньхэ в Министерстве доходов остался служить на незначительной должности некий господин Ма Сянь — двоюродный племянник бывшего военного министра, — продолжил докладывать Дин Жун, не дожидаясь, когда Ван Чжи сам развернёт бумагу из столицы. — Двое его начальников были связаны с фальшивым серебром и получили своё наказание, их места перешли к проверенным людям, а этого мелкого служащего трогать не стали. Тем более, прямых взаимосвязей с мошенниками выявить не удалось. Но интересно другое.       Ван Чжи насторожился:       — Ма Сянь родом из Ханчжоу, да? И служит в столице всего несколько лет?       — Так точно, — подтвердил Дин Жун. — Ни в чём предосудительном не замечен, но он и не должен вызывать подозрений. Если он действительно служит Белому Лотосу, то тщательно скрывает свои сомнительные связи. У него есть старший брат — Ма Цуншэнь, он до недавнего времени жил в столице, но вскоре после приезда Ма Сяня перебрался куда-то в провинцию, возможно, на север, и больше о нём никто ничего не слышал. Он был чиновником монетного двора, но ушёл в отставку задолго до расследования в Юньхэ.       — Уехал в провинцию, но не на родину в Ханчжоу, я правильно понял? — уточнил Ван Чжи, всерьёз заинтересовавшись. — Он может быть сейчас в Юйлине? Что нам известно о его семье?       — У него была жена, тоже родом из провинции Чжэцзянь, а детей не было, хотя по слухам, всё же родился сын от наложницы, — сообщил Дин Жун, будто ожидавший подобного вопроса. — Я проанализировал наших юйлиньских знакомых, не может ли он скрываться под чьей-то личиной, но на первый взгляд никто не подходит под это описание.       — А внешность?       — Самая обычная. Господин среднего роста, среднего возраста, средней комплекции, и без особых примет. Усы не носил, но их можно отрастить, если поставить такую цель. В то время, когда служил в столице, не имел залысин, но облысеть за три года вполне возможно. Так что, никаких зацепок, командующий. Но сама идея, что этот человек может быть тем, кого мы ищем, кажется мне заслуживающей внимания.       — Согласен, — кивнул Ван Чжи после непродолжительного молчания. — Совпадений достаточно, чтобы включить господина Ма в список подозреваемых. Но он наверняка живёт под чужим именем, и будет довольно сложно вычислить его. Тем более, он мог развестись, растолстеть, полностью сменить сферу деятельности и обзавестись в Юйлине новой семьёй и деловыми связями.       — Но не военный, и вряд ли слуга, — предположил Дин Жун, снова перебирая в уме более-менее подходящих по возрасту и статусу жителей города. — Ювелир Ло Пэн? Ростовщик Сюн Тао? Фу Лай, купивший постоялый двор «Три дракона» как раз около трёх лет назад?..       — Купивший у своего двоюродного дяди, — качнул головой Ван Чжи и раздражённо фыркнул. — Если мы ищем Ма Цуншэня, у него не должно быть родственников среди местных, а здесь таких чужаков практически нет. Родители Ло Пэна до отъезда в столицу жили в соседней деревне, а у Сюн Тао трое взрослых детей и куча знакомых, знавших его ещё мальчишкой.       Дин Жун опустил голову и вздохнул.       — Сожалею, что ещё больше вас запутал, командующий.       — Но, с другой стороны, лучше владеть всей информацией, в том числе не относящейся к делу, чем не знать чего-то важного, — хмыкнул Ван Чжи и, поднявшись, положил руку на плечо Дин Жуна. — Когда-нибудь нам это всё равно пригодится. А сейчас лучше пойти спать — завтра генерал Ван соберёт отряд к началу седьмой стражи. ***       Чайная церемония в этом доме уже стала традицией. Состав гостей иногда менялся, но неизменными оставались солидный хозяин и невзрачный господин, которого можно было с одинаковым успехом принять и за обычного торговца, и за главу какой-нибудь тайной организации.       — Фу Лай прибежал ко мне с повинной, — сердито проговорил хозяин, обращаясь к своему собеседнику и будто не замечая застывшую за его спиной фигуру слуги. — Чёртов дебил! У него только сейчас хватило мозгов рассказать мне про карту. Представляешь, мальчишка Цун действительно умудрился спрятать её так, что никто не нашёл, а его папаша обнаружил совершенно случайно и отдал губернатору!       — Вот незадача! — вздохнул гость, и в его тоне прозвучала досада. — Ладно бы, кто-то из купцов узнал наш секрет, это дело мы бы решили. Но что делать с проклятым Ван Чжи? Он же — человек императора.       — Все люди смертны, и почти все боятся умереть, даже сам император, — спокойно заметил слуга, выступив вперёд и поднося своему господину блюдо со сладостями. — Даже те, кто не боится умереть, боятся боли, а кто не боится боли — боятся позора. Этот ваш губернатор — не исключение.       — Он прав! — вскинулся гость. — Нет такого человека, которого нельзя было бы сломить. И если в городе нам сложно что-нибудь предпринять, то можно же выманить его в степи.       — Думаю, он сам захочет наведаться в то место, обозначенное на карте, — предположил хозяин, согласно кивая, и повернулся к слуге. — Да сядь ты уже, не строй из себя лакея! Серьёзные же вещи обсуждаем.       Слуга поклонился и сел между двумя господами.       — Хотите послушать, что я об этом думаю?       — Излагай, — коротко кивнул хозяин, подвинув к нему чайник. — Твой опыт в Организации может оказаться полезным.       — Я думаю, что нужно действовать осмотрительно, но не затягивать время, — немного помолчав, сказал слуга, проигнорировав чай. — Хорошо бы дождаться, когда Ван Юэ уедет в Датун — а он туда уедет, потому что монголы именно там сосредоточили остатки своих сил. И непременно разделить Ван Чжи и его помощников. А местная стража нам не помеха, магистрат Цзю — просто лопоухий юнец, который даже не обнаружил, что у него под носом обосновался наш человек.       — Насчёт местных согласен, но и наш человек тоже явно недорабатывает, — фыркнул хозяин. — Его задача — не только следить и сообщать нам новости, однако он ни что большее не способен. Даже не смог завести Ван Чжи подальше в степь, чтоб он там замёрз! Элементарное же дело.       Неторопливо допив свой чай, гость кивнул и поддержал его возмущение:       — Да уж, такой благоприятный случай упущен! Но теперь у Ван Чжи наша карта, и мы не можем просто грохнуть его, раньше, чем вернём нашу собственность.       — Значит, нужно заманить его в западню, — предложил слуга, утративший всякую почтительность, когда хозяин велел ему не притворяться лакеем. — Я скажу Бан Шуню, чтобы привлёк к этому делу монголов. В конце концов, они заинтересованы не меньше нас, ведь в их карманы идёт почти половина золота из долины.       — Хорошо, только будь осторожен, — предупредил хозяин. — Забудь о беспечных временах, теперь нам самим придётся оглядываться на каждом шагу, пока не избавимся от Ван Чжи и его приспешников.       — Мог бы не говорить, — усмехнулся слуга, и в его усмешке явно сквозило превосходство бандита над недавним обывателем, вставшим по воле случая на преступный путь. — Как только генерал Ван уедет, я что-нибудь придумаю. ***       Отряд, возглавляемый Ван Юэ и Ван Чжи, отъехал уже довольно далеко от города, и строгие очертания стен Юйлиня скрылись в туманной дымке. Выпавший недавно снег начал таять, туман скоро должен был рассеяться, и по всем приметам день собирался быть ясным и тёплым.       Ван Чжи пренебрёг советами Мао Лэя и не стал рядиться в монгольскую одежду. Он уже бывал в дальних степях в обычном дорожном ханьфу и неплохо справлялся, а ехать сражаться с монголами, переодевшись монголом, казалось ему совершенно неуместным.       Ван Чжи захватил с собой карту, но пока отряд не добрался до реки, солдаты отлично ориентировались без неё и продвигались вперёд довольно бодрым аллюром.       Солнце окончательно пробилось сквозь полог тумана и осветило ближайшие холмы и равнины, когда позади отряда послышался неясный шум. Оглянувшись, Ван Юэ дал знак своим спутникам остановиться.       — Что такое? Нас преследуют? — удивился Ван Чжи, тоже заметивший среди ослепительной снежной белизны мчавшегося вслед за отрядом всадника.       — Преследователь всего один, — качнул головой Ван Юэ. — Лучше подождать и выяснить, что ему надо.       Ван Чжи не стал спорить с опытным военным — он уже знал, что в походе и в бою лучше полагаться на решения генерала. Он переглянулся с Дин Жуном, слегка кивнул ему, давая знать, что всё под контролем, и с интересом стал ждать развития событий.       — Генерал Ван! Главнокомандующий Ван! — прокричал всадник, приближаясь к придержавшему шаг отряду. — Срочное послание из Датуна!       Ван Юэ выехал ему навстречу, и Ван Чжи обратил внимание, что двое солдат без лишней команды последовали за ним, в то время как остальные заняли позиции, будто приготовившись к бою на всякий случай.       Гонец был в военных доспехах и совсем не походил на монгольского бандита, но всё же следовало соблюдать осторожность.       Поравнявшись с генералом Ваном, преследователь резко осадил коня, слегка поклонился и вручил Ван Юэ большой конверт, который тот не замедлил порывисто вскрыть.       — Господин генерал, я не застал вас в Юйлине и посчитал, что ещё смогу нагнать по дороге, — сказал гонец, не дожидаясь, когда тот дочитает послание до конца. — Разведка донесла, что Датун скоро будет осаждён остатками монгольского войска. Ситуация сложная. Командир Чжан просит вас оказать содействие.       Ван Юэ закончил читать и резко спросил гонца:       — Ты сам из Датуна? Как считаешь, сколько у нас есть времени, чтобы подготовиться?       — Мандухай собрала отряды в степи и ждёт только подходящей погоды, — доложил солдат. — Если не поспешить прямо сейчас, боюсь, Датун может быть разграблен, силы защитников слишком незначительны, армия рассредоточена вдоль границы, и собрать большое войско быстро не получится.       — Значит, надо успеть дней за пять, — проворчал Ван Юэ себе под нос и повернулся к Ван Чжи, подъехавшему к ним в сопровождении Дин Жуна. — Губернатор Ван, вы слышали, что сказал гонец? Датун падёт, если армия не поспешит на помощь. Мой долг — немедленно отправиться туда.       — Конечно, генерал. Не может быть никаких возражений, ведь ваша главная задача — защищать границу.       — Тогда мы возвращаемся. — Ван Юэ кивнул гонцу и махнул рукой сопровождавшему его молодому офицеру, чтобы тот организовал солдат, потом пристально посмотрел на Ван Чжи. — Мы возвращаемся в Юйлинь все вместе. Я не могу вам позволить продолжить путь в одиночку, оставив лишь пару солдат. И настоятельно прошу до моего возвращения ничего не предпринимать и не соваться в эту долину. Можете пообещать мне, Ван Чжи?       На последнем вопросе голос генерала слегка смягчился, и Ван Чжи, сдержав досаду, кивнул:       — Я обещаю. Можете за меня не волноваться, генерал Ван.       Строгие глаза Ван Юэ осветились улыбкой, но в этот миг что-то произошло, стройные ряды солдат сместились, и ближайший к ним воин яростно дёрнул своего главнокомандующего за плащ.       — Генерал, пригнитесь! Монголы!..       Ван Чжи и Дин Жун поспешили тоже последовать этому совету, в то время как солдаты быстро окружили их, ощетинившись луками, и выпустили стрелы в маячивших на вершине ближайшего холма всадников. Монгольские стрелы пролетели мимо, а сами монголы с диким гиканьем помчались в степь, будто выманивая солдат последовать за ними.       — Отступаем, — скомандовал Ван Юэ, не поддавшись на эту уловку. — Это степные разбойники, вряд ли они ожидали на нас здесь наткнуться, и сами перетрусили, но лучше не растрачивать силы на преследование. Сейчас есть более важные задачи.       Никто не стал с ним спорить, и отряд, прикрывая с тыла и с боков генерала и губернатора, в быстром темпе направился обратно в Юйлинь.       Дежуривший на воротах Бай Цзао уставился на них с явным изумлением, но без вопросов молча поклонился, пропуская всадников в город.       — Я вернусь через две недели или даже раньше, — заверил Ван Юэ, проводив Ван Чжи до его резиденции. — Прошу вас лишний раз не рисковать и соблюдать осторожность. И спрячьте эту карту куда-нибудь подальше.       Ван Чжи улыбнулся с деланной беспечностью, пожелал генералу удачи и бросил поводья лошади подоспевшему Мао Лэю.       — Надеюсь, мы ничего не потеряем, кроме времени, — сказал он Дин Жуну, когда они привычно расположились в кабинете губернатора. — Мне бы хотелось выяснить, что это за монголы, известно ли им, что мы собираемся разорить их убежище в долине, и связаны ли между собой все эти происшествия — но я обещал генералу сидеть в городе и не высовываться. Придётся ждать.       Дин Жун согласно склонил голову, скрывая удивление в глазах. Это было совсем не похоже на командующего Вана, всегда стремившегося немедленно докопаться до истины. И его мучил теперь лишь один вопрос — на сколько хватит терпения Ван Чжи, прежде чем он всё-таки затеет какую-нибудь уловку.       Ван Чжи разложил на столе карту Серебряной долины, долго молча разглядывал её, будто стремился запомнить наизусть, свернул в трубочку и вручил Дин Жуну.       — А насчёт карты генерал прав. И надёжнее всего будет спрятать её там, где хранятся другие карты — в библиотеке ямэня. Дин Жун, отнеси её туда и постарайся куда-нибудь незаметно засунуть, чтобы никто не знал. И даже Цзю Люаню не говори.       Дин Жун поспешно встал и кивнул:       — Слушаюсь.       Он не стал спрашивать о причинах такого решения и почему даже от магистрата Цзю следует скрывать эту информацию — просто положился на Ван Чжи, как делал всегда. В конце концов, решения командующего редко оказывались ошибочными, и чем меньше народа будет знать все их тайны, тем выше уровень безопасности. ***       Генерал Ван со своим войском уехал в Датун, и больше в этот день ничего не произошло. В резиденции губернатора повисла неожиданная скука, скрывавшая нарастающее напряжение, будто затишье перед бурей.       Ван Чжи налил себе ещё вина и мрачно посмотрел на почти опустевший кувшин. Конечно, он делает глупости. Конечно, губернатору Хэтао непозволительно так напиваться. И разумеется, завтра у него будет раскалываться голова, и Дин Жун будет ругать его — конечно, не вслух.       Но он чувствовал, что слишком устал, что ему нужно снять напряжение, не отпускавшее его с момента прибытия в Хэтао почти ни на миг, и не придумал лучшего способа… Нет, он придумал намного лучший способ, но чтобы на него решиться, требовалось немного выпить.       Полчаса назад Дин Жун сидел рядом с ним на кровати и скорее гладил его спину, занывшую от поездки верхом, чем делал массаж. Он, разумеется, понимал, что Ван Чжи нужно расслабиться, и делал всё, что мог. Но мог ли он догадаться, что Ван Чжи этого недостаточно? Тот ведь и сам себе до конца не решался признаться, чего именно он хочет…       Терпкое вино обожгло горло Ван Чжи, и он невольно закашлялся.       — Проклятье, что я делаю? Надираюсь тут один… — проворчал он, едва не смахнув на пол изящный кувшин вместе с вазой, где лежали засахаренные фрукты вперемешку с печеньем.       Дин Жун позаботился о его комфорте и принёс лёгкие закуски прямо в спальню, когда Ван Чжи отказался от ужина, сославшись на усталость. Он всегда заботился о своём командующем, но мог ли он понять, что терзает душу Ван Чжи намного больше, чем все эти монгольские бандиты вместе с Белым Лотосом? И как ему признаться в этом, не напившись предварительно, как старый сапожник?..       Ван Чжи снова потянулся к кувшину, поболтал его в воздухе, убеждаясь, что вина больше не осталось, и решительно встал, запахнув размашистым жестом домашний халат. Он почувствовал, что его слегка шатает, будто древко флага на ветру, обругал свою несдержанность и, постояв пару минут на месте, чтобы восстановить равновесие, медленно направился в коридор.       Там гуляли сквозняки, и Ван Чжи даже немного протрезвел, плотнее закутываясь в халат. Дверь в комнату Дин Жуна он бы не перепутал, даже будучи мертвецки пьяным, а он всё же успел остановиться — вино вовремя закончилось — и сохранить остатки координации.       Дверь открылась почти неслышно, но когда Ван Чжи переступил порог, Дин Жун с готовностью встал ему навстречу, будто ждал, что он придёт.       До прихода командующего он сидел за столом и в неярком свете лампы изучал какие-то бумаги. Похоже, это был трактат об истории Серебряной долины, где добывают золото. Почему Серебряной? А чтобы никто не догадался! — пришло в голову Ван Чжи, и он тихо хихикнул.       — Командующий? — В глазах Дин Жуна читалось изумление, которое Ван Чжи редко доводилось в них видеть. — Ван Чжи… небеса, что случилось?..       — Дин Жун, брось свои бумаги! Ты должен мне помочь… — Ван Чжи чувствовал, что язык слегка заплетается, но ничего не мог поделать — вино брало над ним верх. Зачем же он так напился?..       — Что?.. — Дин Жун тут же оказался рядом, протянул руку, чтобы поддержать его. — Ван Чжи, тебе плохо? Чем помочь?..       Тревога в его голосе была настолько искренней, что Ван Чжи даже устыдился, но его уже несло, и он не мог отступить назад.       — Иди сюда. — Он ухватил Дин Жуна за воротник и едва не завалился на него, прижав его спиной к шкафу. — Мне нужно… нам нужно… кое-что наверстать…       В шкафу зазвенели какие-то склянки, но Дин Жуну, похоже, было не до них. Он успел подхватить Ван Чжи, не дав им обоим упасть от такого напора, и внимательно вгляделся в его лицо.       — Что случилось? Ван Чжи, ты что, пьян? Почему ты?..       — А ты не понимаешь, да? — Ван Чжи пьяно ухмыльнулся, позволяя Дин Жуну придержать его за талию. — Ты никогда не догадывался?.. Мой проницательный помощник… Чёрт возьми, на тебе слишком много всего надето!..       Одна рука Ван Чжи потянулась к его поясу, а другая безуспешно ухватилась за воротник, пытаясь стянуть мантию с плеча.       — Иди сюда, говорю. Не спорь с начальником. Я… я же знаю, что ты тоже хотел… Ты даже сам не представляешь, какой ты красавчик, Дин Жун… но слишком много всего напялил…       Поняв бесполезность попыток раздеть Дин Жуна, Ван Чжи раздражённо фыркнул, бросил его воротник и вместо этого обхватил его сзади за шею, притягивая ближе.       — Командующий, что вы делаете? Зачем вы так напились?       Очень своевременный вопрос. Ван Чжи уже задавал его себе не меньше двух раз, но не мог произнести вслух тот ответ, который мучил его невыраженным желанием.       — Я напился… потому что иначе не получается, советник Дин…       Он привстал на цыпочки, потянувшись губами к губам Дин Жуна, но не удержался и всё же завалился бы на шкаф, если бы Дин Жун не успел предусмотрительно перехватить его.       — Прошу вас, осторожнее, командующий, вы ушибётесь.       Ван Чжи фыркнул, почувствовал, как крепкие руки Дин Жуна направляют его куда-то, и в следующее мгновение обнаружил себя сидящим на кровати, уткнувшись носом в его живот.       — Ван Чжи, тебе нужно поспать. Прошу тебя, ложись и постарайся ни о чём не думать. Мы всё обсудим завтра…       Успокаивающий голос Дин Жуна долетал до него, словно сквозь туман, и ему захотелось последовать его совету и свернуться калачиком на кровати. Его советник никогда не советовал ему ничего плохого. Он всегда знает, как помочь своему господину. Но он же собирался… Да, он собирался спать. С Дин Жуном. И выпил совсем чуть-чуть, чтобы отключить постоянный контроль в своей голове, мешающий отдаться тайным желаниям.       Контроль исчез не до конца, а вот координация совсем пропала.       Ван Чжи из последних сил ухватился за руку Дин Жуна и заставил своё тело принять вертикальное положение. Как всё-таки неудобно, что Дин Жун такой высокий!.. Нужно тянуться, чтобы поцеловать его, а этот балбес никак не догадается наклонить голову ниже…       — Дин Жун, пожалуйста… — чуть слышно прошептал он, начиная понимать, что делает глупость, но обратного пути нет.       Его губы наконец дотянулись до цели, но слегка промахнулись и ткнулись в щёку Дин Жуна, который с явным недоумением попытался отстраниться, что-то возразить, видимо, призвать его к порядку — но Ван Чжи уже было всё равно. Он готов был пасть окончательно и обвил шею Дин Жуна руками, не давая ему ускользнуть.       — Дин Жун, ты мне нужен…       — Прошу тебя, Ван Чжи, не сейчас. Не так.       В голосе Дин Жуна глухая боль прорывалась сквозь последнюю попытку соблюсти приличия, и если бы Ван Чжи был чуть менее пьян, он бы безусловно понял, каких усилий тому стоило отстраниться от податливого тела, повисшего на нём и молившего о поцелуе.       — Завтра ты проснёшься и решишь, что совершил ошибку. Я не хочу, чтобы ты жалел об этом, Ван Чжи.       Это было понятно. Снова забота о господине превыше собственных чувств и желаний. Но Ван Чжи точно знал, что не будет ни о чём жалеть. Разве что о том, что может уснуть раньше, чем всё же добьётся хотя бы поцелуя. Он помотал головой, не находя слов, чтобы убедить его.       Ладони Дин Жуна бережно скользнули по его спине и застыли на уровне бёдер. Пару мгновений он будто бы колебался, но устало вздохнул и прошептал в манящие губы Ван Чжи:       — Не надо… Ты сам потом не простишь меня, если я поддамся, Ван Чжи.       — Иди ты к чёрту, — проворчал Ван Чжи, слегка оттолкнув Дин Жуна. — Я думал, что ты… что мы… Какой же я идиот!..       Его душу заполнило разочарование, такое горькое, что, наверное, только яд из Ханчжоу мог с этим сравниться. Он сделал шаг назад и, споткнувшись, ничком завалился спиной на кровать. Кровать возмущённо скрипнула, но больше ни звука не нарушило полночную тишину.       Ван Чжи крепко зажмурился, борясь с нахлынувшими эмоциями, грозящими пробить его давшую глубокую трещину защиту, и не видел, как Дин Жун встревоженно покачал головой и повернулся к столу, чтобы смешать какие-то травы.       Он мечтал, как это будет чудесно, когда они с Дин Жуном отбросят глупые предрассудки и позволят себе настоящие чувства… Как будет сладко целовать его губы и позволять ему ответные поцелуи, как он будет стонать от страсти и прижиматься к его телу, растворяясь в этой близости... А получилась просто дурацкая пьяная выходка, за которую ему будет стыдно перед Дин Жуном до конца своих дней.       Ван Чжи прерывисто вздохнул, стараясь хоть немного вернуть утраченный контроль над своим телом и мыслями, но потерпел в этом неудачу и тихонько всхлипнул. Конечно, он никогда бы не позволил себе ничего подобного, если бы был трезв, но он напился, и проклятые слезинки сами собой покатились из-под опущенных век. Небеса, зачем же он выпил столько вина?.. Он же сам всё испортил, и теперь непонятно, как это исправлять.       Он не успел окончательно погрузиться в обиду на собственную глупость, когда почувствовал лёгкое прикосновение губ на своей щеке.       — Ван Чжи, прости меня. Пожалуйста, прости…       Дин Жуну необходимы были хотя бы несколько мгновений, чтобы прийти в себя, вернуть своим мыслям размеренность и заставить пальцы не дрожать. Он сделал всё правильно. Он не должен поддаваться минутной слабости и забывать о главном — слуга не вправе любить своего господина так, как Дин Жун осмеливался любить Ван Чжи.       Его господин просто устал и напился, завтра он будет сожалеть о своём порыве, и Дин Жун не вправе давать ему повод для ещё больших сожалений. Он должен заварить ему мятный отвар, чтобы облегчить предстоящее похмелье, и никогда не напоминать о том, что сейчас произошло.       Ему удалось справиться с тремором и насыпать в чайник сушёные листья мяты, когда за спиной ему послышался всхлип. Он резко обернулся, почти не веря своим ушам. Ван Чжи?..       Ван Чжи лежал поперёк кровати и выглядел таким несчастным и потерянным, что у Дин Жуна заныло сердце. Что он наделал? Он оттолкнул его, причинил ему боль — единственному человеку, за которого готов был умереть.       Дин Жун бросил свои снадобья и опустился на кровать рядом с Ван Чжи, склонился к его бледному расстроенному лицу и почти с отчаянием заметил в уголках его прикрытых глаз дрожащие слезинки.       — Ван Чжи, прости меня. Пожалуйста, прости меня…       Он не знал, как загладить свою вину, и принялся целовать его щёки, лоб, губы, лёгкими поцелуями стирая солёные слёзы и не останавливаясь до тех пор, пока на губах Ван Чжи не появилась слабая улыбка.       — Дин Жун…       — Я здесь. Я тебя не брошу, Ван Чжи. Ты мне нужен.       Ван Чжи глубоко вздохнул, приоткрыл глаза и попытался сесть, одной рукой опираясь на подушку, а другой ухватившись за его плечо, и снова потянулся к нему губами, на этот раз попав точно в цель, потому что Дин Жун не стал уклоняться. Он поспешил поддержать Ван Чжи, и когда тому удалось сесть относительно прямо, взял его лицо в свои ладони и долго смотрел в глаза.       — Прости меня. Позволь мне всё исправить, А-Чжи.       — Ты меня прости… — Ван Чжи шмыгнул носом и попытался уткнуться в плечо Дин Жуна, но тот удержал его и бережно погладил по щеке. — Я не знаю, зачем… зачем я столько выпил…       — Ты просто устал столько времени жить в постоянном напряжении. Но мы решим все задачи, и я… я буду рядом, если ты мне позволишь, Ван Чжи.       — Угу… Ты меня поцелуешь?       Дин Жун слегка наклонил голову, коснулся его губ своими, легонько раздвинул их языком и принялся вылизывать его рот, с удивлением обнаружив, что язык Ван Чжи пытается отвечать.       — Ммм… да, так хорошо… — сонно пробормотал Ван Чжи, когда Дин Жун на мгновение прервался.       — Ты сейчас уснёшь. — Дин Жун бережно обнял его, чувствуя, как Ван Чжи доверчиво льнёт к нему, как успокаивается его дыхание и сон начинает завладевать им. Он, едва касаясь, поцеловал его в висок и замер на мгновение, почти не веря, что всё же целовал его, что держит Ван Чжи в объятиях, и тот обнимает его, запустив руки под халат — вполне осознанно, несмотря на всё излишне выпитое вино.       — Дин Жун, ты не уйдёшь? — борясь со сном, прошептал Ван Чжи.       — Я не уйду. Обещаю. Спи, Ван Чжи.       Конечно, он не уйдёт — даже если не принимать в расчёт, что это его спальня и его кровать. Разве он может отказать Ван Чжи — особенно сейчас, когда тот предстал перед ним таким беззащитным, таким… обнажённым, хотя его халат и нижнее бельё оставались на месте? Разве он вообще мог бы когда-нибудь оказать ему, в любой его прихоти, в любом, даже самом убийственном желании?       Он пожалел, что не так силён, как Цзя Куй, чтобы отнести Ван Чжи в его спальню и устроить с комфортом в мягкой постели, и, сбросив верхнюю одежду, аккуратно прилёг на краю кровати, приобняв Ван Чжи, чтобы не дать ему свалиться во сне. Тот что-то проворчал — скорее ласковое, чем ругательное, и придвинулся ближе к Дин Жуну, крепко обхватил его руку, прежде чем окончательно провалиться в сон.       — Спи, Ван Чжи… Всё хорошо. Всё обязательно будет хорошо, — прошептал ему в ухо Дин Жун, стараясь не обращать внимания на занывшее в груди сомнение, и про себя добавил: — «Только завтра у тебя будет дико болеть голова…» ***       Солнце уже вовсю освещало комнату, скользя своими дерзкими лучами по лицу Ван Чжи, и он, с трудом разлепив глаза, не сразу понял, где он находится, и почему так раскалывается голова. А когда вдруг понял, то захотел провалиться сквозь землю и больше никогда, ни при каких обстоятельствах не притрагиваться к местному вину.       Он вспомнил кое-что ещё, и его пронзило смешанное чувство, состоявшее из стыда и восторга. Дин Жун… они целовались, впервые, по-настоящему… но, кажется, он вёл себя глупо и позорно, а потом уснул в самый неподходящий момент — и теперь сам не знал, как будет смотреть Дин Жуну в глаза. И он спит в его постели. Проклятье!..       — Ммм… — только и смог произнести Ван Чжи вместо всех готовых сорваться с языка ругательств.       — Ван Чжи, как ты? Проснулся? Голова болит? — тут же раздался откуда-то справа голос Дин Жуна, и Ван Чжи невероятным усилием заставил себя повернуть голову.       Дин Жун сидел рядом на краю кровати и смотрел на него со смесью нежности и тревоги. И ни капли осуждения. Как же быть? Сделать вид, что ничего не помнит — или всё же извиниться за пьяную несдержанность?..       — Угу… — с трудом пробормотал Ван Чжи. — Голова… чертовски скверно… но я сам виноват…       — Выпей отвар. — Дин Жун помог ему приподняться и поднёс к губам чашку с чем-то тёплым и ароматным. — Мята. Помогает от похмелья и всякого уныния.       В голосе Дин Жуна мелькнула улыбка, и Ван Чжи прищурился, стараясь сосредоточить взгляд на его лице.       — Вот так. Полежи немного, сейчас станет лучше. — Дин Жун ласково погладил его лоб, и Ван Чжи прикрыл глаза, чувствуя, что ему уже лучше — просто от того, что тот заботится о нём.       — Дин Жун, я вчера… я, кажется, слишком перебрал… — ему хотелось извиниться за прошлую ночь, за то, что всё произошло именно так, но у него не нашлось подходящих слов.       — Всё в порядке. Даже губернатору Хэтао иногда нужно расслабиться. — Дин Жун позвенел посудой и снова присел рядом с ним. — Поспи ещё, Ван Чжи. Я отменил все намеченные встречи, и сегодня тебе не нужно ни о чём беспокоиться.       Как хорошо, что он это сделал. Ван Чжи с трудом представлял себе, как появится перед Цзю Люанем после этого похмелья. Один день ничего не решит. Можно просто позволить себе поваляться в постели, встать ближе к обеду и провести остаток дня в обществе человека, который целовал его так нежно и заботился с таким трепетом, что Ван Чжи почти не сомневался, что его чувства взаимны. Ведь если бы Дин Жун не любил его — то разве стал бы терпеть его пьяные выходки, стал бы спать с ним в обнимку, а наутро смотрел бы без отвращения и упрёка?..       — Дин Жун… — прохрипел Ван Чжи и тут же почувствовал его ладонь у своей щеки.       — Я здесь. Ван Чжи, что-то не так?       — Всё не так… или наоборот… я и сам не знаю… — признался Ван Чжи и заставил налившиеся свинцом веки подняться, чтобы посмотреть на него — спокойнее лицо и заботливый взгляд Дин Жуна, как обычно, вселяли в него уверенность. — Спасибо тебе, Дин Жун. За прошлую ночь, и за мятный отвар… и за то, что ты… что всё ещё со мной, несмотря ни на что…       — Тсс… — Дин Жун мягко приложил палец к его губам, одновременно лаская и останавливая его сбивчивую речь. — Лучше поспи, мой господин. Обещаю, что когда проснёшься, никакого похмелья не останется.       Ван Чжи, сдавшись, кивнул, и снова прикрыл глаза, чувствуя, что он прав и лучше просто отдаться сну, чем пытаться в таком состоянии как-то внятно объясниться. Он всегда прав — его безупречный Дин Жун. Особенно в том, что сказал ему прошлой ночью — «Не так. Не сейчас». Конечно, Ван Чжи бы не хотелось, чтобы их близость была окутана винными парами, и он бы наутро не вспомнил и половины того, что было. Или всё же не было?.. Но ощущение мягких и волнующих губ было слишком реальным, чтобы сомневаться, и Ван Чжи уснул, пообещав себе, что в следующий раз не допустит дурацких ошибок. Потому что Дин Жун заслуживает лучшего, чем пьяный начальник в его постели. ***       Когда Ван Чжи окончательно пришёл в себя, после ароматной ванны и нескольких чашек крепкого чая, время уже перевалило за полдень. Он лениво переставлял костяшки на доске для вэйци, подозревая, что Дин Жун просто подыгрывает ему, делая порой нелогичные шаги.       По вкрадчивому стуку Мао Лэя он уже научился определять, явился к нему магистрат Цзю или кто-то незнакомый и важный, вроде императорского посланника. Но на этот раз в дверь постучали решительно и нетерпеливо, и посетитель оттёр Мао Лэя плечом раньше, чем тот успел возмутиться.       — Что-то срочное? — Дин Жун поднялся навстречу. — Сегодня господин губернатор никого не принимает.       Молодой парень в военной форме низко поклонился губернатору и с виноватым видом начал доклад:       — Простите, господа. На заставе Шэньму чрезвычайное происшествие. Я искал генерала Вана, но мне сказали, что он срочно отбыл в Датун.       — Что там случилось? — Ван Чжи сразу же собрался, почувствовав исходящее от гонца напряжение.       — В сторожевой башне взорвался порох. В стене пробоина, весь караул погиб. Командир Ляо подозревает диверсию.       — Только этого не хватало, — проворчал Ван Чжи себе под нос и уже громче спросил: — Ему нужна помощь?       — Да, господин губернатор, — гонец снова поклонился, опустив глаза в пол. — И не столько военная, сколько советом. Если на заставе предатель, нужно провести расследование, и как можно скорее.       — Верно. Я готов выехать через полчаса.       Ван Чжи нетерпеливым жестом отпустил солдата и повернулся к Дин Жуну, напряжённо сверлившему взглядом его спину.       — До заставы Шэньму чуть больше трёх часов пути. Если выехать немедленно, к вечеру наверняка доберусь до места назначения. Снегопадов в ближайшие дни не ожидается. Что ещё не так?       — Командующий, вас хотят убить, было уже несколько покушений, — в голосе Дин Жуна звучало беспокойство, которое он и не пытался скрыть. — Крайне неразумно покидать город, тем более, что вы обещали генералу Вану…       — Но генерал уехал, а в его отсутствие дела на заставах — прямая ответственность военного губернатора, — перебил Ван Чжи и чуть смягчил тон, встретившись взглядом с умоляющими глазами Дин Жуна. — Знаю, что рискованно, но какие ещё есть варианты? Я возьму стражников в сопровождение. Нельзя проигнорировать это сообщение, это может угрожать безопасности границы.       — Позвольте мне самому поехать, — внезапно предложил Дин Жун. — Сам по себе я убийцам не интересен, а чтобы разобраться в ситуации и доложить вам о результатах, мне будет достаточно пары дней. И я тоже могу взять стражников.       — Возьмёшь Цзя Куя, — после долгого молчания кивнул Ван Чжи. — Даю тебе два дня, не считая сегодняшнего. И прошу тебя — нет, приказываю — будь осторожен, Дин Жун.       — Слушаюсь, командующий.       Дин Жун привычно слегка склонился перед Ван Чжи, но тот порывисто преодолел разделявшие их пару шагов и положил руки ему на плечи, заглянув в глаза.       — Обещай мне, что вернёшься невредимым. Пожалуйста, Дин Жун. Ты же знаешь…       — Я знаю. Я вернусь. — Ладонь Дин Жуна почти безотчётно скользнула по спине Ван Чжи, и ему невольно передалось его напряжение, но он чуть заметно улыбнулся, стараясь его успокоить. — Ван Чжи, я обещаю. Но и ты мне обещай…       — Не беспокойся за меня. Я обещаю тебя дождаться.